Набат в Диньдоне

— Понятия не имею о вашем Диньдоне! — раздраженно сказал прибор.

Генералы переглянулись.

— Надо полагать, у человечества нет никаких данных об этом городе, — заметил один из генералов. — Это еще раз говорит в пользу Диньдона. Чем незаметней, тем лучше.

— Справедливо, — согласился заместитель министра. — Приказываю: это дело причислить к делам особой секретности. Помните, если сведения о Диньдоне попадут в руки противника… или, что еще хуже, — в руки морского министерства, все пропало. Моряки — наш самый серьезный конкурент. Учтите, они могут предложить лучшую цену…

— Меры приняты! — успокоил генерал Дог. — Я уже приказал изъять этот номер газеты.

— Напрасно, — поморщился заместитель министра. — В морском ведомстве обычно газет не читают. А вот теперь, несомненно, начнут доискиваться, почему мы наложили запрет на газету. Следовательно, их надо опередить…

— А государственный департамент? Пожалуй, надо проконсультироваться… — неуверенно предложил тот самый генерал, который обнаружил у Микки стратегический склад ума. — Все-таки речь идет об иностранной территории…

— Ничего подобного! — возразил другой генерал. — Речь идет о коммерческой сделке. Нам предлагают купить, мы покупаем. Госдепартамент будет тянуть, изучать, давать пресс-конференции, вызывать послов из Европы. Дело, как всегда, кончится шумным скандалом.

Заместитель министра вернулся к столу и постучал по нему карандашом. В кабинете стало так тихо, что Микки даже задержал дыхание: боялся — услышит начальство.

— Господа! — сказал заместитель министра. — Знаменательный факт! Европа поворачивается к нам лицом! Впервые не мы предлагаем, а нам предлагают строить базу!.. Какие будут соображения?

И тут Микки Маус совершенно неожиданно для самого себя открыл рот и громко сказал:

— Господа, нужно строить!

Заместитель министра, по-видимому, впервые заметил скромного лейтенанта. Изумленно осмотрев его нескладную фигуру, он спросил:

— А кто это?

Микки молил бога, чтобы бетонные междуэтажные перекрытия разверзлись и он провалился бы вниз. Но снова, не повинуясь лейтенантской воле, рот сам собой открылся и бодро доложил:

— Лейтенант Микки Маус!

Генерал, увешанный орденскими колодками, пояснил:

— Лейтенант первым самостоятельно оценил значение Диньдона. Мне кажется, такой независимый и глубокий анализ говорит о незаурядных военных способностях молодого человека.

— Безупречно служит, — поддержал генерал Дог. — Находчив и расторопен. Достоин повышения в чине.

После некоторого раздумья заместитель министра протянул Микки руку:

— Поздравляю вас со званием капитана! Назначаю капитана Мауса комендантом новой армейской базы в Диньдоне. Но помните, капитан, действовать нужно обдуманно. Диньдон в Европе. А в Европе каждый солдат — прежде всего политик. И, наоборот, каждый политик… Впрочем, это не имеет значения. Будьте там политиком.

Микки Маус обещал быть в Европе политиком. Голова у него шла кругом.

7

К приезду покупателей все было готово. Горожане уже знали, что в Диньдоне основана коммерческая ассоциация по эксплуатации побережья, сокращенно — КАП. В КАП вошли: отец Кукаре, ресторатор Сервантус, комиссар полиции Фьють. Председателем единогласно был избран аптекарь Моторолли. По этому случаю он произнес яркую речь, в которой подробно описал блистательные перспективы, открывавшиеся перед членами ассоциации. Отцу Кукаре аптекарь обещал в самом скором времени сан епископа. Другу Сервантусу — роскошный трехэтажный отель на главной улице. А комиссара Фьють, вне всякого сомненья, ждал «кадиллак» последней модели…

Аптекарь говорил около полутора часов. В конце выступления две-три фразы он посвятил благополучию и процветанию Диньдона…

В ту самую минуту, когда Моторолли, окончив речь, устало опустился на стул, от столичного перрона отошел пассажирский поезд № 33. Такие поезда, набитые крестьянами, возвращающимися с базаров, старушками, совершающими ежегодные путешествия к сыновьям, и полунищими коммивояжерами, обычно отправляются глубокой ночью, чтобы не мешать сверкающим лаком дневным экспрессам. Они неторопливо плетутся по рельсам, астматически кряхтят на подъемах, то и дело останавливаются, используя каждый удобный случай — будь то закрытый семафор или всеми забытый полустанок…

Капитана Микки Мауса раздражал дряхлый грязный вагон. Только что совершив в роскошном реактивном лайнере молниеносный перелет через океан, он теперь никак не мог смириться с тем, что последние десятки километров, отделявшие от цели, вынужден тащиться со скоростью, едва ли превышавшей пятнадцать миль в час. Но иного выхода не было.

Агентство путешествий «Глобус», отлично осведомленное о всех способах передвижения на земном шаре, в ответ на запрос военного министерства сообщило, что в Диньдон можно попасть: либо воспользовавшись поездом № 33, который курсировал дважды в неделю, либо спрыгнув на парашюте, либо, добравшись на автобусе до центра округа, следовать дальше на муле, являющемся основным транспортным средством в этом районе.

От варианта с мулом капитан наотрез отказался, ссылаясь на то, что в программу военного училища, которое он окончил, кавалерийская подготовка не входила. Парашют был отвергнут управлением разведки из опасений, что его появление в окрестностях Диньдона могло привлечь внимание газетчиков и прочих левых элементов. Капитану было приказано следовать поездом.

«В Европе солдат — прежде всего политик…» Вспомнив наказ заместителя министра, Микки принялся перелистывать разговорник. Три дня назад он всерьез начал изучать язык страны, в которой, по-видимому, ему придется осесть надолго.

«Слишком дорого», — старательно зубрил Микки, — «Не бейте меня, я иностранец», «Я буду жаловаться»…

От этого полезного занятия капитана оторвал негромкий стук приоткрывшейся двери. Поезд стоял на какой-то невзрачной станции, едва освещенной бледной луной. В куне заглядывала веселая голова с буйной черной копной волос. Голова подмигнула Микки, улыбнулась, показав два ряда белоснежных зубов, и спросила:

— Не помешаю?

Не дожидаясь ответа, в купе забрался молодой парень в сером поношенном костюме.

— Кондуктор уже был? — спросил парень, плотно закрыв за собой дверь купе.

Микки понял только одно слово — «кондуктор». Он открыл разговорник, отыскал нужную страницу и по складам прочитал:

— «Какой европейский язык вы знаете? Английский, немецкий, французский?»

— О, да вы иностранец! — удивился парень. — Ду ю спик инглиш?

Микки обрадовался: парень довольно сносно говорил по-английски. А ведь даже самый плохой собеседник лучше хорошей, но скучной дороги.

— Кто вы такой? — поинтересовался Микки.

— О, я великий неудачник! — последовал шутливый ответ. — Я никак не могу наладить свои отношения с богом. Он постоянно меня наказывает. Можно подумать, что у господа нет других забот. Представляете, что бы я ни предпринял, все оборачивается против меня.

— Подумайте! — искренне удивился Микки.

— Уверяю вас! Достаточно мне сделать шаг, как бог, вместо того чтобы направить на путь истинный, толкает в спину, и я делаю второй шаг. Потом третий, четвертый…

— Ну и что?

— И очень скоро попадаю в дурацкое положение.

— Не хотите ли сигарету? — предложил Микки, чтобы как-нибудь выразить расположение к этому чудаку.

— Охотно. — Бровастый парень повертел в руках иностранную сигарету, закурил, с удовольствием затянулся несколько раз и продолжил рассказ: — После окончания лицея, как говорил мой отец, я вышел в люди. С тех пор два года уже иду и никак не могу остановиться. Только устроюсь на работу, как бог выкидывает со мной очередную штуку и меня немедленно выгоняют за ворота.

— Не унывайте, — посоветовал Микки. — Я тоже знаю, что такое неудачи.

— Унывать не умею, — признался черноголовый и вдруг замолчал, прислушиваясь к шуму в соседнем купе.

— Прошу билеты! — донеслось оттуда.

— Кондуктор! — шепнул парень и схватил газету, лежавшую у Микки на коленях. — Самый верный способ, если не хочешь объясняться с кондуктором, — это спать. Я сплю…

Парень примостился в углу дивана и прикрыл лицо газетой. Тотчас в купе вошел кондуктор. Пожелав Микки доброго вечера, он просмотрел его билет и сказал:

— У вас до Диньдона. Следующая остановка.

Затем, внимательно оглядев спящего пассажира, прикрытого газетным листом, железнодорожник медленно прочитал название иностранной газеты:

— «Лимонинг пост»… Терпеть не могу этих господ! Разлегся, как у себя дома! — Кондуктор резко дернул спящего за рукав: — Вы не проспите, мистер?

Парень, по-видимому, понял, что притворяться бесполезно. Он отстранил газету и четко сказал:

— Я не мистер!

Опешив от неожиданности, кондуктор сразу же подобрел.

— Простите, пожалуйста. Я принял вас за американца.

— Никогда им не был, — улыбнулся в ответ парень и снова откинулся на спинку дивана, давая понять, что разговор окончен Но от кондуктора было не так легко отвязаться.

— Предъявите ваш билет.

Парень снова высунулся из-за газеты.

— Оставьте меня в покое! Я же вам сказал, что я не американец! Эта газета у меня случайно! Нельзя же из-за пустяка требовать у человека билет!

— Это хорошо, что вы не американец. Американцев я никогда не прошу предъявлять билеты. У них есть деньги, и они всегда ездят по билетам. Я их только бужу, не даю спать…

— Но вы же меня разбудили! Что вам еще надо!

— Билет!

— Но я же вам сказал, что я не американец!

— Именно поэтому предъявите билет!

— Тогда я американец! — парень снова закрылся газетой.

— Я вижу, какой вы американец, — упрямо сказал кондуктор. — Немедленно давайте билет или на ближайшей станции я вас сдам полиции!

— Вот она, наша демократия! — закричал парень, обращаясь к Микки. Он явно рассчитывал на сочувствие. — Американцы могут ездить без билета, а я в своей собственной стране не могу позволить себе такую роскошь!..

Микки не понимал ни слова. Он вытаращил глаза и изумленно переводил их с одного на другого.

— Вы оскорбили мое достоинство гражданина! — возмущался парень, пытаясь оттеснить кондуктора от выхода из купе.

— Давайте билет, и я оставлю в покое ваше достоинство! — требовал кондуктор.

За окном мелькнули редкие огоньки. Вагон явно замедлял ход.

— Диньдон! — объявил кондуктор и потянул черноголового парня за собой.

— Видите, какой я неудачник! Надо же было схватить именно эту газету! — Веселый парень кивнул на прощанье Микки и вышел из купе.

Капитан быстро собрал вещи, накинул плащ, поправил перед зеркалом шляпу — он еще не успел привыкнуть к штатскому одеянию — и во всеоружии ступил на землю Диньдона.

Без пяти девять полицейский Филипа с трудом растолкал черноголового парня, безмятежно спавшего на скамье.

— Вставай, господин комиссар идет!

Парень неохотно встал, потянулся, оглядел полицейский участок и строго спросил:

— А где кофе?

— Кофе? — Филипа растерялся, но, сообразив, что парень шутит, рассердился. — Сейчас господин комиссар покажет тебе кофе!

В подтверждение за дверью грозно загудела железная лестница. Ровно в девять дверь открылась и в участок величественно вошел комиссар Фьють. Он прошел мимо парня, будто того и не было в комнате, уселся за стол, раскрыл книгу происшествий и прочитал короткое донесение о задержании неизвестного лица мужского пола без особых примет за безбилетный проезд в поезде № 33.

Фьють сурово посмотрел на парня, беззаботно облокотившегося на деревянный барьер, и металлическим голосом сообщил:

— За проезд без билета — штраф пять монет или две недели отсидки…

— Ни того, ни другого, — улыбнувшись, ответил парень. — Видите ли, уважаемый господин комиссар, денег у меня нет. Свободного времени тоже…

Комиссар хотел было резко одернуть наглеца, но вдруг заметил у него в руках иностранную газету. Это показалось ему необычным. Все безбилетники, которых прежде доставляли в участок, выдумывали незатейливые истории об утерянных билетах и украденных бумажниках, канючили, умоляли. А этот черноголовый держится независимо, все время улыбается, заявил, что у него нет свободного времени. И эта газета…

— Что такое? — спросил Фьють, показав на газету.

— «Лимонинг пост». Собственно, из-за этой газеты я к вам и попал…

— Вы попали к нам из-за газеты?

Смутная догадка мелькнула в комиссаровой голове.

Еще не веря ей, Фьють нерешительно спросил:

— А что, в этой газете написано про наш город?

— Есть тут одно объявление… — многозначительно, как показалось комиссару, ответил парень, разворачивая газету.

— О продаже земли? — стараясь не показать волнения, медленно произнес комиссар. — Королевская улица, Моторолли?

Парень заглянул в газету.

— Точно, господин комиссар. Моторолли…

— Так что же вы сразу не сказали! — Фьють вскочил и радостно протянул парню руки. — Я тоже имею к этому отношение. Филипа, немедленно беги в «Помпею», пусть Сервантус готовит завтрак. Кофе и все что нужно. Быстро!.. Да, скажи, что я сейчас приду с господином по поводу огородов…

Филипа моментально исчез за дверью. Дождавшись, пока гулкая лестница проводила полицейского, комиссар хитро подмигнул парню: