Браток из Нигде

— Бабуль, ты, че, на старости лет совсем из ума выжила?! С минуты на минуту братва двери выносить начнет, а она мебель переставлять надумала! — заорал Вовка, но, видя, что бабка не обращает на него никакого внимания, плюнул и одним рывком сдернул сундук, под которым оказался темный провал, дохнувший прелой сыростью.

— Лезь, давай! — подтолкнула она внука в спину. — Не задерживай! Мне еще его на место ставить.

— Я тебе бандеровец какой, чтобы в норах прятаться?

Бабка ухватила его жилистой рукой за воротник и неожиданно сильным толчком отправила в полет. Вовка, кубарем прокатившись по земляным ступеням, грохнулся всем центнером массы об пол и отключился…

Очнувшись, он с недоумением огляделся по сторонам. Погреб оказался довольно просторным, с каменными стенами и сталактитовым потолком. С трудом задрав чугунную голову наверх, Вовка краешком сознания отметил пропавший люк. Другой краешек — зрения — ухватил какое-то шевеление в углу пещеры. Там, бормоча речитативом незнакомую заунывную песню, каковую обычно пели шаманы в "Клубе кинопутешественников", сидел на корточках обросший, бородатый мужик в овчинном тулупе и жарил на вертеле ароматное мясо. Блики костра оживляли тени, прячущиеся в глубине подземного грота, и от этого Вовке сделалось немного жутковато.

Он поежился. На нем были спешно наброшенная кожаная косуха и дорогой спортивный костюм немецкого производства, при виде которого простой советский обыватель с завистливым ехидством непременно вспоминал модную поговорку: "Кто носит шмотки «Адидас», тому любая баба даст". Но от жуткого холода, царившего в пещере, шедевр легкой германской промышленности был слабой защитой: тепло от костра до Вовки не добиралось.

Мужик, тем временем, не обращая ни малейшего внимания на очнувшегося гостя, налил в немытый, с масляными разводами стакан какую-то мутноватую жидкость. С наслаждением, громко хлюпнув при этом одной ноздрей, он шумно нюхнул содержимое и одним бульком отправил его в широкую глотку, не забыв при этом довольно крякнуть. После чего, яростно почесав подмышку, достал оттуда какое-то насекомое, размерами и формой напоминающее разжиревшего таракана. Внимательно осмотрев усатую тварь при неровном свете костра, мужик положил к себе на зуб это членистоногое нечто, задумчиво надкусил и с отвратительным хрустом выплюнул на грязный пол пещеры.

— Ну, ты, и силен, бродяга! — вслух восхитился Вовка, едва сдержав рвотные позывы отощавшего желудка — Закусь у тебя, конечно, мировая, но лучше бы ты ее поменял.

— Херла куш изнын апташлы? — сиплым голосом пропойного забулдыги спросил его мужик.

— У-у, братуха! — с усмешкой протянул бандит. — Хавчик уже не поможет. Тебе чердак менять нужно. Водка, брат, она и не таких героев губила.

Мужик, не обратив никакого внимания на явное оскорбление, невозмутимо продолжил:

— Бирсу винлыкта шамохаш кесдес?

— Киздец… полный, — согласился с ним Вовка и снисходительно поинтересовался: — Давно из дурки-то?

Бородатый абориген внимательно посмотрел на него желтоватыми, с красными прожилками глазами и, кивнув каким-то своим мыслям, набулькал в стакан еще одну порцию. Затем, порывшись у себя за пазухой, (Вовка при этом вздрогнул, ожидая появления очередной твари) достал небольшой мешочек и вытащил из него щепотку какой-то травы.

— Косячка решил замастырить? — облегченно догадался браток.

Проигнорировав вопрос, мужик бросил щепотку в стакан и сосредоточенно помешал забурлившую жидкость деревянной палочкой; напиток, мгновенно сменив цвет с прозрачного на мутно-сиреневый, радостно плеснулся через края стакана. Шаркающей походкой умирающего пингвина бородатый абориген приблизился к Вовке и требовательно протянул немытую посудину:

— Пансай!

Вовка принял стакан с настороженностью — а вдруг отрава? Кто его знает, этого Робинзона с букашками… тараканы из бестолковки у него, похоже, давно уже сбежали. Почесав в затылке, Вовка аккуратно пригубил подозрительное пойло. Ха!.. неплохо, очень даже похоже на бехеровку. Мысленно перекрестившись, бывший комсорг юниорской сборной страны по биатлону, а ныне отставной бригадир солнцевской братвы залихватским жестом опрокинул содержимое.

— Банзай!.. Чтоб мы так жили!

Вовка смачно крякнул от удовольствия, и лишь спустя некоторое время до него дошло, что слова он произносит на незнакомом языке. Парнем он был умным — дураки в вузе не задерживались — и эту проблему оставил на потом, сосредоточившись на первоочередной. Подмигнув подобревшим глазом мужику, Вовка небрежно задал животрепещущий вопрос:

— Где я?

— Здесь.

— Здесь — это где?

— Здесь — это тут.

Вновь запустив пальцы в шевелюру, Вовка подстегнул мыслительный процесс, отметив при этом своеобразную логику хозяина пещеры. Логика эта представлялась почище бандитской. Вовка решил подступиться с другого бока:

— Ты кто?

— Глядящий.

— Смотрящий?

— Можно и так сказать.

М-да…и здесь братва. Только, странная какая-то, ни дать, ни взять — бугор шестой палаты. Вовка вопрошающе приподнял брови, недвусмысленно скосив при этом глаза на пустой стакан, но, так и не дождавшись ответа, продолжил допрос:

— Ты за чем смотрящий?

— За дырой.

— Куда она ведет?

— Сюда.

— А откуда?

— Из нигде.

— А где нигде?

— Не тут.

Выпрямившись во весь рост, Вовка покачал головой из стороны в сторону, хрустнув шейными позвонками, и по недолгом размышлении пришел к простому и незатейливому выводу: с цирком этим пора заканчивать, пока не понаехали злобные санитары. Загребут вместе с клоуном и фамилию не спросят.

— Выход где? — спросил он у мужика.

— Там, — безразлично мотнул головой абориген в сторону дальнего угла пещеры.

— Там… это не тут? — Вовка попытался сбить его с толку.

— Не тут — это нигде, — терпеливо, как ребенку, разъяснил местный авторитет.

Презрительно плюнув на прощанье, Вовка по каменным ступенькам выбрался из пещеры и с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух. Вокруг поляны, на которой он очутился, расстилался привычный глазу сосновый лес. Мягкий лунный свет отражался от диковинных красно-фиолетовых цветов и играл в прятки с ночными бабочками, весело кружащимися в замысловатом хороводе. Мимо, едва не задев его черным перепончатым крылом, со свистом пронеслась зеленая летучая мышь размером с добрую собаку.

— Хуясе, крокодилы летают! Чернобыль местный тут, что ли? — вслух удивился Вовка. — Кровососы, в натуре!

После беседы с мужиком башню у него слегка клинило. Чтобы удостовериться, что он сам не превратился в вампира, Вовка оглянулся, разыскивая в лунном сиянии свою тень. Тень присутствовала. В количестве трех штук.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Три луны расположились в ромбическом порядке: вершину дополняла яркая звезда, напоминавшая очертаниями привычный Сириус. С астрономией Вовка дружил не то, чтобы очень, и это была единственная комета, которую он знал. Так, по крайней мере, ему казалось.

Светло было как днем. Все это напоминало любимые им белые ночи Петербурга. Их, впрочем, он видел только в кино. Шелестящие под нежными порывами освежающего ветерка, кроны деревьев настойчиво нашептывали Вовке немудреную истину — он попал в сказку. Мечта его детства сбылась!

— Кар-р! Кар-р! — с ветвей раскидистой березы дважды прохрипел иссиня черный ворон, косясь на пришельца мудрым немигающим взглядом. Второй его глаз, в это время, внимательно наблюдал за ничего не подозревающей пятнисто-красной гусеницей, упорно ползущей к месту предстоящего утреннего завтрака. Неторопливое блюдо невозмутимую птицу совершенно не раздражало.

— Истину глаголешь, браток! — согласно кивнул головой Вовка и высокопарно продолжил: — Ибо еще великий Софокл изрекал с трибуны: будьте осторожнее в своих желаниях, они иногда сбываются.

Подмигнув ворону левым глазом, Вовка на мгновенье задумался. То, что произойдет дальше, было известно ему до мельчайших подробностей. Об этом он знал из многочисленных фэнтезийных книжек, которыми зачитывался на сон грядущий. В отличие от фармакологических барбитуратов, чтение давало гарантированный и безопасный результат: Вовка засыпал почти моментально и не мучился по утрам от одурманивающей мозг сонливости.

Постояв минуту под деревом, он уверенным шагом двинулся по едва заметной тропинке теряющейся в глубине непролазной чащи. В самое ближайшее время он должен был встретить прекрасную эльфийку из Вечного леса. То, что нынешний лес таковым и является, сомнений не вызывало — в сказках других не бывает.

Эльфийка могла быть Темной или Светлой, но это было ему глубоко безразлично — Вовка любил и тех, и других. Была у него парочка остроухих подружек: такое вытворяли в постели, что иначе как Высшей магией объяснить было нельзя. Часик-другой он потерпеть был готов, хотя вынужденный двухнедельный пост был делом для него непривычным.

Могли встретиться и эльфы. Этих Вовка не то, чтобы недолюбливал… скорее — брезговал. Пересекался он с ними несколько раз в той жизни по служебной необходимости, после чего долго оттирал руки мылом в ближайшем туалете, сплевывая тягучую слюну, копившуюся во время общения.

Следующими по списку шли гоблины. С этими зелеными недомерками у него всегда был короткий разговор: в пятак и с копыт. Они и раньше его утомляли, постоянно засовывая свои немытые рожи в окошки коммерческих ларьков, причем именно тогда, когда он занимался инкассацией подконтрольной территории.

К гномам он относился нейтрально. Они имели обыкновение прятаться в своих подземельях, защищенных крепкими стенами и охранниками из частных и полугосударственных структур. Их хранилища были забиты золотом, но добраться до него не было никакой возможности. Поэтому Вовка просто не обращал на них никакого внимания.

В животе предательски заурчало: со вчерашнего дня он еще ничего не ел и следовало срочно чем-нибудь подкрепиться.

— Смотри, чтобы тебя самого на харч не пустили, — вмешался в мечтания другой Вовка.

Этого Знайку с высшим образованием Вовка-бандит недолюбливал. Он постоянно лез со своими непрошенными советами, причем в самый неподходящий момент. Во время очередных разборок постоянно бубнил цитаты из уголовного кодекса или, наоборот, травил тюремные байки из жизни опущенных.

Как-то раз, для разнообразия посетив престижный фитнесс-клуб, он заприметил очередную эльфийку. Клинья подбивались вполне успешно, пока не вмешался этот наглый, всезнающий тип.

— Ты на ноги ее посмотри. Видишь?.. Икроножная мышца коротковата и кажется чересчур мускулистой. На внутреннем коленном сгибе подушечка… колченогость, однако. А грудь?.. Ты же сам всегда говорил, что все, что не помещается в руку — это вымя…

Вовка тогда плюнул от злости и, не обращая внимания на обиженную остроухую, направился к лежаку. Отжимая от груди привычные две сотни, попытался сосредоточиться на чем-нибудь другом. Не получилось. В итоге, пришлось воспользоваться услугами знакомого агентства.

Едва взглянув на приехавшую по вызову троллиху, он сразу же направился к холодильнику за литровым кувшином "Silver Smirnoff". Серебро, обычно гарантированно помогавшее от любой нечисти, в этот раз оказалось бессильно. Поэтому, к этим персонажам он так же относился без особой любви.

Орки были хуже гоблинов и троллей, взятых вместе. Это ненасытное племя рыскало по весям в поисках заблудшего путника, и беззастенчиво грабило его, угрожая своими полосатыми дубинками из придорожных засад. Вовка предпочитал с ними не связываться и молча отдавал положенную дань. Иногда, если орк попадался молодой и глупый, получалось его развести.

Тропинка постепенно становилась шире, освещаясь первыми лучами восходящего солнца. Вовка шел уже больше часа, но никаких признаков жизни видно не было. Вечный лес потихоньку оживал щебетанием птиц и громким тресков кустов, сквозь которые продирались какие-то крупные животные. Одно из таких высунуло из колючих веток желтой магнолии любопытный пятачок и незамедлительно схлопотало по оному подошвой кроссовка.

— Пиздец, ежики распоясались! — праведным гневом возмутился Вовка и продолжил путешествие, не обращая внимания на обиженное хрюканье дикобраза.

Единственными обитателями этого мира, с которыми он не встречался в той жизни, могли оказаться маги. С волшебниками Вовка до сих пор не сталкивался, хотя видеть приходилось почти ежедневно. Они частенько появлялись на голубом экране и, от их заклинаний дурно становилось даже Умнику. Опыта общения с ними у Вовки не было никакого.

Тропинка, наконец-то, вывела его на небольшую лужайку, где мирно паслись несколько домашних животных. Сказочные коровы, свиньи и козы имели, с точки зрения Вовки, вполне обыденный вид, и неведомых зверушек среди них не наблюдалось. Из-за поредевших деревьев мелькали крыши небольших избушек, и доносился аромат свежеиспеченного хлеба. Настроение потихонечку пошло в гору.

— Стой, мил-человек, приехали. Дорожная служба.

Путь преградили пятеро мужиков, достаточно опрятных, деревенского вида и с дубинами в руках. Один из них, одетый в потертую замшевую куртку и вязаную шапочку, держал в руках приличных размеров кинжал. Он и выступил вперед остальных.

— Сымай все с себя, сударь, и ложись на землю мордой вниз.

Бородатый детина, почти не уступающий габаритами Вовке, оскалился в глумливой, щербатой улыбке и почесал лезвием за ухом. Ассоциативная цепочка, перекинувшись от эльфиек к услышанному предложению, подготовила вполне логичный ответ.

— Вам что, коз в лесу не хватает? — с угрозой спросил Вовка, кивая на привязанного к колышку оранжевого барана с длинными клыками, выпирающими из-под отвислой верхней губы. — Или друг другу уже надоели?

Мужики, нисколько не обидевшись, радостно заржали, а главарь поднял широкую мозолистую ладонь в примирительном жесте и дружелюбно произнес:

— Ты, паря, на нас не кукся, мы люди подневольные. Есть приказ всех подозрительных задерживать вплоть до прибытия господина десятника.

— У вас, что, война здесь идет?

— Она самая, — охотно подтвердил детина и тут же подозрительно прищурился: — А ты, можно подумать, и не знаешь?

— Дык, не местный он, сразу же видно, — вмешался другой патрульный, напоминающий мелкими чертами лица усатого хорька. — Может, он, и в самом деле лазутчик? На сакишвила уж больно похож.

— Да не-ет, те другие, — рассудительно протянул старший. — У них и нос горбатый, и поволосатее они будут.

— Если не с Диких гор, то значит окраинец, — не унимался хорек. — Вязать его надо и в холодную. Стража подъедет, сами разберутся.

— А вы кто будете? — задал встречный вопрос Вовка.

— Мы? — недоуменно переспросил детина. — Славийцы и будем. Кто ж еще-то?

Происходящее явно выбивалось из запланированного сценария. Спасение принцессы и битва с Темным Властелином откладывались, а вместо этого предстояла разборка с деревенскими мужиками. Вовка привычно покрутил головой, разминая шею, и сделал незаметный шажок в сторону — так, чтобы противник оказался на одной линий. Вступать в бессмысленную драку с вооруженным патрулем он не собирался и действовал рефлекторно.

Постановка неожиданно прервалась, и на сцене появились новые участники: два вооруженных стражника, с уверенным и гордым видом восседающие на лошадях. Их огромные животы сами по себе являлись неплохим доспехом, а устрашающе-красные от беспробудного пьянства физиономии могли повергнуть в бегство любого врага. Панцирные кожаные куртки были увешаны блестящими значками, видимо подтверждавшими личную доблесть их владельцев, а сыромятные тесемки шлемов, завязанные под тяжелыми подбородками, с трудом справлялись с непосильной задачей, не давая треснуть жирным и наглым рожам.

Один из стражников, обладатель кривого прыщавого носа и густых черных бровей, сытно рыгнул и лениво поинтересовался у мужиков, подчеркнуто не обращая внимание на задержанного:

— Это еще что за хрен с бугра?

Поляна окрасилась отменным запахом перегара, а деревенский патруль подобострастно захихикал. Вовка, не спускавший такого обращения даже родным ментам, не утерпел и здесь.

— Пасть прикрой урод, не то скотина вокруг передохнет.

— Ты кому, быдлячье семя, только что это сказал? — с угрозой отозвался стражник, мигом потеряв показное безразличие. — На кол захотелось?

— Обыскать его! — приказал второй, вытаскивая из ножен саблю. Его, похожий на свиной пятак, розоватый нос, пискляво хрюкнул в унисон извлекаемому оружию

Мужики мигом обступили не оказывающего сопротивления Вовку и неумело начали охлопывать его по бокам. Не найдя под курткой никакого оружия, один из них сдернул ее с владельца. Руки, державшие пленника, испуганно отдернулись, а кривоносый стражник ошеломленно выдохнул еще одну порцию перегара:

— Кошка! Ночная!

В понимании Вовки, кошка эта была сродни ночной же бабочке, и он уже собирался выдать весь свой немалый словарный запас непереводимых на местный диалект идиом, когда неожиданно вмешался Знайка:

— В цугундере давно не были, ублюдки?