Помоги проекту - поделись книгой:
Это был вечер их первого знакомства. А потом они поженились, и Олин папа, Николай Николаевич, переехал в красивый дом на улицу Рубинштейна к Олиной маме.
А потом и Оля родилась.
Папа волновался, когда решил познакомить свою невесту с попугаем Орликом. Он не знал, как они отнесутся друг к другу.
— Это же чудесно! — сказала Олина мама, узнав о папином попугае. — Моя мама говорила, что до войны у наших соседей тоже жила попугаиха. Как-то смешно её звали, — Матильда, кажется.
Попугай Орлик быстро подружился с Олиной мамой. А когда родилась Оля, он удивил всех. Едва увидев её в детской постельке, он вдруг запел ласковым нежным голосом:
— Баю-бай, баю-бай, спи, мой мальчик, засыпай.
— Двадцать лет не вспоминал! — пора жался папа. — С тех пор, как я вырос. А теперь снова запел.
— Может быть, он поёт голосом твоей мамы, которую мы не знаем? — предположила мама Оли.
Пока Оля была маленькая, Орлик смешно охранял её, сердился, если не-
знакомые люди к ней приходили, грозно махал клювом.
— И со мной точно так когда-то было! — продолжал удивляться папа.
Уходили Олины родители в гости. Их там спрашивали:
— С кем ребёнка оставили?
А они всерьёз отвечали:
— С Орликом, с попугаем.
От попугая Оля научилась первым словам. Уже в два года она выговаривала: «Милостивый государь, кушать подано», «Лечь в дрейф, за морем смотреть», «Держи вора, как дам!»
Старинный сундук, Максим и фотография Палтусова
Большой древний сундук стоял в Олиной квартире давно — до рождения Оли и даже до рождения Олиной мамы.
Олина бабушка рассказывала Олиной маме, что много лет назад жили в их квартире соседи — муж с женой и ребёнком. Когда началась война, жена с ребёнком уехала в другой город. Больше от них вестей не было. А муж, когда уходил на фронт с народным ополчением, взял с Олиных бабушки и дедушки клятву хранить сундук до тех пор, пока он не вернётся.
Он так и не вернулся, а сундук до сих пор стоит в коридоре, где стоял и сорок лет назад. На него санки ставили, когда Оля была маленькая. Теперь кошка на нём спала.
Однажды, когда Оля ещё в детский сад ходила, хотела она в том сундуке спрятаться. А мама сразу испугалась.
— Что ты, Оля! Разве можно, это ведь чужая вещь! Придёт тот человек или его сын, а мы что — ему выпотрошенный сундук преподнесём?
— А дадим объявление в газету: «Разыскивается хозяин сундука. Что в сундуке — неизвестно, хоть он и не заперт», пошутил тогда папа.
— Почему неизвестно? Я, когда школьницей была, заглядывала по секрету от бабушки. Там фотографии и тетради какие-то. На самом дне.
Когда мама была школьницей она, оказывается, заглядывала в сундук, а дочери своей не разрешает.
Оля давно мечтала посмотреть, что там спрятано в сундуке, из-за чего, уходя на фронт, надо было брать клятву с бабашки и дедушки.
В тот день родители пошли в гости к друзьям, а Олю оставили на диванчике лечить ногу и разговаривать с попугаем Орликом.
Орлик раньше любил бродить по квартире. Где люди — там и он. А с этой зимы почему-то чаще стал забираться в клетку. И ни одного нового слова не выучил за последний год. Зато стал вспоминать такие слова, которые выговаривал ещё при царе.
Раньше, как проснётся, сразу кричал:
— Здравствуйте, ребята, слушайте пионерскую зорьку! Фрезеровщик, подъём!
А сейчас опять стал здороваться по-старинному:
— Здравия желаю, Ваше благородие! Иногда же говорил и вовсе на непонятном языке.
Сейчас в квартире было пусто. Орлик скрежетал клювом в клетке, потом в комнату вошла кошка, и Орлик пригрозил ей на всякий случай:
— Держи вора!
Кошка сделала вид, что на него внимания не обратила, и улеглась на диванчик рядом с Олей.
и Оля, наконец, решилась. Приковыляла она к сундуку, сняла с него коврик, открыла запор и подняла тяжёлую крышку. И в самом деле, в сундуке лежали какие-то тетради необычайной толщины да несколько мутно-жёлтых фотографий.
Оля взяла верхнюю фотографию и пошла с ней в комнату, где было светлее. На фотографии были сняты люди в морской одежде.
Она хотела вернуться к сундуку и взять следующие фотографии, но в эту минуту зазвенел звонок. Оля оставила фотографию в комнате, быстрее закрыла сундук, положила кое-как коврик и подошла к двери.
В первый момент она подумала, что это мама с папой вернулись из гостей. Но у них были свои ключи, они бы не стали звонить.
— Кто здесь? — спросила она.
— Найдёнова, открой, это я, Максим Михеев.
Вот это было вовсе удивительно. У дверей стоял её Злейший Враг номер один.
— Я тебе уроки принёс, — сказал Злейший Враг, когда Оля его впустила. Он изо всех сил вытирал ботинки о резиновый коврик у двери.
Никогда ещё в Алиной жизни специально к ней мальчишки не приходили.
В прошлом году, когда она болела, тогда заходила бывшая её любимая по друга Галя Малкова. Мамины подруги приводили своих сыновей, но с ними Оля почти не разговаривала. Демонстративно брала книгу и сидела в углу, на них не глядя. Поэтому сейчас она растерялась.
Максим тоже продолжал смущённо вытирать ноги и повторять:
— Я на минутку. Вот уроки принёс, и вообще…
Тут Оля вспомнила книгу «Семейный этикет», которую они недавно купили вместе с мамой и папой. Гостю надо было помочь раздеться, пригласить в комнату и усадить на удобное место.
— Раздевайся, пожалуйста, и проходи в комнату, — сказала она, как ей показалось, голосом вежливой дамы.
— Да я так, я на минутку, вот только уроки… — снова повторил Максим.
Всё-таки он снял кургузое своё пальто и в растерянности уставился на ботинки.
Оля поняла, отчего он мучается: снимать ботинки или не снимать. Но тут, услышав гостей, из комнаты густым басом проговорил Орлик:
— Здравия желаю, Ваше благородие! Вольно!
А потом всё-таки добавил ребячьим голосом:
— Здравствуйте, ребята, слушайте пионерскую зорьку!
Максим забыл про ботинки и с удивлением посмотрел на Олю. Сейчас был вечер, а по вечерам пионерской зорьки не бывает…
— У тебя гости?
— Нет, это попугай, Орлик, — сказала Оля.
— Можно посмотреть?
— Конечно. Он в моей комнате живёт.
Попугай отнёсся к Максиму на удивление по-дружески. Не стал угрожать, шипеть по-змеиному, махать клювом и кричать: «Как дам!» Так по-дружески он редко кого встречал.
Он взглянул на Максима, скосив голову, и спросил папиным голосом:
— Как дела? Как успехи? Жизнь удалась?
Оля с трудом удержалась от хохота, глядя на растерянного Максима. Он так и стоял с раскрытым ртом около клетки, не зная, что ответить попугаю на вопрос об успехах.
— Да это он так, — сказала Оля, — не болтай, Орлик.
Но Орлик повёл себя неприлично.
Повернулся к Оле и сердито спросил тем же папиным голосом:
— Ай, ай, шлёпки по попке хочешь?
— Да ну его, — обиделась Оля.
Максим отошёл от попугая, вынул дневник из-за ремня и вдруг уставился на фотографию, которую Оля не успела спрятать в сундук.
— Это у тебя откуда?
— Да так, просто.
— Можно её посмотреть? — Максим был даже не удивлён. Он был поражён. Или испуган. Так в первую мину ту показалось Оле. Он взял фотографию, долго смотрел на неё, а потом проговорил:
— Экспедиция капитана Палтусова.
— Какого капитана? — переспросила Оля.
— Капитана Палтусова. Вам её из музея дали?
— Да нет. Она у нас дома лежит.
— Дома? — Оле показалось, что Максим даже не поверил.
— В сундуке. Там ещё есть другие фотографии.
Оля переписывала из дневника Максима уроки и в который раз тихо возмущалась, глядя на его каракули. А он продолжал разглядывать фотографию.
— Вот сам капитан Палтусов, в середине, с длинными усами. А это штурман, он так и не поплыл в
Оля фотографию отдавать не собиралась. Но тут в двери щёлкнул замок. Теперь и в самом деле пришли мама с папой, Оля успела лишь проговорить шёпотом:
— Спрячь быстрей!
И Максим сунул фотографию в свой дневник.
Вторая фотография
К счастью, в кармане завалялась двухкопеечная монета, а около дома Оли был телефон-автомат.
К счастью, Матвей Петрович был у себя. Из малопонятных восклицаний Максима он понял одно: случилось важное. И сказал, чтобы Максим не медленно топал к нему.
Три дня назад Матвей Петрович с гордостью выложил точно такую же желтоватую фотографию.
— Нашёл всё-таки! Пришлось тысяч двадцать снимков пересмотреть. Ведь говорил, что найду!
Теперь эта фотография красовалась на стенде «Полярная экспедиция капитана Палтусова». А раньше там были только три снимка: самого капитана и бравого усатого моряка, его фельдшера, да шхуны «Святой Пётр».
Матвей Петрович недавно отыскал старика, который мальчишкой наблюдал за торжественным отплытием шхуны. Бывший мальчишка, теперь старик, уверял, что весь экипаж снялся у борта корабля в Петербургской гавани, а снимал их фотограф Карл Булла.
Ещё полгода Матвей Петрович искал следы фотографа. Он нашёл его сына. Сын тоже был фотографом, только изменил фамилию. Фотограф-сын разрешил Матвею Петровичу порыться в архиве отца. И через две недели Матвей Петрович нашёл нужную фотографию!
— Понимаешь, у меня руки затряслись, когда я вытащил её из конверта. Гляжу — точно, в середине сам капитан Палтусов, а рядом — штурман.
Ведь прежде считали, что общей фотографии экспедиции нет и не будет! А всего через три дня Максим в обычной квартире на собственной улице у своей ничем не примечательной одноклассницы обнаружил вторую такую же фотографию!
Было от чего разволноваться.
Максим подбежал к музейному служебному входу. Звонок находился высоко, но едва Максим дотронулся до него, как дверь открылась. Матвей Петрович, одетый в валенки, в меховую безрукавку, уже ждал его.
— Давай твою фотографию, — сказал он сразу.
Они прошли в боковой зал, где был стенд русских арктических экспедиций, и зажгли большой свет.
Матвей Петрович взял фотографию, приложил её к той, что была на стенде, и удивлённо кашлянул.
Поделиться книгой: