И напрасно, думала Вивиана Олшот полчаса спустя, поспешно выруливая на знакомую улицу.
Джейд оказался громадным лохматым чудовищем неопределенного окраса. Хвостом он вилял, не переставая, и напоминал при этом небольшой вертолет на холостом ходу. Воняло от него сногсшибательно. Вивиана заставила себя не думать, ЧЕМ именно. В тот самый момент, когда она почти привыкла к этому запаху, Джейд потянулся с заднего сиденья вперед и восторгом облизал щеку Вивианы. Девушка застыла, а Шейн с нежной улыбкой сообщил:
– Вы ему понравились. Он абы кого лизать не будет.
Судя по вони, Джейду, кроме Вивианы, нравились еще дохлые вороны, а также навоз… Нет! Лучше не думать.
Вивиана торопливо вбежала в просторный холл за стеклянными дверями, кивнула охраннику, вытаращившему глаза, и вызвала грузовой лифт. Боже, боже, подскажи, куда можно засунуть эту собаку Баскервилей! Не мыть же ее в ванне!
– Шейн!
– Да, мисс Вивиана?
– Мы должны его вымыть! Он очень пахнет…псиной.
– Наверное, вы правы. Я-то привык. Только я боюсь, старина Джейд не захочет в нее лезть.
– Почему? У меня большая и очень хорошая ванна. Мы выльем туда все шампуни, нальем теплой воды и замочим старину Джейда на пару дней. Иначе…
Вторая странность нахлынула на Вивиану с такой силой, что девушка охнула и отшатнулась к стенке. Почему-то со всей ясностью увидела она означенную ванну, высокую шапку жемчужной пены, услышала журчание воды… А в ванне лежат они с Шейном, и ее кожа кажется серебристой на фоне смуглой кожи деревенщины…
Вивиана выпала из лифта и трясущимися пальцами выудила из сумочки ключи. Старина Джейд благодушно обнюхал громадный фикус в кадке и величаво задрал ногу. Вивиана зажмурилась, в последний момент попала ключом в скважину и оказалась в собственной прихожей.
Шейн осторожно опустил потертую кожаную сумку на мягкий ковер и с уважением оглядел прихожую. Наверное, не стоит говорить этой прекрасной девушке, что весь их дом был размером с эту самую прихожую, а ведь Шейну он казался очень большим!
Джейду дом тоже понравился. Лохматое чудовище неспешно обежало все комнаты, обнюхало все углы, а затем со вздохом облегчения плюхнулось на белоснежный пушистый коврик у кровати Вивианы. Хозяйка спальни и хозяин собаки наблюдали это через приоткрытую дверь – Вивиана с ужасом, Шейн с умилением.
– Он вас полюбил! Джейд ни за что не стал бы жить в одной комнате с тем, кто ему не нравится.
– У вас что, насморк?
– Почему?
– Вы не чувствуете, как он воняет?
Шейн озадаченно дернул себя за ус.
– Честно говоря, дома он спал на улице, так что я особо не принюхивался…
Вивиана со стоном бросилась в гостиную. Расшатанные нервы требовали сигаретки и бокала чего-нибудь освежающего. Видимо, именно так и попадают в анонимные алкоголики!
Через десять минут Вивиана Олшот почувствовала себя значительно лучше. Шейн Кримсон глядел на нее с трепетом.
– Итак, сверим часы. Уроки начинаются прямо сейчас. Первым делом надо проехаться по магазинам. В ЭТОМ ходить нельзя.
– В этом ходит полмира.
– Пусть ходят. Вы миллионер, Шейн. Вы должны войти в элиту общества. В свет. В сильные мира сего. А сильные мира сего не носят протертые джинсы и ковбойские сапоги.
– Но я видел по телику…
– Вполне возможно, какой-нибудь эксцентрик типа Элтона Джона может себе это позволить, но, во-первых, он певец, а во-вторых, его ковбойские сапоги стоят несколько тысяч и сделаны из кожи новорожденного крокодильчика…
– Вивиана!
– Что?
– Неужели… так важно, во что человек одет?
Вивиана внезапно устала и в отчаянии махнула рукой.
– Первое впечатление создается именно при помощи одежды. Первое впечатление очень важно, в бизнесе, например. Вы же не станете заводить близкую дружбу со всеми деловыми партнерами, стало быть, не каждому из них доведется узнать, какой вы тонкий, ранимый и интеллектуальный тип. Ну, а по внешнему виду они составят себе определенное мнение…
– Каждый дурак может хорошо одеться.
– Если он дурак, то одеждой все и ограничится. Слушайте, я ваша учительница! Извольте подчиняться.
– Да… мой генерал!
– Значит, так: первым делом нацепите псу ошейник и намордник, надеюсь, они у вас есть. Потом посадите его на заднее сиденье, а сами садитесь на переднее. Вот ключи от машины. Я спущусь через минуту.
Шейн и Джейд покинули квартиру, а Вивиана ринулась в туалет. Почему-то при Шейне она это сделать стеснялась. Как они собираются жить под одной крышей…
Шейн, не моргнув глазом, перенес то, что она опять переменила наряд, и почти не смотрел на ее голые коленки во время пути. Старина Джейд затаился на заднем сиденье, предчувствуя недоброе.
Вскоре машина затормозила перед громадным зданием, состоящим из стекла и никеля. Вивиана выдернула Шейна из машины – и начался двухчасовой кошмар. Для Шейна время растянулось и превратилось в бесконечность. Он переходил из одной примерочной в другую; сногсшибательно красивые девицы и надменные молодые люди с озабоченным видом вертели и крутили Шейна в разные стороны, задавали идиотские, на его взгляд, вопросы, шептались с Вивианой, покачивали головами, многозначительно ухмылялись…
Потом был отдел парфюмерии, и там у Шейна заболела голова, а Вивиана все пробовала и пробовала на нем самые разные ароматы. Шейн покорно кивал и робко поглядывал на выход, но его учительница была неумолима. Кроме того, она была еще и абсолютно бессовестной. Шейн Кримсон залился бурой краской в отделе нижнего белья, когда Вивиана придирчиво рассматривала коллекцию мужских боксеров и при этом громко обсуждала с продавщицей, КАК И ПОЧЕМУ мужчинам вредно носить обтягивающие плавки.
Наконец они покинули торговый центр, и вскоре Шейн выходил из машины уже в совершенно другом районе города. Здесь улицы были тихими и зелеными, дома – старинными и не высокими, стекла и никеля было не видать, так что…
Рано он расслабился!
На пороге симпатичного викторианского дома раскинул руки в приветственном жесте настоящий монстр.
У монстра были подкрашены синим глаза, лихо загнуты ресницы, подмазаны пухлые губки. Редкие волосики были тщательно уложены на голове, казавшейся от этого непропорционально маленькой. Тело было каким-то длинным, расширяющимся к бедрам. Ноги – вот уж пакость! – затянуты в блестящие лосины с золотыми лампасами, совсем снизу сияли армейские сапоги. На монстре развевалась и полыхала всеми оттенками радуги свободная рубаха, а в вырезе виднелась безволосая грудь, украшенная несколькими золотыми цепочками с кулонами.
Вывеска над ним гласила: «ЖОЗЕФ. КУЛЬТ ТЕЛА».
Шейн попятился. Джейд зарычал. Вивиана Олшот смело обнялась с монстром и расцеловала его в обе щеки.
Бедные, бедные миллионеры!
3
Жозеф Сантуццо оказался форменной прелестью. То есть, будь он женщиной, его бы только так и звали. Шейн вцепился в подлокотники кресла и старательно отводил взгляд от худых ляжек, затянутых в ослепительные лосины, пытаясь одновременно удержаться от хохота. Он все никак не мог поверить, что сорокалетний мужик – а Жозефу было никак не меньше сорока! – может на полном серьезе разговаривать и вести себя… вот так, как разговаривал и вел себя Жозеф,
– Ви, душечка, ты совершенно запустила ноготки. Посмотри на мои. Знаешь, что это? «Орли»! Волшебное средство. Я перепробовал все, включая природные рецепты, – ничего не помогало. Приходилось спать в перчатках, честное слово. Ты сегодня на весь курс? Эпиляцию будем делать?
– Жози, сегодня твой клиент не я. Вот он.
Жозеф окинул Шейна таким откровенным взглядом, что у того поджилки затряслись. В темных подкрашенных глазах было все, что Шейн знал о пороке, хотя знал он и не очень много.
– Блеск! Ви, деточка, предупреждать надо. Я почти теряю сознание. Это же надо! Какое тело! Какая фактура!
– Из этой фактуры надо сделать высший разряд. Не первый, Жози, заметь: высший!
Они говорили так, словно Шейн из дерева или глухонемой.
– Это наш… Босс, одним словом. Жози, ничего личного, так что перестань так плотоядно на него смотреть. Это мистер Шейн Кримсон, очень… состоятельный человек. Он с юга. Привык жить на лоне природы, поэтому несколько отстал от веяний нового времени. Жози, твоя задача – отполировать и отлакировать все, что подлежит хоть малейшему усовершенствованию. Да, и особая просьба. Личная. Убери эти усы! Я вернусь в восемь, до скорого.
– Пока, негодница. Ой, а что с тем…
– Все то же самое. И не жалейте дезодорантов.
К ужасу Шейна, после этих загадочных слов Вивиана Олшот исчезла, оставив его наедине с размалеванным монстром. Шейн осторожно поглядел на Жозефа. Тот неожиданно подмигнул ему и сказал совершенно нормальным, мужским голосом, не жеманясь и не кокетничая:
– Ну что, ковбой, вперед? Все эти маленькие дурочки хотят видеть нас чистенькими и розовенькими, пахнущими духами от Кардена и носящими белье от Гуччи. Ви одна из умненьких, но даже она не понимает простой вещи: через год, от силы полтора все они заводят себе любовников – самцов с могучими шеями, тренеров по армрестлингу или конюхов, потому что мужик должен быть чуть красивее обезьяны!
Они уже шли по коридору, и Шейн осмелился задать вопрос, который его страшно смущал и интересовал.
– Жозеф, а почему вы встретили нас так…
– Такой размалеванной обезьяной, ты хочешь сказать, ковбой? Потому что я и есть обезьяна. Итальяшка, обвешанный цацками. Знаменитый гей. А может, трансвестит. А может, транссексуал. Такой уж это город. Здесь надо быть извращенцем, иначе ты никому не интересен. Знаешь, сколько я бился с этим салоном? Два года. Потом нацепил эту дрянь – и дело раскрутилось за месяц. Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю… Может, из-за усов?
Шейн обиженно пригладил свое сокровище.
– Дались всем мои усы! Чего в них такого?
– Ничего. Хорошие усы. Ты с ними похож на Эйнштейна. Прошу сюда.
Шейн смело шагнул в открытую дверь – и замер.
Огромный зал, раздробившийся в сияющих зеркалах. Кресла. Цветы. Запах клубники и ландышей. Девушки в белых платьицах, все как одна похожи на фей.
Жозеф довольно бесцеремонно подтолкнул Шейна в спину.
– Не робей. Можешь пока выбрать любую из них. В знак особого расположения к Ви, я сам тобой займусь.
В этой фразе Шейн нашел массу непристойных намеков, но все разъяснилось довольно быстро. Жозеф вооружился ножницами и расческой, усадил Шейна в одно из кресел – и преобразился на глазах. Исчез размалеванный клоун-гей, на его месте появился вдохновенный художник. Ножницы так и порхали вокруг головы Шейна, устрашающе лязгали возле ушей, но Жозеф, казалось, и не думал об осторожности. Это была поэма, а не стрижка.
Потом в руках мастера появилась самая настоящая опасная бритва, явно старинная, и через пару мгновений пшеничные усы, краса и гордость Шейна Кримсона, упали на пол, смешавшись с соломенной копной остриженных волос.
Шейн боялся посмотреть в зеркало. Ему казалось, что он увидит там только свой абсолютно лысый череп. Лучше уж смотреть на девушек. Что имел в виду Жозеф, предлагая ему выбрать любую из них?…
– Ну, выбрал?
Шейн вздрогнул и с перепугу неловко ткнул пальцем в первую попавшуюся девушку, стройную китаянку с алебастрово-белой кожей. Жозеф одобрительно хмыкнул.
– Ковбой не промах. Лу Синь профессиональная массажистка. У меня все прекрасно обучены, но Лу Синь обучалась секретам мастерства у себя на родине, а учил ее родной дедушка, между прочим, один из наставников Шаолиня… Знаешь про Шаолинь, ковбой?
– Боюсь, что…
– Не беда. Узнаешь. Итак, Лу, начните с парной, потом Душ Восьмидесяти Лепестков, потом массаж, потом растительный пилинг, аромапилинг, дерматоаэрация, массаж на камнях, сауна, массаж волос, мгновенное восстановление, общий массаж, контрастный бассейн, кислородный коктейль и релаксация на крыше. В восемь он должен быть готов полностью. Обут, одет и совершенно неотразим. Целую всех. Работать, девочки!
В течение следующих трех часов Шейн Кримсон поочередно убеждался в том, что: миллионером быть трудно, страшно, неприлично, опасно, утомительно, жарко, невыносимо, интересно, иногда неплохо, просто обалденно, трудно, но здорово… и самое главное, как у них, миллионеров, хватает на все это сил?
Лу Синь хлопнула в ладоши – и трое полуобнаженных девиц раздели Шейна Кримсона. Потом его затолкали в сауну, потом разложили на столе и ходили по нему ногами. Потом окунали по очереди то в холодную, то в горячую воду – во время этой процедуры он потерял свою набедренную повязку, но никто из девиц и глазом не моргнул. Потом опять ходили по нему ногами, потом обмазали вонючей черно-зеленой грязью и обмотали полиэтиленом, потом смыли грязь при помощи сухих стеблей травы и обмазали душистым маслом, потом снова засунули в парную, где поверх масла натерли его медом и солью, потом отмыли от всего этого в контрастном душе, быстро и ловко завернули в простыню, пропитанную еще каким-то душистым составом, и выгнали на крышу здания, где находилось еще несколько человекообразных существ в простынях. Шейна усадили в кресло, немедленно принявшее форму его, Шейна, тела, и велели ни о чем не думать. Это далось молодому человеку довольно легко, потому что после всего пережитого в голове было пусто и звонко. Шейн как-то странно ощущал свое тело, то ли плывя в невесомости, то ли засыпая на ходу.
Лу Синь неслышно возникла рядом с ним и села у его ног. Шейн почувствовал себя восточным султаном и немедленно размяк. Окончательно расслабиться мешало только чувство голода.
Лу Синь принесла с собой маленькую жаровню, на которой лежали серые продолговатые камешки. Прежде, чем Шейн успел опомниться, китаянка ловко вставила эти камешки между пальцев ног Шейна и принялась массировать ему ступни. Ощущения были волнующие и неожиданно приятные, хотя камни были весьма горячи. Шейн даже заурчал от удовольствия.
Потом он сообщил Лу Синь, что хочет есть, она кивнула и удалилась, а еще через несколько минут перед Шейном оказался маленький столик, уставленный тарелками, тарелочками, мисочками и блюдечками. Некоторые были накрыты крышками, и от них поднимался пар. Шейн набрался наглости и спросил, что это за блюда. Бесстрастно-вежливая официантка сообщила названия, среди которых Шейн узнал только томаты (жаренные в прованском масле с листьями аригуты) и земляные орехи (протертые с араукарией), которых, впрочем, так и не нашел, ни по вкусу, ни на глаз.
После еды полагалась релаксация, которую Шейн встретил, как старую знакомую, едва ли не со слезами облегчения. Проще говоря, заснул. Снились ему ростбиф, свиные отбивные, яичница с беконом, окорок, индейка на День благодарения, жареные цыплята по-орлеански и прочие мясные блюда. Во сне Шейн был счастлив, так счастлив, что не хотел просыпаться, но Лу Синь была беспощадна.
Несчастный страдалец был препровожден обратно в салон, и там с ним делали такое, о чем Шейн поклялся не рассказывать никогда и никому.
Вивиана Олшот провела эти три часа куда более приятным образом, хотя настроение у нее было ужасное. Она остервенело тратила полученные ею в качестве задатка деньги Шейна Кримсона. Блузки, трусики, сумочки для коктейля, бусы, перчатки, носовые платки, купальники, блеск для губ, контактные линзы фиолетового и зеленого цветов – Вивиана вышла из последнего бутика и с облегчением сгрузила бесчисленные пакеты в багажник. До этого она посетила автомойку и заставила помыть и вычистить машину не только снаружи, но и изнутри. Теперь в салоне пахло лавандой, а не стариной Джейдом. Кстати, пора бы забрать пса… Нет, попозже. Сначала неандерталец.
Жозеф, разумеется, волшебник, но и ему вряд ли под силу переделать этого странного парня. Хотя глаза у него хорошие. Серые, спокойные, очень внимательные. И руки… Вивиана никогда не видела таких рук. Все ее знакомые парни раз в неделю делали маникюр. Смуглые руки с набухшими венами – это неприлично. Но так сексуально!
Черт, о чем ты думаешь, Вивиана Олшот! Ты просадила пятьсот баксов на чепуху, ты съела три порции клубничного мороженого, ты выкурила полпачки сигарет, но так и не успокоилась.
Вивиана подъехала к салону Жозефа и мрачно вывалилась из машины. Внутри ее уже ждал Жозеф, сияя, как новенький соверен.
– Ви, душенька, я караулю тебя у самой двери, чтобы сказать тебе спасибо.