Помоги проекту - поделись книгой:
Еще один риторический вопрос: что бы делала Япония, если бы немецкие войска к зиме 1941 г. вышли на линию Архангельск — Казань — Астрахань? Как уже говорилось, Япония имела соответствующие планы и была готова привести их в исполнение.
Но вернемся к 9 августа 1945 г. Есть достаточно оснований полагать, что если бы японское правительство было бы уведомлено о том, что единственной целью вооруженных сил СССР является обеспечение безопасности своих границ от войск США и Чан Кайши, то оно могло бы отдать приказ своим войскам попросту «сыграть в поддавки» и открыть зеленую улицу нашей армии и флоту. Увы, этого не произошло. Последствиями просчетов советских дипломатов и пассивности командования ТОФ стали Корейская война и превращение Японии в непотопляемый авианосец США. А ведь был и иной путь — вспомним послевоенный статус Австрии и Финляндии.
Об объявлении Советским Союзом войны в Японии узнали 9 августа в 4 часа утра через перехваченную агентством «Домэй Цусин» радиопередачу. Некоторые официальные лица, например, министр иностранных дел Того, услышав сообщение ТАСС, даже высказали сомнение относительно его подлинности.
Получив сообщение о вступлении СССР в войну, Ставка отдала 9 августа директиву повсеместно подготовиться к оборонительным действиям против Советского Союза. В директиве говорилось:
«1. Советский Союз объявил войну Японии и с 9 часов 9 августа перешел к боевым действиям, которые еще не развернулись в крупных масштабах.
2. Ставка считает, что главная задача сейчас — отражая наступление противника расположенными в пограничных районах силами, быть в готовности перейти на всех участках к оборонительным боям против Советского Союза.
3. Войска 17-го фронта с 6 ч. 10 августа включаются в состав Квантунской армии.
4. Главнокомандующему Квантунской армией, отражая наступление противника расположенными в приграничных районах силами, быть в готовности к ведению на всех участках боевых действий против Советского Союза.
В соответствии с вышеуказанным Квантунской армии следует основные усилия сосредоточить против Советской Армии; одновременно минимальными силами быть в готовности отразить наступление американской армии против южной части Кореи.
5. Главнокомандующему экспедиционными войсками в Китае быть в готовности к немедленной переброске части сил и военных материалов в Южную Маньчжурию; одновременно имеющимися в распоряжении силами отразить нападение Советской Армии.
6. Разграничительная линия между Квантунской армией и экспедиционными войсками в Китае — Шаньхайгуань, Дачэнцзы, озеро Далай-Нор, Югодзир-Хид (все пункты для экспедиционных войск в Китае включительно).
Командующему 5-м фронтом выполнять ранее поставленную задачу: отражая наступление противника расположенными в приграничном районе силами, быть в готовности к ведению военных действий против Советского Союза по всему фронту».
9 августа 1945 г., в первой половине дня, открылось заседание Высшего совета по руководству войной, на котором премьер-министр Судзуки заявил, что в настоящее время окончание войны на базе принятия Потсдамских решений признается совершенно неизбежным шагом. Судзуки просил членов Совета высказать их мнения, после чего разгорелись ожесточенные споры по поводу условий капитуляции. Подробное описание позиций японских лидеров вряд ли представит интерес для большинства читателей, а остальных я отсылаю к книге Такусиро Хаттори «Япония в войне 1941–1945», Москва, Воениздат, 1973 г., с. 559–571.
Итак, после ожесточенных споров ночью с 9 на 10 августа (время токийское) Кабинет министров поручил Министерству иностранных дел уведомить союзные державы о согласии Японии принять условия Потсдамской декларации. К 6 часам утра 10 августа был составлен текст телеграммы с просьбой к правительствам Швейцарии и Швеции передать заявление японского правительства правительствам США, СССР и Китая. В заявлении говорилось: «Императорское правительство, основываясь на желании Его Величества императора, решило принять условия, выдвинутые совместной декларацией, которая была провозглашена 26 июля 1945 г. в Потсдаме и к которой присоединилось правительство СССР. Императорское правительство решило принять эти условия, поскольку указанная декларация не содержит никакого требования, которое затрагивает прерогативы Его Величества как суверенного правителя».
В ночь с 12 на 13 августа группа экстремистски настроенных армейских офицеров попыталась устроить путч в Токио, чтобы заставить императора продолжать войну до победного конца. Однако путч был подавлен в течение нескольких часов.
15 августа в 12 часов по токийскому времени по японскому радио после исполнения национального гимна была передана запись выступления императора, где он сообщил о принятии условий Потсдамской декларации и о своем решении прекратить войну, чтобы установить вечный мир.
Как писал известный японский военный историк Такусиро Хаттори: «10 августа иностранные радиостанции передали сообщение, что Япония принимает Потсдамскую декларацию, а 11 августа — сообщение о повсеместной капитуляции японских войск. Эти сообщения вызвали серьезное замешательство среди соединений и частей японских войск за рубежом.
Немедленно от командования Южного фронта в Ставку поступила телеграмма следующего содержания: „11 августа в радиопередаче из Токио на английском языке говорилось, что японское правительство получило последнее сообщение из Потсдама. Просим сообщить подробности“.
Командование войск в Китае послало всем подчиненным ему войскам предупреждение: „Иностранные телеграфные агентства сообщают, что Япония якобы приняла условия Потсдамской декларации.
К этим сообщениям следует относиться с недоверием и рассматривать их как политическую диверсию со стороны противника“.
В связи с этим 11 августа начальник генерального штаба направил телеграмму за № 487 всем армиям, непосредственно подчиненным Ставке. Телеграмма гласила: „Мирные переговоры действительно начаты, но японские солдаты должны быть по-прежнему готовы с честью умереть за нашу родину и императора“»[114].
Надо ли говорить, как подобная ситуация сказалась на боеспособности войск? Отдельные части и гарнизоны могли по-прежнему храбро обороняться, но организовывать наступательные операции теперь не хватало не только топлива, но и желания личного состава. На всех уровнях японского командования с 11 августа царило замешательство. Во многих местах находились офицеры-фанатики, считавшие необходимым сражаться до конца, но подавляющее большинство генералов и офицеров не знали, что делать.
Позицию японских военных еще можно понять, но самое забавное, что речь императора произвела буквально панику в… США. Позже министр обороны США Стимсон писал: «В связи с заявлением о капитуляции Японии президент Трумэн собрал высокопоставленных лиц в Белом доме. Вашингтон был взволнован, мало кто верил в правдоподобность случившегося». Государственный секретарь США Э. Стеттиниус утверждал: «Накануне Крымской конференции начальники американских штабов убедили Рузвельта, что Япония может капитулировать только в 1947 г. или позже, а разгром ее может стоить Америке миллиона солдат».
Американцы ни морально, ни организационно не были готовы к капитуляции Японии. Быстрей всех пришел в себя главнокомандующий американскими силами на Тихом океане генерал Макартур. Генералу очень хотелось красочного шоу, где главным героем был бы он сам. Ему удалось навязать Объединенному комитету начальников штабов решение, что подписание соответствующих актов на различных фронтах пройдет только после того, как он подпишет главный документ. А пока не было ни мира, ни войны.
16 августа начались непосредственные радиопереговоры на английском языке между штабом Макартура в Маниле, японским правительством и Ставкой. В этот день в 16 часов Ставка передала приказ о прекращении войны всем войскам армии и флота. Для полного прекращения военных действий необходимо было вести конкретные переговоры с противником на местах. Для этого Ставка направила специальную директиву: 16 августа — Квантунской армии, а 19 августа — 5-му фронту. В директиве говорилось: «В период окончания войны разрешаем на местах вести соответствующие переговоры о прекращении военных действий и о порядке передачи оружия».
Лишь 27 августа американские войска высадились в бухте Сагами в Токийском заливе. В ходе высадки произошел забавный инцидент, который хорошо иллюстрирует страхи американцев перед русскими.
К месту высадки прибыла группа советских дипломатов. Замечу, что в течение всего августа советское посольство оставалось в Японии. Дипломаты наблюдали за высадкой американцев. Внезапно к ним подлетел виллис с американскими солдатами, которые под угрозой оружия заставили дипломатов ехать к командиру дивизии, командующему высадкой.
Лейтенант, командовавший захватом дипломатов, представил их командиру дивизии: «Вот те русские, о которых докладывал майор из разведки». Полковник, не дослушав рапорта лейтенанта, стал истерично орать: «На каком основании русские первыми прибыли в базу Йокосука, разве вам не известно указание Макартура о том, что именно его дивизия занимает базу?» Когда полковник остановился, чтобы перевести дух, дипломаты объяснили ему, что к чему. Бравый полковник быстро сменил тон и стал расточать комплименты русским[115]. Этот эпизод показывает, что американцы были готовы увидеть советские войска даже в Токио.
Акт капитуляции был подписан 2 сентября 1945 г. По поручению японского правительства акт должны были подписать министр иностранных дел Сигэмицу и представитель Ставки, начальник Генерального штаба Умэдзу. Их сопровождали девять человек: по три представителя от Министерства иностранных дел, Военного министерства и Военно-морского министерства.
Указанные представители были доставлены на американском эсминце к борту американского линкора «Миссури», который стоял на якоре в Токийском заливе. На палубе линкора японские представители, которым даже не разрешили взять с собой холодное оружие, молча встали перед представителями союзных войск. Церемония подписания акта началась в 9 часов утра. В 9 ч. 04 мин. акт подписал первым Сигэмицу, а за ним — Умэдзу. Сигэмицу подписал акт «от имени императора и правительства и по их приказу», Умэдзу — «от имени Ставки и по ее приказу». В 9 ч. 08 мин. в качестве стороны, принимающей капитуляцию, акт подписал Верховный главнокомандующий союзных держав генерал Макартур. Кроме него, акт подписали представители США, Китая, Англии, СССР, Австралии, Канады, Франции, Голландии и Новой Зеландии.
Глава 32
Оборонительные мероприятия Тихоокеанского флота
5 августа 1945 г. штаб Тихоокеанского флота получил из Читы от главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке, маршала А.М. Василевского телеграмму об установлении разграничительной линии между зонами действия на Дальнем Востоке флота СССР и флота США. Разграничительная линия проходила через мыс Болтина (Корея), через точки: ш = 40°, д = 135°; ш = 45°, д = 140° и дальше по параллели 45°45′ до линии, соединяющей мыс Крильон (южная оконечность острова Сахалин) с мысом Соя-Мисаки (северная оконечность острова Хоккайдо).
К северу от этой границы действовали флот и авиация Советского Союза, к югу — флот и авиация США.
Охотское море было объявлено зоной совместных действий (в порядке взаимной согласованности) флотов и авиации СССР и США. В Беринговом море также была установлена зона совместных действий, ограниченная с севера, востока и юга линией, проходившей от мыса Дежнева до острова Диомид, далее вдоль границы территориальных вод СССР и США до параллели 15°30′ и через точки: ш = 50°35′, д = 157°00′; ш = 49°50′, д = 135°20′ Далее эта линия проходила по параллели 49°50′ до Четвертого Курильского пролива. Остальная часть Берингова моря и прилегающие к нему районы Тихого океана являлись зоной действий флота США.
На суше разграничительная линия шла от мыса Болтина на Чанчунь и далее на Ляоюань.
Таким образом, разграничительная линия проходила в Японском море на удалении 90-120 миль от берега, а в Тихом океане и в Беринговом море (в отдельных местах) — на 15–25 миль от побережья Советского Союза.
Как позже оправдывались наши адмиралы: «Установление разграничительной линии, естественно, ограничило возможности для нашего флота вести оперативную разведку»[116].
Подобные высказывания лишь свидетельствуют о некомпетентности и трусости нашего командования. Под трусостью я в данном случае подразумеваю боязнь проявить инициативу, чтобы потом не нести ответственности. Как и в 1904 г., наши военные готовы были умереть в бою, но патологически боялись начальства — дабы чего не вышло! А вот американцы как в 1941-м, так и в 1945 г. летали, где хотели, включая советское Приморье и Камчатку. Наши же морские разведчики вполне могли провести полную аэрофотосъемку Курил, Сахалина и Хоккайдо в первые же 48 часов войны[117].
9 августа 1945 г. в 1 час ночи по флоту был дан сигнал о разрешении применять оружие и введен в действие оперативный план. Сей оперативный план был составлен так, как будто шел июль 1941 г., а не август 1945-го. Первой реакцией ТОФ было самозащититься от противника, которого попросту не было. У баз флота выставили минные заграждения и дозорные подводные лодки. Активные же действия сводились к бессистемным бомбежкам малыми силами японских портов.
9 августа в 0 ч. 20 мин. минные заградители «Аргунь» и «Теодор Нетте» и тральщики Т-12, «Чека» и «Проводник» вышли из залива Стрелок для постановки мин в районе острова Аскольд на центральном фарватере. Заградители вели на буксире по два торпедных катера. На борту «Аргуня» имелось 360 мин обр. 1926 г., на «Теодоре Нетте» — 400 мин. обр. 1926 г., на Т-12 — 90 минных защитников, на «Чеке» и «Проводнике» — по 35 минных защитников.
С 6 ч. 22 мин. до 8 ч. 16 мин. к югу от острова Аскольд было выставлено 760 мин и 125 минных защитников. Со стороны моря постановку мин прикрывали развернутые на позициях подводные лодки, в 5-10 кабельтовых мористее кораблей находились торпедные катера охранения.
В 0 ч. 30 мин. 9 августа на подходе к Владимиро-Ольгинской ВМБ был выставлен дозор в следующем составе: сторожевой катер типа «КМ» — у мыса Южный; сторожевой катер типа МО-1 — у мыса Собора; сторожевой катер типа «КМ» — у сетевого заграждения; пограничный катер — у мыса Низменный.
С началом боевых действий подводные лодки заняли следующие позиции: Л-14 — позицию № 1; Л-17 — позицию № 2; Щ-122 и Щ-123 — позицию № 3; Щ-102 и Щ-104 — позицию № 4; Щ-126 и Щ-127 — позицию № 5; Щ-133 — позицию № 6; Щ-134 — позицию № 7. Подводные лодки М-9 и М-12 вступили в дозор на подходах к Владимиро-Ольгинской ВМБ.
Минными постановками были заняты и корабли Северной Тихоокеанской флотилии. 9 августа в 13 часов минный заградитель «Гижига», имея на борту 200 мин обр. 1912 г., вышел в охранении торпедных и сторожевых катеров типа МО-4 в Сахалинский залив, в район минной постановки. В 19 ч. 56 мин. минный заградитель «Астрахань» поставил 465 мин на оси фарватера в Татарском проливе. Постановку обеспечивали сторожевой корабль «Зарница» и несколько истребителей. В 20 ч. 30 мин. корабли стали на якорь на перекате в ожидании полной воды и рассвета.
10 августа в 8 часов утра минный заградитель «Гижига» приступил к постановке мин в Сахалинском заливе. За четыре часа было выставлено 199 мин обр. 1912 г. Со стороны моря постановку прикрывали две подводные лодки типа «М», находившиеся на позициях. Больше минных постановок в Сахалинском заливе не производилось.
9 августа подводные лодки М-5, М-46 и М-47 вступили в дозор на подходах к ВМБ в Советской Гавани.
Наибольших успехов 9 августа добились… пограничники Камчатки. Пограничники 60-го морского пограничного отряда в районе японского рыбозавода № 20 в устье реки Воровская, на западном побережье Камчатки захватили японский транспорт «Рухо-Мару № 2». 355 рыбаков были сняты с парохода и доставлены на берег. В 18 ч. 15 мин. 9 августа два самолета МБР-2, принадлежавшие НКВД, бомбардировали японский транспорт «Касадо-Мару» в районе японского рыбозавода № 75, в устье реки Кихчик, на западном побережье Камчатки. Летчики наблюдали прямые попадания бомб в судно, пламя и большие клубы дыма на нем. Транспорт этот затем затонул.
Кроме того, на Камчатке пограничники захватили 776 японцев, а также 11 катеров, 3 кавасаки, 37 кунгасов и 8 исабунэ (из донесения от 11 сентября 1945 г. начальника войск Приморского погранокруга).
9 августа в 23 ч. 50 мин. минный заградитель «Охотск» и базовый тральщик «Веха» вышли из Авачинской губы для постановки мин на подходах к Петропавловской военно-морской базе.
Всего 9-11 августа корабли ТОФ выставили на оборонных минных заграждениях 1788 мин и 170 минных защитников. Планировалось в последующие дни выставить в пять раз больше мин. В 6 ч. 10 мин. 12 августа командующий флотом приказал прекратить постановку оборонительных минных заграждений.
Теперь перейдем к действиям авиации Тихоокеанского флота. Первый удар был нанесен по корейскому порту Юки с 2 до 4 часов утра 9 августа. Двенадцать летающих лодок МБР-2 из 115-го авиаполка сбросили на порт 33 бомбы ФАБ-100, 4 — ЗАБ-100, 2 — САБ-50, 2 — САБ-25 и 11 — САБ-15. Потерь среди наших самолетов не было.
В тот же день с 9 ч. 51 мин. до 10 ч. 11 мин. авиация ТОФ снова нанесла бомбардировочный и пулеметно-пушечный удары по порту Юки и по находившимся там японским транспортам. Порт атаковали пятью группами 32 самолета Ил-2 37-го истребительного авиаполка под прикрытием 28 истребителей 38-го истребительного авиаполка.
Первая группа сбросила 12 бомб ФАБ-50 и 96 АО-25. В результате был подавлен огонь японской береговой зенитной батареи среднего калибра и прямым попаданием ФАБ-50 поврежден сторожевой корабль.
Вторая группа атаковала береговые зенитные батареи противника в южной части порта, сбросив на них 12 ФАБ-50 и 96 АО-25, был подавлен огонь двух батарей и подожжен транспорт.
Третья группа самолетов из четырех Ил-2 гранулированным фосфором атаковала склады и мелкие плавсредства противника в Лихтерной гавани порта. Удалось поджечь два склада, а также летчики заметили очаги пожара на сторожевом корабле и барже.
Четвертая группа самолетов сбросила 16 ФАБ-250 по трем транспортам и обстреляла их из пушек и пулеметов. Один транспорт, водоизмещением 1500 т, был поврежден и, по наблюдениям летчиков, потом затонул.
Самолеты пятой группы топмачтовым способом атаковали три транспорта на рейде и сторожевой корабль, сбросив на них 16 ФАБ-250. По донесениям летчиков, были потоплены два транспорта, водоизмещением по 4000 т.
В этих налетах авиация ТОФ потеряла четыре самолета.
Одновременно с бомбардировкой порта Юки авиация ТОФ 9 августа наносила удары и по порту Расин. С 2 ч. 10 мин. до 3 ч. 10 мин. 16 самолетов Ил-4 4-го авиаполка, действуя поодиночке, произвели прицельное бомбометание по портовым сооружениям и железнодорожной станции в Расине. Японских кораблей в порту не оказалось. Наши самолеты сбросили 39 бомб ФАБ-500 и 15 ЗАБ-100. Летчики наблюдали в порту четыре крупных пожара, а у мыса Родионова был обнаружен горящий транспорт. По нашим самолетам вели огонь пять японских зенитных батарей и работали шесть прожекторов. Один Ил-4 пропал без вести, не дойдя до цели.
В 7 ч. 05 мин. 9 августа воздушной разведкой в порту Расин были обнаружены японские эсминец и транспорт, а на подходах к порту были замечены еще три эсминца и транспорт. Поэтому с 10 ч. 25 мин. до 10 ч. 45 мин. 23 самолета Ил-10, ведомые лично командиром 26-го штурмового авиаполка майором Николаевым, под прикрытием 31 самолета Як-9 14-го истребительного авиаполка нанесли повторный бомбардировочный удар по порту Расин. В результате был подавлен огонь двух зенитных батарей, потоплены транспорт и катер и еще один транспорт поврежден. Огнем зенитной артиллерии противника были сбиты четыре наших самолета.
В тот же день в 16 ч. 45 мин. 41 самолет Пе-2 из 33-го и 55-го авиаполков в сопровождении 16 Як-9 19-го истребительного авиаполка двумя группами вновь атаковали порт Расин и стоявшие там транспорты. Самолеты сбросили 82 бомбы ФАБ-250 и 78 ФАБ-100. Два транспорта были потоплены, уничтожено два склада, в порту летчики наблюдали несколько пожаров в районе пирсов. Японцы вели слабый зенитный огонь по нашим самолетам.
В 17 часов 14 самолетов Ил-10 26-го штурмового авиаполка опять бомбили порт Расин. Их прикрывали 12 Як-9. Был потоплен один транспорт, стоявший у пирса, и, по докладам летчиков, еще один транспорт. На этот раз зенитный огонь японцев был сильным, один наш Ил-10 получил повреждения и при возвращении в базу упал в море.
С 21 ч. 13 мин. до 21 ч. 18 мин. 19 самолетов Ил-4 4-го авиаполка и 18 самолетов ДБ-3 52-го авиаполка поодиночке и звеньями снова бомбардировали порт Расин, сбросив на него 90 ФАБ-500, 35 ЗАБ-100 и 35 САБ-100. По наблюдениям летчиков, были потоплены два транспорта водоизмещением по 1600 т, еще два транспорта повреждены, разрушены складские помещения и средний причал. Японцы вели интенсивный зенитный огонь, но все наши самолеты благополучно вернулись обратно.
Одновременно с атаками портов Юки и Расин авиация ТОФ бомбардировала и порт Сейсин. 9 августа с 2 ч. 15 мин. до 3 ч. 57 мин. 18 самолетов ДБ-3 52-го авиаполка поодиночке атаковали порт Сейсин. По наблюдениям летчиков бомбы попадали в склады, причалы и здания металлургического завода Мицубиси. Один наш ДБ-3 был атакован ночным японским истребителем, но безрезультатно. Зенитный огонь противника не причинил вреда нашим самолетам, все они благополучно вернулись на свой аэродром.
В 17 ч. 20 мин. 9 августа 28 самолетов Пе-2 34-го авиаполка под прикрытием 16 Як-9 19-го истребительного авиаполка нанесли второй бомбардировочный удар по порту Сейсин. В результате был поврежден транспорт, уничтожено до 20 баркасов и шлюпок, разрушены два склада. Японцы вели слабый зенитный огонь. При возвращении на базу один Пе-2 произвел вынужденную посадку и разбился, экипаж получил ранения.
Подобные налеты производились и в два последующих дня. Тактически они были более-менее удачны: потоплено несколько транспортов, повреждены портовые сооружения. С точки зрения же стратегии (война есть продолжение политики иными средствами) эти авианалеты были бессмысленны. Зачем разрушать порты, которые должны были занять через несколько дней наши войска? А ведь бомбились не береговые батареи, а портовое оборудование и склады. С первого дня войны единственной задачей Тихоокеанского флота должны были быть десанты, задачей которых было пробиться как можно дальше до окончания войны, не считаясь ни с какими зонами разграничения, а все силы следовало бросить на их поддержку.
Несколько слов стоит сказать и о действиях береговых батарей Тихоокеанского флота. Читатель, не знакомый с географией Дальнего Востока, удивится, ведь японские корабли ни разу не подходили к нашим берегам. Совершенно правильно, наши береговые батареи ни разу не стреляли по морским целям.
Первый огонь по врагу открыла батарея № 250 Хасанкского сектора береговой обороны (четыре 130-мм установки Б-13 на острове Фурунгельма). С 6 ч. 14 мин. 9 августа и до конца дня она вела огонь по японским позициям Сиосусайского укрепрайона и полицейской заставе в районе реки Тумень-Ула. На следующий день батарея продолжала обстрел тех же целей. Только 10 августа батарея выпустила 40 осколочно-фугасных и 65 полубронебойных снарядов.
14 августа в 14 ч. 50 мин. береговая батарея № 945 (четыре 130-мм установки Б-13), расположенная на южной оконечности полуострова Камчатка, на мысе Лопатка, открыла огонь по японскому острову Шимушу[118] (район мыса Котомари-Саки). Кроме того, батарея обстреляла советский танкер «Мариуполь». Всего было выпущено 68 снарядов. Поясню: танкер «Мариуполь» (7024 брт) 14 ноября 1943 г. сел на камни у мыса Котомари-Саки. Экипаж был эвакуирован в СССР, а японцы на танкере, стоявшем на камнях, устроили наблюдательный пункт и разместили малокалиберные зенитные орудия.
Береговая батарея № 945 и в последующие дни продолжала вести огонь по противнику до капитуляции острова Шимушу.
Глава 33
Десанты Тихоокеанского флота
Поскольку японский флот боевых действий на море не вел, а готовил эвакуацию войск и вывоз ценностей из портов Северной Кореи, командующий Тихоокеанским флотом, адмирал И.С. Юмашев принял решение: внезапной высадкой десанта в порт Юки овладеть портом и городом и удерживать его до подхода частей 25-й армии 1-го Дальневосточного фронта. По данным разведки, предполагалось, что при высадке десанта в Юки японцы не окажут серьезного сопротивления, так как их гарнизон в городе был деморализован налетами советской авиации.
Были сформированы две разведгруппы, являвшиеся одновременно и первым броском десанта, под общим командованием капитана 3-го ранга Колюбакина. Для проведения десантной операции были выделены следующие силы и средства: 75-й батальон морской пехоты 13-й бригады морской пехоты (783 человека) и две разведгруппы (139 человек). Первую разведгруппу — 140-й разведывательный отряд разведывательного отдела Штаба флота (68 человек) под командованием старшего лейтенанта Леонова — должны были перебросить в Юки торпедные катера Т-567 и Т-578, вторую разведгруппу под командованием старшего лейтенанта Девятова (71 человек) — катера Т-569 и Т-579. Для перевозки основного десанта под командованием майора Маркина предназначались сторожевые корабли ЭК-7 и ЭК-10, тральщик типа «АМ» Т-271, два пограничных катера, ПК-3 и ПК-4, и четыре торпедных катера — Т-514, Т-515, Т-516 и Т-531. Командиром высадки был назначен контрадмирал Ивановский, командиром десанта — майор Маркин.
11 августа в 15 часов первая разведгруппа на торпедных катерах Т-576 и Т-568 (оба типа «Воспер», водоизмещение 43,5, скорость хода наибольшая — 39,3 узла, вооружение: одна 20-мм пушка Эрликон) вышла из бухты Новик (район Владивостока) и уже в 19 ч. 10 мин. вошла в порт Юки. Высадившись, десантники выяснили, что японцы 10 августа уже покинули порт и отошли в северном направлении.
В 21 ч. 30 мин. отряд кораблей с основным десантом вышел из бухты Новик, но из-за густого тумана был вынужден стать на якорь в заливе Посьет.
С 5 часов утра до 5 ч. 30 мин. 12 августа торпедные катера Т-569 и Т-579 (типа «Воспер») высадили в порту Юки вторую разведывательную группу. Около 9 утра 12 августа десантники встретили в городе Юки передовые отряды 393-й стрелковой дивизии 1-го Дальневосточного фронта, которые, узнав о нахождении в Юки советских моряков, обошли город и ушли на юг.
В 10 часов утра 12 августа отряд кораблей с основным десантом снялся с якоря и в 16 ч. 20 мин. прибыл в порт Юки. В 16 ч. 30 мин. в порту высадилась рота автоматчиков, а в 18 ч. 30 мин. началась высадка основного десанта, которая благополучно закончилась в 20 ч. 10 мин. К этому времени советские десантники полностью овладели портом и городом Юки. В порт были перебазированы четыре торпедных катера и два больших «охотника».
11 августа торпедные катера типа «Воспер», Т-549 и Т-550, при видимости 3–5 кабельтовых произвели набег на порт Расин. Катер Т-550 первым атаковал японский транспорт в порту и потопил его одной торпедой. Сделав разворот, катер вторично пошел в атаку и вторым залпом подбил еще один транспорт. Катер Т-549 атаковал транспорт сразу двумя торпедами и потопил его.
Днем шесть торпедных катеров 1-й бригады под командованием капитан-лейтенанта Малика вышли из бухты Троицы в набег на порт Расин и с 17 ч. 30 мин. до 18 часов нанесли удар по порту, потопив там три японских транспорта. Затем катера без потерь вернулись в базу.
Поделиться книгой: