Морской сундучок

— У тебя все хорошие! — засмеялся боцман и вдруг резко оборвал смех.

Обгоняя лодку, катер зачем-то повернул так, что лодка подпрыгнула, опрокинулась, выбросив ребят в воду. А катер лихо подрулил к нашему трапу.

Мальчишки барахтались в воде, хватались за борт лодчонки, а улыбающийся чиновник бежал уже к нам по ступенькам трапа, на ходу распахивал огромный портфель.

Чиновник бежал вверх, боцман мимо него — вниз. Став на колени, Годунов одного за другим втащил мальчишек на трап. Прижимаясь друг к другу, они испуганно смотрели наверх, но боцман подтолкнул их: «Смелее, вперёд, вперёд!» С ветхих маек, с чёрных волос тоненьких островитян сбегала вода, и на ступеньках от их пяток оставались мокрые следы.

Возле чиновника мальчики отпрянули в сторону, а боцман процедил:

— Хороший мужик! Весёлый! За сухарь утопит!

Вася, стоявший уже с кулем сухарей, заморгал:

— Так он нечаянно…

— Нечаянно! — усмехнулся боцман. — То-то портфель распахнул! — И, вдруг повернувшись, спросил: — А пряников у тебя не найдётся?

Через минуту Вася выбежал с тарелкой пряников.

— А конфет не было? — посмотрел на него боцман.

Но Вася и сам, достав из кармана куртки горсть карамели, уже протягивал её ребятам. И мы, команда, несли кто что мог и совали ребятам свои подарки. А мальчики всё ещё зябко ёжились, боязливо посматривали туда, где стоял чиновник с распахнутым портфелем.

Боцман, повернув к нему, в один шаг одолел всё расстояние. Укоризненно покачав головой, насмешливо заглянул в глаза — и сунул в портфель прихваченный на ходу у Васи куль с сухарями: «Держи. А то прозеваешь!»

Чиновник замигал, делая вид, что ничего не понял. А мальчики повеселели, залопотали. И вдруг разом огромными от удивления глазами уставились в одну точку. Там, за камбузом, у спасательного бота, солнце наливало золотом паруса удивительного фрегата…

Уже мы сворачивали шланги, перекачав с баржи воду, уже затягивали брезентом трюм, а ребятишки всё любовались фрегатом, забыв о всех бедах и неприятностях. И боцман окидывал их с высоты своего роста грустной улыбкой…

— Ты смотри, как понравился, — сказал Вася. — Верно, такого никогда не видали.

— А что они там вообще хорошего видят? — кивнул боцман на хижины деревеньки.

Прозвучало привычное: «Боцман, на бак!» Годунов ответил: «Иду!»

Лица мальчиков сразу погрустнели. Будто уже исчезло всё хорошее — и фрегат, и добрая палуба, и приветливые моряки, оставался для них только чиновник.

Он смотрел то на фрегат, то на боцмана, то на ребятишек и ухмылялся, будто радовался чему-то нехорошему.

И тут, окинув чиновника с ног до головы весёлым взглядом, Годунов потрепал ребят по чёрным волосам, чему-то улыбнулся, подмигнул и шагнул к фрегату.

— Боцман, ты что, что ты? — прошептал Вася. — А Петька?

Но боцман, вскинув голову, повёл плечом, словно говоря: «А что Петька? Петька у меня молодчина».

Он взял корабль в руки, покачал на ладонях, осмотрел днище, поправил паруса — и протянул ребятам невиданный подарок…

Через час мы уходили. Боцман стоял у борта и смотрел, как между нами и берегом скользила лодчонка, над которой всё поднимались и поднимались три тоненькие руки. Следом за лодкой, весело расправив паруса, шёл к тропическому острову по вольной океанской воде фрегат — фрегат боцмана Годунова.

В ПУТИ

В пути в феврале После качки, усталый, Стоит на руле Мой товарищ бывалый. Стоит, говорит, Как с дельфинами ладил, Как ствол эвкалипта В Австралии Гладил. Он видел драконов И динго в погоне! Он сам Кенгурёнка Качал на ладони! Я слушаю друга. Я плавал! И всё же В Австралию Сплавать Мне хочется тоже. Увидеть бы динго, Их смелую гонку, В ладони своей Покачать Кенгурёнка! А море за бортом Бунтует, дичает, Меня самого На ладонях Качает. И белые волны Взлетают упруго, И весело прыгают Друг через друга. Гудят на ветру, Затевая игру. И ветер трубит: «Кенг-гуру! Кенг-гуру!»

КРОКОДИЛЫЧ

После долгой болтанки в Индийском океане подошли мы к небольшому тропическому острову набрать воды. Поднялись между пальмами по рыжей реке, приладились ржавым бортом к причалу, и капитан быстро сбежал по трапу. Вернулся через полчаса, скомандовал:

— Шланги вооружить, к приёму воды приготовиться. — И вдруг нахмурился, говорит: — И вахтенного немедленно к трапу! Следите за ступеньками! Во все глаза! Чтоб никто не взобрался!

Мы удивились, а капитан объяснил:

— Тут, куда ни ткнись, — крокодилы! Не порт, а какая-то Крокодиловка!

Мы загудели. Всем хотелось скорей на берег, походить по твёрдой земле, отдохнуть от качки. А тут такое сообщение! Крокодиловка!

Стали собираться, наглаживаться, а наш повар Вася высунулся из камбуза:

— Подождите, мужики! И я с вами! Вот только лучок к обеду пожарю!

Загремели сковородки, поплыл над островом запах жареного лука, и появился в дверях Вася — румяный, в чистой рубашке.

Спустились на причал, а сверху, с борта, наша фельдшерица Полина Егоровна свесила головку в буклях, кричит тоненьким голоском:

— Пожалуйста, купите мне на берегу какой-нибудь тропический сувенир. Позабавней, повеселей!

Для Полины Егоровны как не купить! Она наша главная спасительница. Чуть болячка или царапина, тут же бежит с пузырьком и ватой:

— Одну минуту! Я вас зелёнкой помажу.

Как-то борт пароходу о скалы пропороли, а боцман говорит:

— Ничего! Полину Егоровну позовём, она борт зелёнкой помажет.

Вышли мы на улицу и попали в цветник. Вокруг орхидеи, фрамбойаны, лилии. Машут крыльями цветные тропические бабочки! Голова кружится от ароматов.

А вдоль улицы — каналы, и куда ни посмотри — крокодилы! Ворочаются, урчат, бегают. Тупоносые и длинноносые. Длиннохвостые и короткохвостые. Пасти приоткрыли, следят за берегом.

— Это зачем же их держат?

— На продажу, — сказал боцман. — Товар что надо!

Обошли мы этот товар подальше. Оказались на базаре — перед целыми горами кокосов, бананов, апельсинов. А рядом — рыбины, раковины, черепахи! И опять кругом — крокодилы. И сушёные, и живые. Сувениры!

У одного мальчика в корыте целый десяток крокодильчиков. Зелёненькие, лакированные. Игрушки! Вася взял одну за хвост, а «игрушка» как взбрыкнёт, как цапнет его лапками за рубашку, как клацнет зубами — у Васи чуть очки не слетели!

Засмеялись мы, пошагали дальше. Вдруг Вася улыбнулся, говорит:

— Я вас сейчас догоню!

И скоро догнал нас с чем-то длинненьким, упругим, завёрнутым в банановый лист.

Вернулись мы на корабль.

А Полина Егоровна тут как тут:

— Мне сувенир купили?

— А как же! — сверкнул очками Вася. — Забавный, дальше некуда! Вон в углу…

Полина Егоровна развернула банановый лист, поднесла к лицу, а оттуда кто-то зелёный, с длинненьким носишком — клац зубами! Вывернулся — и по палубе бегом, бегом… Прямо навстречу нашей буфетчице. А она как подпрыгнула, тарелки, вилки выронила.

— Крокодил! Крокодил! — и бегом за угол. Налетела на капитана, кричит: — Крокодил!

Капитан к вахтенному:

— Откуда крокодил?

Вахтенный пожал плечами:

— Какие крокодилы? Никаких крокодилов.

Повернул капитан в коридор, а мимо — крокодильчик бегом, бегом — и в столовую.

Влетел капитан в столовую, кричит:

— Ноги вверх! По палубе зубы бегают!

Все поджали ноги. Сидят остерегаются — где зубы? А крокодильчик забился в угол, где швабра, на мокрую тряпку сунулся носом — жарко! Маленьким глазом на всех посматривает…

Подошла к нему наша дневальная Дина. Присела, взяла под брюшко, подняла и заулыбалась:

— Ой, какой Крокодилыч! Какой хорошенький! Да зелёненький!

— Это его, наверное, Полина Егоровна зелёнкой помазала! — предположил боцман.

— Кто?! Я? — ужаснулась Полина Егоровна. — Да я к нему никогда и пальцем не прикоснусь. — И вдруг, присмотревшись, воскликнула: — У него же на хвосте настоящая царапина! Одну минуту, я сейчас зелёнку возьму!

Все засмеялись. А Вася взял Крокодилыча под лапки:

— По-моему, хороший сувенир. И очень весёлый!

Отнёс его в каюту, уложил в раковину на мокрое полотенце. И весь вечер напевал песни под гитару.

Полина Егоровна заглянула с ватой и зелёнкой, наклонилась к крокодильчику и говорит:

— Вася, вы ему, наверное, очень грустные песни поёте. Он хоть и крокодил, а плачет! У него на глазах слёзы!

Вася рассмеялся:

— Ничего! Я и весёлые пою. Он хоть и крокодил, а спляшет! Мы с ним ещё повеселимся, поплаваем, посмотрим на Африку, на Америку.

Крокодилыч на корабле освоился быстро. Только подкрасили палубу, а Крокодилыч выбрался из каюты — и лапками по свежей краске. Потом по всей столовой зелёные печати наставил. Скандал!

Следующей ночью вызвали боцмана — якорь поднимать. Сунул он спросонок ногу в сапог — и как выдернет с воплем! А из сапога — Крокодилыч! И за угол — топ-топ-топ!

Боцман, конечно, рассердился, кричит Васе:

— Распустил своего динозавра!

Вася Крокодилыча поймал, посадил в таз с водой, вынес на палубу.

А тут и пароход тронулся с места, пошёл. От берега, по реке, к океану. Прощай, остров! Прощай, Крокодиловка.

Качнулся пароход — таз качнулся. Крокодилыч вывалился, бегом к борту — и бултых в воду! Мы побежали, смотрим: где он? Куда он? А боцман на реку показывает:

— Вон, вон! Погрёб зелёный! Видно даже, где Полина Егоровна зелёнкой намазала.

А Вася вздохнул, покачал головой:

— Ни в Америку, ни в Африку не захотел… Удивительное дело!

А что ж тут удивительного? Америка — она, конечно, Америка, Африка — Африка. Но, видно, и крокодилу — хоть он и крокодил — всё-таки родная речка дороже.

В ДАЛЁКОМ ДАЛЬНЕМ ДАЛЕКЕ

В далёком дальнем далеке, В зелёных джунглях пряных, Где люд по улочке-реке Кочует на сампанах, Где кто-то в зарослях стучит, Постукивает в била, Мальчонка весело кричит: — Купите крокодила! Кричит, ногами семеня, И будто бы на чудо С улыбкой смотрит на меня: «Откуда ты, откуда? Откуда, — смотрит, — ты такой, Такой большой и белый?» И машет смуглою рукой, Рукою загорелой. А приплыву к себе домой — И, словно на пружинке, Вдруг удивлённо надо мной Запрыгают снежинки. Они закружат с высоты В метелице узорной: «Откуда ты, откуда ты Такой большой и чёрный?» И я припомню, как во сне, Мальчонку, лодку с клеткой. И дальний край помашет мне Банановою веткой…

РУКАВ

Как-то во время погрузки леса зацепился я в трюме стёганкой о проволоку и продырявил рукав. Хотел было зашить, да не получилось. То работа — надо отмывать после погрузки палубу. То вахта — беги на самый нос, кутайся среди тумана в стёганку-старушку, следи за морем. Вперёдсмотрящий!

А пришли в Японию, снял я её, повесил поближе к трубе просушить и забыл: и без неё хорошо! Теплынь! Японцы стоят на причале в маечках, рыбу ловят. Воробьи над нами летают, белый пух уже в клювах несут, гнёзда строят.

Весна! Пора выводить птенцов!

Пошли мы дальше, к Корее, — там ещё теплей! И опять ласточки у нас над трубой мелькают, белые пушинки куда-то носят. Всюду работа!

А причалили мы к пальмам Индонезии — совсем в жарищу попали. Тут уже не только фуфайки, рубахи и майки сбросили.

Палуба накалилась, индонезийцы в одних шортах бегают. Здесь, поди, и птицам тепла в гнезде не надо.