Крепитесь, други!

Агнесса улыбнулась. Зато Екатерина Дмитриевна осуждающе покачала головой.

— Для кого как, Юрочка, смотря по обстоятельствам. Если у кого ребеночек болен, и вдруг появляется лекарство… как же не весть? Еще какая благая…

При этих словах ресницы Агнессы дрогнули. Валентина, кинув на нее взгляд, ушла к себе.

Единственным, кто не принимал участия в разговоре, был Максим Петрович. Настоящей работы, ввиду отсутствия рекламных заказов, у него еще не было, он оформлял на компьютере бланки договоров и служебные письма, множил и складывал стопками на полке. Он был молчуном, но легким, таким, чье молчание никого не угнетало.

Наконец, чудо первой сделки произошло. Екатерина Дмитриевна заключила маленький договорчик на рекламку о продаже кондиционеров, всего на восемь строк общей стоимостью в двести долларов или на миллион двести тысяч рублей, считая по безбожному курсу в шесть тысяч рублей за один доллар. Вскоре у нее же случилась и вторая сделочка, не более первой, и пошло-поехало, пять мелких, но оплаченных заказов за неделю. Валентина платила двенадцать процентов от всей суммы, и этот миллион рублей, втрое превышавший пенсию, да к тому же полученный за работу, которой она нигде не училась, даже испугал женщину. С деньгами в кармане Екатерина Дмитриевна вышла из своей станции метро и прогулялась по универсаму, расположенному поблизости. Она всматривалась в сыры и колбасы, не те, что подешевле, как нынче выбирают пенсионеры, но те, которых хотелось именно ей, шедшей вдоль прилавков с мокрыми глазами. В топком унижении пенсионерства она, наконец-то, нащупала под ногами твердое дно.

Затем отличился Юра. Его удача была крупнее. Клиент сам пришел в агентство знакомиться, недоверчиво осмотрелся по сторонам, увидел чистоту, столы с телефонами, картины на стенах, пообщался с сотрудниками, послушал, как они разговаривают, и подписал договор на пятнадцать миллионов рублей с тем, чтобы его реклама выходила каждую неделю вплоть до Нового года. Речь шла об удивительном штанген-циркуле, инструменте небывалой точности, который делала бригада мастеров-золотые руки на остановившемся заводе. Он расплатился наличными и ушел, а Валентина принялась суеверно обмахивать деньгами углы и столы своего агентства.

— На счастье, на счастье…

Среди восьми человек, пришедших по объявлению, Валентине понравились двое. Виктор Селезнев, рослый красавец с почти сросшимися темными бровями, и румяная Александра, рыжекудрая девушка лет двадцати, уроженка подмосковной Тайнинки. В ней угадывалась терпеливая крестьянская сила.

Одетая в новое и модное, Валентина уверенно двигалась перед собравшимися в передних рядах конференц-зала. Она вполне усвоила себе тон хозяйки, отбросила порывы благотворительности и за свои лекции тоже брала деньги, не облагаемые налогом, сорок долларов с человека.

— Познакомимся, господа, меня зовут Валентина Сергеевна. Я генеральный директор рекламного агентства «Каскад». Мы продаем рекламные площади для газеты «Городская новь». От некрасивого слова «агент» мы отказались, наши сотрудники величаются «советниками». Итак.

Это был первый набор со стороны, просто по газетному объявлению в «Городской нови». Валентине хотелось проверить привлекательность подобных приглашений, а заодно и отдачу от газеты, на которую они трудились. Сработало удовлетворительно.

— В деловой Москве, — продолжала она, — помещаются почти миллион различных фирм. Целое море. Ваша задача — научиться в нем плавать и ловить свое счастье, — она ободряюще улыбнулась. — Совет первый: прежде чем набрать номер телефона, улыбнитесь и весь разговор ведите приветливо, с напором, сразу настаивая на общении именно с директором или президентом, потому что на этом уровне дела решаются сразу и почти всегда положительно, тогда как на всех остальных просто болтают.

Шурочка, Александра, смотрела на нее во все глаза. Ах, как соскучилась она по таким платьям, туфлям на узорном каблуке, по дорогой, и поэтому чуть заметной косметике! А шарфик с кистями!.. Вокруг уныние и безнадежность, а здесь бодрость и ни тени сомнения! Шурочка окончила книготорговый техникум, постояла за прилавком в Мытищах, но бросила и вернулась к семейному делу, выращиванию на продажу цветов и овощей. Сейчас, когда остался позади огородный сезон, она решила пойти на заработки.

Слушали внимательно, Валентина могла быть довольной. По лицам, глазам, по обносившейся одежде угадывались люди, давно потерявшие работу, отчаявшиеся и разочаровавшиеся.

— Совет второй: на переговорах умейте настроить и направить внимание клиента в нужное русло, к договору, к оплате. Войдя в кабинет, найдите, что похвалить: убранство, вид из окна, хоть стул, на котором сидите! Ах, мол, как удобно и приятно у вас!

Все засмеялись.

— Хвалите, хвалите, — с оживлением повторила она, — время трудное, у всех голод на ласку. Но не пережимайте, спрашивайте о его фирме, слушайте, кивайте. Директора обожают свои предприятия, они готовы выложить нам все свои проблемы, которые с готовностью решим мы, люди из рекламы. И вообще, имейте ввиду, что человек постоянно колеблется от уверенности к неуверенности, и неощутимо ищет опору. На это и ловите. Советуйте, настораживайте.

Скрестив на груди руки, Виктор смотрел на Валентину. Что за бред несет эта красавица? При чем тут дешевые ужимки? Разве так делаются деньги? И кто она, эта женщина? Обворожительная хищница рекламного бизнеса или вдохновенная весталка от рекламы? Чуткое артистическое ухо улавливало все переливы нежности, вкрадчивости, твердости, все недомолвки и умолчания. «Паузы не удаются», — улыбнулся он. Кто же она? Вот если бы с ней сойтись — о деньгах можно не беспокоиться… А деньгами здесь определенно пахнет.

— Ваши прошлые беды позади, — успокоительно журчали ласковые слова, — теперь все зависит от вас самих. Через три недели вы себя не узнаете, а через три месяца клиенты сами будут умолять вас принять от них деньги! Не верите? Напрасно. Вопросы есть?

— Есть, — негромко произнес Виктор. — Сколько можно иметь в месяц?

— Сколько заработаете, все в ваших руках.

Виктор добавил металла в голос.

— Точнее?

Валентина улыбнулась. Хорош! Побольше бы таких, жадных, агрессивных! Уж этот вытрясет из клиента всю душу вместе с деньгами!

— Точнее? — повторила она. — Две штуки баксов годится?

Серые глаза ее посмотрели весело и вызывающе.

— Годится, — усмехнулся он, давая понять, что оценил ее переход на современный молодежный язык.

Шурочка недоуменно похлопала ресницами.

— А зарплата у меня какая будет? — спросила она.

— Зарплата? — в тон ей ответила Валентина. — Никакой. Двенадцать процентов от суммы договора. В других агентствах дают семь-восемь процентов, решайте сами.

И в заключение добавила небрежно, раз и навсегда убирая пустые мечтания и недомолвки.

— Господа! Должна вас предупредить: не нравится — никто не держит, выбор у нас есть всегда. Надеюсь, это понятно. До завтра.

После ее ухода восемь человек медленно спустились по лестнице.

— Какое впечатление? какие мысли? — поинтересовался кто-то.

— Мягко стелет, да жестко спать…

— Дураков ищут.

— Надо попробовать, — Виктор задумчиво шагнул в вестибюль. — Не пропадать же деньгам.

— Конечно, — поддержала Шурочка. — Нам же сказали, что можно много заработать.

— Туфта все это. На работу не оформляют, стаж не начисляют, ни за что не отвечают. А вдруг не получится? Кто оплатит потерянное время?

— Риск невелик. Все к лучшему, никаких следов, — почему-то рассудил Виктор.

На следующий день в конференц-зал пришли только Шурочка и Виктор Селезнев.

— Вот и славно. Вас-то я и заприметила, — добродушно встретила их Валентина. — Пойдемте.

Она привела их в общую комнату.

— Знакомьтесь, это наши новые сотрудники. Виктор…

— …Селезнев. Вы меня не знаете, но вы меня еще узнаете, — представился он.

— … и Александра, Шурочка.

— Здравствуйте, — вежливо сказала та.

— Садитесь за свободные столы и слушайте, как разговаривают по телефону наши советники. Каждый из них уже нащупал свою нишу, ищите и вы. На столичном рекламном рынке для «Городской нови» могут одновременно топтаться хоть сто человек, и все будут сыты.

Виктор сел подальше от компьютера, позади Агнессы. Шурочка опустилась возле телефона между Юрой и Екатериной Дмитриевной. Посмотрев на списки телефонов на их столах, Шурочка осторожно поднялась и на цыпочках прошла в кабинет.

— Валентина Сергеевна, а где взять такие списки?

Та мягко улыбнулась.

— Нигде. Базу данных, то-есть названия фирм и номера телефонов, каждый находит, где может. Хоть в газете Экстра-М, вон на полке. Там же ознакомьтесь с бланками договоров, поучитесь их заполнять. Все будет хорошо, сейчас самый рекламный сезон.

— Я все должна делать сама? — на шурочкином лице отразилось недоумение.

Валентина посмотрела на нее с интересом.

— А как же, дитя мое? В том-то и прелесть нашей работы.

Двигая плечами, Шурочка вышла.

Виктор тоже поднялся с места, прошелся по мягкому ковровому полу.

— Ну и как здесь с доходами? — приглушенно спросил он, обращаясь больше к мужчинам, к Юре. — В самом деле, две тысячи баксов?

Юра рассмеялся.

— Теоретически, если крупно повезет. Но триста, пятьсот — достижимо.

— Не густо.

— А ты как думал?

— Это уже неважно.

— Мы — пролетарии от рекламы, — Юра поднял руки и сладостно потянулся, рывочками в каждую сторону. — Весь день на телефоне или в поездке, или на переговорах.

Виктор посмотрел на него с усмешкой.

— Согласно древне-римскому праву, пролетарии — это люди, живущие за счет государства, и не способные ни к чему, кроме воспроизведения себе подобных.

— Гм… — Юра не нашелся с ответом.

Виктор подошел к окну, дернул за шнурок и жалюзи разошлись, как занавес. Дернул на соседний шнурок, планки сошлись вновь. Екатерина Дмитриевна приветливо посмотрела на него.

— Вы — ученый, Виктор?

— Я драматический артист театра «Белая звезда». Временно не у дел.

— Очень приятно. Здесь собралось прекрасное общество. Агнесса у нас художник, я кандидат наук, Юра готовится в МГУ. Только в сложное историческое время можно очутиться в такой компании.

— В сталинской тюрьме вообще академики сидели, — пренебрежительно пожал плечами Виктор.

— Ну, при чем тут, — смутилась пенсионерка. — Сейчас все по-другому, все можно, достижимо, — зуд назидания не давал ей покоя. — Хочешь, иди в бизнес, хочешь…

— … не иди в бизнес, — продолжил, смеясь, Юра.

Она тоже засмеялась, но мысль свою не упустила.

— Сейчас время очень сложное, но исторически, повторяю, очень интересное. Вы — человек молодой, умный, у вас дело пойдет, сразу видно.

— А я и не сомневаюсь, конечно, пойдет, — разумеющимся тоном ответил Виктор, — как у любого мыслящего человека. Как у того мудреца из старой притчи на новый лад.

— Какой притчи? Расскажите.

Виктор обвел взглядом «зрительный зал».

— Всем интересно? — это было бы его входным билетом.

Все смотрели на него.

— Давай, давай, слушаем.

Он вновь прошелся по серому ковровому покрытию, сложил на груди руки и полуприсел на свой стол. С черной косичкой на затылке, в ботинках с металлическими шпорами и красной рубашке он напоминал пирата из американского фильма.

— Значит, так. Жил-был один мыслитель. Погруженный в глубокие думы, далекий от земной суеты, жил он в своей лачуге с семьей бедно и скудно. Окружающие уважали его за ум, за безусловную честность, но за его спиной пожимали плечами и стучали пальцем по лбу. Жена его без конца корила мужа за нищету, в которой росли их дети. Наконец, ему это надоело.

— Хорошо, — сказал он. — В течение пяти лет я займусь тем, что вы называете «делом» и покажу всем, что живу так не потому, что ни к чему не способен, а потому, что мне безразличны ваши игрушки.

Сказано-сделано. Весь огромный, искушенный в размышлениях ум он развернул в сторону какого-то «бизнеса», отследил все связи, причины и следствия, нашел людей… Дело расцвело, семья разбогатела, соотечественники избрали его почетным гражданином. Прошло пять лет. Во главе семейного предприятия встали подросшие сыновья, а сам мудрец, верный слову, вернулся к уединенным занятиям в тишине собственной библиотеки в глубине сада, убедившись, как просты и мелки дела земные в сравнении с высоким строем его дум. Вот такая притча.

Виктор умолк, наслаждаясь впечатлением. Достал сигарету, постучал ею о пачку, нашарил в кармане зажигалку.

— Хорошая притча, — проговорила Екатерина Дмитриевна. — Как раз для нашего времени. Но тогда-то, наверное, легче было.

— Почему? Пулеметов не было? — рассмеялся Юра.

Екатерина Дмитриевна, не обижаясь, махнула рукой. Виктор с улыбкой наблюдал за ними.

— Свое «дело» раскрутить всегда нелегко, — продолжал Юра. — Для этого нужна смелость, самодостаточность, умение находить независимые решения.

— Наверное. Молодые сейчас всегда правы, — согласилась Екатерина Дмитриевна, чтобы не вступать в новые споры.

Неожиданно для всех подала голосок и рыженькая красотка Шурочка, сидевшая за Юрой.

— Молодец какой, мужчина этот. И свое доказал, и рот всем заткнул! — робея, отозвалась она. — Интересно, что у него в саду росло?

Юра оглянулся на нее и больше уже не отворачивался, развернув стул боком между их столами.

— Какие еще соображения? Кому еще понравился наш герой? — вопросил польщенный успехом Виктор.

— Трудно сказать, — мягко улыбнулась Агнесса. — Никто никогда не узнает, что потеряло человечество за те пять лет, что ум мыслителя занимал себя бизнесом.

Максим Петрович взглянул на нее и молча кивнул головой.

— Браво! — вскричал рассказчик и похлопал в ладоши. — Такого я еще не слыхал, вы первая. Какие еще мнения?