Помоги проекту - поделись книгой:
— Дальше я сама, — сказала Юля и щелчком пальцев подняла мое тело из гроба. Тело горизонтально зависло в двух метрах от пола.
— Денежки, — сквозь редкие зубы процедил гном.
Юля достала из кармана несколько разноцветных купюр. Гном тщательно пересчитал их, плюя и дуя на каждую. После этого муторного времяпровождения он наконец исчез вместе со своим гробом.
Двери за ним закрылись, заодно навсегда отсекая от меня мое прошлое.
— Что ж, — сказала моему телу Юля, — пора за работу.
Она отперла ладонью одну из дверей и внесла в комнату мое тело. Здесь стоял операционный стол, над ним — лампа, тоже как в операционной, и вообще здесь все напоминало больницу. Если бы не большой буфет из черного дерева, за стеклянными дверцами которого теснились разные баночки-скляночки.
Юля возложила мое тело на стол. Сам собой зажегся свет. Был он неприятный, какой-то… мертвый.
— Лиза, я знаю, твоя душа сейчас здесь, — негромко сказала Юля. — Как ты себя чувствуешь? Ты можешь говорить, я дарую тебе это право.
И я поняла, что действительно могу говорить.
— Я чувствую волнение и страх, — сказала я. — Моя смерть… это так неожиданно! И странно. Я представляла смерть совсем не такой.
— А какой? Это интересно.
— Ну я была согласна с Базаровым. Мол, умру, и все. Лопух вырастет. А тут такое грандиозное посмертное существование! Скажите, Юлия, а почему вы в разговоре с гномом назвали себя каким-то другим именем?
— Улиания?
— Точно.
— Это мое Истинное Имя. Все ведьмы — и природные и ученые — после посвящения в, так сказать, сан приобретают Истинное Имя, под которым и творят волшбу. Истинное Имя знают немногие.
— Потому что это может дать над вами власть?
— Необязательно. Просто Истинное Имя — это как паспорт: тыкать им в нос всем и каждому необязательно, но иметь при себе нужно. А то мало ли что…
— Скажите, Юлия, вот вы упомянули природных ведьм и ученых. Что это значит? Я думала, ведьмы все одинаковы…
— Нет, на самом деле между нами есть разница. Природные — это те, кто уже родился ведьмой. Изначально. Природная ведьма может так и не узнать о своем даре и никогда не ведьмачить, но все равно дар с нею останется. А ученые ведьмы — это просто женщины, решившие с помощью книг по магии овладеть базовыми заклинаниями и методами волшбы. Викканки, например, именно таковыми и являются.
— Викканки?
— Да. Никогда о них не слыхала?
— Нет. Кто они?
— Викканки последователи викки — религии неоязыческого ведьмовства. Многие ведьмы, особенно ученые, называют себя викканками и говорят, что практикуют викку, а не колдовство.
— А какая разница?
— Да, в общем, никакой. Просто у многих современных людей со словом "колдовство" что-то негативное ассоциируется. А викка — это уже религия. С культом, догмами, обрядами и ритуалами. Ее еще называют викканским шаманизмом.
— Черт возьми, как интересно! Как жаль, что, будучи живой, я этим совершенно не интересовалась! Это какие-то народные верования, да?
— Не совсем. Викканский шаманизм — это смесь колдовства и шаманизма, надеюсь, ты улавливаешь разницу между этими двумя понятиями.
— Слабовато.
— Ну ладно. Так вот, викканский шаманизм был создан верховной жрицей ведьм Селеной Фокс. Было это около горы Хореб, в штате Висконсин. Я там была как-то, ездила поклониться первоисточникам. Ритуалы викканского шаманизма отличаются от простого колдовства тем, что обязательно совершаются на открытом воздухе, чтобы помочь человеку или ведьме связаться с верховным божеством через посредство природы. Ведь природа — мать всем нам. Это единый живой организм. Церемонии викканок немного напоминают ритуалы африканских племен и американских индейцев. Например, удары барабанов, танцы с трещотками и колокольчиками. Сама понимаешь, что танец — штука особая. Танец запросто может ввести в транс. Чего, собственно, викканки и добиваются. В состоянии транса они ворожат, пророчествуют и так далее. Нам же, природным ведьмам, приходится всегда сохранять ясность ума. Мы другие…
— А где исполняются эти танцы?
— Внутри магического круга, разумеется. Он олицетворяет колесо жизни с временами года и жизненными циклами: возрождение и смерть, весна и зима. Викканки празднуют традиционные Восемь шабашей, танцуют вокруг майского дерева в канун Белтейна…
— Это первое мая?
— Да. Так что наш праздник весны и труда на самом деле натуральный шабаш Белтейн.
— Вот где правда открывается! А чем еще занимаются викканки помимо плясок?
— Ну, допустим, целительством. Этим занимаются не все ведьмы, только очень одаренные.
— А вы, Юлия? Вы — одаренная ведьма?
— Ха, как сказать. Но целительством я не увлекаюсь. Тут нужны знания по терапии, психологии, опыт прошлых жизней и прочая фигня, вроде трав и кристаллов. Но мы отвлеклись от главного, а именно — твоего восставления.
— А вы в самом деле сможете меня восставить?
— Да. Этого хотят твои родители. А сама ты этого хочешь?
— Ну хочу… Наверное. Я слишком рано умерла! Я ничего хорошего в жизни не видела! Ничего не успела сделать! А ведь я поначалу мечтала весь мир перевернуть! Такие были наполеоновские планы!
— Что ж, тогда посмертное существование — это твой шанс. Такая красивая девушка не должна просто так умереть и ничего после себя не оставить.
— А разве я красивая?
— Изначально — да. Но увлечение наркотиками сильно тебя изуродовало. Не волнуйся, в посмертную жизнь ты войдешь такой, какой захочешь.
— То есть я могу изменить внешность?
— Не изменить, а улучшить. И не ты это сможешь, а я. Но довольно разговоров. С каждой минутой биологическая смерть берет свое и клетки твоего мозга растворяются в пустоте. Твоя душа в ближайшие часы может заниматься, чем хочет, я же буду работать над телом, и прошу меня не отвлекать.
Юля открыла дверцы одного из встроенных стальных шкафов и достала оттуда ярко-красный халат и такую же шапочку. Облачилась в халат, заправила волосы под шапочку и стала похожа на врача.
— Не понимаю, — сказала в пространство Юля. — Почему медицинские халаты не делают красными. Это же так удобно. Не видно крови.
Затем она натянула перчатки и открыла другой шкаф. Выдвинула никелированный поддон со сверкающими хирургическими инструментами и взяла из их множества пилу для трепанации черепа.
— Не люблю это занятие, — пробормотала Юля. — А что делать?
Она что, будет вскрывать мою черепную коробку?
Похоже, так оно и было.
Сначала Юля специальной бритвой выбрила мою голову наголо. Затем каким-то непонятным, но по виду очень острым ножом сняла скальп. Поскольку тело было уже мертво, крови почти не натекло. Наконец завизжала пила и запахло жженой костью — Юля пилила черепную коробку. Закончив, она аккуратно сдвинула макушку. Обнажился мой мозг, не такой уж и шикарный, как я предполагала. Меня взяла жуть. Хорошо, что со мной это проделывают уже тогда, когда я умерла! Мое "я" сжалось до микроскопических размеров и испуганно притулилось в уголке прозекторской — так я назвала Юлину лабораторию.
Между тем Юля взяла скальпель и погрузила его прямо в центр моего многострадального мозга. Что-то оборвалось у меня в душе. Видимо, Юля близко подобралась к центру соединения моей души и тела. Неожиданно она принялась напевать, я разобрала слова песни. Песня была печальная:
— Юля, почему вы поете такую грустную песню? — жалобно спросила моя заблудшая душа.
— А, не волнуйся. Я эту песню всегда пою, когда дела идут нормально.
— Значит, с моим восставлением нет проблем?
— Практически нет. Но посмотрим, что будет дальше…
Ведьма вынула скальпель. Из проделанного отверстия вытекла струйка крови. Юля подобрала ее ватным тампоном.
— Пора, — сказала она себе.
Из черного буфета она достала склянку с какой-то темной жидкостью. Вставила в нее стеклянную тоненькую соломинку и по этой соломинке перелила несколько капель жидкости в отверстие моего мозга. Моя душа опять вздрогнула, и на мгновение мне показалось, что я немедленно соединюсь со своим телом. Но это было только мое разыгравшееся воображение.
Юля надвинула на место черепную коробку, скальп и быстро, профессионально зашила место разреза. Затем промазала швы какой-то коричневой едко пахнущей мазью. И швы стали срастаться прямо на глазах. Но все равно мое тело представляло собой ужасающее зрелище. Однако это было еще не все.
Она скальпелем рассекла мне грудь, а потом специальными хирургическими ножницами вскрыла и грудную клетку. И ее взору предстало мое сердце — мертвое и жалкое в своей мертвости.
Ведьма вынула сердце из грудной клетки и положила его в сосуд с формальдегидом. А на освободившееся место вложила небольшой шар из прозрачного стекла. В шаре булькала и кипела, переливаясь, какая-то разноцветная жидкость.
— Это заменит тебе сердце. А то, что в мозге, заменит тебе кровь, — тихо сказала Юля.
Она соединила ребра при помощи какой-то золотистой нити, зашила грудную клетку, снова смазала швы, и они начали быстро зарастать.
Теперь я лежала голая, заштопанная, как тряпичная кукла, жалкая до слез.
— Дело за живой водой, — улыбнулась Юля. — Лизина душа, ты, наверное, волнуешься? Не волнуйся, в тело ты не вернешься. Но ты всегда будешь рядом с ним, чтобы обеспечивать ему память. Это очень важно.
А я-то думала, что после восставления тела передо мною откроется вновь черный тоннель. И посланник тьмы по имени Имхореп протянет ко мне свои длани. Слава богу, это не так!
Юля опять повернулась к черному буфету и открыла стеклянную дверцу. Но ничего достать не успела. Потому что из-за задней стенки шкафа внезапно вышел некто и приставил ей острие рапиры к горлу.
— Как ты прошел сюда? — прохрипела Юля, я же тем временем осматривала новый персонаж, появившийся на сцене.
Он был одет по моде восемнадцатого века: бирюзовый камзол с малахитовыми разводами и накладными карманами, лосины, ботфорты, манжеты, украшенные роскошными кружевами… Лицо у него было изумительной красоты и… злобы.
— Неважно, как я прошел, — процедил он сквозь острые, словно заточенные напильником зубы. — Важно, что я уже опередил тебя, проклятая ведьма. Этот кадавр не восстанет.
— Этот кадавр восстанет, — уверенно и спокойно сказала Юля, словно и не было острия рапиры, царапающего кожу ее горла.
— Тебе так нужны эти останки? — насмешливо поинтересовался Малахитовый. — Что, ради них ты даже пожертвуешь собственной жизнью?
— Ее родители дорожат ею и хотят, чтобы она была восставлена. У меня нет причин отказывать им.
— Забудь про это. Мне нужен ее труп. Именно труп. Душу можешь оставить себе.
— Я знаю, что ты принадлежишь к секте Пожирателей трупов, но этот труп вам не достанется. Тут замешан мой личный интерес.
— Какой же?
— Я не люблю сект.
— Тогда сразимся?
— Сразимся.
У Юли в руках материализовалась шпага с роскошно украшенной гардой.
— Бой, — буднично скомандовал Малахитовый и попытался пронзить Юле шею.
Ничего не вышло. Юля поставила блок. И сама перешла в наступление.
Противники выскочили на середину комнаты и принялись виртуозно фехтовать, едва не задевая стол с моим телом.
Клинки словно чертили в воздухе магические знаки. В помещении запахло озоном и нагретым металлом. Я, конечно, болела за ведьму, но какой толк был от моей души?
Юля сделала ложный выпад, Малахитовый повелся и тут же заработал укол в плечо. Его плоть зашипела, будто ее коснулась кислота.
— Ты заплатишь за это! — крикнул он Юле.
— Посмотрим, — спокойно ответила та и отразила новый выпад Малахитового.
Похоже, тот выдыхался. Его рапира чертила в воздухе бессмысленные знаки.
— Тебе все равно не выстоять против того, что скоро начнется, — прохрипел он. — И все из-за этой девчонки. Отдай ее мне.
— Не отдам.
— Тогда попрощайся с собственной жизнью!
Как он мог так извернуться?
Рапира глубоко вонзилась Юле в живот. Ведьма захрипела.
— Поздно просить о милости, — засмеялся Малахитовый, вытаскивая рапиру. С рапиры капала черная кровь. Соприкасаясь с полом, она дымилась. — Что, кишочки болят?
Поделиться книгой: