Помоги проекту - поделись книгой:
– Садитесь в самолет, – велел Шибанов. – Когда заработает двигатель, я открою ворота, подбегу и запрыгну в салон. Если снаружи кто-то есть, они уже не успеют нам ничего сделать.
– Хорошо, – кивнула Атика, на мгновение замялась и сунула Ростиславу пистолет. – Я сняла его с предохранителя.
– Да я и стрелять-то не умею, – растерянно сказал Шибанов, но фотомодель уже бежала к «пайперу», держа за руку Мидори. Они забрались внутрь, затарахтели моторы, провернулись трехлопастные пропеллеры. Ростислав сунул пистолет за пояс, опустил рубильник, под потолком мягко заурчал привод, ворота стали подниматься вверх. И, уже двигаясь навстречу катящемуся самолету, Шибанов понял, что совершил ошибку. И не одну.
Во-первых, взлетная полоса не была освещена. Очевидно, свет включался где-то в другом месте, а не одновременно с открытием ворот.
Во-вторых, на полосе в пределах досягаемости освещения из ангара стоял трактор. Небольшой ярко-зеленый трактор с навесными орудиями и приспособлениями, предназначенный, видимо, для расчистки полосы. Бежать к нему и отгонять не оставалось времени, потому что в открывшиеся ворота с двух сторон ринулись люди. Их рассматривать хоккеисту было уже совершенно некогда, и, отчаянно ругаясь, он вцепился в край открытой дверцы.
– Давай, давай! – заорал Профессор Джей-Ти.
– Трактор! – крикнул в ответ Шибанов, забрасывая тело внутрь кабины.
– Вижу!
«Пайпер», выехав из ворот, круто вильнул и зацепил трактор кончиком правого крыла. Самолетик отчаянно тряхнуло, Мидори взвизгнула.
– Проскочили, блин! – радостно завопил негр. – Йо!
И тут же в не успевшую закрыться дверцу буквально влетел человек. Шибанов, неудобно лежа на спине, согнул в колене больную ногу и с силой ударил незваного гостя в лицо, совсем забыв о пистолете.
– Не надо! – жалобно успел крикнуть тот, вылетая обратно. Покатившееся в темноту тело тут же облепили другие, с окровавленными руками, сжимающими ножи. Ростислав схватился за голову:
– Он был нормальный! Этот человек, он хотел спастись!
– Теперь уже поздно, – холодно сказала Атика, забирая у Ростислава пистолет. – Ты не виноват.
– Его глаза…
– Ты не виноват, – повторила Атика. – Похоже, русские в самом деле такие, как писал ваш Достоевский… Но если ты начнешь посыпать голову пеплом и страдать, мы черта с два спасемся.
– Да, ты, наверное, права, – нехотя согласился Ростислав, закрывая дверцу.
– Кстати, пистолет был снят с предохранителя. Ты вполне мог себе что-нибудь отстрелить, когда засовывал его за пояс, а потом бегал и прыгал.
Ростислав промолчал.
Самолет набирал высоту, и Мидори тихо сказала:
– Смотрите…
Поместье Неверлэнд пылало. В ярком свете пламени видно было, как в стороны разбегаются человеческие фигурки. Одни спасались от огня, другие дрались между собой… Повернув голову, Шибанов увидел, что Санта-Барбара тоже горит – к черному звездному небу поднималось множество столбов дыма и огня. На Сценик-драйв что-то взорвалось, красочно разбросав в стороны искры.
– Это не революция, братва, – печально сказал Профессор Джей-Ти, вцепившийся в штурвал самолета. – Это тот самый конец света, который не должен был случиться. Блин, но мы-то вроде живы?
– С самолетом все в порядке? – спросил Шибанов. «Пайпер» как раз заложил небольшой вираж, и хоккеист увидел, как далеко внизу рушится объятая огнем башенка Церковной Миссии испанских францисканцев.
– Трясет малость, – все так же грустно сообщил рэпер. – Видимо, крыло чуток повредил, когда зацепился за этот долбаный трактор…
– Не отвалится?
– А хрен его знает, чувак… Куда летим-то? Если везде одно и то же…
– Как можно дальше отсюда. Сколько может пролететь этот самолет с полными баками?
– Не помню, чувак… Миль семьсот, небось.
– А, к примеру, до Вегаса сколько?
– Решил перед смертью спустить последние деньжишки, а?! – невесело улыбнулся рэпер. – До Вегаса меньше. Но я могу только примерно определить направление… Радиосвязь не работает.
– Как? Вообще?
– Вообще. Может, рация не в порядке… И бортовой компьютер тоже. То есть я лечу почти вслепую, братва. Наверно, в самом деле лучше было ехать на машине.
– Поздно. Значит, мы летим в Вегас, – решил Шибанов. Негр покосился на него через плечо, скорчил страдальческую рожу, но ничего не сказал.
Вегаса они достигли спустя два часа.
Город выглядел лучше, чем оставленный за бортом Карсон-Сити и покинутая в спешке Санта-Барбара. Башня Стратосфер-Таэур сияла огнями, как и копия Эйфелевой башни, а вот Боулинг-центр горел. Горел и музей Элвиса Пресли, рядом с которым виднелись несколько перевернутых полицейских автомобилей. На бульваре Чарльстон происходило что-то напоминающее массовую драку, из окон верхних этажей отеля «Луксор» на глазах у опешивших беглецов выбросили несколько человек – еще живые, они летели вниз, на мостовую, нелепо дергаясь в воздухе.
Полыхал детский музей «Лид Дискавери»; о том, что там могло происходить сегодня ночью, жутко было даже думать…
– В аэропорту садиться нельзя, – заключил Шибанов, потирая виски. От увиденного и пережитого раскалывалась голова, к тому же отчаянно болела травмированная нога – он разбередил старую рану, выталкивая из самолета спасавшегося мужчину. Очень хотелось пить, но в самолете не обнаружилось ничего из еды и питья. Судя по всему, он вообще стоял в ангаре частично разукомплектованным, и при более тщательном осмотре Джей-Ти мог это заметить. Но негр не удосужился, и теперь они летели без связи. Впрочем, было ли с кем связываться? В аэропортах могло происходить все, что угодно. И международный аэропорт Маккаран, и аэропорт Гранд-Каньон в Тусейне были опасны, к тому же незадачливый пилот то и дело жаловался на поврежденное крыло. Тряска самолета и в самом деле ощущалась все сильнее.
– Ты хочешь сказать, что мы сядем в пустыне, чувак?! – подозрительно спросил Профессор Джей-Ти.
– В аэропорту могут быть безумцы, – рассудительно сказала Мидори.
Словом «безумцы» они автоматически стали называть злобные толпы внизу, как бы сразу согласившись, что перед ними – именно безумие. Что стало его причиной? «Хреновые флюиды, чувак. Давно было что-то такое в воздухе», – сказал Джей-Ти. «Это может быть эпидемия», – предположила Мидори. «Я не хочу об этом думать», – заявила Атика.
Красавица сидела у окна, держа в правой руке пистолет, а левой перебирая коротко остриженные пряди волос. Шибанов то и дело поглядывал на нее искоса, надеясь, что девушка тоже проявляет к нему интерес. Однако Атике было явно не до хоккеиста. А жаль, подумал Шибанов, все так хорошо начиналось: катастрофа, он в роли спасителя, знакомство, перерастающее… Во что перерастающее? В любовь? С чего бы это вдруг? Да и какой он, к чертям, спаситель… Скорее уж их спасла Атика, даже безалаберный Джей-Ти, а он, Ростислав Шибанов, всего-то выкинул из «пайпера» несчастного, который почти уже спасся… Герой, что тут еще сказать.
– Блин! – заорал не своим голосом Профессор Джей-Ти, отвлекая Шибанова от грустных мыслей и дергая на себя штурвал. Прямо перед носом самолетика из клубов дыма выскочил ярко-желтый вертолет одного из местных телеканалов. Мигая ходовыми огнями и треща винтом, он промелькнул в считанных сантиметрах ниже, потом неожиданно спикировал вниз и врезался в казино «Четыре королевы», превратившись в огненный шар.
– Черт… Я чуть не наложил в штаны, – признался рэпер, тревожно прислушиваясь к шуму двигателей. – И, по-моему, эта летающая мясорубка нас доконала. Молитесь, сестрицы.
«Пайпер» лихорадочно вибрировал, и Шибанов с ужасом представил, что будет, если сейчас у них отвалится крыло. Даже с парашютами – шансов никаких, а парашютов в салоне не имелось…
Мидори пристегнулась, вцепилась в спинку сиденья и закрыла глаза. По щекам ее текли тоненькие дорожки слез. Атика так и сидела, глядя в окно. Ростислав поразился спокойствию девушки и, хотя это было не к месту, ее неземной красоте.
– Атика… – неожиданно произнес он.
– Что? – спросила девушка, повернувшись.
– Я… В общем, если что-то случится, я хочу, чтобы ты знала…
Шибанов осекся. Девушка выжидательно смотрела.
– А я хочу, блин, чтобы вы держались крепче! – рявкнул рэпер и заорал, перекрывая шум двигателей:
Самолет, сильно накренившись, миновал границу городской черты и понесся над пустыней. Постепенно серел песок, казавшийся сверху каким-то однородным и гладким, словно теплое покрывало на гигантской кровати. Светало. Справа в отдалении тянулась пропадающая за дюнами линия шоссе, на которой изредка попадались автомобили. Все они стояли и выглядели брошенными. Из города никто никуда не ехал, что очень удивило Шибанова. Возможно, жителей попросту не выпускали вначале полицейские кордоны или Национальная гвардия – это если предположить, что все-таки причиной является эпидемия. А потом, видимо, выпускать стало уже некого…
Но если это эпидемия, почему они целы и невредимы? Не бросаются друга на друга…
Самолет тряхнуло особенно безжалостно, Шибанов едва не треснулся головой о потолок и поспешно пристегнул ремень, поняв, что сидит, как дурень, непристегнутый, и рассуждает о вещах несвоевременных, рискуя свернуть шею в любой момент.
Каменистая поверхность, покрытая чахлыми кустиками, приблизилась и проносилась под самыми шасси самолета, предусмотрительно выпущенными Джей-Ти. Хоккеист глубоко вдохнул и поправил прикрепленный на ремне кожаный футлярчик. Обычно в таких носят мобильные телефоны, но у Шибанова там лежал металлический скорпион – фигурка, которая досталась ему в наследство от деда. Семейный талисман. Он помогал не раз – что, если поможет и теперь?
– Держитесь! – закричал рэпер, прервав свою грозную песнь. – Иисус на осле, если мы разобьемся…
Что должен сделать Иисус, если они разобьются, Профессор Джей-Ти сказать не успел. Самолет ударился колесами о неприметный бугорок, подскочил в воздух, снова стукнулся о землю. Поврежденное крыло отвалилось и, кувыркаясь, отлетело в сторону, разбрасывая куски обшивки. Затем несчастный «пайпер» лишился сразу обоих шасси, грохнулся на брюхо и, зарывшись лопастями уцелевшего двигателя на другом крыле, перевернулся.
Глава четвертая
Катастрофа
«О год, крапленый злом и добром, –
год зловещих предзнаменований»
Андрей Гумилев отложил подготовленную референтами сводку новостей о происходившем в Соединенных Штатах и выключил телевизор, назойливо бормотавший о том же. Происходило нечто ужасное, и это понимали все, включая самих американцев. Президент пытался как-то держать ситуацию под контролем, но все, что удавалось – это при помощи армии локализовать распространение вируса.
О том, что приходится иметь дело именно с вирусом, выяснилось в первые же часы. Специалисты-эпидемиологи исследовали трупы и живой биоматериал, в результате чего обнаружился доселе неизвестный вирус, который тут же получил сразу несколько названий – от «Армагеддона» до «вируса инфекционной шизофрении», хотя заболевание, которое он вызывал, отличалось от хорошо известной психиатрам болезни. Работа продолжалась ежесекундно, но пока вопросов было больше, чем ответов.
Некоторые люди обладали иммунитетом к вирусу. Один из пяти или шести – это довольно много, если не учитывать, что заболевшие четверо или пятеро всячески будут стараться прикончить этого самого пятого или шестого… Передавался вирус при физическом контакте, но в ряде случаев – и воздушно-капельным путем, правда, на очень близком расстоянии. Без носителя он чувствовал себя прекрасно, стало быть, мог долго «прятаться», выжидая, когда придет жертва. Особенно нравились вирусу условия, в которых он сейчас и находился: сухой и теплый климат пустыни.
Гумилев включил монитор и посмотрел на карту Америки.
Невада, Юта, Колорадо, Нью-Мексико, Аризона… Часть Калифорнии, где Арни Шварценеггер успел решить вопрос жестко, но эффективно. Пока грустные сведения поступали только об этих шести пострадавших штатах, которые уже окрестили Закрытыми Территориями. В самом деле, военные практически перекрыли границы штатов, все более-менее значимые транспортные магистрали, а специальные отряды патрулировали их с воздуха. О том, что происходит с нарушителями карантинного режима, не сообщали, но Гумилев и так знал – тех, кто не хотел возвращаться обратно, уничтожали. Слишком высокой была цена ошибки. Так поступали и с теми, кто был явно заражен, и с теми, кто был с виду здоров. Кстати, инкубационный период точно определить пока не удалось – но в большинстве случаев люди заболевали буквально молниеносно, а определенная часть оставалась здоровыми, но являлась смертельно опасными носителями.
Изучение пойманных больных показало, что они вовсе не являются безумными, как подозревалось поначалу. У зараженного словно атрофировались все чувства и желания, кроме стремления убивать и разрушать. При этом они совершали абсолютно осмысленные действия – могли пользоваться оружием, управлять транспортом, обслуживать себя. Самое же печальное было в том, что зараженные, за редким исключением, не трогали друг друга, словно бы имея некую скрытую систему «свой – чужой». Более того, они иногда действовали согласованно. Сумели уничтожить релейные станции сотовой связи. Взорвали электростанцию. Они словно организованно воевали с обычными, здоровыми, нормальными людьми.
Мировое сообщество понимало истинные размеры грозящей опасности. Никаких осуждающих выступлений о «ненужной жестокости» и прочих неуместных вещах не прозвучало. Канада и Мексика предложили содействие живой силой и техникой для блокирования Закрытых Территорий. Европейский Союз и Россия также предложили помощь, но руководство Соединенных Штатов пока молчало. Впрочем, все прекрасно понимали, что остановить распространение вируса можно будет только сообща. Последней же новостью стало решение Техаса об отделении, с которым ничего нельзя было поделать.
Судя по всему, Соединенные Штаты понемногу переставали существовать в своем нынешнем виде.
Без стука, как разрешалось только при крайне важных делах, вошел Синцов. Молодой талантливый вирусолог и микробиолог получил карт-бланш сразу же, как только Гумилев узнал о жуткой эпидемии в Америке. Судя по синякам под глазами, Синцов уже давно не спал. Он устало опустился в кресло и сказал:
– Андрей Львович, пока ничего.
Речь шла о биоматериале, который должны были доставить из Хьюстона. Разумеется, со всеми возможными и невозможными предосторожностями, потому что исследования разрешалось проводить только на территории Соединенных Штатов. Гумилев поступал в данном случае не вполне законно, но иного способа не имелось – он хотел, чтобы вирус изучался в его российских лабораториях, заметно лучших по своим возможностям, нежели американские.
Собственно, практически все имеющиеся у него данные по вирусу «Армагеддон» Гумилев тоже получил незаконно – через хорошо оплачиваемого инсайдера в Центре контроля и профилактики заболеваемости США. Теоретически Центр был и так уполномочен Всемирной организацией здравоохранения для рассылки образцов в научные учреждения разных стран, но в данном случае все установки оказались отменены.
– Подождем, Игорь, – мягко сказал Гумилев. – Ты бы отдохнул пока. Видишь же – все только начинается. Без нас им все равно не обойтись, они фактически теряют десятую часть штатов, притом с огромной территорией. И еще неясно, что там себе думают Флорида, Луизиана, Орегон и Аляска, которые могут пойти вслед за Техасом.
Синцов все так же устало молчал. Отличный специалист, которого Гумилев с великими трудностями переманил в свою вотчину из Государственного научного центра вирусологии и биотехнологии «Вектор» в Новосибирске, он вообще был немногословен и по возможности старался излагать свои соображения на бумаге и в виде компьютерных файлов.
– Поспи часика три-четыре. Если будут новости, тебя сразу известят.
– Хорошо, Андрей Львович, – покорно согласился Синцов, поднялся и ушел. Сразу после этого позвонил Чилингаров.
– Привет, Артур Николаевич, – сказал Гумилев, глядя на карту США, которую так и не убрал с монитора.
– Видел, что происходит? – спросил Чилингаров.
– Видел.
– Плохо дело. Как думаешь, до нас не дойдет?
– Сделаем все, чтобы не дошло, – твердо сказал Гумилев. – Там уже не до хрестоматийного гуманизма, полагаю, это и американцы понимают, и все остальные.
– Сколько жертв, – печально проговорил полярник. – Сколько жертв…
– Будет еще больше. Тем, кто останется в изоляции, очень не повезло. Конечно, будет гуманитарная помощь, какие-то телодвижения со стороны ООН, но… Пока не появится лекарство – территория закрыта.
– Закрытая Территория, так все уже и называют, – согласился Чилингаров. – Откуда же эта дрянь взялась-то?
– Кто бы знал, Артур Николаевич… Судя по тому, что американцы этого не ожидали – скорее всего, это не их секретная разработка. Чья-то чужая – возможно.
– Терроризм? – предположил Чилингаров. – Помнишь историю со скважиной «Бритиш Петролеум» в Мексиканском заливе. Сначала тоже думали, что оно само… А там не так все просто оказалось.
– Да уж, только-только расхлебали последствия – и вот тебе. Не везет американской администрации.
Чилингаров помолчал. Слышно было, как потрескивает табак, когда полярник затягивается сигаретой.
– Я вообще-то удивлен, что ты еще не в Америке, – сказал он, наконец. – По всем приметам ты уже давно должен быть там.
– Закрыта Америка, – покачав головой, словно Чилингаров мог его видеть, ответил Гумилев. – Ты же знаешь – никого туда не пускают. Аэропорты закрыты, море – тоже… Конечно, если нажать на все рычаги, я бы туда пробрался. Но что потом? Там практически война, Артур Николаевич. С другой стороны, я думаю, что рано или поздно все равно туда полечу. Нужно найти лекарство.
– Думаешь, оно есть?
– Лекарство есть от всего. Главное – его разработать.
– Ну, ни пуха, коли так, – сказал Чилингаров. – Будут новости – звони.
– Договорились! – сказал Гумилев.
Глава пятая
Демон Невады
«Доверчиво ластясь ко мне, шелестя у ног моих пеной,
Затем поднимаясь к ушам и мягко всего захлестнув,
Смерть, смерть, смерть, смерть, смерть.
И этого я не забуду»
Шибанов выбрался из самолета и лег на песок, глядя в мутное утреннее небо. Несмотря на зимнее время, в Неваде было тепло – около двадцати градусов по Цельсию, но ночью температура опускалась почти до нуля, и спину изрядно холодило.
Поделиться книгой: