Сердце ведьмы

По лицу Ваноры, на котором не было морщин, нельзя было определить ее возраст, хотя она уже перешагнула седьмой десяток. Ее огненно-рыжие волосы были уложены в красивую прическу. Губы почти не потеряли свой цвет. Хотя черты ее лица были несколько холодными, Ванора вовсе не была такой. Много раз за эти годы Равин имела возможность убедиться в доброте этой женщины.

— Сегодня было что-то не так, — заявила Ванора.

Ее пристальный взгляд был проницательным и решительным.

— Да?

— Круг был слабым. Ты же знаешь, что для успешной работы нам необходимо внимание и энергия каждого.

Равин кивнула. Впервые ей не очень хотелось, чтобы ритуал прошел успешно.

— Да, я знаю.

— Ты сегодня была сдержанной. Не хочешь рассказать мне почему?

Равин посмотрела на руки, лежавшие на коленях.

— Простите.

— Это извинение, а не ответ, — заметила Ванора.

Равин пожала плечами, все еще не глядя на жрицу.

— Я не знаю.

— Знаешь. Я понимаю, что ты подверглась суровому испытанию, но нам нужна твоя сила. Мы должны помочь властям поймать этого человека.

Холодок пробежал по спине Равин.

— Я… я не могу им помочь.

— Можешь. Но не хочешь, — ответила Ванора.

Равин перешла на шепот:

— Мне кажется, я боюсь.

— Конечно, боишься — это же естественно. Но, преодолев страх, ты станешь сильнее. Благодаря страху ты обретешь силу, чтобы победить своего врага.

— Извините. Но я… я не могу.

— Можешь, Равин. Ты должна. Жрицы просили, чтобы ты пришла на совет. Они переживают из-за того, что могло произойти, пока ты была в руках убийцы. У них есть подозрения по поводу твоего спасения.

Колени Равин подкосились, и некоторое время она не могла вымолвить ни слова.

— Что? Совет жриц? Когда? Где?

— Я уговорила их отложить совет. Убедила их в твоей преданности. Но они не потерпят нарушения правил. Ты это знаешь.

Равин кивнула.

— Знаю.

Сила членов общины, их магия держались на взаимном доверии благодаря проводимым ритуалам и соблюдению законов. Эти законы были строгими и обязательными. С каждым нарушением сила ведьмы ослабевала. В конце концов так можно было полностью потерять силу. Но утрата силы — это еще не все. Если жрицы узнают о нарушении правил общины, созывается специальный совет, чтобы определить, достаточно ли эти нарушения значительны, чтобы послужить причиной изгнания. Много раз, когда такое случалось, изгнанная ведьма обращалась к черной магии. Такой результат был для Равин неприемлем.

Ванора улыбнулась, ее лицо потеплело, как будто внутренняя доброта вылилась наружу.

— Не отчаивайся, моя дорогая. Я верю в тебя, но и ты должна верить в свою общину. А сейчас иди. Давай посмотрим, сможем ли мы помочь властям поймать этого монстра.

Равин вышла из кабинета Ваноры, чувствуя, что получила некоторое утешение от их разговора. Ванора двадцать лет была верховной жрицей и из-за напряженных отношений между Равин и Гвендил стала девушке почти как мать. Когда произошел случай с кошкой, мать почти не слушала Равин. Девочка не успела закончить свой рассказ, как мать заметила, что, возможно, ей нужно похудеть, тогда дети будут к ней добрее. Ванора, напротив, добродушно и спокойно объяснила, что дети бывают жестокими, но они не осознают, к чему это может привести.

— Я знаю, это трудно, — сказала она, — но такие испытания сделают тебя сильнее. Ты должна сопротивляться желанию отомстить. Вместо этого молись, чтобы твои обидчики поняли свои ошибки и нашли в своей душе мир и сострадание.

Равин не стала молиться за других детей, но с тех пор мысленно повторяла слова Ваноры всякий раз, когда другие ученики проявляли жестокость. Так продолжалось весь трудный подростковый период. Тогда, как и сейчас, слова Ваноры придавали Равин уверенность, вселяли в нее надежду.

Как бы там ни было, Равин чувствовала себя виноватой за то, что думает только о Железном Дровосеке. Ее сестра пыталась организовать самый счастливый день в своей жизни, и хотя Равин не была в восторге от желания Сорины выйти замуж за простого смертного и категорически возражала против того, чтобы рассказывать ему об общине, она понимала: Джастин действительно сделал ее сестру счастливой. Она была предана Сорине душой и телом и дала клятву выбросить этот случай из головы. Если полиция поймает негодяя — замечательно. Если силы общины окажут помощь в его задержании — отлично. Если он расскажет властям о том, что случилось… что ж, тогда это будет не так хорошо.

Сколько бы Равин ни старалась сосредоточиться на счастье сестры, плохое предчувствие не покидало ее. Равин знала, что все уже никогда не будет так, как прежде. Она проведет свои дни так же, как проводили их осужденные сотни лет до нее: в ожидании петли, тесно затягивающейся вокруг шеи.

ГЛАВА 12

Ник продолжал жить в сером одноэтажном кирпичном доме с тремя спальнями, в котором они поселились еще с Энни. Сейчас, когда его жены не было в живых, две спальни были лишними. У него больше не оставались гости на ночь, и уж тем более ему не нужна комната для детей. Были только он и Пес. И так будет всегда.

Он уставился на газетные вырезки, валявшиеся на кофейном столике. Сам Ник их не вырезал. Когда он уволился из органов, бывший напарник всучил их ему. «Подарок на память», — так он сказал. И Ник сохранил их. Вопрос в том, почему он их сохранил? Ведь то, о чем в них было написано, он вряд ли хотел вспоминать.

Ник взял в руки рамку с фотографией Энни. На снимке она не улыбалась. Она задумчиво смотрела куда-то вдаль. Он не знал, куда именно она смотрела, не помнил, кто сфотографировал ее, но ему всегда нравилась эта фотография; к тому же это Энни вставила ее в рамку для него. У нее была великолепная улыбка, но это задумчивое выражение лица особенно притягивало Ника. Светлые волосы ниспадали на плечи именно так, как ему нравилось. На ней почти не было косметики.

Фото было простым и живым — именно такой он помнил Энни. Простой и живой… и ушедшей навсегда.

Он положил фотографию на стол и взял стакан. Наполнил его до краев виски. Затем взгляд Ника снова упал на газетные вырезки. Зачем он согласился вести дело Железного Дровосека? Кого он пытался обмануть? Мужчина в тех статьях был другим, он никогда уже не сможет стать таким снова. Если он не откажется от этого дела, то завалит его. К тому же ему снова придется встретиться с Равин Скилер. Ник сам не знал почему, но от этой мысли ему становилось не по себе. Он не мог понять, почему так сильно реагировал на нее, но догадывался, что дело было не только в выпивке. И не в его затянувшемся воздержании.

Не желая анализировать свои чувства, Ник решил подумать о чем-нибудь другом. Осушив стакан, он наполнил следующий. Затем взял телефон и набрал номер офиса Фила. Автоответчик утверждал, что офис закрыт до понедельника, как Ник и предполагал. Было гораздо легче разочаровать кого-то по голосовой почте, чем сказать все лично. Он нажал добавочный номер Фила после соответствующего сигнала автоответчика и оставил сообщение.

«Это Лазитер. Боюсь, мне придется отказаться от этого дела. Зацепок почти нет, и я сомневаюсь, что они появятся. Копы смогут сделать больше, чем я, поэтому мне кажется неправильным тратить твои деньги. Я верну тебе то, что ты мне заплатил». Ник не знал, как он это сделает. Он уже потратил большую часть этой суммы. Но он что-нибудь придумает. «Прости, приятель. Удачи».

Казалось, что теперь ему должно стать легче, но, положив трубку, Ник почувствовал только стыд. Пес подошел и улегся на полу возле его стула. Ник наклонился, погладил его по голове и почесал за ухом, как тот любил. Хоть кого-то он мог сделать счастливым. Даже если это была всего лишь собака.

— Тебе нужно лакомство, мальчик?

Пес залаял и завилял хвостом.

— Да, мне тоже, — сказал Ник.

Он пошел на кухню и вернулся с двумя аппетитными кусками вяленого мяса. Пес с жадностью набросился на них, пока Ник скручивал пробку с бутылки «Джека Даниелса». Сегодня он решил побаловать себя. В конце концов, ведь не каждый день он отказывается от единственного источника доходов.

Ник включил телевизор. По ESPN показывали Кена Гриффи-младшего, вернувшегося в «Сиетл Маринерс» в прошлом бейсбольном сезоне. Ник плеснул в стакан еще виски из полупустой бутылки и искоса посмотрел на экран телевизора.

Кен ухитрился провернуть резкий удар. Он сделал передачу, мяч просвистел как пуля. Ник тем временем пил виски уже прямо из бутылки. Конечно, он не сделал бы этого, если бы рядом находился кто-то еще. Он закрыл глаза, наслаждаясь вкусом напитка.

Удар, еще удар; они следовали один за другим. Почему Гриффи продолжал размахивать, если мяч уже парил над стеной?

…Что-то мокрое на руке Ника заставило его вскочить. Он открыл глаза. В окно светило утреннее солнце. Пес стоял возле кресла, уставившись на хозяина и виляя хвостом. Ник посмотрел на телевизор. Бейсбол по ESPN закончился. Теперь шла какая-то программа о рыбалке. Резкие удары все еще раздавались в ушах у Ника, только это был уже не мяч. Это был стук в дверь. Кто-то настойчиво хотел войти.

Ник поставил бутылку в вертикальное положение, на миг пожалев, что «Джек Даниелс» выскользнул из его рук, когда он уснул. Он поднялся с кресла и, шатаясь, побрел к двери.

Фил Бодински был темнее тучи.

— Я прослушивал автоответчик и обнаружил твое сообщение. Какого черта? — Фил вошел, не дожидаясь приглашения, и повернулся лицом к закрывавшему дверь Нику.

Ник провел рукой по щетине, пытаясь унять сильную пульсацию в затылке. Он сглотнул, несмотря на сухость во рту. Господи, ему просто необходимо выпить кофе. И закурить.

— Как ты узнал, где я живу?

— Наверное, я лучший сыщик, чем ты.

Ник пропустил эти слова мимо ушей. Он слышал и похуже.

— Да, это точно, — согласился он. — Так какого хрена ты тогда приперся? Ты же лучше меня знаешь, что напрасно тратишь свои деньги.

Фил начал расхаживать по комнате. Ник отвел глаза. Его тошнило и без этого мелькания.

— Что касается денег, — Фил стукнул кулаком в подтверждение своей серьезности, — я неплохо платил тебе за эту работу. А ты решил кинуть меня?

— Я сейчас вернусь. — Ник пошел на кухню. — Хочешь кофе? — крикнул он через плечо, чтобы было слышно в гостиной. Но Фил стоял сзади и смотрел, как Ник справляется с кофеваркой.

— Что я хочу, так это получить ответ.

Ник наполнил кофеварку водой, отмерил четыре ложки кофе и, опершись руками на шкаф, стал ждать, когда тот сварится. Ему нужна была доза кофеина, и большая.

— Я же сказал тебе, что верну деньги.

— Мне не нужны эти проклятые деньги. Я хочу остановить этого мерзавца.

— Если этого не может сделать полиция, с чего ты, черт возьми, взял, что это могу сделать я?

Кухня наполнилась ароматом кофе, заставляя Ника почувствовать себя немного лучше. Он вытащил из посудомоечной машины кружку и наполнил ее прежде, чем кофеварка отключилась. Кофе капнул на горячую поверхность и зашипел. Прислонившись бедром к шкафу, Ник быстро глотал горячий напиток.

Фил снова начал ходить туда-сюда.

— У копов масса работы. И для них это всего лишь очередное дело, — говорил он. — У тебя больше времени. Джо сказал, что ты был профи, просто бульдог. Кроме того, я считал, что ты поймешь меня как никто другой.

— Почему именно я? — Ник достал из шкафа аспирин, взял три таблетки и запил их кофе.

Неожиданно голос Фила стал тихим, почти сочувствующим.

— Джо рассказал мне о твоей жене. Ты знаешь, как это — потерять любимого человека.

Засунув руку в карман пиджака, Фил вытащил желто-коричневый конверт. Он достал небольшую стопку фотографий и сунул их Нику под нос. На верхней фотографии была белокурая женщина. Она сидела на качелях и смеялась. Ее волосы развевались, глаза радостно сияли.

— Это моя жена Линдси до того, как этот сукин сын забрал ее у меня. Она была самой доброй, самой красивой женщиной на свете. Мы думали о детях. Собирались состариться вместе. Теперь я состарюсь один. — Глаза Фила затуманились, и он сердито посмотрел на Ника. — А что бы ты сделал, если бы твою жену зверски убили? Что бы ты сделал, если бы свет твоей жизни погас таким образом?

Фил убрал первую фотографию, показывая следующую. Та же женщина, но она уже не смеялась. Она была искалечена и вся в крови. Полностью обнаженная, с ожогами и ножевыми ранениями на светлой коже.

Виски и кофе перемешались в желудке Ника и попытались вырваться наружу.

— Как тебе удалось достать фотографию с места преступления, черт побери? — спросил он. Его голос дрожал почти так же, как рука Фила, державшая фотографию.

— Не имеет значения. — По щекам Фила потекли слезы. — Единственное, что сейчас имеет значение, — это чтобы ты остановил маньяка прежде, чем он сотворит такое с другой женщиной.

Ник внимательно посмотрел на фотографию, не в силах отвести глаза. Он не знал, сможет ли остановить этого сукина сына. Но знал, что не сможет сказать Филу «нет». Он знал, что несмотря ни на что это было его дело. Он потерпел в жизни много неудач и потерял все, что являлось важным для него. Если он снова хочет смотреть на себя в зеркало, то обязан это сделать, и сделать без промахов.

Он вздохнул и медленно кивнул. Фил достиг своей цели: Ник не остановится, пока он или Железный Дровосек не погибнет.

ГЛАВА 13

— Ты когда-нибудь думал о попкорне и кофе?

Ник посмотрел на Марвина, своего соседа-бухгалтера, и уже не в первый раз удивился, о чем толкует этот парень.

— А что с попкорном и кофе? — спросил он, потирая лицо.

— Почему у них запах лучше, чем вкус? — Марвин скривился, будто сделал глоток из кружки.

— Если ты не любишь кофе, почему тогда пьешь мой?

Обычно визиты Марвина не очень раздражали его. Сегодня же Ник еле сдерживался, чтобы не выпустить несколько пуль из своей «беретты» в тощую задницу этого малого. Ник как раз собирался на встречу с Равин Скилер, когда забежал Марвин. Конечно, Ник мог сказать, что уходит и чтобы тот зашел попозже, но фактически эта задержка была ему на руку. Хотя сейчас он начинал жалеть об этом.

Марвин пожал плечами.

— Не знаю. Что делаешь?

— Может тебе и нечего делать, а я как раз собирался уходить, — сказал Ник. Глаза бухгалтера расширились, а брови исчезли в густых волосах.

— Дело? Железный Дровосек или кто-то другой?

— Как ты, блин, вообще узнал, что я веду дело Железного Дровосека? — Ник не собирался говорить это так резко, но фраза сама вырвалась в порыве гнева.

Восхищение на лице Марвина сменилось страхом.

— Я кое-что слышал. — Он пожал плечами. — Это что, большой секрет?

Ник зажег сигарету. Марвин ненавидел запах дыма. Ник надеялся, что тот ненавидит его настолько, что провалит отсюда к чертовой матери.

Но это не сработало.