Помоги проекту - поделись книгой:
Мощная «железная» начинка современных планшетов и смартфонов позволяет с легкостью реализовать многозадачность. Чтобы пользователь не запутался среди множества одновременно выполняемых программ, Honeycomb снабжен удобным диспетчером запущенных приложений. Для каждой из выполняемых программ он создает небольшой снимок экрана, отображающий реальный момент ее выполнения. А это значит, что пользователь не пропустит окончание загрузки файла или распаковки нужного ему архива.
Виртуальная клавиатура Android 3.0 была существенно доработана для больших экранов планшетов. Изменилось не только расположение ее клавиш, обеспечивающее комфортный ввод текста двумя руками. В новой клавиатуре появились дополнительные кнопки (например, Tab), а знаки препинания вынесены в отдельный блок, расположенный сверху. Как и в клавиатуре iOS, длительное нажатие на некоторые из клавиш вызывает контекстное меню с дополнительными символами или функциями ввода.
Улучшена в Android 3.0 и функции копирования и вставки. Выделение текста осуществляется в одно касание, после чего пользователь может корректировать его с помощью удобных ограничителей. Естественно, буфер обмена работает со всеми программами. Строка меню Actoin Bar дополнительно расширяет функциональность Copy/Paste, добавляя функции Share и поиск выделенного фрагмента в интернете или в памяти планшета.
В этой версии Android появилась не только поддержка новых протоколов обмена данными, но и были улучшены имеющиеся коммуникационные возможности. Интересным нововведением является реализация Media/Photo Transfer Protocol — протокола синхронизации планшета и таких устройств, как цифровые фото- и видеокамеры и медиаплееры. Например, фотографии, музыка и видео мгновенно переносятся с устройства на планшет. Есть изменения и в поддержке устройств USB и Bluetooth. Протокол HID (Human Interface Device) позволит владельцам планшетов подключать к ним полноценную клавиатуру.
Благодаря новой технологии комбинированного сканирования в широком спектре частот существенно уменьшено время подключения к сетям Wi-Fi, а обновленный Bluetooth Tethering позволит использовать гаджет в качестве мобильной точки доступа для самых разнообразных устройств.
Понимая, насколько важна проработка имеющихся в системе программ, разработчики Honeycomb тщательно подумали над их внешним видом и функциональностью. Браузер Android 3.0 вплотную приблизился к своему настольному собрату Chrome, получив работу с вкладками и режим анонимного серфинга. Кроме этих новшеств, он предлагает пользователю прозрачную регистрацию на всех ресурсах Google по единой учетной записи, мгновенную синхронизацию закладом с Google Chrome при подключении планшета к компьютеру и улучшение просмотра сайтов, оптимизированных для «взрослых» браузеров, путем эффективного масштабирования страниц и удобной работы с элементами их прокрутки.
Почтовый клиент и раздел «Контакты» получили двухпанельный интерфейс, в части реализации схожий с iOS. В «Контактах» появилось автоматическое подставление кода страны в номер телефона на основании сведений о месте проживания собеседника. А в почтовом клиенте — возможность выделения нескольких писем и перемещения их между папками путем перетаскивания, а также функции синхронизации с удаленным ящиком для отложенного просмотра сообщений и отслеживания входящей почты с помощью виджета рабочего стола.
Камеру также «допилили» с учетом большей диагонали экрана планшета. Элементы управления фокусом, балансом белого и другими настройками сгруппированы в удобный блок. Переключение на фронтальную камеру осуществляется в одно касание. Улучшилась интеграция камеры и галереи изображений: доступ к миниатюрам и переработанный полноэкранный режим делают просмотр своих творений еще более удобным.
Пользовательские нововведения в Honeycomb — это важно, но не менее важно обеспечение разработчиков удобным набором инструментов. В этом смысле новая, девятая по счету ревизия SDK, не подкачала.
Создатели программ для Android 3.0 впервые получили уникальную возможность делать свои приложения модульным. Фрагментация приложений позволяет, например, использовать один и тот же модуль в нескольких программах или создавать интерфейс пользователя, одновременно отображающий контент из нескольких программ. Модульность позволяет не переписывать программу целиком, а только обновлять ее ключевые модули. Благодаря этому, кстати, очень просто одну и ту же программу адаптировать для работы с экранами разного разрешения.
В распоряжении программистов появились и удобные инструменты для работы с виджетами рабочего стола. Дизайн виджетов был адаптирован под экраны планшетов, соответственно изменились и средства их создания. Разработчик может включать в состав виджетов поля поиска и ввода чисел, календарь, часы, выпадающие меню и прочие удобные вещи. Более того, при создании виджетов разработчики смогут по-новому группировать контент. Доступны группировки в виде 3D-стека, сетки и списка. К тому же новые виджеты — не скучные статичные объекты. Пользователи могут взаимодействовать с ними с помощью привычных им жестов. Немаловажно, что с новыми виджетами спокойно смогут работать программы, созданные для более ранних версий Android.
Платформа Android всегда славилась удобным режимом уведомлений, который программы могут использовать для информирования о своей работе в реальном времени. В Honeycomb технология уведомлений получила новое развитие. Разработчик может включить в свою программу расширенный набор уведомлений, отображающий на экране различные сигналы, заголовки и флаги приоритетности. Новый инструмент DragEvent обеспечивает разработчиков функцией выбора нескольких независимых элементов списка и перетаскивания их на новое место.
В Honeycomb появилась и аналог эппловской технологии AirPlay. Благодаря поддержке спецификации HTTP Live Streaming, программы могут формировать URL с плейлистами для организации потоковой трансляции музыки. При этом Android поддерживает технологию адаптации битрейта треков под возможности канала связи. С потоковым вещанием тесно связана и расширенная поддержка управления защищенным контентом (DRM) на основе продуманного и единого для всех программ набора функций.
Android 3.0 очень тесно взаимодействует и с аппаратным обеспечением планшетов. Благодаря аппаратному ускорению двумерной графики с использованием библиотеки OpenGL новые программы для Android получат более быстрый интерфейс, дополненный разнообразными элементами анимации. С потребительской точки зрения это немаловажный аспект привлекательности системы.
Новая графическая библиотека RenderScript предоставляет кроссплатформенные функции 3D-ускорения, обеспечивающие новые программы мощными и плавно реализуемыми трёхмерными эффектами.
Но наиболее важным «железным» новшеством является, конечно же, поддержка в Honeycomb многопроцессорности. Причем двухъядерными чипами дело не ограничивается. Android 3.0 готов к работе на будущих моделях многоядерных мобильных процессоров. При этом производительность его самых прожорливых компонентов — виртуальной машины Dalvik и библиотеки Bionic — оптимизирована для работы с симметричной мультипроцессорностью, что вплотную приближает новый Android к настольным операционным системам.
Недаром в кондитерском названии Android 3.0 сквозит пчелиная тематика. Ведь, кроме сладкого меда, пчелиное племя славится еще и острыми жалами. Жало Honeycomb направлено в сторону нынешнего лидера планшетного рынка — и речь даже не о самом iPad, а скорее о iOS.
Если еще раз внимательно просмотреть все нововведения в Android 3.0, можно заметить, что большинство из них сделаны «как в iOS» — а местами даже лучше. Этим разработчики Honeycomb показывают серьезный настрой на победу в битве за потребителей планшетов. При этом потенциал у мобильной платформы Google нешуточный. Достаточно вспомнить статистику за 2010 год, которая показывает, что Android существенно потеснил iOS на рынке смартфонов. Восстановить паритет может анонс iPad 2 на базе обновленной iOS 4.3. Впрочем, благодаря массе новшеств Android 3.0 готов к схватке с серьезным противником.
А потребители готовы к нашествию планшетов на базе Honeycomb, ожидающемуся в 2011 году.
Статья "Предварительный обзор ОС Android 3.0 Honeycomb: горшочек меда для планшетов" предоставлена изданием Mobi.ru.
События недели: Google Art Project, Android Market в Сети и ошибка в Intel Cougar Point
Highscreen Cosmo: предварительный обзор андроида с цветомузыкой
Acer Aspire 5745PG: обзор ноутбука с двумя видеокартами и сенсорным экраном
Ericsson R380s: первый телефон на Symbian
HP PAVILION dm1-2100er: распаковка
Трудности переезда: мигрируем с Windows Mobile на Android
Колумнисты
Василий Щепетнёв: Пророки и угодники
Достигнув известной степени мастерства, творческий человек неизбежно попадает на распутье. Куда идти? Создавать ли далее произведения добротные, те, которые обыкновенно помещаю в неглавные залы провинциальных музеев, или задать себе цель явить миру шедевр, которому нет равного под этим небом?
Шедевр – штука приятная во всех отношениях. Кому не хочется встать в ряд с Гомером, Фидием, Архимедом и Микеланджело? Творишь, предвкушая лавры, мрамор, именные самолёты и города... Лишь одно портит жизнь – опасение. Вдруг шедевр не получится, вместо памятника устроят фонтан?
Но представим, что уже получился. Что мастер ранее успел создать шедевр, пусть не вполне завершённый, но в глазах окружающих – несомненный. Распутье мастера много строже распутья просто способного человека. С просто способного какой спрос? Каждое добротное произведение есть большая ценность среди быстроизнашивающихся поделок, пьес на один сезон, песен на один сезон, романов на один сезон, и потому никаких внешних упрёков не будет, а если вдруг и прозвучат, то они более поощрение, а не хула: мол, полно тебе, добру молодцу, забавами тешиться, ты ж способен горы двигать, реки вспять поворачивать, моря перекраивать.
Иное дело упрёки, идущие от потаённого "Я". От них не спрячешься. Нудит и нудит внутренний голос, призывая не ходить внаклонку, выглядывая среди трав грибы да ягоды, а встать во весь рост, расправить плечи, натянуть тетиву тугого лука и пустить стрелу в журавля, кружащего в небе. Что ему, голосу, отвечать? И без того стою прямо, порой и на цыпочки тянусь? А журавли, хоть мясо их и съедобно, промыслового значения не имеют, поскольку мало их, журавлей, да ещё поди попади в такого? Но, конечно, попробовать можно. И просто способный человек пробует. Выйдет шедевр – и отлично, а нет, что ж, значит, не судьба.
А вот если подал заявку на вступление в кооператив небожителей, если и место за столом рыцарей Аполлона согрел, если окружающие (не все, но всё ж люди толковые, знающие, сами не из последних) видят в тебе гения или почти гения – тут страшно становится. Ждут шедевра, только шедевра, ничего, кроме шедевра. Добротное полотно становится укором, шагом вниз, а кому хочется – вниз? Представим себе историю гадкого утёнка наоборот: покуда был юн и молод, все восторгаются, кричат ура, бросают в воздух чепчики, носят на руках, но с годами из-под облика прекрасного лебедя все более и более проступает гусак. Плывет, рассекая зеркальную гладь пруда, гордо глядит по сторонам, но стоит ему посмотреть на отражение – и никаких иллюзий питать он более не может. Ясно, до последнего пёрышка отчетливо видно, что лебединая пора жизни миновала. Остался гусак. Хороший гусак, упитанный, из такого и жаркое на славу, и шкварок много получится, и паштет страсбургский, и пух, и перья, и даже из горла можно гремушку сделать, разумный обыватель гусаку всегда радуется, но – не лебедь, не лебедь... Иные на гусака обижаются пожизненно. И потому человек старается изо всех сил соответствовать высокому званию лебедя. То есть гения. И творить, выпускать из-под пера, кисти или клавиш рояля только шедевры. Хорошо, если получается. А если нет? Не писать вовсе? Мир лишается добротных творений, что само по себе плохо. Но если у человека такой цикл: на пять, а то и десять добротных (и того страшнее, просто удовлетворительных) проектов приходится один гениальный? И отказываясь от негениального, художник тем самым отказывается и от шедевра? Вот где сошлись искусы — искус воскликнуть и искус промолчать.
Каково ему, памятнику при жизни?
Стоит он на пьедестале, стоит и боится слово в простоте молвить. Вдруг вылетит нечто, служащее не прославлению, а посрамлению образа гения? Или просто не поймут те, что ходят мимо, в дни праздников читают у подножия стихи, иногда даже вне дат приносят гвоздики, подснежники или незабудки? Выход напрашивается: забронзоветь, налиться приятной тяжестью цветного металла. Или, если гипсовый, имитировать эту тяжесть. Хранить многозначительное молчание, лишь в самых крайних случаях издавать "звук, отчасти похожий на букву "и" и несколько на "е".
Но если и душа живая, и с пьедестала обзор много лучше, нежели с разбитого тротуара, потому видится такое, о чем умолчать просто невозможно, необходимо предупредить, позвать «в ружьё», ударить в набат? Что тогда? Длить величественное молчание? Напрячься и выдать статусную гениальность? Крикнуть как есть, не заботясь о форме, и если сбросят с пьедестала, то и ладно, можно ведь и обыкновенным человеком прожить? Только кто, кроме лиц, ведающих безопасностью государства, прислушивается к обыкновенному человеку? Даже родные и близкие не принимают всерьёз. Нет, пьедестал не награда. Это пост. Выпало – стой, с поста самовольно не уходят, даже если начальник караула перебежал, а разводящий – убит. Стой и надейся, что есть еще порох в пороховницах, а отсырел – штык поможет достойно встретить напасть.
Собственно, все это присказка. Введение. Своего рода экспозиция, без которой обойтись никак нельзя. Поскольку запросто ломиться к самому загадочному из великих русских писателей – и самому великому из загадочных – опасно.
Вокруг — Зона.
(продолжение пишется)
Кафедра Ваннаха: Культура и страх
Когда человек предвидит опасность, реальную или мнимую, его охватывает страх. Страх полезен. Он позволяет не совать руку в огонь; не бродить под крышами, украшенными сосульками; не спорить с начальством и уступать дорогу паровозу. Говоря терминами теории управления, если боль — это отрицательная обратная связь, то страх — это прогноз будущей боли на основе сформированной опытом модели внешнего мира.
Иногда страх вреден. Ну, психические болезни там всякие, мании преследования. Или простейший пример — представим себе двухдюймовую половую доску десяти дюймов шириной. Пройдёте по ней? Легко! А теперь представьте ее на высоте десятка метров. Ни ветра, ни качки. Готовы пройти? Я — нет. Страх. Он резко повышает наш коэффициент передачи по замкнутому контуру, выводя систему на грань, а то и за грань устойчивости.
Страх часто эксплуатируется власть имущими. Старая частушка «С неба звёздочка упала, прямо милому в штаны, Ничего, что всё сгорело, лишь бы не было войны!». Народное, швейковское здравомыслие. Оно, кстати, не помогло российскому населению, которое в начале 1990-х всеми любимые и уважаемые реформаторы спасали от Гражданской войны и Голода, попутно избавив от гигантского, просто чудовищного Общенародного Имущества. При этом старательно эксплуатировались страхи — плакаты там всякие «Купи еды в последний раз!». Выходил к активу губернатор из числа сельских партработников, ударял по столу: «Товарищи, номенклатура наступает!» — и аудитория из бывших партайгеноссе вздрагивала в ужасе.
В генезисе такого важного для понимания истории ХХ века явления, как фашизм, страхи сыграли немаловажную роль. Маленького Гитлера терзали страхи, порождённые близкородственным браком родителей; его пугала реальная школа; страшили более талантливые художники, которым удалось, в отличие от него, поступить в Венскую художественную академию. А перспектива службы в Австро-Венгерской армии в соседстве с евреями и чехами так ужасала будущего фюрера, что он убежал в Баварию.
Но это — неудачник, хоть и заливший планету кровью. Взглянем на страхи человека очень талантливого, но не меньше Гитлера виновного в возникновении фашизма. Речь идет о французе Шарле Моррасе. Уроженец солнечного Прованса, талантливый поэт, он очень любил Францию, её культуру, историю, былых героев. И очень боялся за неё. За страну, зажатую между хозяйкой морей, торговой Англией и растущей промышленной и военной мощью Германии. За страну, которая может раствориться в общечеловеческом, в том, что мы ныне называем глобализацией, в том, что так нравилось социалисту и пацифисту Жоресу. И, пугаясь, — вполне обоснованно, как показала история ХХ века, — Моррас обратился к миру идей, а точнее иллюзий. Обратившись ко временам, когда французский монарх играл первую скрипку в европейском концерте, провансалец с поэтической силой создает идеализированный образ Ancient regime. Ищет для интеллигенции спасения в союзе с «аристократией крови». И — в 1899 г. создает первое из фашистских движений — Action française. Дело Дрейфуса дает почву для его антисемитизма. Он постоянно упрекает республику в неспособности защитить Францию, становясь крайне популярным в годы Первой мировой.
Но, защищая католицизм, Моррас в 1920-е вступает в конфликт с Ватиканом. Декларируя французский национализм, он после разгрома в 1940 году осуждает де Голля и «Свободную Францию». Вроде бы отстраняясь от своих соратников, прямо перешедших на сторону Гитлера, он направляет свой полемический пыл на де Голля, англичан и евреев, вроде бы даже доходит до прямых доносов на деятелей Сопротивления. После освобождения Франции получает пожизненный срок за измену. Такие вот кувыркания поэта, патриота и доброго католика.
Были у Марраса и страхи, с которыми трудно не согласиться. «Любая небрежность, сотрясение земли, волнение моря, ребяческая страсть к разрушению, человеческое невежество, дождливый и жаркий климат — всё это так легко может отнять у нас и уничтожить это сокровище», — так писал он в своей Антинее. (Charles Maurras. Anthinea. «Oeuvres Capitales», T.I. Paris, 1954, P.195) И верно, хватило одной венецианской бомбы, чтобы лишить человечество Парфенона, превращённого османами в пороховой склад.
Сегодня волнуется арабский мир и самая населённая страна его — Египет. Каирский музей окружён танками, оцеплен спецназом. Но — не запирание ли это ворот в конюшне после сведения кобылы? Вот что пишут российские египтологи, наиболее компетентные в стране в этом вопросе люди: «Группа из девяти грабителей, проникшая в ночь с 28 на 29 января через крышу в здание Египетского музея в Каире, сильно повредила несколько знаковых памятников из сокровищ гробницы царя Тутанхамона (XIV в. до н.э.), в том числе знаменитые скульптурные изображения царя из позолоченного дерева, изображающие Тутанхамона на ладье и леопарде. Повреждены уникальные по своей художественной ценности опахала Тутанхамона, его фаянсовые ожерелья и оружие. Также повреждены уникальные предметы из гробницы прадеда Тутанхамона... Утром 30 января было полностью разграблено археологическое хранение Мит-Рахина, расположенное в 24 км к югу от Каира на месте одной из древних столиц Египта — Мемфиса».
Это — те случаи грабежа и вандализма, о которых стало известно. Но ниоткуда не следует, что египтологи осведомлены обо всём. А ведь культурные ценности Египта — наследие всего человечества. И прежде всего — западной цивилизации. Единственной породившей технологический прогресс.
Что лежит в её начале? Прежде всего — эллинская мудрость. Которую невозможно представить без связей с Египтом. И историк Геродот, и философ Платон черпали из этого источника, продлевая в своих книгах жизнь мира мыслей древних египтян. Дальше — римская организация. Страна Кемет, Чёрная Земля, была житницей Римской империи. Её плодородие, обусловленное разливами Нила, являлось ценнейшим и тщательно оберегаемым ресурсом Pax Romana. Затем — last but not least — иудеохристианская религия. С Исходом из Египта и с Бегством в Египет.
Единственное, о чём человечеству стоит беспокоиться в связи с беспорядками в Египте, — это о том, что будет с его памятниками. Экономические аспекты маловажны. Египетский хлопок действительно хорош, но можно обойтись и без него. Возникла угроза судоходству по Суэцу — так подорожавшая нефть это сущий дар российскому бюджету в предвыборный год, да и стимул развитию альтернативной энергетики хайтеку. Беспокоится Израиль, оказавшийся перед перспективой оказаться в кольце враждебных экстремистских режимов, — так это прекрасный повод проверить в деле и ещё больше развить индустрию своих боевых дронов. Рост террористической угрозы для Европы — так вслед за канцлером германцев Меркель проснулся и премьер бриттов Кэмерон, признавший, что мультикультурализм себя не оправдал.
А вот памятники древности жалко. Их не купить, не сделать по новой. Они крайне уязвимы, как показала нам наиновейшая история. Казалось бы, пирамиды и сфинкс прочны. Так статуи будд в Бамианской долине тоже были не мелкими — 55 и 37 метров. Взрывчатка талибов с ними справилась. И Национальный музей Ирака в Багдаде содержал массу артефактов из истории Междуречья, не менее важной для человечества, чем история Египта, — чего стоят хотя бы часовые меры и градусные деления (градусные в смысле углов — градусы на бутылках и термометрах — десятеричны). И войска коалиции в ходе операции «Шок и трепет» по нему не стреляли. Музей в 2003 году просто грабили. 48 часов. Первые сообщения говорили, что украдено было 170000 экспонатов. Потом цифры уменьшили до 15000. Где лежит правда, неясно. Наверное, рядом с иракским ядерным оружием. Президент Ширак назвал этот погром преступлением против человечества.
Можно ли надеяться, что в Египте будет иначе? Надеяться можно...
В 1960-е международные организации спасли храмы Абу-Симбела, перенеся их на 65 метров выше. Это была спасательная операция индустриальной эпохи. А в эпоху информационную не пора ли человечеству сделать нормой перевод исчерпывающих данных о памятниках старины, об объектах культурного наследия, в цифровую форму, организовав их распределённое хранение и общий свободный доступ к ним? Так они окажутся доступны максимальному количеству людей, и множество копий резко повысит вероятность того, что они сохранятся в любых пертурбациях. Как античные тексты доходили к нам сквозь Тёмные Века благодаря множеству копий.
Анатолий Вассерман: Антипиратский лазер
Василий Щепетнёв: Пророки и угодники — бегство в пустыню
"Ревизор", законченный в январе, три месяца спустя уже шёл на сцене Александринского театра. На премьере изволил присутствовать император Николай Павлович. Много смеялся, а по завершении спектакля произнёс для истории: «Всем досталось, а мне более всех». В мае пьесу представили и в Москве, в Малом театре. Шквал аплодисментов.
Успех несомненный, более того, грандиозный. Признание государя, признание публики, признание собратьев-литераторов, прежде всего Пушкина и Жуковского.
Во всей России один лишь человек был недоволен и разочарован — сам Гоголь. Что проку в аплодисментах, если ничегошеньки в мире не переменилось? Чиновники как составляли основу существования державы, так и продолжают быть солью земли русской. Дело ведь не во взяточниках, взяточники — следствие, вроде лихорадки на губах. Идея чина — вот в чем беда. На ней, на этой идее только и держится Русь. По одежке встречают, по уму провожают? Если бы так... Встречают и провожают исключительно по чину. Будь хоть семи пядей во лбу, для окружающих ты коллежский асессор, восьмой чин. Смотреть снизу — величина, смотреть сверху — полный мизерабль. Надворный советник снизойдёт, а уж советник тайный... Для всякого государственного мужа значим не талант, талант не взвесишь, а чин. Что такое коллежский асессор в Петербурге? Невеличка. Что хуже, и сам себя начинаешь чувствовать в первую очередь коллежским асессором, ограничивая пределы мыслей и желаний соответственно табели о рангах. Если не лебезишь перед начальством, то дерзишь ему, а ведь второе ни на волосок не лучше первого, поскольку опять относится не к человеку, но к чину.
Да, государь хвалит «Ревизора», однако ж не то что сорок тысяч курьеров — ни одного не послано к автору с предложением возглавить департамент. За ним признают способности, даже талант, но этого мало. Много ль сумел сделать Пушкин со своим талантом — и много ли сумеет впредь? Что Пушкин — кажется, приди сейчас в Россию Христос, и его спросят, какой на нём чин. Никакого? Тогда либо ступай служить, либо ступай своею дорогой. Вот дослужишься до статского советника, а лучше до тайного, тогда другое дело. Но пошёл бы Иисус держать экзамен на чин? Пошёл бы служить под начало даже самого снисходительного и добросердечного повытчика?
Ответ пришёл сам собою: если в России над писателем довлеет чин, то следует её, Россию, оставить — и жить без чинов. Иначе всё, что вышло из-под пера, и всё, что выйдет дальше, будет трактоваться как попытка подольститься или надерзить. И сейчас в «Ревизоре» многие видят одну лишь сатиру, насмешку, колкость. Но слыть сатириком, бери шире — слыть талантливым писателем, еще шире — слыть первым российским писателем для Гоголя мало. С детских лет он чувствовал в себе силы переменить мир, недоставало лишь точки опоры. Пребывая здесь, её и не найти. Нужно удалиться в пустыню.
И в июне тысяча восемьсот тридцать шестого года двадцатисемилетний Гоголь уезжает за границу. Рим, как и Париж, Ницца, Дюссельдорф, — разумеется, не пустыня в географическом или экономическом понимании слова. Напротив, населённость, известный комфорт, роскошная природа, наконец, культурные и исторические памятники делают эти города центрами притяжения для взыскующих духовного обновления людей. Но именно в толпе чужих по языку, вере и стремлениям чувствуешь себя наиболее свободно. Никто не смотрит пристально за каждым твоим движением, никто не ждёт от тебя участия или службы. Живи, как хочешь!
И Гоголь жил. Конечно, у него появились хорошие знакомые, но это было на пользу: на них он проверял, насколько успешно удаётся ему очиститься от прежнего мелкого тщеславия. Тщеславие не покинуло его совсем, но теперь никто бы не нашёл его мелким. Весть о гибели Пушкина утвердила Гоголя в правильности выбранного пути. Суета пагубна. Она заставляет совершать бессмысленные, вредные поступки, сбивает с дороги, изнуряет. Совершенно избавиться от нее трудно и в Риме, ведь приходится хлопотать о средствах к существованию, а для этого вступать в переписку с прежними приятелями и заводить новые связи. Но и это к лучшему: его российские корреспонденты ясно давали знать, что значение Гоголя после отъезда нисколько не умалилось — напротив, вопреки законам перспективы, оно возросло. Отсутствие порой ощущается много острее, чем присутствие.
Поделиться книгой: