Дьявольский полк

— Лучше заводите свою коробку и уезжайте, — предложил фельдфебель.

— Не можем, — ответил Порта с печальной улыбкой.

— Бензина нет?

— Бензина полно, только Адольф запретил. А мы хорошие мальчики, всегда слушаемся.

— Идиоты, — последовал ответ. — Видели б вы наших матросов, которым приказали удерживать прибрежные укрепленные узлы. Первые «джабо» сожгли их напалмом[29]. Наши гренадеры побросали винтовки и подняли руки, но янки некогда возиться с пленными. Они разделываются с нами на месте

— Сколько раз ты изгваздал подштанники с тех пор, как увидел первых кока-кольщиков? — саркастически спросил Порта.

Лейтенант Фрик подошел к нам, криво улыбаясь. Он слышал последнюю шпильку Порты взволнованному фельдфебелю.

— Фельдфебель, сколько ты видел танков и какого типа? — спокойно спросил он. Достал карту и расстелил ее на переднем люке «пантеры». — Покажи, где видел их последний раз.

Фельдфебель склонился над картой, нервозно взглянув в южную сторону. Было ясно, что он хочет драпать и клянет себя за то, что остановился и заговорил с нами. Теперь он застрял.

— Мы находились на позициях к северу от Беллоны. Янки вдруг появились на том берегу Вольтурно.

— Но без моста они не могли переправиться, — возразил лейтенант Фрик.

— Герр лейтенант, вряд ли вы поверите мне, но они переехали через реку.

Фрик с задумчивым видом закурил сигарету.

— Ты видел, как танки ехали через нее?

— Да, и грузовики, герр лейтенант.

— Обычные военные грузовики?

— Так точно, герр лейтенант, большие грузовики, а река глубокая, я знаю.

— Партизаны, — произнес Фрик, думая вслух. — Подводные мосты. Веселая история. — Испытующе поглядел на фельдфебеля. — И как только они переправились, ты дал деру.

— Это произошло очень быстро, repp лейтенант. Янки раздавили всех солдат в окопах. И пленных они не берут.

— Сколько там было танков?

— Несколько сотен, герр лейтенант.

Порта захохотал.

— Идиот, ты принял за танки пехотинцев.

— Подожди, скоро они появятся и собьют эту желтую шляпу с твоей башки. Я был под Сталинградом, но не видел ничего подобного.

Фрик вынул изо рта сигарету и улыбнулся.

— Сделай глубокий вдох и подумай. Где находились это сотни танков?

— В Альвиньяно.

Фрик взглянул на карту.

— И все они были в деревне? — презрительно спросил Порта. — Громадная ж, должно быть, эта деревня. Сколько ты увидел там танков? Тысячу? Уверен, что не драпаешь из Рима в ошибочном направлении?

— Заткнись ты, — яростно прорычал фельдфебель. — Их там было столько, что мы не могли сосчитать.

Это представляло собой обычное явление. У пехотинцев всегда двоилось в глазах, когда их давили танки. Скорее всего, фельдфебель видел от силы двадцать пять машин. Широко раскрыв застывшие глаза, он объяснял лейтенанту Фрику, как это множество танков петляло среди деревенских домов, уничтожая огнем все живое. Было ясно, что этот человек прошел через ад.

— Успокойся, Байер. Нужно посмотреть, что происходит. И ты, фельдфебель, покажешь мне путь, — приказал Фрик.

— Герр лейтенант, но американские гангстеры уже в деревне, — ответил тот.

— Пойдем, посмотрим.

— Герр лейтенант, там еще японцы с самурайскими мечами.

Лейтенант Фрик негромко засмеялся и смахнул несколько пылинок с висевшего на шее Рыцарского креста. Он был самым франтоватым офицером в дивизии. Его черный мундир танкиста всегда был безупречно вычищенным, высокие сапоги блестели, как зеркало. Левый рукав его был пустым. Руку он потерял в Киеве, ее раздавило крышкой башенного люка, когда в танк угодил крупнокалиберный снаряд[30]. Он повернулся к нам.

— С нами пойдут двое добровольцев.

Мы с Легионером вышли вперед. Наступила наша очередь быть добровольцами. Я взял на плечо ручной пулемет, и мы спустились в ров. Лейтенант Фрик шел первым.

II

Мы прибыли в Милан за новым снаряжением. Пока другие занимались работой, мы гуляли. Держались надменно, ссорились в «Биффи» и «Гран Италия» с офицерами других национальностей. Они терпеть нас не могли, потому что от нас пахло смертью, потому что мы разговаривали вульгарно-громкими голосами; но с официантом Руди мы подружились. Он составлял нам меню. Это было в «Биффи», напротив театра «Ла Скала». В кафе на галереях и террасах мы пили фрезу[31] с чудесным вкусом клубники.

У Хайде и Барселоны появилась мания величия. Они каждый вечер ходили в «Ла Скала». Считали, что так нужно, потому что там бывали все что-то представляющие собой миланцы.

Я влюбился. Когда пьешь фрезу за маленьким столиком в галерее, в этом нет ничего удивительного. Ей было двадцать. Мне — немногим больше. Отец, обнаружив нас в постели, выгнал ее из дома; но, увидев мой мундир, стал любезным. В те дни так бывало с большинством людей в Европе, — по крайней мере пока мы находились в поле зрения и слуха, любезными они бывали до крайности.

Я решил дезертировать, но, к сожалению, снова напившись фрезы, сказал об этом по секрету Порте. После этого меня уже не отпускали одного. Дезертирство было глупостью, которая могла иметь неприятные последствия для твоих друзей.

Мы устроили футбольный матч с командой итальянских пехотинцев. Игра окончилась вничью, потому что зрители и обе команды начали драться.

Когда нас выставляли из «Биффи», мы трахались за колоннами в галереях и потом напивались до одури с зенитчиками на крыше.

Люди говорили, что в Милане много беспорядков, но мы никогда не замечали их. Может, потому, что пили кьянти и фрезу с партизанами.

Когда «Биффи» закрывался, мы часто заходили к Руди. Он жил в полуподвале с пятнами сырости на стенах и с пружинами, торчавшими из заплесневелых сидений кресел.

Руди разувался и поливал ступни минеральной водой. Говорил, она помогает.

ТАНКОВАЯ АТАКА

С юго-запада доносилась неистовая канонада — злобные, отрывистые выстрелы танковых орудий, мешавшиеся с непрерывным лаем пулеметов; за деревьями мелькали вспышки и пламя.

По дороге подъехал, раскачиваясь, автомобиль-амфибия и затормозил так резко, что его сильно занесло в сторону. Не успел он остановиться, как из него выпрыгнул забрызганный грязью оберст[32] с красными нашивками генштаба. Значок в форме эдельвейса на берете говорил, что он из горнострелковой бригады[33].

— Какого черта делаете здесь? — взволнованно спросил он. — Вы из Шестнадцатой дивизии?

— Ведем разведку, герр оберст, — ответил лейтенант Фрик. — Танковый полк особого назначения, пятая рота, второй взвод.

— «Пантеры»! — радостно воскликнул оберст. — Как раз вовремя. Где ваши коробки?

— В лесу, герр оберст.

— Замечательно, лейтенант. Подтяните их и атакуйте этих гангстеров. Приводите в движение эти старые галоши, господа. Дивизии нужно отступать, но об этом не думайте.

Лейтенант Фрик щелкнул каблуками.

— Очень сожалею, герр оберст, но это не так просто. Мне сперва нужно выяснить, что происходит. Потом я должен доложить о своих наблюдениях ротному командиру. Танки, герр оберст, не могут атаковать вслепую. Прошу прощенья, герр оберст, я не собираюсь учить вас вашему делу.

— Надеюсь, дорогой друг, что нет, иначе бы мне пришлось поучить вас кое-чему.

Голос оберста рокотал. Это был голос привыкшего приказывать человека.

Лейтенант Фрик уставился на карту.

— Здесь должен быть мост, герр оберст, но выдержит ли он тяжесть наших пятидесятитонных «пантер»?

— Конечно, — ответил оберст с полной самоуверенностью. — Наши самоходки проезжали по нему несколько раз.

— Позвольте заметить, герр оберст, что между самоходными орудиями и танками «пантера» есть существенная разница. Полностью загруженный танк весит почти вдвое больше самоходки, и наши гусеницы втрое шире.

Голос оберста стал угрожающе-спокойным.

— Позвольте сказать вам, лейтенант, это не имеет никакого значения, но если вы сейчас же не подтянете свои танки и не очистите от американцев деревню, вас ждут серьезные неприятности.

— Весьма сожалею, герр оберст, но командир полка приказал мне выяснить, что происходит в деревне, поэтому выполнить вашего приказа я не могу.

— С ума сошли? — заревел оберст. — Ваше удостоверение!

— Я не могу показать вам удостоверение, герр оберст. У меня нет уверенности, что вы тот, за кого выдаете себя. Я лейтенант Фрик, командир взвода пятой роты танкового полка особого назначения, и наш полк, герр оберст, подчиняется непосредственно главнокомандующему группой армий «Юг»[34].

— Теперь вы переходите в мое подчинение. Я начальник штаба размещенной в этом районе дивизии. Приказываю немедленно подтянуть сюда вашу роту. Отказ попахивает трусостью.

— Герр оберст, я не могу выполнить ваше приказание.

— Арестуйте этого человека! — яростно заорал оберст. Никто из нас не шевельнулся. Он указал на Легионера.

— Слышал? Взять этого человека!

Легионер устало щелкнул каблуками.

— Je n'ai pas compris, mon commandant[35].

Багровый от гнева вояка изумленно раскрыл рот.

— Что это, черт побери? — И повернулся ко мне. — Арестуй этого офицера!

Его изумление лишь усилилось, когда я ответил по-датски, глядя на него с непонимающим видом. Он едва не вышел из себя от ярости и пнул валявшийся камень; когда снова повернулся к лейтенанту Фрику, крик его превратился в пронзительный писк, а слова стали неразборчивыми.

— Лейтенант, прикажите своим пугалам арестовать вас! Черт возьми, сделайте что-нибудь.

Он бранился, проклинал, угрожал.

Лейтенанту Фрику это вдруг надоело. Он взял автомат под мышку и приказал:

— Разведгруппа, колонной по одному за мной!

Оберст выхватил из кобуры пистолет и громовым голосом заорал:

— Стой, стреляю!

Этот крик мог бы остановить дивизию во время бегства. И нас остановил на секунду. Потом мы, не оглядываясь, пошли дальше.

Последовал ряд пистолетных выстрелов.

— Il est fou[36], — проворчал Легионер, когда пули просвистели мимо наших голов.

Полковник позади нас яростно ревел. Снова нам вслед раздались выстрелы.

Я оглянулся. Оберст вышел из себя. Он пинал свой автомобиль; потом вскочил в него, попытался завести мотор, но тот заводиться отказывался. Он выскочил снова с пистолетом в руке.

— Берегись! — крикнул я и бросился в ров. Через секунду Легионер и лейтенант Фрик лежали рядом со мной.

Броситься в укрытие не успел только незнакомый фельдфебель, и все пули вошли ему в спину. Он повалился, изо рта хлынула кровь, каска сиротливо покатилась по дороге.

— Jamais vu si con[37], — выругался Легионер. — Свен, прикончи его!

Я опустил ножки ручного пулемета.

— Нет, — негромко сказал лейтенант Фрик. — Это убийство.

— Закройте глаза, герр лейтенант, — посоветовал Легионер, — или утешьте нашего умирающего приятеля.

Я упер приклад в плечо, установил прицельную планку, зарядил пулемет и навел. Полковник вставил в пистолет новую обойму. Вокруг нас заплескались пули. Его большая фигура слегка колебалась в моем прицеле.

— Отличная мишень, — усмехнулся я Легионеру, но взял слишком близкий прицел. Пули прострочили дорогу метрах в двух перед оберстом, тот завопил и бросился прятаться за машиной, крича:

— Бунт!

Пронзительный свист едва не разорвал нам барабанные перепонки, над нами пронеслась какая-то тень, и мы скатились в ров, прячась от обстрела «джабо». Пушка его громыхнула, и несколько снарядов угодили в машину оберста; она отлетела к деревьям, где ее охватил огонь, оставив лишь обугленную мумию от человека, который только что был оберстом.

Лейтенант Фрик поднялся на ноги и приказал: