Помоги проекту - поделись книгой:
Анри Лот
В поисках фресок Тассили
Предисловие
В течение 16 месяцев французская археологическая экспедиция Анри Лота работала в труднодоступном горном районе Центральной Сахары — Тассили-Аджер (Тассили-н-Аджер). Результаты исключительно ценны: участники ее привезли множество копий многоцветных фресок — картонов и калек. Все эти зарисовки сначала были выставлены в Лувре, в павильоне Марсан, а затем переданы в Музей Человека, где собраны богатейшие коллекции по археологии Африки.
Впервые в истории изучения Сахары археологическая экспедиция была так хорошо снаряжена. Обычно в условиях пустыни ограничивались фотосъемками или любительскими зарисовками наскальных росписей. Только некоторые специально снаряженные экспедиции сопровождали специалисты-художники, и то лишь в том случае, если предполагалось посещение районов, где можно было рассчитывать на интересные находки.
Экспедиция, о которой идет речь, готовилась в совершенно иных условиях. Она выезжала в район, уже в значительной степени изученный. Заранее было известно, что в горном массиве Тассили сохранилось множество наскальных росписей и он представляет собою что-то вроде музея доисторической живописи.
Работы экспедиции Лота были подготовлены многими исследователями, в числе которых следует упомянуть Фуро, Картье, Рейгасса и прежде всего Бренана, проведшего в этом районе Сахары более восьми лет и собравшего там богатые материалы. В 1952 году крупнейший знаток доисторической археологии А. Брейль опубликовал зарисовки Бренана, недурного любителя-рисовальщика, переданные ему незадолго до начала второй мировой войны. Исследование Брейля — пока наиболее основательное научное описание художественных сокровищ Тассили (Н. Breuil, Les roches peintcs da Tassili-n-Ajjer, Alger-Paris, 1952). Материалы Бренана показали, что этот район заслуживает более основательного изучения, и тогда была организована экспедиция, руководство которой было поручено Анри Лоту, известному знатоку быта и обычаев туарегов, истории и археологии Сахары. А. Лот принимал участие в публикации материалов Бренана и к тому же великолепно знал район Тассили, где неоднократно бывал.
Еще относительно недавно никто не мог подозревать, что Сахара — эта величайшая пустыня мира — была некогда пригодна для жизни. Изменения климата, как утверждали географы, происходят до такой степени медленно, что практически, говоря об истории человечества, их не приходится принимать во внимание. Однако археологические исследования последних десятилетий с несомненностью доказали, что Сахара некогда была обитаема. На всем ее протяжении, от Атлантического побережья вплоть до долины Нила и далее к востоку, в Нубийской пустыне, обнаружены следы деятельности человека. Почти повсеместно в Сахаре найдены каменные орудия. Изучение их показало, что они относятся к двум различным периодам, отделенным друг от друга многими тысячелетиями. Орудия первого периода появились в эпоху раннего палеолита. Орудия второго датировались временем неолита. Оказалось, что в глубокой древности в Сахаре было два периода относительной влажности, когда в ныне безводных районах пустыни существовала жизнь.
Первый из этих дождливых периодов приходился на эпоху раннего палеолита. Сахару населяли тогда предки современного человека, им-то и принадлежали каменные орудия так называемых шелльского и ашельского периодов. Они представлены исключительно богато на всем протяжении Сахары и отличаются удивительным единообразием. Первый дождливый период сменился весьма продолжительным и очень засушливым периодом, когда условия в Сахаре резко изменились, она стала непригодной для жизни и превратилась в огромную пустыню, лишенную всякой растительности. По своим размерам эта древняя пустыня значительно превосходила нынешнюю Сахару. Она простиралась далеко на юг и доходила, вероятно, до самых границ нынешнего тропического леса. Таким образом, вся северная часть современного Судана, ныне парковая саванна, представляла собой пустыню.
Затем наступил второй дождливый период. Он приходится уже на эпоху неолита, когда Сахару населяли племена охотников и рыболовов, живших по берегам больших рек и озер. Следы этих некогда могучих потоков — вади, или древние русла рек, прорезавшие ущелья в горных массивах. В отличие от палеолитических неолитические орудия очень разнообразны, но они встречаются не повсеместно и, в частности, отсутствуют в районах каменистых пустынь (хаммада) и песчаных пустынь (регах). Неолитические культуры представлены главным образом наконечниками стрел. Многообразие форм наконечников показывает, что население занималось преимущественно охотой и основными орудиями были лук и стрелы.
Однако среди орудий эпохи неолита, кроме наконечников стрел, скребков и других предметов самого разнообразного назначения, встречаются также каменные зернотерки. Это невольно наводит на мысль, что население Сахары того времени было знакомо с обработкой зерна. Найденные вместе с ними каменные серпы подтверждают такое предположение. Но можно ли на основании этих находок утверждать, что люди, пользовавшиеся зернотерками и серпами, были уже знакомы с земледелием? Вполне вероятно, что некоторые из этих орудий относятся к тому времени, когда человек собирал дикорастущие злаки и перерабатывал их в муку. В подтверждение сошлемся на поселение доземледельческого периода, раскопанное археологом Аркелом на берегу Нила около Хартума (Судан) (A. J. Arkell, Early Khartoum, Oxford, 1949). В нем жили рыболовы и охотники, но они собирали также плоды дикорастущих деревьев, называемых по-арабски "лабинга", и употребляли их зерна в пищу. Найденные в поселении скелеты показали, что его жители по своему антропологическому типу относились к негроидной расе. Поселение датируется 3900 годом до н. э.
Исследователи, изучавшие неолит Сахары, были хорошо знакомы с археологией Египта. Они, естественно, предположили сначала, что неолитические культуры Сахары находились под сильным влиянием культуры древнего Египта. Однако в настоящее время крупнейшие специалисты-археологи считают, что неолит Сахары не уступает по возрасту неолитическим культурам Египта. Более того, они доказывают, что неолит Фаюма развивался под влиянием неолита Тибести и Судана. Судя по некоторым характерным особенностям неолитических орудий, можно предполагать, что район Тибести был, по-видимому, центром, откуда распространялись культурные влияния на Фаюм, Хартум и Тенере (A. J. Arkell, A History of the Sudan to AD 1821, London, 1955, p. 34).
По мере высыхания Сахары население отходило к водным источникам: к долине Нила на восток, к озеру Чад на юг и к могучим, ныне пересохшим рекам Тафассасет (Тенере) либо же к Соро (Бахр эль-Газалю), которые впадали в огромное палеочадское озеро. На берегах этих бывших водных потоков, на нынешних склонах вади, были найдены огромные скопления так называемых "кухонных остатков" — раковинные кучи.
В раковинных кучах обнаружено множество костей гиппопотама. Эти кучи относятся, по-видимому, к тому времени, когда древняя река уже пересыхала и превращалась в небольшой водный поток, в котором еще водились гиппопотамы. На склонах вади Ихар-хар (Игар-гар), Ин-Хабетер, Азавак, Хилемси, Соро и многих других сохранились изображения давно исчезнувших животных. Такие фрески и петроглифы исключительно важны для воссоздания картины жизни древних обитателей Сахары. Значение их особенно велико потому, что они дают основание для установления хронологии. Ввиду особых климатических условий Сахары — резких колебаний температуры года и суток и быстрого выветривания пород — каменные орудия оказываются на поверхности. Поэтому обнаруженные в Сахаре каменные орудия как эпохи палеолита, так и неолита не дают необходимой основы для датировки. Возраст их определяется только при помощи метода типологии — путем сравнения с археологическими культурами Северной Африки и Египта. В этих условиях особое значение приобретает изучение наскальных рисунков.
История изучения наскальных росписей в Сахаре имеет более чем столетнюю давность. Еще один из самых первых европейских исследователей Судана, Г. Барт, во время своего путешествия через Сахару в 1850 году обнаружил на пути к озеру Чад, в местности, названной им Тели-Сарге (ныне Тель-Исаген, район Мурзука), наскальные изображения людей в охотничьем наряде с масками на головах, сцены охоты на газелей и т. п. Барт решил, что в этих сценах запечатлены изображения богов, требующих жертв. Не обнаружив среди изображений ни одного верблюда, который, как было известно, появился в Африке только в III веке н. э., он резонно предположил, что все эти рисунки должны относиться к более древнему времени.
Несколько позднее, в 1861–1862 годах, другой исследователь Сахары, француз Дюверье, на пути из Феццана в Аир обнаружил наскальные изображения около оазисов Гат, Джанет и Ин-Салах, то есть в районе несколько западнее Тассили. А еще через несколько лет немецкий путешественник Нахтигаль, первый из европейцев посетивший западную часть нагорья Тибести, нашел на скалах в районе Бардаи изображения людей, быков и верблюдов. Затем последовали сообщения о новых открытиях в северной части Феццана, рисунках, найденных Эрвином де Бари в 1877 году и Г. Рольфсом в 1879 году.
Однако все это были единичные и случайные находки. Значительно большие успехи в изучении наскальных росписей удалось сделать ученому раввину марокканцу Мардохаю Аби Суруру, который зарисовал и привез с собой эстампажи изображений слонов, носорогов, лошадей, жирафов, овец и т. д. Он передал Географическому обществу в Париже 68 эстампажей, описание которых было опубликовано Дюверье в 1876 году (Н. Duveyrier, Sculptures antiques de la province marocaine de sous decouvertes par le rabbin Mardochee, — "Bulletin de la Societe de Geographic", Paris, aout 1876, pp. 129–146).
Нет необходимости перечислять дальнейшие находки, которые становились все более многочисленными. Следует лишь упомянуть открытия французской экспедиции Фуро, посетившей Тассили-Аджер в 1893 и 1899 годах, геолога Фламана в Тидикельте, капитана Картье в Тассили (вади Асуф), Цельтнера в районе Агадеса, Гарделя, обнаружившего росписи в Ин-Эззане, и многих других. Поэтому, когда в 1912 году Фламан опубликовал исследование о наскальных рисунках Северной Африки, подводившее итоги археологических открытий, он имел уже возможность отметить более 200 мест, где были найдены рисунки (G. B. M. Flamand, Les pierres ecrites (Hadjrat Mektoubct), Paris, 1921).
Позднее, в ходе исследований, которые велись в Сахаре геологами, гидрологами и другими специалистами, число открытых наскальных росписей необычайно возросло. В 1917–1918 годах Фрете, обследуя западную часть Тассили-Аджера, нашел новые рисунки; Ожьерас в 1919 году обнаружил росписи в эрге Игиди. Большой интерес вызвало открытие множества наскальных росписей в Джебель Авенате (Ауэнате), этом совершенно заброшенном и находящемся вдали от караванных путей оазисе, который посетила экспедиция Хассанейн Бея в 1923 году. В 1927 году английский офицер Ньюболд нашел интересные фрески в районе Данголы, Шассо Лоба и Кот, в вади Мертутек и других местах. В исследовании Сахары приняли участие специальные археологические экспедиции. Следует упомянуть четыре экспедиции известного африканиста-этнографа Лео Фробениуса, обследовавшие в 1926 году Нубийскую пустыню, в 1932 году — районы Феццана и в 1933–1935 годах — восточную часть Ливии и привезшие богатый материал. Археологическая экспедиция Р. Монда, руководимая Г. Винклером, арабистом-этнографом, вела поиски в Нубийской пустыне и детально изучила росписи оазиса Джебель Авенат. Итальянские археологи во главе с Грациози изучали районы Ливии вплоть до начала второй мировой войны (Главнейшие исследования: L. Frobenius und Н. Obermaier, Hadschra Maktuba. Urzeitliche. Fdsbilder Kleinafrikas, Munchen, 1925; L. Frobenius, Ekade Ektab. Die Felsbilder Fezzan, Leipzig, 1937; H. Rhotert, Lobysche Fdsbilder, Darmstadt, 1952; R. Vaufrey, L" art rupestre nord-africain, Paris, 1939; H. A. Winkler, Rock Drawings of Southern Upper Egypt, t. I, London, 1938; t. II, 1939).
В те же годы продолжалось изучение района Тассили-Аджер. В 1932 году французский офицер Ланней обнаружил в Тамажерте изображения колесниц. Это открытие поставило перед исследователями Сахары новые неожиданные проблемы. Оно подтвердило точность сообщения Геродота, писавшего, что живущие в Ливии "гараманты охотятся в квадригах на пещерных эфиопов" (Геродот, IV, 183). К этому же времени относятся открытия французского офицера Бренана. Бренан по роду своей службы провел в форте Джанет около девяти лет — с 1932 по 1940 год. Он неоднократно посещал горные массивы Тассили и открыл там множество гротов, навесов, скал, покрытых рисунками. Свои зарисовки он, как было уже сказано, переслал во Францию незадолго до начала войны. Они послужили материалом для серьезного научного исследования Брейля "Наскальные росписи Тассили-Аджер", опубликованного в 1952 году.
Всеми этими открытиями было установлено, что большинство наскальных росписей находится по берегам древних рек, на склонах вади, в отдельных оазисах и в горных массивах Эннеди, Тибести и Тассили-Аджер, то есть в тех местах, где дольше всего сохранялись водные источники и где была сосредоточена основная часть населения. Наибольшее число рисунков было обнаружено в массиве Тассили-Аджер. Именно поэтому туда и направилась экспедиция А. Лота.
По характеру исполнения все наскальные рисунки, найденные в Сахаре, делятся на две группы. Первую составляют рисунки, выбитые или выцарапанные на поверхности скалы. Это петроглифы. Они распространены по всей Сахаре от Адрара Анет вплоть до Нубийской пустыни. Вторая группа — росписи, или фрески. Они встречаются только в трех горных массивах — Эннеди, Тибести и Тассили-Аджер, причем богаче всего представлены в самом северном из них, в Тассили.
Наиболее древнюю группу наскальных изображений представляют выбитые на камне контурные изображения животных так называемой "эфиопской фауны": гиппопотамов, носорогов, слонов и жирафов. Рисунки эти, покрытые темной патиной, выполнены весьма реалистически, и их датируют временем между пятым и вторым тысячелетиями до н. э. (R. Mauny, Prehistoire et zoologie: la grande faune ethiopienne du Nord-Ouest Africain du paleolithique a nos jours, — "Bulletin de 1"Institut Francais d" Afrique Noire", t. XVIII, 1956. Serie A, № 1, pp. 102, 246–279). Значительная часть петроглифов относится к более поздней эпохе. Их легко отличить от изображений древнейшего периода по особенностям техники исполнения, стиля, сюжета, не говоря уже о том, что все рисунки древнего периода покрыты густой патиной.
Фрески, или рисунки, нанесенные красками, значительно разнообразнее по стилю и сюжету. Относительный возраст их можно определить несколькими способами. Надежнее и проще всего он устанавливается наличием так называемых палимпсестов, то есть рисунков, сделанных поверх прежних. Этот термин заимствован из практики монахов средневековой Европы, которые смывали или соскабливали с пергамента написанный текст и писали поверх него новый. Фрески, перекрывающие друг друга, дают возможность определить относительную хронологию различных стилей. Обычно таким способом удается установить последовательность двух-трех слоев рисунков. Однако в Сефаре Лоту удалось обнаружить 12 слоев рисунков. Это совершенно исключительный случай, но, к сожалению, Лот не сообщает в своей книге никаких подробностей, и мы не можем узнать, какие именно стили и в каком порядке следуют один за другим.
Относительный возраст рисунков можно определить также по месту, занимаемому ими в общем комплексе изображений в данной местности. На это обстоятельство обратил внимание Фробениус, изучая наскальные изображения в районе Феццана, в вади Ин-Хабетер и Ихархар. На склонах русл высохших рек рисунки древнейшего периода размещались на наиболее заметных и удобных плоскостях. Напротив, фрески позднейших периодов располагались на менее доступных поверхностях.
Долгое время считали возможным определять возраст рисунков исключительно на основании цвета патины. Однако этот способ оказался крайне ненадежным. Он был бы абсолютно правильным, если бы все рисунки находились в равных условиях: одинаково подвергались действию ветра и солнца и были нанесены на одни и те же породы камня. Но такие совпадения крайне редки. Как оказалось, цвет патины во многом зависит от наклона поверхности, ее затененности, от положения ее по отношению к постоянно дующим ветрам и многих других самых различных причин, не говоря уже о породе камня, на котором нанесено изображение. Таким образом, определение возраста рисунка на основании цвета патины возможно лишь при учете множества разнообразных условий, без чего всякие заключения об относительной древности рисунка будут неверны.
Один из первых исследователей археологии Северной Африки и Сахары, Фламан, положил в основу определения древности наскальных изображений их стиль: наиболее древними он считал "натуралистические" рисунки, которые сменялись затем "полунатуралистическими". Мнение Фламана в общем оправдалось, но с принятым им принципом все же нельзя согласиться полностью, так как он недостаточно точен и слишком упрощает проблемы установления относительной хронологии.
Хотя до сих пор не существует общепринятой классификации всех наскальных изображений, найденных в Сахаре, тем не менее ясно, что периодизация должна исходить прежде всего из содержания рисунка и, в частности, учитывать, как отражены в нем изменения фауны, обусловленные отчасти климатическими, отчасти историко-культурными факторами. Так, например, Л. Жолео делил все рисунки на четыре группы (L. Joleaud, Cravures rupestres et rites de Геаи en Afrique du Nord, — "Journal de la Societe des Africanistes", t. Ill, 1933). Первую, наиболее древнюю, по его мнению, группу составляют рисунки "эпохи буйвола", к которой относятся реалистические изображения носорогов, слонов, жирафов и людей "бушменского типа". Вторую, хронологически более позднюю группу образуют рисунки эпохи "африканского слона", когда появляются изображения домашних животных, в том числе изображения, связанные с культом Солнца (сначала баран с солнечным диском на голове, а затем "солнечный бык"). В следующую группу входят рисунки с изображением прирученной лошади, за ней следует группа рисунков "эпохи верблюда". Можно считать установленным, что намечается четыре главных периода, датируемых следующим образом:
Древнейший период-изображения животных "эфиопской фауны" …. 5000–2000 годы до н. э.
Скотоводческий период …. 2500–1000 годы до н. э.
Период колесниц и лошади …. 1200 год — начало н. э.
Период верблюда ….
Изображения ливийско-берберского времени …. 200 год до н. э. — 700 год н. э.
Изображения арабо-берберской и современной эпохи …. 700 год н. э. — до наших дней.
Эта периодизация, предложенная Мони, — результат изучения наскальных рисунков почти всех районов Сахары, в том числе и Тассили-Аджер (R. Mauny, Prehistoire et zoologie: la grande faune ethiopienne du Nord-Ouest Africain du paleolithique a nos jours).
В 1935 году французский археолог Рейгасс опубликовал результаты своих исследований в Тассили (M. Reygasse, Gravures peintes rupestres du Tassili des Ajjers, — "L" Anthropologie", t. 45, [1935], pp. 533–571). Сравнивая найденные им рисунки самого разнообразного типа с рисунками, обнаруженными в Ахаггаре, оазисе Джанет и вади Джерат, Рейгасс считает возможным разбить их на следующие группы.
Наиболее древними рисунками он считает выцарапанные на скалах реалистические изображения животных тропической фауны: гиппопотамов, носорогов, слонов, жирафов, буйволов, антилоп, крупного рогатого скота и страусов. Наиболее темная патина покрывает изображения гиппопотамов, носорогов и буйволов вымершей породы. Эти виды животных исчезают прежде других, причем носороги и гиппопотамы должны были, очевидно, вымереть в первую очередь из-за увеличивающейся засухи. Рисунки первой группы содержат также изображения человека в маске и вооруженного луком. Некоторые животные изображены с кругом на голове. Рисунки всей этой группы в целом весьма реалистичны. Человек, изображавший окружающий его животный мир, превосходно знал повадки животных и точно их отобразил.
Вторая группа резко отличается от первой по характеру исполнения, стилю, сюжетам. Это большей частью многоцветные росписи, отличающиеся условностью рисунка. Среди изображений животных часто встречаются крупный рогатый скот, козы, лошади, собаки, антилопы, муфлоны, слоны и очень редко жирафы. Люди изображены в масках, вооруженные луками, дротиками, топорами и кривыми палицами. Многие из них одеты в короткие широкие плащи, женщины — в колоколообразных юбках. Иногда встречаются женские фигуры с ярко выраженной стеатопигией, а также длинные тонкие нитеподобные фигуры мужчин, напоминающие южноафриканские росписи. К рисункам второго периода Рейгасс относит также изображения колесниц, датируя их временем расцвета государства гарамантов.
Примерно ту же последовательность мы видим на рисунках, найденных в гроте Ин-Эззан в центре пустыни Танезруфт. Дюран и Лаводен, открывшие их, различали три слоя рисунков. Та же многослойность изображений отмечена в районах Эннеди, Джебель Авенате и многих других, но нигде нет возможности опереться на точные хронологические данные. В этом отношении исключительное значение имеют изображения, обнаруженные Г. Винклером в пустыне близ долины Верхнего Нила, главным образом в районе древней караванной дороги от Коптоса к Косейру и в вади Мених (Н. A. Winkler, Rock Drawings of Southern Upper Egypt, t. I–II). Древнейшие из них представляют собой реалистические рисунки слонов, жирафов и носорогов. Все они относятся ко времени, когда в саваннах древней Сахары жили охотничьи племена. Рисунки следующего периода связаны уже с появлением скотоводства. Население этого периода Винклер называет "автохтонными жителями гор". Они кочевали со своими стадами в саваннах по обе стороны Нильской долины. Одновременно с ними в долине Нила жили племена, оставившие рисунки совершенно иного характера — по преимуществу изображения больших лодок с гребцами. Характер изображений этих судов, а также увенчивающих их шестов со знаками номов позволяет датировать их с большой точностью. Они относятся к тому же периоду, что и гробница в Иераконполисе в Верхнем Египте, открытая известным египтологом Флиндерсом Питри в 1901 году. Эта гробница принадлежит к так называемой культуре Нагада II, или герзейской, то есть к эпохе образования древнеегипетского государства, а именно к началу третьего тысячелетия до н. э. Итак, рисунки скотоводческого периода могут быть отнесены к концу додинастического времени — эпохи правления первых династий, то есть к концу четвертого — началу третьего тысячелетия, что дает известную опору для определения рисунков скотоводческого периода в других районах Сахары.
При установлении относительной хронологии необходимо учитывать различные критерии, принимая во внимание не только стиль и сюжет, характер патины и местоположение рисунка, но и многие детали изображений. Именно эти детали могут помочь в датировке рисунка. Например, Т. Моно, изучая наскальные рисунки в Адраре Анет (Th. Monod, L" Adrar Ahnet. Contribution a I" etude archeologique d" un district saharien, — "Travaux et memoires de l" Institut d" ethnologie", XIX, Par.is, 1932), установил, что на более древних из них, имеющих черно-коричневую патину, изображены люди, вооруженные луками и палицами. В отличие от них на рисунках, покрытых светлой патиной, всегда запечатлены люди с дротиками и круглыми щитами.
Своеобразные фигуры людей в виде двух обращенных друг к другу вершинами треугольников, называемые иногда "песочными часами", всегда сопутствуют изображениям колесниц и, следовательно, относятся ко времени существования государства гарамантов. Они встречаются только в Тассили-Аджер, Ахаггаре и Адрар-Ифорасе. Появление колесниц обычно связывают с нашествием гиксосов на Египет, а время появления лошади относят к середине второго тысячелетия до н. э. Характер изображений коней, мчащих колесницу, ставят в связь со сходными рисунками микенской культуры.
На связи населения древней Сахары с западной частью Средиземноморья указывают изображения, найденные в Тассили-Аджер и в Ин-Эззане, а именно женские фигуры в юбках наподобие колокола, которые совершенно тождественны наскальным росписям, обнаруженным в Когуле (Восточная Испания).
Много споров среди специалистов до сих пор вызывают своеобразные рисунки быков и баранов с солнечным диском на голове. Их обычно связывают с изображениями Амона Ра, датируя временем XVIII династии, и видят в них результат египетского влияния. Это не вполне убедительно, так как культ Солнца мог иметь более широкое распространение, и подобные изображения как в Сахаре, так и в Египте, возможно, восходят к одному общему источнику.
После всего сказанного легче оценить научное значение работ экспедиции Лота.
Прежде всего экспедиции удалось детально обследовать район Тассили-Аджер, который наиболее насыщен наскальными изображениями. Изучение всех обнаруженных там петроглифов и фресок подтвердило правильность установившейся периодизации этих памятников на основании смены фауны. По-видимому, деление всех наскальных изображений на четыре периода — период буйвола, скотоводческий, период лошади и период верблюда — можно считать прочно установленным. Большой неожиданностью было открытие Лотом нового длительного периода, предшествовавшего скотоводческому и названного им периодом "круглоголовых" людей. Весьма важно, что Лоту удалось определить смену 16 слоев и наличие 30 стилей и указать на участие негроидного населения древней Сахары в создании культуры этого периода. Надо пожелать, чтобы точное научное описание всех материалов было возможно скорее опубликовано и мы смогли оценить систему научных доказательств автора.
Исключительно важным представляется также находка органических остатков, обнаруженных около росписей. Впервые удастся, наконец, получить точные хронологические указания при помощи радиокарбонного метода, что может решить сразу множество вопросов.
Экспедиция Лота установила, что в Центральной Сахаре много тысяч лет назад, задолго до возникновения в долине Нила цивилизации древнего Египта, сложилась весьма развитая культура неолита Сахары. Позднее с Востока в Сахару проникли племена кочевников-скотоводов и постепенно распространились вплоть до Атлантического океана. Лот высказывает предположение, что эти племена — предки фульбе, одного из наиболее многочисленных народов Западного Судана. Доказательство этой связи он видит в фреске с изображением женщин, прически которых напомнили ему современные прически женщин фульбе в районе Фута Джалон. Подобные связи пытаются установить также на основании лингвистических данных. Так, один из африканистов обратил внимание на то, что в древнеегипетском языке крупный рогатый скот назывался "нег" или "негау"" а в языке фульбе — "нагге". На основании близкого звучания слов "нагге" (скот) и "нанге" (солнце) он делает вывод о связи культа быка с культом солнца (Н. Mukarovsky, Das Sonnenrind der Ful" be. Linguistische Hinweise zur vorislamischen Geisteswelt der fulsprechenden Volkerschaften im westlichen Sudan, — "Wiener Zeitschrift fur die Kunde des Morgenlandes", Bd 54, 1957, Ss. 130–140). Все эти наблюдения безусловно интересны, но малодоказательны. Трудно представить себе, чтобы женская прическа оставалась неизменной на протяжении сорока веков — времени, которое отделяет современных фульбе от древних обитателей Тассили. То же можно сказать и о сопоставлениях отдельных слов языка фульбе с древнеегипетскими словами.
Это в равной мере относится и к стремлению Лота сравнивать изображения масок на фресках Тассили с масками одного из современных народов Судана — сенуфо. На основании внешнего сходства он делает вывод о том, что обитателям древней Сахары был знаком обряд инициации. Четыре тысячи лет назад не существовало сенуфо, поэтому нельзя в их обрядах видеть сохранение древних традиций населения Тассили. О чем можно и следует, на наш взгляд, говорить — это о явно суданских элементах в этническом составе древнего населения Сахары.
В настоящее время становится все яснее, что основы культуры народов современного Судана и Тропической Африки складывались в районе Сахары. Именно здесь следует искать истоки искусства народов Африки. Здесь возникла весьма сложная культура эпохи неолита, которая развивалась в связи с культурами древнего Египта и Средиземноморья и, вероятно, предшествовала им. Возможно, что культура древнего Египта первоначально также находилась под ее влиянием. Тасийская культура Верхнего Египта четвертого тысячелетия до н. э., безусловно, имела чисто африканский характер (Robert P. Charles, Essai sur la chronologic des civilisations predynastiques d" Egypte, — "Journal of Near Eastern studies", t. XVI, Oct. 1957, № 4, pp. 240–253). То же можно сказать о культуре Фаюма в Нижнем Египте (A. J. Arkell, A History of the Sudan, p. 33). Это объясняет африканские основы культуры древнего Египта.
Археолог Ф. Мори, работавший в Ливии (в районе Феццана) в 1955–1959 гг., нашел в одной из пещер в районе Тадрарф Акэкус новые фрески "негрского" и "египетского" стилей. Радиокарбонный анализ показал, что они относятся к середине четвертого тысячелетия до н. э., т. е. предшествуют времени возникновения древнеегипетского государства в долине Нила (H. Haselberger, Method of studying ethnological art, — "Current anthropology", vol. 2, № 2, October 1961, p. 353).
Как далеко простиралось влияние неолитической культуры Сахары на Средиземноморье, сказать трудно. Потомки безвестных авторов наскальных рисунков Тассили и других районов древней Сахары принадлежали, несомненно, к племенам разного этнического происхождения. Эти племена населяли северную половину Африки к западу от Нила. Египтяне называли их техену. Они были смуглыми и черноволосыми. Техену засвидетельствованы уже самыми древними памятниками первых династий. Позднее, со времени VI династии, на границах Египта появились голубоглазые и светловолосые темеху. Одно из племен темеху называлось ребу или лебу, откуда произошло название ливийцев. Греки называли все население Северной Африки ливийцами, различая среди них темных и светлых. Ливийцы, безусловно, были наиболее могущественными из всех народов Средиземноморья, напавших на Египет в 1230 году до н. э. при Мернепта и повторивших нападение в 1190 году при Рамсесе III. Не случайно, что именно ливийские князья возглавляли коалицию "народов моря", в составе которых были ту руша или тирсены (этруски?), шардана (сардинцы), явана и другие народы Средиземноморья.
Позднее культура древнего Египта начала в свою очередь оказывать влияние на культуру народов древней Сахары. Изображение группы ливийцев на фресках Тассили, несомненно, отражает египетское влияние (Н. Breuil, Les roches peintcs da Tassili-n-Ajjer, рис. 136). Лот видит проявление этого влияния в рисунках женских фигур с птичьими головами, плывущей женщины и "Белой дамы" из Ауанрхета, которая, по его мнению, изображает Исиду. Все это в высшей степени неясно и должно быть доказано, так как характер этих изображений все же очень далек от египетского.
Что касается связи культуры Тассили и, беря шире, культуры Сахары эпохи неолита с Восточным Средиземноморьем, то их можно проследить лишь со второго тысячелетия до н. э., а именно со времени появления лошади и колесниц. Однако вполне вероятно, что такие контакты могли быть и более древними. Так, среди наскальных рисунков Джебель Авената Винклер нашел замечательные изображения женских фигур, названные им изображениями "критской богини", но дальнейшее исследование этих связей — дело будущего.
Введение
Доисторические росписи, обнаруженные в пещерах франко-кантабрийской области[1], пролили свет еще на одну страницу истории человечества. К этому времени богатое прошлое Египта и Месопотамии не составляло уже для нас секрета. Восхищаясь их архитектурными, скульптурными и прочими памятниками, мы долгое время предполагали, что эти страны — родина всех искусств: столь высоко и разнообразно было мастерство создателей этих творений.
Открытия, сделанные в пещерах Комбарель, Лес-Эйзи, Мут и Альтамира, опрокинули все предыдущие представления о происхождении искусства. Находки в этих пещерах глубоко потрясли нас. Однако мысль о том, что первобытные люди могли создать такие великолепные произведения искусства, показалась на первых порах невероятной, и подлинность этих наскальных изображении была поставлена под сомнение.
Особенно примечательна история открытий в Альтамире. Наскальные росписи обнаружила внучка землевладельца, дочь графа Сантуола. Известие с необыкновенной быстротой разнеслось по стране. К пещере начали стекаться любопытные. Сам испанский король прибыл поглядеть на росписи. Однако, когда в пещере побывали ученые, они обвинили землевладельца в фальсификации. Стало известно, что за несколько месяцев до сенсационного открытия в усадьбе землевладельца гостил некий художник. Этого оказалось достаточно, чтобы маститые участники Международного конгресса в Мадриде приписали этому неизвестному художнику знаменитые росписи, изображающие раненых бизонов. Да и как могли эти ученые прорицатели допустить мысль об их древнем происхождении? Ведь они были выполнены в самом современном стиле!
Но несколько лет спустя молодой аббат Брейль, впоследствии ученый с мировым именем в области изучения доисторической эпохи человечества, обнаружил в пещере Комбарель изображения бизонов, как две капли воды похожие на Альтамирские росписи. На этот раз, принимая во внимание, что нога современного человека не ступала в пещеру (вход в нее был только что обнаружен), не могло быть и речи о фальсификации, и ученым пришлось склониться перед очевидностью…
С тех пор мир страстно заинтересовался произведениями искусства доисторической эпохи и с волнением следит за новыми открытиями в этой области. С большим интересом было встречено известие об открытиях в пещере Ласко в 1940 году, а также в пещере Руфиньяк в 1956 году.
Однако кантабрийский район не единственный, где встречается наскальная живопись. На востоке Испании также немало наскальных росписей. Правда, они относятся к другой художественной школе и находятся не на стенах пещер, а в углублениях скал под открытым небом. В Южной Африке тоже встречаются росписи и высеченные на скалах рисунки, обычно называемые бушменскими. Период их возникновения не выяснен, поскольку обитатели этого района до самого недавнего времени продолжали создавать все новые изображения.
В Сахаре, в особенности в той ее части, которая лежит к югу от Орана, неоднократно находили высеченные на скалах рисунки, но лишь в 1933 году здесь наткнулись па район, богатый наскальными росписями. Они вызывали тем больший интерес, что прошлое пустыни было мало изучено. Правда, можно было предположить, что Сахара не всегда была необитаемой: время от времени в пустыне находили каменные орудия. Это свидетельствовало о том, что некогда ее населяли первобытные люди. Однако этих данных было еще недостаточно, чтобы судить о расовом типе и происхождении людей, создавших эту живопись.
Я уже много лет занимался исследованием Сахары и исколесил ее вдоль и поперек, изучая пустыню с географической, этнографической, а главное, с археологической точки зрения. Естественно, я не мог остаться равнодушным к обнаруженным здесь петроглифам и наскальной живописи. Поэтому, как только стало известно о замечательных открытиях в Тассили лейтенанта Вренана, я тотчас же в сопровождении нескольких специалистов по Сахаре (географов и археологов) примчался в те места. Однако начавшаяся война прервала мою работу. Только в 1956 году при поддержке моего глубокоуважаемого учителя Брейля я смог организовать экспедицию в Сахару. Ее целью было снять копии с уже известных росписей и попутно систематически обследовать весь горный массив.
Массив Тассилин-Аджер лежит к северо-востоку от Ахаггара и примыкает своим восточным краем к Феццану. Это труднодоступное песчаниковое плато, от которого отходит ряд небольших второстепенных массивов. Все они подверглись сильному действию эрозии. Пробираться здесь можно лишь узкими ущельями или по поверхности, усеянной колоннообразными выветренными скалами и вызывающей в памяти картину мертвых городов. Сейчас эти массивы — совершенно глухое место, где царит гнетущее безмолвие. Но когда-то все эти ущелья и проходы представляли собой своего рода улицы с многочисленными обитателями. Об этом свидетельствуют глубокие впадины у подножия скал, служившие естественным убежищем для первобытных жителей массива. Обитатели исчезли. Но следы их пребывания остались в виде сотен и сотен росписей.
Мои сотрудники и я пробыли безотлучно шестнадцать месяцев на плато. Каждый день приносил нам новые открытия. Обследуя одно место за другим, мы тщательно наносили на кальку все обнаруженные наскальные росписи. Ниже я опишу, как велась работа в этой каменной пустыне. Опишу край, лишенный каких-либо признаков жизни, невыносимые климатические условия. Нам пришлось, должен признаться, весьма туго. Мы никогда бы не выдержали, если бы не сознавали, что наша работа не только даст многое для изучения прошлого Сахары, но и обогатит сокровищницу художественных ценностей, созданных человечеством.
То, что мы нашли в лабиринте скал Тассили, превосходит всякое воображение. Мы открыли сотни и сотни росписей с десятками тысяч изображений людей и животных. Одни рисунки располагались изолированно, другие представляли собой сложнейшие композиции. Изображенные на них сцены жизни древних обитателей этих мест — будничные занятия, развлечения, религиозные обряды — нетрудно истолковать. Они, несомненно, относятся к жизни различных народов, населявших массив в разное, но, бесспорно, давно прошедшее время, ибо современные туареги очень редко появляются в этих диких, неприветливых местах. Нас поразило разнообразие стилей и сюжетов, которое мы обнаружили при исследовании многочисленных наслоений росписей. Рядом с крошечными фигурками людей находились и изображения такой гигантской величины, какой никогда нигде еще не встречалось. На других росписях мы увидели лучников, сражающихся за обладание стадом быков, воинов, бьющихся на палицах. Тут же — стадо антилоп, люди в пирогах, преследующие бегемотов, сцены плясок, пиршеств и т. п.
Короче говоря, мы очутились как бы в величайшем музее доисторического искусства. Некоторые рисунки поражали своим мастерством. Особенно это относится к изображениям в натуральную величину женщин Джаббарена и Сефара. От таких росписей не отреклась бы ни одна когда-либо существовавшая художественная школа.
Два основных стиля характеризуют эти росписи: один символический, более древний, по всей вероятности, негроидного происхождения; другой — более поздний, явно натуралистический, в котором ощущается влияние культуры долины Нила. Но главное — эти изображения не стоят ни в какой связи с рисунками франко-кантабрийской области или Южной Африки. И если иногда в них можно обнаружить египетское или, возможно, микенское влияние, наиболее древние из них, безусловно, принадлежат к неизвестной самобытной художественной школе. Росписи эти представляют собой единственные известные нам в настоящее время памятники древнейшего искусства негроидных народностей.
Если росписи франко-кантабрийского района дают нам весьма слабое представление о жизни и нравах пещерных людей (разве только что древние обитатели Франции охотились когда-то на бизонов, носорогов и оленей), то в отличие от них росписи Тассили — настоящий архив, благодаря которому можно составить себе вполне ясное представление о народностях древней Сахары, о различных расовых типах, сменявших здесь друг друга, о нашествиях кочевников-скотоводов и о тех влияниях, которым подвергалось местное население. Эти наскальные изображения дают также возможность проследить постепенное изменение фауны Сахары и, как следствие, понять причины климатических изменений и превращения здешних мест в пустыню.
Все эти факты имеют для нас огромное значение. Открытие росписей Тассили позволило нам ознакомиться по меньшей мере с восемью тысячами лет истории Сахары — самой большой пустыни нашей Земли. Более того, благодаря этим находкам прошлое всего человечества становится для нас яснее и понятнее.
Глава 1 Этапы развития Сахары
В последнее время о Сахаре говорят очень много. Повышенный интерес к ней вызван прежде всего открытием богатых залежей нефти, которые создали этому краю славу нового Эльдорадо.
Туда направилось огромное число изыскательских партий. Никогда еще здесь не было так многолюдно. Теперь в Сахаре пользуются самыми разнообразными средствами передвижения: от скромного "джипа", исключительно удобного при обследовании любой местности, до вертолета, используемого геологами в поисках месторождений урана. Здесь же можно встретить огромные грузовые двухпалубные самолеты, сбрасывающие на нефтепромыслы тонны продуктов и ящики с прохладительными напитками.
Моя очаровательная спутница по самолету, летевшему в столицу Алжира, спросила меня о цели моей поездки в Африку. Услышав, что я там "занимался поисками", она приняла меня за нефтяника или изыскателя урана. Мне удалось ее разуверить, однако это маленькое недоразумение достаточно ярко свидетельствует о царящих там настроениях.
Подземные богатства, внезапно обнаруженные в бесплодных пустынях Сахары, не могли не взволновать воображения людей. Со временем выяснится, как много тайн еще сокрыто в этой самой большой в мире пустыне, которая когда-то была так тесно связана с историей человечества.
За двадцать пять с лишним лет я исколесил Сахару вдоль и поперек. Я пересек ее громадные реги[2], на которых можно за две недели пути не встретить ни одного водоема. Я взбирался на все ее горы: Ахаггар, Тассилин-Аджер, Адрар-Ифорас, Аир. Я преодолел ее огромные эрги[3], в частности Восточный Эрг — самую большую песчаную поверхность на всем земном шаре, настоящее песчаное море, которое всегда волнуется из-за постоянно дующих здесь ветров. Я следовал вдоль ее древних рек, русла которых образовали очень сложную сеть, своего рода огромный высохший скелет некогда полноводной речкой системы. Наконец, я долго жил вместе с населяющими ее туарегами. Они служили мне проводниками в путешествиях, изобиловавших приключениями, и делили со мной все радости и невзгоды.
Меня интересовало все: фауна, флора и, конечно, многие проблемы физической географии, населения, древней истории Сахары и другие вопросы. Сахара представляет собой одно целое. Постичь ее можно только при наличии комплекса знании во всех областях, будь то геология, биология, климатология или история.
Большинство путешествий я совершил на верблюде. Этот "вид транспорта" издавна считается наиболее удобным для таких целей. Он позволяет побывать в малодоступных местах и повидать все до мелочей, что чрезвычайно важно для исследователя. Всего я проехал таким образом 80 тысяч километров, то есть проделал путь, равный двум путешествиям вокруг земного шара. А сколько было происшествий, грозивших кончиться весьма печально!
Много районов я изъездил на автомашине, не раз пролетал над пустыней на самолете. Она мне очень хорошо знакома. Если порой она и обходилась со мной сурово, то я не раз был вознагражден за это се милостивым согласием приподнять некоторые завесы над ее загадочным прошлым. Ведь основная задача исследователя Сахары состоит в том, чтобы раскрыть связь между ее прошлым и настоящим. Больше всего меня, несомненно, интересовали люди, особенно жившие в доисторический период. Наибольшее удовлетворение я испытывал, занимаясь именно этим вопросом. Мне не раз удавалось обнаружить следы древних племен, населявших Сахару. Здесь, в горах и долинах, они охотились, ловили рыбу, возделывали землю.
В глубине эрга, в Тенере, я обнаружил следы стоянок древних рыбаков: большие груды рыбьих костей (они заняли несколько двухколесных тележек), скелеты гиппопотамов и слонов, каменные орудия. В 500 километрах к югу, на границе Сахары и Судана, я нашел еще добрый десяток стоянок. Тут были кучи рыбьих костей, черепашьи панцири, раковины моллюсков, кости гиппопотамов, жирафов и антилоп; здесь также лежали человеческие скелеты. Последнее обстоятельство указывало на отсутствие погребальных обрядов у первобытных племен Сахары. Мне удалось собрать на месте этой доисторической бойни множество великолепных орудий, среди которых были и прекрасные костяные остроги, и тонкие кремневые наконечники для стрел, и грузила для рыболовных сетей, и многое, многое другое… К югу от Ахаггара, у подножия скал Ин-Геззама, в самых пустынных ныне местах Сахары была сделана подобная же находка — человеческие скелеты, кости различных животных и, кроме того, тысячи осколков глиняной посуды.
Я мог бы привести еще много примеров: лишь в окрестностях Ахаггара мной было обнаружено около восьмидесяти мест со следами стоянок доисторического периода. Из этого можно заключить, что когда-то Сахара была густо населена и ее фауна была аналогична фауне современной саванны. Если самым древним находкам, как, например, остаткам рыбачьих стоянок на эрге Адмер[4], несколько сот тысяч лет, то есть и такие, которым всего лишь от четырех до пяти тысяч лет. Явно господствующий водный характер фауны свидетельствует о большой влажности в прошлом этих мест и наличии полноводных рек. Эти реки, бравшие свое начало в горных массивах Ахаггара, Тассили, Адрар-Ифораса, образовывали большую гидрографическую сеть, соединявшуюся с Нигером, озером Чад и другими большими озерами, остатки которых сохранились в виде соленых озер — шоттов на юге Туниса. И сейчас еще довольно ясно различимы русла этих исчезнувших рек. Летя самолетом из Ахаггара, я отчетливо видел одно из них. Светлая борозда русла древней реки, извиваясь среди песков, вела прямо к Нигеру, в район Гао.
Доисторические стоянки — эти кучи мусора тысячелетней давности — не единственные следы, оставленные древними жителями Сахары. На скалах массивов, часто в наиболее пустынных уголках, находят великолепные росписи и петроглифы, свидетельствующие о незаурядных художественных способностях людей того времени. Я испещрил свой дорожный блокнот сотнями зарисовок. Они чрезвычайно интересны в познавательном отношении: ведь в них отражаются самые различные эпохи, охватывающие тысячелетия. Во многих случаях они подтверждают выводы, сделанные на основании находок древних растений и животных. Кроме того, благодаря росписям нами получено много ценных сведений о различных типах культур, сменявших друг друга на территории пустыни: культуре охотников, вооруженных дубинами и бумерангами; культуре пастухов или лучников; культуре воинов, во времена которой основным оружием служил дротик. К последнему периоду следует отнести появление в Африке домашней лошади. Таким образом, решающую роль в эволюции человечества сыграло оружие. Оно всегда было основным свидетелем прошлого, классическим ориентиром для археологов. Именно оно помогает определить значимость той или иной миграции, направления, в котором она происходила, и в некоторых случаях, как я покажу далее, дает возможность определить караванные пути, соединявшие более чем за тысячелетие до нашей эры Средиземноморское побережье с берегами Нигера.
Из этого краткого обзора легко представить, насколько увлекательно заниматься расшифровкой находок, дополняющих и освещающих друг друга, какой восторг охватывает исследователя, открывающего новую страницу в бескрайнем прошлом пустыни, о котором совсем недавно еще и не подозревали.
Действительно, разве Сахара не считалась дном высохшего моря, одним из тех проклятых мест на земле, откуда издревле был изгнан человек? Однако это всего лишь легенда, потому что на территории Сахары в четвертичном периоде никогда не было моря! Но в эту легенду, твердо укрепившуюся в народной памяти, верят так же непоколебимо, как и в фантастическое лохнесское чудовище[5], Атлантиду и многое другое. Объясняется это внешним сходством пустыни с дном моря. Раковины устриц, встречающиеся в разных районах в большом количестве, относятся к далекому третичному периоду, то есть к той геологической эпохе, когда человек еще не появился на земле. Соль, найденная на некоторых низменностях, есть не что иное, как продукт испарения озер, воды которых омывали раньше богатые сульфатами вулканические скалы. Песок дюн — результат эрозии, вызванной активным действием вод (вероятно, в очень давние времена при очень дождливом климате). Ветер просеивал и нагромождал его в самых низких местах обширных территорий Сахары.
Нет, никогда, ни в одну из эпох, по крайней мере с тех пор, как существует человек, Сахара не была дном моря. Просто она пережила, так же как и многие другие районы на земном шаре, период пышного расцвета, вслед за которым наступила опустошительная засуха.
Но тогда возникает вопрос: что вызвало засуху? Почему произошло изменение климата? На этот вопрос, при знаться, нельзя получить краткий ответ. Многое все еще неясно или недостаточно достоверно. Наиболее простым объяснением (правда, далеко не исчерпывающим) может послужить следующее: когда-то вследствие очень высокой температуры воздуха наступило значительное нарушение равновесия между количеством выпадавших осадков и очень обильными испарениями. Это было большим бедствием для Сахары. Весьма возможно, что роковую роль сыграли пассаты, приносившие массы холодного воздуха зимой и теплого — летом. Они далеко отгоняли тучи, лишая Сахару благотворных, необходимых для жизни дождей. Нужно учитывать и многие другие причины: отсутствие близ побережья горных хребтов, которые смогли бы задержать облака, плывущие со стороны океана, и ряд климатических факторов, связанных с районами низкого и высокого давления. Тем не менее все эти факторы не объясняют причин высыхания Сахары, которые остаются загадочными: ведь всего несколько тысячелетий тому назад в Сахаре был менее засушливый климат, следовательно, изменения произошли не столь уж давно. Когда же все таки началось высыхание Сахары?
Я полагаю, что при изучении материалов нашей последней экспедиции сведения по этим вопросам пополнятся новыми данными. Нами привезены кусочки древесного угля, найденные недавно на местах древних стоянок. Анализ этих кусочков на содержание углерода-14 должен помочь ученым ориентироваться в эпохах.
Древние географы, греки и римляне, отмечали, что засушливый период в Сахаре наступил за 500 лет до нашей эры. Геродот, живший в V веке нашей эры, был первым автором, рассказавшим о землях, расположенных к югу от залива Сирта, дюнах, оазисах, необитаемых районах и соляных курганах. Четыре века спустя Страбон отмечал, что лошадь имела еще в ту пору широкое распространение, причем номады[6] из предосторожности укрепляли бурдюки с водой под животом верховых лошадей. Это заставляет предполагать, что вода уже в те времена представляла большую ценность. Плиний Старший, живший несколько позднее (23–79 годы), писал, что в стране, названной им Ливией[7], еще встречались слоны, жирафы и хищные животные. При описании же страны гарамантов, соответствующей приблизительно современным Феццану и Тассилин-Аджеру, он упоминает о теряющихся и вновь возникающих вади[8] и непостоянных точках". Подобное положение весьма напоминает нынешний гидрографический режим Сахары.
Конечно, в то время жизнь там была более оживленной, чем в наши дни. Население было многочисленное, источники воды не столь далеко расположены один от другого, растительность пышнее. Все это создавало благоприятные условия для разведения лошадей[9]. Однако уже авторы античной эпохи считали Сахару пустыней. Именно тогда и возникла знаменитая легенда о том, что Сахара якобы дно высохшего древнего моря. Песчаные дюны, соленые шотты, раковины устриц, найденные на хамадах[10] третичного периода, вводили в заблуждение людей, имевших тогда очень слабое представление о геологии и структуре почв.
Этот очерк, резюмирующий наши сведения о прошлом Сахары, служит своего рода фоном, на котором развертывались необычные приключения нашей шестнадцатимесячной тассилийской экспедиции.
Предыстория экспедиции восходит к 1933 году, когда офицер колониальных войск лейтенант Бренан проник во время разведывательной операции в глубину одного из каньонов Тасеили-Аджера и вышел в долину Ихар-хар, к югу от военного поста Форт-де-Полиньяк. Тассили-Аджер представляет собой значительный горный массив на северо-востоке Ахаггара, а упомянутый выше каньон известен под названием вади Джерат.
Однажды Бренан, ехавший верхом на верблюде во главе своего отряда, заметил на отвесной скале, ограничивающей вади, странные рисунки. Ничего подобного он еще не встречал. Соскочив на землю, он в восхищении замер: перед его глазами предстали глубоко высеченные на камне изображения каких-то громадных животных, шагающих слонов с поднятыми хоботами, выходящих из воды гиппопотамов, свирепых носорогов, длинношеих жирафов, щиплющих верхушки колючих кустарников. Особенно поразительно было подобное зрелище в этом опаленном солнцем крае, откуда человек был изгнан много веков назад и где теперь царило безмолвие пустыни. Пройдя еще около двенадцати километров, Бренан очутился перед хаотическим нагромождением каменных осыпей. Тут-то он и обнаружил один из самых изумительных ансамблей доисторических петроглифов.
Поделиться книгой: