Вспоминая Мелоди

— Сядь, Мелоди, — сурово приказал Тед, изо всех сил стараясь сохранять серьезность. — Мы должны поговорить.

Она села.

— И не вздумай плакать! Ты меня понимаешь? Я не хочу, чтобы ты плакала. Мы не можем разговаривать, если ты в ответ на любые мои слова начинаешь рыдать. Как только ты заплачешь, наш разговор будет закончен.

Мелоди кивнула.

— Я не буду плакать, Тед. Сейчас я чувствую себя гораздо лучше, чем утром. Теперь я с тобой. Ты благотворно на меня действуешь.

— Ты не со мной, Мелоди. Прекрати.

Ее глаза тут же наполнились слезами.

— Ты мой друг, Тед. Ты, Майкл и Энн, вы особенные.

Он вздохнул.

— Что с тобой случилось? Почему ты здесь?

— Я потеряла работу.

— Работу официантки? — уточнил он.

Когда он в последний раз ее видел, Мелоди работала официанткой в баре Канзас-Сити.

Мелоди удивленно заморгала глазами.

— Официантки? Нет, Тед. Это было раньше. Тогда я жила в Канзас-Сити. Разве ты не помнишь?

— Я все прекрасно помню, — проворчал он. — Так какую же работу ты потеряла?

— Ну, паршивая была работа… На фабрике. В Айове. В Де-Мойне. Де-Мойн — дерьмовое место. Я не пришла на работу, и меня уволили. Я очень устала, понимаешь? Мне нужно было пару дней передохнуть. И я бы вернулась. Но они меня уволили. — Она с трудом сдерживала слезы. — У меня уже давно не было хорошей работы, Тед. А ведь я изучала искусство в колледже, ты помнишь? Ты, Майкл и Энн вешали мои рисунки в своих комнатах. У тебя остались мои рисунки?

— Да. Конечно. Где-то лежат.

Тед выбросил их много лет назад. Они слишком напоминали ему о прошлом, причиняя боль.

— Так или иначе, но, после того как я потеряла работу, Джонни сказал, что я перестала приносить деньги. Ну, Джонни — это парень, с которым я жила. Он сказал, что не собирается меня содержать, что я должна найти работу, но у меня не получалось. Я пыталась, Тед, но не сумела. Тогда Джонни поговорил с одним типом, и он нашел мне работу в массажном салоне — ну, ты знаешь. И он отвел меня туда. Там было так отвратительно. Мне не хотелось работать в массажном салоне, Тед. Я изучала искусство.

— Я помню.

Очевидно, она считала, что он должен подавать реплики.

— И я отказалась там работать, и Джонни вышвырнул меня вон. Ты знаешь, мне было некуда идти. И я подумала про тебя, Энн и Майкла. Помнишь нашу последнюю ночь? Мы сказали, что если кому-то из нас понадобится помощь…

— Я не забыл, — прервал ее Тед. — И я вспоминаю о тех временах — возможно, не так часто, как ты, но вспоминаю. К тому же ты не даешь нам забыть, верно? Но не будем об этом. Что ты хочешь на сей раз? — Он говорил холодно и жестко.

— Ты же адвокат? Да.

— Ну, вот я и подумала… — Длинные тонкие пальцы Мелоди нервно поглаживали щеку. — Я подумала, может быть, ты найдешь для меня работу. Может быть, я смогу быть секретарем. В твоем офисе. Или… — тут она заметно оживилась, — могла бы делать наброски в зале суда. Ну, ты знаешь. Как Патти Херст. Для телевидения. У меня бы получилось.

— Эти художники работают в телевизионных студиях, — принялся терпеливо объяснять Тед. — А в моем офисе нет вакансий. Сожалею, но я не могу найти тебе работу.

Мелоди приняла его слова на удивление спокойно.

— Хорошо, Тед, — сказала она. — Наверное, я сама смогу найти работу. Справлюсь без твоей помощи. Только… разреши мне пожить здесь, ладно? И мы снова станем соседями как раньше.

— О господи… — пробормотал Тед, он сел и скрестил руки на груди. — Нет!

Мелоди отвела руку от лица и умоляюще посмотрела на него.

— Пожалуйста, Тед, — прошептала она. — Пожалуйста.

— Нет, — решительным тоном повторил он. Слово так и осталось в воздухе, холодное и окончательное.

— Ты мой друг, Тед, — сказала она. — Ты обещал.

— Ты можешь остаться на неделю, не дольше. У меня своя жизнь, Мелоди. Мне хватает собственных проблем. Но я множество раз пытался решать твои. Мы все пытались. Но ты — сплошные проблемы. Да, в колледже с тобой было чудесно. Но те времена давно прошли. Я помогал тебе снова и снова. Сколько можно? — Он говорил и постепенно распалялся. — Времена меняются, люди меняются. Ты не можешь вечно напоминать мне о каком-то дурацком обещании, данном под кайфом. Я не могу отвечать за твою жизнь. Проклятье, возьми себя в руки! Я не в силах этого сделать за тебя, и меня тошнит от твоего дерьма. Я больше не желаю тебя видеть, Мелоди, ты меня поняла?

— Не говори так, Тед, — заскулила она. — Мы друзья. Ты особенный. До тех пор пока существуете ты, Майкл и Энн, я никогда не буду одна, неужели ты не понимаешь?

— Ты одна.

— Нет, — настаивала она на своем. — У меня есть мои друзья, мои особенные друзья. Они мне помогут. Ты мой друг, Тед.

— Я был твоим другом прежде.

Ее губы дрожали, она была оскорблена до глубины души. Сейчас дамба будет прорвана, и Мелоди наконец устроит ему марафонскую истерику с рыданиями и воплями. Женщина побледнела, губы раздвинулись в злобном оскале, лицо превратилось в уродливую маску гнева.

— Ублюдок.

Подобный поворот событий не был для Теда неожиданностью. Он встал и подошел к бару.

— Не начинай, — сказал он, наливая себе виски и бросая в бокал кубик льда. — А то я выгоню тебя вон. Ты поняла, Мелоди?

— Мерзавец, — прошипела она. — Ты никогда не был моим другом. Никто из вас не был. Ты лгал мне, заставлял верить тебе, использовал меня. А теперь вы все поднялись так высоко, а я никто, и вы не хотите меня знать. Ты не желаешь меня знать. Ты не хочешь мне помочь. Ты никогда не хотел мне помочь.

— Я помогал тебе, и не раз, — возразил Тед. — Ты должна мне не меньше двух тысяч долларов.

— Деньги! Больше тебя ничего не интересует, ублюдок.

Тед сделал глоток и нахмурился.

— Убирайся к черту.

Ее лицо стало белым.

— Я послала тебе телеграмму два года назад. Я послала телеграмму всем троим. Я нуждалась в вас, вы обещали, что придете ко мне на помощь, и ты обещал, когда занимался со мной любовью, и ты был моим другом, но, когда я отправила тебе телеграмму, ты не приехал, проклятый ублюдок, не приехал, никто из вас не пришел ко мне на помощь, никто из вас! — она перешла на крик.

Тед забыл о той телеграмме. Но теперь воспоминания к нему вернулись. Он прочитал телеграмму несколько раз, а потом позвонил Майклу. Его не было на месте. Тогда Тед перечитал телеграмму в последний раз, смял и спустил в унитаз. Пусть кто-нибудь другой отправится к ней на помощь — так он подумал. У него было тогда очень серьезное дело, корпорация «Арграт» судилась из-за патента, и он не мог рисковать, бросив процесс на неопределенное время. Телеграмма была отчаянная, и он чувствовал себя виноватым в течение нескольких недель, пока ему не удалось выбросить ее из головы.

— Я был занят, — сказал он, и в его голосе гнев мешался с чувством вины. — Я не мог лететь к тебе и держать тебя за руку, дожидаясь, когда решатся твои проблемы. У меня были срочные дела.

— Я нуждалась в вас, а вы бросили меня в одиночестве. Я едва не покончила с собой.

— Однако этого не случилось, верно?

— Но я могла, а тебе было все равно.

Угроза самоубийства была любимым приемом Мелоди. Тед это слышал сотни раз и решил больше не поддаваться.

— Ты могла бы покончить с собой, — спокойно сказал он. — Возможно, нам было бы все равно. Мне кажется, тут ты права. Ты могла бы гнить недели, прежде чем кто-нибудь отыскал бы твое тело, и мы узнали бы обо всем только через полгода. Но даже после этого я расстроился бы на пару часов, вспоминая о том, как все было раньше, но потом напился бы, или позвонил подружке, или сделал бы еще что-нибудь в таком же роде, и очень скоро обо всем забыл бы. И больше о тебе не вспоминал.

— Ты бы сожалел, — сказала Мелоди, пристально глядя на него.

— Нет. — Тед вернулся к бару и добавил себе еще виски. — Нет, не думаю, что я сожалел бы о чем-нибудь. Ни в малейшей степени. И не чувствовал бы себя виноватым. Хватит угрожать самоубийством, Мелоди, это тебе больше не поможет.

Гнев исчез с лица женщины, и она всхлипнула.

— Пожалуйста, Тед, — взмолилась она, — не говори таких вещей. Скажи, что тебе не все равно. Скажи, что ты будешь меня помнить.

Он хмуро посмотрел на нее.

— Нет.

Это было особенно трудно, когда она становилась такой маленькой, жалкой и уязвимой, когда она переставала его упрекать. Но он должен покончить с этим раз и навсегда, пора избавиться от преследующего его проклятия.

— Я уйду завтра, — смиренно сказала она. — Я не буду тебе мешать. Но скажи мне, что тебе не все равно, Тед. Скажи, что ты мой друг. Что ты придешь ко мне, когда я буду в тебе нуждаться.

— Я не приду к тебе, Мелоди. Все кончено. И я не хочу, чтобы ты приезжала сюда, или звонила, или посылала телеграммы, какие бы неприятности у тебя ни возникли. Ты меня поняла? Поняла? Я хочу, чтобы ты исчезла из моей жизни, а как только это произойдет, я постараюсь забыть о тебе как можно быстрее, поскольку ты отвратительное воспоминание.

Мелоди закричала так, словно он ударил ее.

— Нет! Нет, не говори так, помни обо мне! Ты должен. Я оставлю тебя в покое, обещаю, ты никогда больше меня не увидишь. Но скажи, что будешь меня помнить. — Мелоди вскочила на ноги. — Я уйду прямо сейчас, — продолжала она. — Если ты этого хочешь, я уйду. Но сначала займемся любовью, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты мог меня вспоминать. — И она сладострастно улыбнулась и начала снимать лифчик.

Тед ощутил дурноту и со стуком поставил бокал на стол.

— Ты сошла с ума! Тебе необходима профессиональная помощь. Но я не могу ее тебе дать и не собираюсь больше это терпеть. Пойду прогуляюсь. Вернусь через пару часов. Надеюсь, тебя здесь уже не будет.

Он шагнул к двери. Мелоди стояла и смотрела на него, держа в руке лифчик. Ее грудь стала маленькой и сморщенной, а на левой появилась татуировка, которой раньше не было. Эта женщина не вызывала у него ни малейшего желания.

— Я хочу дать тебе нечто, чтобы ты меня помнил, — пролепетала она. Тед захлопнул за собой дверь.

Он вернулся в полночь, пьяный и угрюмый, твердо решив вызвать полицию, если Мелоди все еще не ушла, чтобы положить всему этому конец. Джек только что закончил дежурство. Тед остановился и устроил ему скандал за то, что впустил Мелоди и не предупредил о ее появлении. Однако привратник решительно все отрицал.

— Мистер Джирелли, в дом никто не входил. Я никогда никого не впускаю, не предупредив жильцов, вы же прекрасно знаете. Я работаю здесь шесть лет и ни разу никого не впустил без звонка.

Тогда Тед напомнил ему о свидетелях Иеговы, и они расстались врагами.

Разозленный, он поднялся на лифте на свой тридцать второй этаж. На дверях его квартиры висел рисунок. Тед некоторое время тупо рассматривал его, а потом сорвал. Это было карикатурное изображение Мелоди. Не той, которую он видел сегодня, а девушки, с которой он жил в одной квартире, умной, забавной и хорошенькой. Раньше Мелоди всегда делала рисунки к своим записочкам, как правило, изображая себя. Надо же, она до сих пор хорошо рисует. Внизу печатными буквами было написано:

«Я ОСТАВИЛА ТЕБЕ НЕЧТО, ЧТОБЫ ТЫ МОГ МЕНЯ ПОМНИТЬ».

Тед нахмурился, размышляя о том, следует ли ему сохранить рисунок. Колебания разозлили его. Смяв листок, он принялся искать ключи. Если Мелоди оставила записку, значит, он ее больше не увидит. Во всяком случае, на несколько лет он от нее избавился.

Он вошел в квартиру, бросил скомканный лист бумаги в мусорную корзину и улыбнулся, довольный своей меткостью.

— Два очка.

Подойдя к бару, он смешал себе выпивку. Но что-то было не так.

Тед опустил бокал с выпивкой и прислушался. Где-то течет вода, сообразил он. Мелоди не закрыла кран в ванной.

— Господи! — Быть может, она никуда не ушла, принимает душ, или нанюхалась кокаина, или плачет. — Мелоди!

Никакого ответа. Вода продолжала литься.

— Мелоди, ты все еще здесь? — снова крикнул он. — Отвечай, черт возьми!

Молчание.

Он поставил бокал и направился в ванну. Дверь была закрыта. Шум льющейся воды стал вполне отчетливым.

— Мелоди, ты здесь? Мелоди?

Ничего.

Теду стало страшно. Он дотронулся до дверной ручки, она легко повернулась. Дверь не была заперта.

Ванная была наполнена паром, занавеска задернута. Душ работал на полную мощь, судя по количеству пара, лился кипяток. Тед отступил на шаг и подождал, когда пар рассеется.

— Мелоди? — тихо позвал он. Никакого ответа.

Он старался сохранять спокойствие. Мелоди только говорила о самоубийстве, но никогда не пыталась покончить с собой. Те, кто говорит о самоубийстве, никогда его не совершают, прочитал он где-то. Она просто хотела его напугать.

Тед сделал два быстрых шага вперед и резко отодвинул занавеску.

Мелоди сидела в ванне, подтянув колени к груди, очень маленькая и жалкая, пар поднимался от ее обнаженного тела. Она вскрыла себе вены бритвой и попыталась держать руки под водой, но этого оказалось недостаточно, поскольку она разрезала их поперек, а всем известно, что нужно резать вдоль. Тогда она еще раз воспользовалась бритвой, и теперь у нее появилось два рта, и оба они улыбались Теду. Душ смыл почти всю кровь; пятен не осталось, но второй рот под ее подбородком все еще оставался красным, и из него сочилась кровь. Тоненькие ручейки текли по цветку, который был вытатуирован на груди, струи воды тут же смывали алую кровь. Мокрые волосы прилипли к щекам. Она улыбалась и выглядела такой счастливой.

Она пробыла здесь много часов, подумал он. И стала совсем чистой.

Тед закрыл глаза. Но это ничего не изменило. Он все еще видел Мелоди. Он всегда будет ее видеть. Он открыл глаза, женщина продолжала улыбаться. Протянув руку, Тед выключил воду, промочив при этом рукав рубашки.

В полном оцепенении он вернулся в гостиную. Господи! Я должен позвонить, нужно сообщить кому-нибудь, мне самому не справиться. Тед решил позвонить в полицию. Он поднял трубку, но его палец застыл над кнопками. Полиция не поможет, решил он и набрал номер Джилл. Когда он закончил рассказ, Джилл долго молчала.

— Боже мой, — наконец выдохнула она. — Как ужасно! Могу я что-нибудь сделать?