Помоги проекту - поделись книгой:
На самой границе воды и земли, Теграта и берега, лежало нечто, похожее на шарик, скатанный из древесных листьев. Он покачивался и дрожал, и в стороны от него тянулись белесые нити.
И внутри шарика вроде бы пряталась человеческая фигура…
Но что смогло нанести удар, на сутки выбивший консула из сознания? Что за сила способна причинить такой ущерб тому, кто воплотил в своем теле храм Тьмы? Обычному колдуну такое ни за что не удастся.
Дверь приоткрылась, вошли несколько слуг. Двое, с ведрами и тряпками в руках, принялись вытирать пол, еще двое схватили труп и потащили его прочь. Пятый мелкими шажками приблизился к столу, поставил на него поднос с большим золотым кубком, изящным серебряным кувшином и тарелкой, на которой лежали куски окорока и ломти хлеба.
– Я сам налью… – сказал Харугот. – Иди…
Кто же способен на такое? Боги? Но их мощь проявляется совершенно по-другому! Кто-то из магов орданов? Маловероятно, да и откуда они возьмутся в Терсалиме? О чародеях геданов и людей нечего и говорить, все они в подметки не годятся ему, хозяину Золотого замка.
Нижняя Сторона? Но он не ощущал никакого холода…
Тогда что, отпор ему, Харуготу, дала некая неведомая сила? Не та ли, о которой говорил Лерак Гюнхенский, некогда – могучий маг, а ныне – бессильный узник подземелий?
Как он тогда выразился? «Мир изменился, и скоро в нем не останется места таким как ты!.. Глубинные основы сотряслись, сам воздух стал другим… Неужели ты этого не видишь?»
Может быть, стоит расспросить Лерака еще раз, и сделать это немедленно?
– Ари Налн! – вновь позвал консул, налил из кувшина в чашу красного вина и взял ломоть окорока.
– Да, мессен? – спросил канцлер, возникая в дверях.
– Немедленно доставить ко мне Лерака Гюнхенского. Вымойте его, чтобы не вонял, оденьте. Но следить в оба, кое-какие силы у него остались.
– Будет исполнено, мессен.
Ари Налн удалился, а Харугот отхлебнул вина и принялся за еду.
Головная боль потихоньку отступала, уходила из тела болезненная вялость.
Слуги вымыли пол и исчезли. Блюдо опустело, как и кувшин, после чего консул ощутил себя сильным и бодрым. В коридоре зазвучали шаги, раздался осторожный стук в дверь.
– Мессен, узник доставлен, – доложил ари Налн.
– Заводите.
Перешагнувший порог Лерак Гюнхенский был вымыт, гладко выбрит и острижен наголо. На нем красовалась новая рубаха из холстины, штаны и сапоги. Но облако вони, состоявшее из запахов пота, нечистот, грязи и гнилой соломы, волочилось за Лераком, будто тюремный смрад въелся в кожу старого мага.
Выглядел Лерак тощим и замученным, в глазах стояла боль. Руки его были скованы за спиной.
– Посадите его, – распорядился Харугот. – И оставьте нас.
– Я удивлен, – произнес узник, оказавшись на стуле. – К чему это? Тебе что-то нужно от меня?
Консул дождался, когда они останутся вдвоем, и только после этого ответил:
– Ты всегда был умен, поэтому я не буду обманывать. Во время нашей беседы ты упомянул, что заметил некие изменения, затронувшие Алион. В тот раз я не смог добиться от тебя подробностей, но теперь они мне нужны еще больше. Что ты имел в виду? Ответь, и я верну тебе свободу, отпущу на все четыре стороны, и велю тебя не преследовать.
– Не смог сломить меня, и хочешь купить? – улыбнулся Лерак. – Думаешь, я тебе поверю? И зря… Чтобы ты отпустил того, кого считаешь врагом? Ни за что не поверю. Обманешь. Так или иначе соврешь.
– Мне нет смысла лгать тебе, – Харугот ощутил, как дрогнул уголок рта. – Я настолько силен, что ты больше не представляешь для меня опасности! Половина мира у моих ног, другая половина скоро окажется там же! Что мне до одного колдуна, пусть даже он умел и…
Он осекся, поймав себя на том, что дал волю гневу.
– Вот тут ты не обманываешь, – узник вздохнул. – И в самом деле стал силен, проклятый. Да только я тебе ничего не скажу. Изменения происходят, Алион становится иным, и если ты этого не видишь, значит, ты слеп, ты, мнящий себя великим!
Консул некоторое время вглядывался в лицо Лерака, раздумывая, не выкачать ли сведения из его головы силой.
– Ты еще пожалеешь о своем отказе, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Клянусь Великой Бездной. Эй, ари Налн!
В какой уже раз канцлер заглянул в комнату.
– Уведите его на место. Прикуйте к стене, и перестаньте давать еду и воду. Пусть слегка ослабнет…
– Ты думаешь, что победил меня? Ты ошибаешься, – Лерак поглядел на Харугота, как тому показалось, с жалостью.
– Посмотрим, как ты заговоришь через месяц, – пробурчал консул, сдерживая гнев.
Узника увели, и хозяин Безариона откинулся в кресле, задумчиво потирая лоб.
Поиски ответа на вопрос, с кем или с чем именно он столкнулся во время ритуала, могут подождать. А вот узнать, что творится ныне в Терсалиме, необходимо как можно быстрее. Для этого нужно связаться с ари Форном, комендантом недавно завоеванного города.
Может, после этого разговора исчезнут все вопросы?
Харугот взял в правую, изуродованную руку висевший на шее овальный медальон. Сосредоточился, и по вязи символов Истинного Алфавита, что тянулись вдоль края парного талисмана, побежали золотистые огоньки. Побежали и… более ничего не произошло.
Консул нахмурился, и повторил попытку, затем еще раз, и еще.
Ему никто не отвечал, и это могло значить, что второй талисман, находившийся у ари Форна, поврежден. Или старый таристер мертв. Или не желает отвечать. И то, и другое, и третье было одинаково неприятно.
– Великая Бездна… – пробормотал Харугот, думая о том, что сил на еще одну попытку добраться до Терсалима с помощью магии у него просто нет. Значит, придется позвать тех, у кого сил в избытке…
Он закрыл глаза и послал неслышный для обычных роданов клич.
Вскоре в коридоре раздались шаги и голоса, и в комнату вошли четверо учеников в бурых балахонах.
– Мы в вашем распоряжении, мессен, – сказал один из них, высокий и плечистый, с вьющимися русыми волосами, и все четверо склонили головы.
– Образуйте круг, создайте «летающий глаз» и отправьте его в Терсалим. Надо узнать, что там творится.
Одиночный маг, умеющий создавать «летающий глаз», с его помощью может заглянуть на десяток миль, не дальше. Но мало кто знает, что если несколько чародеев объединят силы, их «летающий глаз» окажется способным достигнуть очень далеких земель.
Но, с другой стороны, это заклинание, в отличие от того, что ранее использовал сам консул, не так устойчиво и менее точно. Оно не позволяет увидеть детали, от него при желании можно закрыться или разрушить сам «глаз» точно нацеленным контрзаклинанием.
– Конечно, мессен, – почтительно отозвался русоволосый, чье имя было Жарат, а предки жили в графстве Укуза между Золотым государством и Тердумеей.
Четверо учеников встали в круг, словно танцоры, и положили руки друг другу на плечи. Склонили головы и замерли, даже вроде бы перестали дышать. По телам прошла судорога, и Харугот увидел, как вверх скользнула тень «летающего глаза», похожего на полупрозрачный цветок размером с колесо, на каждом из лепестков которого – несколько зрачков…
Некоторое время ничего не происходило, а затем Жарат заговорил искаженным от напряжения голосом:
– Вижу город… стена со стороны порта разрушена… много следов от пожаров… черные пятна… их с дюжину…
– Порт рассмотри подробнее! – приказал консул. – Что там около причалов?
– Пепел… пепел… и тела обгорелые… и посеченные, в том числе и наших собратьев… мертвы, все мертвы…
– Ищи живых, и ари Форна! – Харугот ощутил тревогу.
Не может быть такого, чтобы разом сгинули все ученики, находившиеся в Терсалиме! И куда пропал комендант? Или он тоже погиб во вчерашней схватке?
– Нет живых… – отозвался Жарат. – Ничье сердце не бьется, все огни погасли… пусто… пусто…
Своих выкормыши консула чувствовали великолепно, а это значило, что пятеро учеников, оставленных в бывшей столице Серебряной империи, и в самом деле погибли.
– Ари Форна тоже не вижу… – Жарат застонал, его сосед шмыгнул носом, из которого наверняка потекла кровь. – Странно, на улицах и площадях кое-где видны деревья, они проросли сквозь мостовую…
– Нечего обращать внимание на всякую ерунду! – осадил ученика Харугот. – Смотри, что с замком…
– Знамена с нашим гербом на месте, воины на стенах, но их очень мало, и створки закрыты… а у городских ворот… никого нет из наших… только местные… только местные…
Консул сжал кулаки, уголок его рта дрогнул. Все понятно, Терсалим восстал против регента, и все, что творилось вчера – не что иное, как часть хитроумного плана. Но только каких союзников сумели найти бунтовщики, что те оказались способны победить и убить его учеников?
Ари Форн, похоже, мертв. Счастье еще, что императорский замок остался в руках гарнизона.
– Хватит, достаточно, – приказал Харугот.
Ученики опустили руки, задышали шумно и тяжело, словно роданы, только что таскавшие мешки с зерном.
– Вы свободны, – консул поднялся из кресла. – Возвращайтесь к себе и восстанавливайте силы. А ты, Жарат, пойдешь со мной, у меня для тебя есть особое задание.
Харугот вслед за учениками вышел в коридор, и шестеро Чернокрылых у двери мгновенно вытянулись в струнку. Щелкнули каблуками, ладони положили на рукояти мечей. Двое остались на месте, охранять комнату, а четверо, чеканя шаг, направились следом за Харуготом.
Длинным коридором он вышел к устланной коврами лестнице и спустился по ней в зал для приемов. Шагнул из главной башни во двор замка, невольно зажмурился, когда лица коснулись лучи яркого весеннего солнца.
Не успел сделать и нескольких шагов в сторону пристроенной к стене казармы Чернокрылых, как из ее дверей вышел командир гвардии, седоусый и мощный, чем-то похожий на моржа.
– Мессен, – он склонил голову.
– Тратис, – сказал Харугот, – выбери лучшего из сотников, самого умного и опытного. Пусть ему и его людям выделят быстрейших лошадей и все амулеты неутомимости, что у нас есть…
Командир Чернокрылых, служивший консулу более пятнадцати лет, выслушал приказ, и лицо его, широкое и морщинистое, не отразило никаких чувств – ни удивления, ни растерянности.
– Все понял, мессен, – произнес он. – Они будут готовы выступить до вечера. Поведет их Адорт, вы должны его помнить по прошлым делам… Этот молодой человек, – Тратис бросил взгляд на Жарата, – отправится с ними? Вот только, мессен, хотелось бы знать, что там такое…
– Это и мне хотелось бы знать, клянусь Великой Бездной. – Харугот покачал головой. – Если бы я знал, то приказал бы отправить не разведку, а войско.
Мысль о том, что только-только распущенные дружины и полки так или иначе придется собирать заново, он старательно гнал прочь.
– Ясно, мессен, – кивнул Тратис. – Разрешите выполнять?
– Действуй.
Консул посмотрел, как командир Чернокрылых заспешил прочь, на ходу прочищая глотку, а затем повернулся к Жарату:
– Твоя задача – не вступать в бой, а следить. Постарайся не обнаруживать себя. Как только заметишь что-нибудь необычное, немедленно дай мне знать. Примени Волны Тьмы.
– Да, мессен, – ученик поклонился.
Харугот смерил его испытующим взглядом, развернулся и зашагал к главной башне. Предаваться праздности некогда. Дела, в океане которых тонет любой правитель, ждать не станут…
Постоялый двор «Дубовый лист», что расположен в десяти милях к северу от Терсалима, известен далеко за пределами Серебряной империи, как и его хозяин, Арек Дуб. До него заведением управляли отец и дед, носившие то же имя и прозвище, и они поставили дело так, что тут не считали зазорным остановиться богатейшие купцы изо всех уголков Алиона.
В «Дубовом листе» ночевали и отдавали должное его кухне таристеры, графы и герцоги, не говоря уже о простых, но состоятельных путниках. Всех тут ждал обильный ужин и удобная постель.
Война, прокатившаяся по империи подобно гигантскому опустошительному пожару, привела к тому, что дела у Арека пошли много хуже, чем раньше. Но он был человеком умным, и поэтому не забывал благодарить богов за то, что «Дубовый лист» уцелел, и никому не пришло в голову его сжечь. Да, гостей стало меньше, разграбили запасы в кладовых, но постоялый двор жил, и вовсе не собирался умирать.
В двенадцатый день второго весеннего месяца Арек Дуб встал, как обычно, затемно, и принялся за дела. Поднял слуг, проследил, чтобы они натаскали воды и разожгли огонь в печи.
Заведенный в «Дубовом листе» распорядок не нарушил даже невиданный багровый рассвет, уронивший на землю кровавые блики.
– О, великие боги… – только и сказал Арек Дуб, выскочивший во двор на испуганные крики служанок. – Тяжкие испытания готовите вы несчастной земле Алиона… А ну, за дело! Что замерли, бездельницы?
Глядя на хозяина, кряжистого и могучего, как старое дерево, служанки понемногу успокоились. Вновь захлопотали, разбежались в стороны, и владелец «Дубового листа» остался в одиночестве.
И тут увидел, что в ворота входят гости.
Впереди крался здоровенный рыжий кошак, глаза которого были золотыми, а хвост украсил бы любую лису. За ним шли два молодых человека, один повыше и покрепче, с русыми волосами и родинкой на щеке, второй – пониже и постройнее, белобрысый, оба с мечами.
Следом топал самый настоящий гном, чернобородый и смуглый, с наглой мордой и боевым цепом в лапе. Рядом с ним – тут Арек не поверил собственным глазам – держался эльф, высокий и золотокудрый, с белым надменным лицом, которого никогда не тронет загар.
Позади виднелись еще двое: светловолосая девушка с луком и мечом, и странный на вид молодой человек, чьи щеки покрывали веснушки, лицо было искажено мучительным недоумением, а рот – слегка приоткрыт.
– День добрый… – несмотря на изумление, Арек не забыл о долге хозяина. – Чем могу служить?
– Такой ли уж он добрый, клянусь пятками Аркуда? – буркнул гном, и только тут владелец «Дубового листа» заметил, что верхняя секция цепа покрыта засохшей кровью. – Пока он скорее злой… Ты нас чем порадуешь, ха-ха?
Выглядели путники заморенными и усталыми, одежду их покрывала пыль, да еще и подозрительные темные пятна. Похоже было, что ночью им довелось не только шагать, но и сражаться.
– Остынь, Гундихар! – одернула гнома девушка.
Русоволосый молодой человек улыбнулся, мягко, но как-то замедленно, словно мускулы лица слушались его с трудом.
– Нам нужен завтрак… – сказал он. – Комнаты, и баня, я думаю… И надо узнать насчет лошадей.
Рыжий кот подошел и принялся тереться о ноги Арека.
Поделиться книгой: