Чекисты

Острота ситуации усиливалась тем, что конец 1918 года являлся периодом интенсивного формирования новых частей и соединений Красной Армии. Благодаря благоприятным социально-политическим изменениям в стране, вызванным успехами Советской власти и поворотом в ее сторону среднего крестьянства, в красноармейские ряды вливались сотни тысяч бывших солдат и унтер-офицеров, большинство из которых ясно осознавало, что дело защиты социалистическою Отечества — это их кровное дело. Но наряду с ними в армию попадали социально чуждые элементы из кулацких слоев и многие тысячи военных специалистов из бывших офицеров. Через этот поток контрреволюция стремилась внедрить и внедряла своих людей в штабы, учреждения и части Красной Армии. Контрреволюционные элементы, особенно проникшие на командные должности, создавали тайные группы и организации в войсках, устанавливали контакты с контрреволюционными группировками в Москве, Петрограде и других городах, пытались выходить на связь со штабами белогвардейцев и интервентов.

Оценивая происходящее, Михаил Сергеевич понимал, что кадровая, хорошо организованная Красная Армия должна быть надежно защищена от тайной подрывной деятельности контрреволюции и иностранных разведок в любых ее формах и проявлениях, будь то тайные заговоры, саботаж, вредительство, диверсия, террор, измена, предательство, контрреволюционный мятеж, антисоветская пропаганда и агитация и даже неповиновение и дезертирство. Нужно было обеспечить государственную безопасность Красной Армии. Иными словами, стояла практическая задача создания в Красной Армии не чрезвычайного органа, каким фактически были фронтовые и армейские чрезвычайные комиссии, и не узковедомственного учреждения борьбы со шпионажем, каким был Военный контроль, а стабильных органов советской военной контрразведки, по своему составу и функциям соответствующих духу пролетарской кадровой армии.

Однако, что должна представлять собой военная контрразведка в системе пролетарского государства, в чем ее принципиальное. отличие от аналогичных органов буржуазных государств, какие задачи и функции она должна выполнять, какими правами ее следует наделить?

Эти вопросы решались совместными усилиями руководителей ВЧК и Реввоенсовета Республики при активной помощи Центрального Комитета партии и лично В.И. Ленина,

В результате вырабатывалось общее мнение. Военная контрразведка рассматривалась как необходимый и ^важный элемент военной организации диктатуры пролетариата, как самостоятельный специальный орган, приспособленный к борьбе с тайными, законспирированными действиями противников Советской власти в армии. Ее появление было вызвано не классовыми противоречиями П Красной Армии, ибо красноармейские массы и преобладающая часть командного состава являлись представителями трудового народа и имели общие классовые интересы а подрывной деятельностью внутренней контрреволюции и иностранных разведок, усиливавшейся по мере укрепления и развертывания вооруженных сил Республики Советов. Развивая мысль о природе военной контрразведки Красной Армии, Ф.Э. Дзержинский не раз подчеркивал, что это должен быть самостоятельный политический орган, связанный в своей повседневной работе по борьбе со шпионажем и контрреволюцией с органами ВЧК в центре и на местах.

Идея устранения двойственности аппаратов по охране государственной безопасности Красной Армии активно пробивала себе дорогу в предложениях с мест. Так, после поездки на фронт с инициативой объединить Военный контроль и чрезвычайные комиссии в армии обратился во ВЦИК, СНК, Реввоенсовет и коллегию ВЧК член ВЦИК, член партии с 1906 года В.Э. Кингисепп. Обосновывая свое предложение, он писал: «Контрреволюция и шпионаж, направленные против Советской республики, лежат в одной плоскости. В вопросе о шпионаже признак подданства должен быть заменен признаком классовой принадлежности к пролетарской или антипролетарской ориентации…» В ноябре 1918 года на Южном фронте после проверки отделов Военного контроля реввоенсоветом фронта он был слит с фронтовой чрезвычайной комиссией. Образовавшийся новый орган был назван особым отделом.

О целесообразности слияния органов Военконтроля и ЧК фронтов и армий вели жаркие споры военные специалисты и особенно сотрудники Военного контроля, трезво мыслящая часть которых, прежде всего из числа коммунистов, была против дублирования своей работы с армейскими чрезвычайными комиссиями. Но были и сторонники (главным образом из военных специалистов) сохранения и укрепления подразделений Военного контроля и полного упразднения чрезвычайных комиссий в Красной Армии.

М.С. Кедров был знаком с этими взглядами. Ему было известно также, что в результате многократных обсуждений Реввоенсовет Республики высказался за слияние органов Военного контроля, фронтовых и армейских чрезвычайных комиссий. Был подготовлен проект положения о едином органе военной контрразведки. В этом проекте Реввоенсовет указывал, что военная контрразведка должна быть органом командования. Какое бы то ни было организационное и оперативное участие ВЧК в работе военной контрразведки проектом не предусматривалось.

В своих дискуссиях с членами Реввоенсовета Республики но принципиальным вопросам создания военной контрразведки М.С. Кедров исходил из того, что идею образования этих органов на основе объединения армейских чрезвычайных комиссий и Военного контроля полностью одобрил Ф.Э. Дзержинский. Феликс Эдмундович считал при этом, что необходимо установить двойное подчинение военной контрразведки: по линии Реввоенсовета Республики (соответственно реввоенсоветов фронтов и армии) и Всероссийской чрезвычайной комиссии.

13 декабря 1918 года в Серпухове, где в тот период находилась ставка Главкома, состоялось заседание Реввоенсовета Республики, созванное, как сообщалось, «для окончательного рассмотрения вопроса о военной контрразведке РВСР», на которое был приглашен М.С. Кедров.

К заседанию был подготовлен работниками Военного контроля и РВСР еще один проект положения о военной контрразведке. В нем намечалось: органы Военного контроля переименовать в особые отделы; Военный отдел ВЧК, фронтовые, армейские и пограничные ЧК должны были слиться с органами Военного контроля; общее руководство контрразведкой предполагалось возложить на члена РВСР, входящего постоянным членом с правом решающего голоса в коллегию ВЧК; непосредственное руководство всеми сухопутными и морскими особыми отделами предполагалось сосредоточить в управлении особого отдела при РВСР.

Проект являлся не просто отражением продолжавшейся борьбы мнений о подчиненности органов военной контрразведки, он свидетельствовал о стремлении некоторых его составителей не допустить организационной связи военной контрразведки с ВЧК.

Центральный Комитет РКП (б) пристально следил за ходом работы, связанной с рождением военной контрразведки. 19 декабря 1918 года вопрос о создании военной контрразведки в Красной Армии рассматривался на заседании Бюро ЦК РКП (б) под председательством В.И. Ленина. В протоколе этого заседания было записано: «Слушали: 2. Военный контроль. Постановили: 2. По вопросу об объединении деятельности ВЧК и Военного контроля решено согласиться с положением, выработанным при Реввоенсовете. Заведующим Военным контролем назначить т. Кедрова, если не встретится возражений со стороны Реввоенсовета…»

Это постановление положило конец трудным поискам организационной формы, места и роли советской военной контрразведки, ибо Центральный Комитет Коммунистической партии фактически закрепил принципиальное положение о том, что военная контрразведка Красной Армии — это прежде всего боевой орган диктатуры пролетариата в системе его военной организации, призванный во взаимодействии с ВЧК обеспечить государственную безопасность вооруженных сил Страны Советов.

Для Кедрова принятие постановления Бюро ЦК РКП (б) от 19 декабря 1918 года стало началом большой организаторской работы по созданию системы особых отделов в Красной Армии и на Флоте.

Понадобилось некоторое время, чтобы подготовить закрепление этого акта в правовых документах, определить конкретные задачи, функции и права нового государственного органа, разработать его структуру.

С участием М.С. Кедрова был подготовлен проект постановления Реввоенсовета Республики и ВЧК, подписанного 1 января 1919 года, которым во исполнение постановления Бюро ЦК РКП (б) вместо Военного контроля Реввоенсовета и Военного отдела ВЧК был образован Особый отдел республики.

Это постановление оставило открытым вопрос о подчиненности и характере взаимоотношений Особого отдела (с 15 января 1919 года — Управления особого отдела) как с ВЧК, так и Реввоенсоветом. На первых порах этот орган формально был автономным и независимым от них ведомством, которое могло самостоятельно давать директивы на места.

Однако начальник Особого отдела М.С. Кедров вполне осознавал, что практическая оперативная деятельность военной контрразведки немыслима без непосредственной связи с ВЧК и ее органами на местах, нельзя было также обеспечить эффективность борьбы с военным шпионажем, саботажем и преступлениями по должности в Красной Армии без постоянной помощи командования, военных комиссаров, политических органов, армейских партийных организаций.

Повышенная сложность решения стоявших в повестке дня вопросов вызывалась тем, что Троцкий, бывший в тот период председателем Реввоенсовета Республики, всячески препятствовал не только прямому подчинению Особого отдела Всероссийской чрезвычайной комиссии, но даже совместному решению ими некоторых конкретных частных вопросов.

В выработке и реализации правильной, подлинно большевистской линии в этом и без того не простом, но внезапно усложнившемся деле большую помощь М.С. Кедрову оказывали постоянное общение с Ф.Э. Дзержинским, его советы и поддержка.

— Прежде всего, — говорил Феликс Эдмундович, — военная контрразведка Красной Армии предназначена для защиты революции, диктатуры пролетариата, ее детища — первой в мире подлинно народной вооруженной организации пролетарского государства. Военные контрразведки буржуазных армий представляют собой наиболее реакционное звено этих армий и государств, стоят на защите враждебной народу вооруженной силы господствующего класса.

Военная контрразведка Красной Армии призвана вести борьбу со всеми формами подрывной деятельности классового противника, прежде всего буржуазно-помещичьей контрреволюции и ее агентуры, направленной против красных войск, причем проводимой тайно и от этого являющейся особо опасной. А поскольку замаскированные контрреволюционные элементы и тайные шпионы, проникшие в армию, как правило, связаны в своей подрывной работе с тайными контрреволюционными организациями и заговорщиками, орудующими среди населения, то отсюда вытекает, что военная контрразведка Красной Армии может успешно решать свои задачи только в тесной связи с органом защиты диктатуры пролетариата, каким является ВЧК. Создаваемая нами военная контрразведка будет коренным образом отличаться от органов военной контрразведки любой буржуазной армии, которые выполняют задачи подавления в армейских условиях прогрессивных, революционных, демократических элементов и сочувствующих им народных масс, одетых в солдатские шинели. Это особенно ярко продемонстрировали в последние месяцы контрразведывательные службы оккупационных войск бывшей кайзеровской армии.

Мы должны создать такую военную контрразведку, — подчеркивал Дзержинский, — которая бы помогала большевистской партии, командованию, политическим органам в создании сильной кадровой армии, в укреплении ее звеньев, в решении поставленной Владимиром Ильичей задачи иметь Красную Армию в три миллиона человек. Партия потому и осудила как в корне неверные рассуждения статьи Лациса в «Известиях» о том, что якобы ВЧК через особые отделы должна осуществлять надзор за армией. Такое толкование роли военной контрразведки в рабоче-крестьянской армии ошибочно. Оно ведет к противопоставлению одного органа власти пролетарской диктатуры другому. Военная контрразведка должна оказывать в пределах своих полномочий практическую помощь командованию, а не стоять над ним.

М.С. Кедров полностью разделял эти соображения.

— Я согласен с вами, Феликс Эдмундович, — говорил он Дзержинскому. — Хотел бы добавить, что наша военная контрразведка должна действовать рука об руку с военными комиссарами и политическими работниками, с партийными организациями в армии в работе по воспитанию красноармейских масс в духе классовой сознательности, преданности пролетарскому Отечеству, бдительности к проискам контрреволюции.

3 января 1919 года начальник Особого отдела республики М.С. Кедров подписал приказ № 1 об организации и задачах особых отделов. Он был адресован начальникам отделов Военного контроля и военкомам округов, председателям реввоенсоветов фронтов, фронтовым и армейским ЧК, губчека и губвоенкомам. Приказ определял основные задачи особых отделов: «Фронтовые и армейские отделы предназначаются для борьбы с контрреволюцией и шпионажем в частях и учреждениях, действующих на фронте. Окружные и губернские для той же работы — в тылу». Приказом предписывалось немедленно приступить как на фронте, так и в военных округах, в губерниях к слиянию отделов Военконтроля, фронтовых и армейских ЧК и военных отделов местных ЧК и организации на их основе особых отделов фронтов и армий, военных округов и губерний. При организации особых отделов рекомендовалось использовать лучшие силы коммунистов и сотрудников военных ЧК и Военного контроля.

На должности начальников особых отделов фронтов и армий назначались на первое время начальники отделов Военного контроля фронтов и армий. Начальники особых отделов военных округов и губерний назначались по согласованию чрезвычайных комиссий с соответствующим партийным комитетом и утверждались в должности начальником Особого отдела республики. Начальники особых отделов являлись в то же время членами ЧК.

Самостоятельные следственные части при особых отделах не создавались. Все уголовные дела после производства предварительного опроса предлагалось передавать в следственные части чрезвычайных комиссий. На фронтах производство следствия передавалось революционным военным трибуналам. Аресты и обыски разрешалось производить как по ордерам следственных частей ЧК, так и по ордерам начальников особых отделов. При этом каждый раз должно было составляться мотивированное постановление.

В пограничных железнодорожных и шоссейных пунктах предлагалось организовать пропускные пункты особых отделов, возложив на них обязанность по досмотру лиц, следующих через границу или демаркационную линию.

Приказ М.С. Кедрова № 1 сыграл большую организующую роль. Он определил общее направление деятельности и принципиальную организационную структуру особых отделов, сохранявшиеся в своей основе довольно длительное время.

Михаил Сергеевич остро осознавал свою личную ответственность перед Центральным Комитетом партии за создание в кратчайший срок стройного, работоспособного боевого чекистского аппарата в армии и на флоте как одного из условий укрепления Красной Армии и подготовки ее к длительной и напряженной гражданской войне. Чтобы избежать ошибок, Кедров в максимальной мере опирался в решении практических вопросов на опыт ВЧК и помощь Реввоенсовета Республики, а с середины января 1919 года работа особых отделов осуществлялась под непосредственным руководством ВЧК.

При живейшем участии Кедрова были разработаны организационная структура и штаты аппаратов особых отделов сверху донизу, определены функциональные обязанности основных должностных лиц, порядок финансирования и денежной отчетности. По всем этим вопросам были подготовлены разъяснения, которые уже в середине января 1919 года были направлены на места,

18 января 1919 года М.С. Кедров сделал доклад на яседании коллегии ВЧК о ходе работы по формированию особых отделов фронтов, армий и губчека. Коллегия Побрила сделанное и поручила Кедрову и заместителю председателя ВЧК Лацису разработать окончательный проект положения об особых отделах и представить его на рассмотрение и утверждение.

Этот проект разрабатывался в обстановке вновь возобновившейся в январе 1919 года дискуссии о ВЧК, когда некоторыми партийными, советскими и военными работниками снова ставился вопрос об упразднении этого учреждения. Сторонники этой точки зрения ошибочно полагали, что наиболее тяжелый период гражданской войны уже миновал, и недооценивали возраставший размах и остроту тайной подрывной деятельности контрреволюции, которая усиливалась по мере укрепления органов Советской власти на местах и развертывания Красной Армии. В числе таких сторонников были и некоторые военные комиссары, что порождало кое-где ненужные трения при создании особых отделов. Их преодолению мешала негативная позиция Троцкого.

Несмотря на все эти трудности, проект положения все же был подготовлен и согласован с заинтересованными органами военного ведомства, в аппарате Совета Народных Комиссаров и в ЦК партии. В этом проекте получили воплощение принципиальные установки, выработанные Ф.Э. Дзержинским и М.С. Кедровым. В нем четко формулировалось, что военная контрразведка Красной Армии представляет собой политическое, партийное учреждение, замыкающееся на ВЧК. В проекте указывалось, что Особый отдел входит в состав ВЧК, что общее руководство борьбой с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте возлагается на Всероссийскую чрезвычайную комиссию, которая через свой Особый отдел руководит работой местных особых отделов, что заведующим Особым отделом назначается один из членов коллегии ВЧК но согласованию с Революционным Военным Советом Республики.

Положение об Особом отделе ВЧК было принято на заседании Президиума ВЦИК 6 февраля и опубликовано в газете «Известия» 21 февраля 1919 года. При этом документ сохранился в редакции, представленной ВЧК по согласованию с РВСР.

В военных кругах, однако, вопрос о подчиненности особых отделов в войсках и на флоте продолжал оставаться предметом обсуждения. Он затрагивался и на VIII съезде РКП (б), проходившем в марте 1919 года который признал «необходимым подчинение „особых отделов“ армии и фронтов соответственно комиссарам армии и фронтов, оставив за „особым отделом“ республики функции общего руководства и контроля над их деятельностью».

В соответствии с решением VIII съезда РКП (б) Совет рабочей и крестьянской обороны принял 13 мая 1919 года постановление, которое определило, что особый отдел фронта или армии подчиняется одному из членов соответствующего революционного военного совета по назначению последнего. При этом указанное назначение должно было утверждаться РВСР и ВЧК. За Особым отделом ВЧК сохранялось общее руководство работой особых отделов фронтов и армий и контроль над их деятельностью. Зная о встречавшихся еще сложностях во взаимоотношениях работников особых отделов и военных комиссаров, В.И. Ленин направил проект этого постановления на согласование Ф.Э. Дзержинскому и М.С. Кедрову и подписал его только после подтверждения ими своего согласия.

Постановление законодательно закрепило решение VIII съезда РКП (б) о двойном подчинении особых отделов фронтов и армий. За ВЧК в лице ее Особого отдела сохранялись функции общего оперативно-чекистского руководства особыми отделами фронтов и армий, подбора и подготовки кадров, получения информации об обстановке, контроля за состоянием их работы. Принятие постановления позволило постепенно устранить наслоения во взаимоотношениях армейских чекистов с политорганами армии и флота, повысить ответственность военных комиссаров за работу с особыми отделами, улучшить их использование с учетом военно-политической обстановки на местах, особенно в ходе боевых действий с белогвардейцами и иностранными интервентами.

Итак, в дебатах, прениях, дискуссиях завершался период напряженных поисков наиболее приемлемого решения о военной контрразведке Рабоче-Крестьянской Красной Армии как армии нового типа. Неоценимая роль вэтой работе принадлежала первому руководителю советской военной контрразведки Михаилу Сергеевичу Кедрову.

Еще в процессе подготовки Положения об Особом отделе ВЧК Кедров, несмотря на наплыв большого количества организационных, кадровых и других неотложных дет мобилизовал аппарат отдела на разработку руководящих документов о направлениях, средствах и методах работы особых отделов. Они готовились на основе опыта ВЧК, органов Военного контроля, фронтовых и армейских чрезвычайных комиссий.

Одним из первых документов стала инструкция о работе особых отделов, подготовленная с участием М.С. Кедрова и подписанная им в январе 1919 года., В ней был дан краткий анализ изменений в тактике подрывной работы контрреволюции в отношении Красной Армии и содержались исходные установки по борьбе с тайными действиями контрреволюционных элементов и шпионов. Инструкция давала право военным чекистам решать частные тактические вопросы на местах в зависимости от обстановки, исходя из задач особых отделов. В документе уделялось большое внимание соблюдению социалистической законности и обоснованности действий особых отделов при производстве обысков и задержании подозреваемых лиц, определялся порядок юридического оформления этих действий! Отдельным пунктом в документе указывалось: «За превышение власти, необоснованное производство обыска или ареста виновные в указанных поступках сотрудники особых отделов предаются суду военных революционных трибуналов по месту совершения проступков».

М.С. Кедров с первых шагов деятельности особых отделов отводит подобающее место правовым вопросам, он стремится к максимально возможному в условиях гражданской войны использованию права для борьбы с контрреволюционным подпольем и шпионажем. Так, при участии Кедрова были подготовлены и в феврале 1919 года приняты специальные документы Реввоенсовета Республики, Наркомвнутдела, НКПС и Особого отдела ВЧК об организации контроля за лицами, следующими в пределы и из пределов прифронтовой полосы, в которых предусматривались конкретные административно-правовые меры прифронтового режима. В частности, для борьбы с проникновением и свободным передвижением лиц, преследующих контрреволюционные цели, и работающих в пользу неприятеля шпионов, в пределах армейской прифронтовой полосы устанавливался контролируемый режим проживания и передвижения.

Организовывались особые пункты, на которые возлагалась проверка документов лиц, следующих в указанную полосу и из нее в тыл. Место расположения этих пунктов, а также границы (тыловая и передовая) прифронтовой полосы, разграничительные линии между армиями определялись особыми отделами фронтов и армий.

Как показали последующие события, эти режимные меры оказали большую помощь в задержании в прифронтовой полосе белогвардейских и иностранных шпионов, эмиссаров контрреволюционных организаций разных мастей, проникавших через линию фронта со стороны противника или намеревавшихся пробраться к врагу. В 1920 году этот опыт установления прифронтового режима был блестяще использован Ф.Э. Дзержинским в бытность его начальником тыла Юго-Западного фронта для борьбы не только с вражескими шпионами, но и с многочисленными вооруженными бандами.

В сочетании с проводившейся Особым отделом ВЧК перерегистрацией бывших офицеров (она, напомним, была начата в декабре 1918 г. Военным отделом ВЧК и дала неплохие оперативные результаты по раскрытию контрреволюционных гнезд антисоветски настроенных старых офицеров) создание режима прифронтовой полосы помогало особым отделам владеть обстановкой, контролировать ее, сковывать наиболее активные элементы контрреволюции и тем самым содействовать правовыми средствами решению основных задач военной контрразведки.

М.С. Кедров с первых дней существования особых отделов придавал большое значение принципу централизации их деятельности. Для успешной реализации этого принципа Особый отдел ВЧК должен был организовать четко действующую систему информирования о разведывательно-подрывных действиях контрреволюции и используемых ею лиц, чрезвычайных происшествиях в войсках, преступлениях по должности и иных деяниях уголовного характера. Нужно было наладить поступление информации снизу и своевременно ориентировать из центра в связи с изменениями обстановки особые отдели на местах. Без этого была немыслима сколько-нибудь успешная работа военной контрразведки.

Большое значение регулярному информированию партии и правительства со стороны особых отделов о борьбе с тайной подрывной деятельностью контрреволюции на фронтах придавал ЦК РКП (б). В.И. Ленин в марте 1919 рода потребовал от Особого отдела ВЧК направлять на его имя оперативные сводки. Оргбюро Центрального Комитета на своем заседании 3 мая 1919 года приняло постановление, обязывавшее Особый отдел ВЧК еженедельно делать доклады в Оргбюро об изменениях обстановки и деятельности особых отделов. Рассмотрение этих докладов в ЦК РКП (б) было одной из форм контроля за работой особых отделов в Красной Армии.

Под непосредственным руководством М.С. Кедрова были заложены основы деятельности особых отделов по накоплению, систематизации и учету оперативно значимой информации о шпионских, диверсионно-повстанческих, террористических и иных контрреволюционных организациях, их построении, активных участниках, приемах и способах подрывных действий. В инструкции Особого отдела ВЧК, разработанной в марте 1919 года, особо подчеркивалось, что правильно поставленная информационная работа является важным вспомогательным средством активной борьбы с контрреволюцией и шпионажем, проводимым врагами Советской власти против Красной Армии.

Большое внимание Центральный Комитет РКП (б), коллегия ВЧК и начальник Особого отдела ВЧК М.С. Кедров уделяли укреплению кадрового состава особых отделов. В них влилось значительное число коммунистов из упраздненных фронтовых и армейских ЧК и органов Военного контроля. Не заслуживавшие доверия лица отсеивались. Зная военные кадры, Кедров с помощью Центрального Комитета партии привлек в особые отделы часть из них с командной и политической работы. По решению Политбюро ЦК и Оргбюро Центрального Комитета РКП (б) на ответственную работу в Особый отдел ВЧК и особые отделы фронтов были направлены коммунисты с дореволюционным стажем. Кадровые большевики-подпольщики внесли в работу особых отделов дух высокой коммунистической идейности, революционной страстности и самоотверженности. Они проявляли большую деловитость, настойчивость в решении поставленных задач, бескорыстие и исключительную честность. Они цементировали ряды военных чекистов и служили прекрасным примером для молодых военных контрразведчиков, комплектовавшихся преимущественно из революционной пролетарской молодежи.

ЦК РКП (б), как мы уже отмечали, осуществлял постоянный контроль за созданием и первыми шагами деятельности особых отделов. О внимании к этому участку работы говорит, например, тот факт, что на пленуме ЦК РКП (б) 25 марта и на заседании СНК 27 марта 1919 года М.С. Кедров был утвержден членом коллегии ВЧК, а в апреле того же года Совет Народных Комиссаров на заседании, проходившем под председательством В.И. Ленина, утвердил М.С. Кедрова членом коллегии Народного комиссариата внутренних дел. Центральный Комитет партии и Советское правительство возложили, таким образом, на Михаила Сергеевича всю полноту ответственности за положение дел в особых отделах.

Неустанное внимание ЦК РКП(б), Ф.Э. Дзержинского и коллегии ВЧК, энергия, большая настойчивость, компетентность и организаторские способности М.С. Кедрова позволили менее чем в трехмесячный период осуществить в основном создание особых отделов в центре и на местах и включить их в многогранную работу по борьбе с контрреволюцией и шпионажем, укреплению частей и соединений Красной Армии. Это была в большинстве своем кропотливая, неброская черновая работа, помогавшая военным комиссарам, политическим органам соединений, частей и кораблей. Как писал М.Н. Тухачевский, «работа особых отделов неизменно отсекала в армии контрреволюционные организации и помогала тому отбору советского командного состава, с которым Красная Армия вышла победительницей из войны».

Налаживая практическую деятельность особых отделов, М.С. Кедров внимательно следил за военно-политической обстановкой в стране, за положением на фронтах гражданской войны и развитием военного строительства.

На первый план борьбы с Советской властью к этому времени, к весне 1919 года, выдвинулись наиболее реакционные круги контрреволюции — монархические и кадетские организации. При политической, военной и материальной поддержке империалистов Антанты на территории Советской России оформилось несколько крупных антисоветских военно-политических объединений контрреволюции под управлением военных диктаторов — генералов-монархистов. На востоке это были силы во главе с «верховным правителем России» вице-адмиралом Колчаком, на юге — во главе с «главнокомандующим вооруженными силами юга России» генералом Деникиным в районе Петрограда — во главе с генералом Юденичем Агенты Колчака, Деникина, Юденича создавали подпольные контрреволюционные организации в Москве, Петрограде, в тылу Красной Армии. Они занимались организацией военного шпионажа, диверсий, контрреволюционных заговоров и мятежей, вели антисоветскую разложенческую работу среди личного состава Красной Армии.

Наиболее активной частью тайных контрреволюционных сил по-прежнему являлись враждебно настроенные к Советской власти офицеры. В связи с этим начальник Особого отдела ВЧК обращал внимание военных чекистов на усиление проверки бывших офицеров, проведение контрразведывательных мероприятий, направленных на предупреждение контрреволюционных выступлений, шпионажа, изменнических действий, выявление заговорщиков и шпионов.

Для предупреждения проникновения в войсковые части антисоветски настроенных бывших офицеров, предотвращения назначения их на ответственные посты Особый отдел ВЧК использовал очередное переосвидетельствование офицеров, проходившее весной и летом 1919 года. По мнению М.С. Кедрова, задача военных контрразведчиков в этой акции была двоякой: своевременно выявить и не допустить на ответственные участки военного строительства контрреволюционное офицерство; выявить уклоняющихся от военной службы бывших офицеров и помочь мобилизационным органам поставить их в строй в соответствии с их специальностью и квалификацией.

Речь шла прежде всего о реализации постановления Совета обороны от 7 апреля 1919 года, подписанного В.И. Лениным, о переосвидетельствовании бывших офицеров и военных чиновников, проживавших в Москве и ее окрестностях. Проведение этой работы возлагалось непосредственно на Особый отдел ВЧК. Кедрову поручалось образовать комиссию, в состав которой сверх назначенных им лиц из Особого отдела ВЧК вводились один член комиссии по назначению начальника Всероссийского главного штаба и два члена комиссии — врачи по назначению начальника Главного военно-санитарного управления. При этом Кедрову давались широкие полномочия по установлению сроков и последовательности вызова на переосвидетельствование и утверждению заключений комиссии, которые признавались окончательными. Переосвидетельствованию подлежали бывшие офицеры всех специальностей и бывшие военные чиновники находившиеся на службе в других ведомствах либо не состоявшие на службе вообще.

Одновременно во исполнение постановления Совета обороны, принятого 7 апреля, проводилось переосвидетельствование врачей, лекарских помощников, зубных врачей и фармацевтов, ибо на фронтах создалось исключительно тяжелое положение санитарного дела в связи с увеличивавшейся эпидемией и большими потерями медицинского персонала в ходе военных действий. Общее руководство по переосвидетельствованию медицинских работников Совет обороны возлагал лично на М.С. Кедрова. Тому причин, вызванных чрезвычайной обстановкой в стране, было много. Об одной из них писал позднее Михаил Сергеевич: «Высшая призывная комиссия, состоявшая сплошь из матерых белогвардейцев, освобождала за скромную мзду от службы в армии весь врачебный персонал. Наглость дошла до того, что на Сухаревском рынке почти открыто продавались чистые бланки этой высшей комиссии, за печатями и подлинными подписями всего состава комиссии, удостоверявшие, что врач или лекарский помощник… такой-то признан вовсе негодным для военной службы, фамилию вписать могло любое лицо, уплатившее всего сто рублей…»

В результате проведенного переосвидетельствования в Красную Армию было призвано значительное число не связанных с контрреволюцией бывших офицеров и медицинских работников.

В конце марта 1919 года ВЧК получила данные о контрреволюционном заговоре в Петрограде. В связи с этим В.И. Ленин в телефонограмме в ВЧК писал: «…агенты Колчака, Деникина и союзников пытались взорвать в Петрограде станцию водопровода. В подвале были обнаружены взрывчатые вещества, а также адская машина…

В отдельных пунктах делаются попытки взрыва мостов и попытки к приостановке железнодорожного движения…

…Совет Обороны предписывает принять самые срочные меры для подавления всяких попыток взрывов, порчи железных дорог и призывов к забастовкам».

Для оказания неотложной помощи петроградским чекистам в Петроград был направлен заместитель председателя ВЧК Я.X. Петерс, вскоре возглавивший штаб Утренней обороны города. М.С. Кедров же дал необходимые указания руководителям особых отделов 7-й армии и Петроградского гарнизона. Военные контрразведчики, действуя согласно этим указаниям совместно с сотрудниками Петроградской ЧК, приняли срочные меры для выявления и подавления попыток диверсий и контрреволюционных выступлений.

В связи с возраставшей угрозой Петрограду Совет обороны объявил город, Петроградскую, Олонецкую и Череповецкую губернии на осадном положении. Был усилен режим в прифронтовой зоне, в пределах которой работники особых отделов совместно с представителями местных органов власти подвергали тщательной проверке подозрительных лиц.

Быстрое продвижение белогвардейцев и интервентов к Петрограду заставляло предполагать наличие в тылу советских войск и на фронте организованного предательства. Только этим можно было объяснить осведомленность противника о планах советского командования, продвижение белых при наличии у них небольших сил, контрреволюционные мятежи, взрывы мостов.

Партия призвала коммунистов, красноармейцев, краснофлотцев, весь советский народ всемерно повысить революционную бдительность. В.И. Ленин и Ф.Э. Дзержинский обратились к гражданам республики со знаменитым воззванием «Берегитесь шпионов!», в котором говорилось:

«Все должны быть на посту.

Везде удвоить бдительность, обдумать и провести самым строгим образом ряд мер по выслеживанию шпионов и белых заговорщиков и по поимке их».

Ф.Э. Дзержинский направил в Петроград группу работников Особого отдела ВЧК во главе с его начальником М.С. Кедровым и вновь назначенным заместителем начальника отдела И.П. Павлуновским, чтобы укрепить тыл 7-й армии и оказать практическую помощь ее особому отделу. В сложных переплетениях событий в Петрограде в июньские дни 1919 года, когда подстрекаемая Антантой все более наглевшая контрреволюция как на фронте, так и в тылу советских войск готовилась к решающему броску для овладения колыбелью революции со стороны органов Советской власти нужны были смелые, решительные и внезапные действия. Это хорошо понимали начальник штаба внутренней обороны города Я.X. Петерс и петроградские чекисты. На первой же встрече М.С. Кедрова с Я.X. Петерсом в Петроградской ЧК на Гороховой, 2, этот вопрос рассматривался как главный.

— Дела на фронте вам, товарищи, известны, — говорил Петерс. — Пока они с каждым днем усложняются. Принимаемые сейчас меры по укреплению Седьмой армии, штаб которой переместился в Петроград, пополнением и вооружением из Москвы, питерскими рабочими отрядами, мобилизованными коммунистами и комсомольцами, проведение оборонительных работ на ближайших подступах к городу, его окраинах и основных магистралях, несомненно, приближают перелом. Несмотря на большие трудности с продовольствием, в настроениях трудящихся Петрограда благодаря решительным действиям Ленина, ЦК партии, Советского правительства по оказанию помощи городу и фронту такой перелом уже происходит. Однако контрреволюционные элементы, а их в Петрограде много, по-прежнему активизируются. Поступившие в последние дни данные говорят о том, что опасность шпионажа и контрреволюционных мятежей, несмотря на введение осадного положения, не устранена. Есть признаки подготовки некоторой части бывших офицеров к активным вооруженным действиям в случае приближения фронта к окраинам города.

Петерс говорил спокойно, обдумывая каждое слово. Но его неторопливая речь усиливала чувство тревоги и внутреннего напряжения у всех присутствовавших.

— Требование Центрального Комитета партии, Ленина о том, что Петроград должен быть защищен во что бы то ни стало, а борьба с заговорами и шпионажем должна быть самой решительной, — это в предстоящий период для всех нас главное. Организуя свою работу, мы должны учитывать, что в Петрограде скопилось много лишившихся своих богатств помещиков и капиталистов, чиновников старого режима, бывших офицеров, буржуазной интеллигенции, дезертиров, различных деклассированных элементов. В городе сохранились посольские особняки, пользующиеся правом экстерриториальности. Вокруг них группируются подозрительные элементы. Многие дипломаты причастны к шпионажу, оказанию помощи заговорщикам. Усилилась предательская роль меньшевиков и эсеров. Они пытаются вести подстрекательскую враждебную деятельность на некоторых фабриках и заводах, спекулируя на трудностях, переживаемых населением Вот коротко о самом главном.

Петерс внимательно посмотрел на Кедрова и добавил:

— О положении в войсках пусть доложит начальник особого отдела Петроградского военного округа Комаров.

Николай Павлович Комаров, несколько смутившись из-за внезапного обращения к нему, продолжил характеристику обстановки.

— В Седьмой армии, в войсках которой в начале наступления Юденича были факты измены и предательства, в последнее время положение выправляется. Боеспособность частей, особенно после пополнения их партийцами, мобилизованными в Петрограде, значительно повысилась. Случаи перехода на сторону врага носят единичный характер. Однако факты шпионажа не изжиты. Чувствуется, что противник продолжает получать достоверную информацию о расположении советских войск и планах командования. Еще более напряженная обстановка в Кронштадте. Мы располагаем данными о связях некоторых командиров с контрреволюционными группами в Петрограде. Однако каналы этих связей пока раскрыть не удалось.

— Как видите, — подвел черту Петерс, — на внутреннем фронте в Петрограде обстановка тревожная. Петроградские чекисты стараются следить за ней бдительно. Однако обычными проверочными мероприятиями ограничиваться уже нельзя.

— Планируется ли в ближайшее время проведение крупных операций против контрреволюционных элементов в городе и в войсках? — спросил Кедров. — Есть ли необходимые данные для этого?

— Военные чекисты и сотрудники Петроградской ЧК проводят в эти дни большое количество проверочных мероприятий, в основном контролируют обстановку, — ответил Комаров. — Очень серьезная информация о готовящихся контрреволюционных проявлениях проверяется в Кронштадте.

— Обстановка действительно чревата серьезными осложнениями, — вступил в разговор И.П. Павлуновский. — Нужны крупные превентивные меры.

— Как справедливо подчеркнули Ленин и Дзержинский, — Петерс посмотрел на текст обращения «Берегитесь шпионов!», укрепленный на стене, — Юденичу помогают шпионы и предатели, засевшие в некоторых военных учреждениях и в ближайшем тылу, их надо быстрее вылавливать. Этим мы занимаемся. Но в данной обстановке наибольшую опасность представляет вооруженная часть контрреволюции, скрывающейся в Петрограде. По имеющимся у нас данным, оружия в городе припрятано немало. Наши предупреждения в самой строгой форме о сдаче оружия и ответственности за незаконное его хранение воздействия почти не оказали, хотя только в последние недели мною издано от имени штаба внутренней обороны и доведено до всего населения несколько приказов по этому вопросу. Значит, чтобы предотвратить возможный вооруженный мятеж, нужно выбить оружие из рук контрреволюции, изъять его силой революционной власти.

Михаил Сергеевич, помнится, у вас в этом отношении имеется прошлогодний опыт. Я имею в виду Архангельск и Вологду. Вы занимались изъятием оружия у населения, ограничивали возможности контактов дипломатов, засевших в вологодских особняках, с контрреволюционными элементами. Нельзя ли, основываясь на этом опыте, предпринять нечто подобное в Петрограде?

Кедров встал, прошелся по кабинету и, как бы взвешивая каждое слово, медленно заговорил:

— Действительно, летом 1918 года в Архангельске мы вынуждены были, и небезуспешно, проводить некоторые мероприятия по изъятию оружия у населения, прибегая к обыскам в домах у буржуазии. Но масштаб был не тот. Что касается дипломатов, засевших в тот период в Вологде, то мы главным образом разъясняли им необходимость возвратиться в свои посольства в Москву, правда, оказывали на них в этом направлении определенное давление. Попытки контроля связей их с местной контрреволюцией носили ограниченный характер.

Как юрист должен сказать, что помещения, занимаемые дипломатами в Петрограде на правах собственности соответствующих стран, в обычных условиях досмотру не подлежат. Но ведь сейчас-то идет война, и война необычная — революционная, гражданская. Дипломаты нарушают международное право, участвуя в ней хотя бы в косвенной форме, путем укрывательства контрреволюционеров и их оружия. К тому же многие из представляемых дипломатами стран являются прямыми участниками военной интервенции против пролетарского государства. Дипломатические представители воюющих стран согласно международному праву могут быть интернированы Советской Республикой. Наше правительство проявляет большой гуманизм, не прибегая к подобному шагу.

Теперь об изъятии оружия. Совет обороны в середине мая принял постановление, предписывающее военному ведомству и ВЧК принять самые энергичные меры к тому, чтобы извлечь у населения оружие и использовать на нужды обороны. Заботясь о выполнении этого постановления, я направил на днях телеграмму В.И. Ленину и Ф.Э. Дзержинскому с предложением реквизировать у населения охотничьи ружья. Это предложение возникло в связи с тем, что участники контрреволюционного мятежа, ликвидированного недавно в Псковской губернии, были вооружены охотничьими дробовиками. Реквизированным охотничьим оружием можно было бы вооружить в тылу караульные и конвойные команды, а находящиеся в их распоряжении винтовки использовать для нужд Красной Армии. Мне известно, что В.И. Ленин одобрительно отнесся к этому предложению и поручил подготовить этот вопрос на Совет обороны.

Как я понял вас, Яков Христофорович, — продолжал Кедров, — вы за то, чтобы провести обыски в помещениях, где может находиться оружие, спрятанное контрреволюционерами, в том числе и в зданиях, занимаемых дипломатическими представительствами. Я поддерживаю эту идею. Но нам надо знать точные адреса. Надо подумать также о силах и способах действий. Для изъятия оружия в Петрограде потребуются большие силы.

— Провести операцию такого масштаба, — поддержал Кедрова Павлуновский, — конечно, непросто, тем более что она должна начаться внезапно и проходить одновременно во всем городе. Но подумайте, товарищи, какой большой результат она может дать даже в смысле морального воздействия на контрреволюционные элементы. Лучшей демонстрации силы и крепости Советской власти в Петрограде в условиях осадного положения не придумаешь.

Все присутствовавшие как бы встрепенулись, почувствовали облегчение, спад напряжения и тревоги, возникших в самом начале совещания. Это уловили Петере и Кедров.

— Как я понимаю, товарищи, — снова заговорил Кедров, — у нас складывается общее мнение о целесообразности проведения в Петрограде операции по изъятию оружия у буржуазии и прочих враждебных элементов.

Ставлю вопрос: не ускорим ли мы такими действиями начало вооруженного мятежа контрреволюции в Петрограде, если он в городе действительно готовится? Хотелось бы знать мнение по этому вопросу петроградских чекистов.

— Я за решительные действия, — после короткой паузы сказал Комаров. — Опасность ускорить нежелательное развитие событий полностью отбросить нельзя. Здесь многое зависит от положения на фронте. Но оно постепенно стабилизируется. По-моему, в ближайшие дни операцию проводить можно. Для того чтобы избежать каких бы то ни было осложнений, нужно обеспечить полную внезапность и одновременность действий по всему городу.

— Ну что же, — Кедров в душе похвалил Комарова за определенность и логичность суждений, — мне представляется, что у нас вырисовывается в общих чертах приемлемый план действий. Несомненно, что при дальнейшей разработке его возникнет немало организационных трудностей, но они преодолимы. Некоторые моменты можно обсудить сейчас. В частности, надо ли проводить обыски во всем городе? Думаю, что можно без ущерба для дела рабочие районы из проверяемой зоны исключить. Я хорошо знаю Петроград и считаю, что нужно проверить буржуазные кварталы, центр, обязательно все помещения дипломатических представительств, общественные (включая церковные) здания, различные складские и безнадзорные помещения. Поддерживаю высказанное мнение о том, что проверка должна начаться внезапно, одновременно во всех зданиях и сопровождаться ужесточением режима передвижения по городу.

— Согласен с вами, Михаил Сергеевич, — подвел итог встречи Петерс. — В результате обмена мнениями мы пришли к решению: в Петрограде в ближайшие дни провести операцию по изъятию оружия у буржуазии и других враждебных элементов путем одновременного обыска в квартирах этих лиц и осмотра помещений. Проработаем детали с руководством Петроградской ЧК. Надо как следует подумать, с учетом имеющейся в чекистских органах и милиции информации, где проводить обыски и проверки. Размах этой операции будет зависеть от сил, какими мы будем располагать. Наши чекистские подразделения малочисленны. Части войск ВЧК заняты на охране объектов и патрулировании в городе. Они смогут выделить небольшое число бойцов. Армейские части привлекать проверке не следует. В решении этой задачи можно будет использовать петроградскую милицию. Тут уж придется сказать свое слово вам, Михаил Сергеевич, как члену коллегии Народного комиссариата внутренних дел. Основную и решающую помощь в операции могут оказать нам петроградские большевики и революционный пролетариат.

В предварительном порядке будем считать вопрос решенным. Сегодня я доложу наше мнение Феликсу Эдмундовичу. После одобрения им операции согласую время ее проведения и выделение необходимых сил с уполномоченным Совета обороны товарищем Сталиным, руководством Петроградского комитета РКП (б) и Петроградского Совета.

Чтобы не потерять время, прошу вас, Михаил Сергеевич, поручить прибывшим с вами товарищам из Особого отдела ВЧК и специально выделенным петроградским чекистам разработать детальный план операции. Необходимо рассчитать реальную потребность в людях, исходя из того, что в каждом намеченном к проверке доме для проведения обыска и осмотра должна быть назначена группа во главе с ответственным товарищем.

Ближайшие события, прежде всего мятеж на Красной Горке, потребовали ускорения подготовки чекистской операции. Через районные ревтройки и партийные ячейки петроградских предприятий для участия в обысках были выделены отряды и группы наиболее подготовленных рабочих, из их состава созданы и проинструктированы досмотровые группы, возглавлявшиеся чекистами, работниками милиции и партийными активистами. Каждая такая группа получила объект для проверки. К обыскам было привлечено до 20 тысяч рабочих. «С целью конспирации, — вспоминал член президиума Петроградского совета профсоюзов, заместитель начальника штаба внутренней обороны города Н.М. Анцелович, — их предупредили, что предстоит провести учет имущества на фабриках и заводах… Представители штаба обороны в последний момент объявили, что по районам отряды будут заниматься не учетом имущества, а пойдут в квартиры буржуазии для того, чтобы реквизировать спрятанное оружие… Никто из рабочих и работниц не отказался выполнить свой революционный долг».