Помоги проекту - поделись книгой:
Как видно, задавшись целью создать всеохватную энциклопедию жизни Сталина, Собчак извещает нас не только о том, что делал или не делал вождь утром, днем и вечером, но и ночью тоже: “По ночам, — пишет, словно находясь под его кроватью, — Сталин плохо спал. Некоторые объясняют это его боязнью покушений, которые обычно совершаются ночью”. Очень интересно! Но, во-первых, гораздо более вероятно, что сон у Сталина был хороший, иначе он просто не мог бы так титанически много работать. Во-вторых, за всю жизнь на Сталина, в отличие, допустим, от Александра II или Столыпина, Гитлера или де Голя, не было ни одного покушения. Царская власть покушалась лишь на свободу Сталина, но такое покушение известно и Собчаку, который едва ли хорошо спал по ночам, получая приглашения от следователя Михеева.
А что касается времени покушений на жизнь, то здесь наш ученый профессор, уверяя, что обычно это происходит ночью, обнаружил такой же уровень познаний, как в вопросе о зубных щетках Генсека. Ну, допустим, Павла I действительно задушили ночью в постели. А вот Юлия Цезаря закололи средь белого дня да еще в сенате при всем честном народе. Шарлотта Корде припожаловала с кинжалом к Мюрату тоже еще до первых петухов. В царя Александра бомбы швыряли несколько раз — и все днем. Богров стрелял в Столыпина в театре во время спектакля. Каплан сразила Ленина отравленными пулями на митинге. Граф Штауфенберг подложил Гитлеру свой адский чемоданчик в ставке при сиянии июльского солнца. На нашей памяти убиты днем в окружении охраны Анвар Садат в 1991 году, Индира Ганди в 1984 году, Раджив Ганди в 1986-м, Исхак Рабин — в 1998-м... Обо всем этом надо знать, если фабрикуешь ученые афоризмы.
Да что там Цезарь или Рабин!.. Ведь в самом Ленинграде, можно сказать, на глазах Собчака и едва ли ни при его духовном участии за годы великих демократических реформ убит уже не один известный в городе и в стране человек: Маневич, Аулов, Старовойтова... Совсем недавно, 19 октября, депутат Законодательного собрания Ленинграда Виктор Новоселов. И каждый раз убийцы вовсе не дожидались наступления глухой ночи. А Новоселова убили в 9 утра... И однако же Собчак, этот нафталинный пророк, по меткому выражению его сослуживца, продолжает долдонить: покушения совершаются но ночам! Этот пример персонального крепкоумия очень опять-таки характерен для всех отцов и матерей русской демократии: они абсолютно не помнят того, что было совсем недавно, еще на их памяти, и в упор не видят того, что творится ныне у них под самым носом, а если кто и видит, то не соображает, откуда это взялось и какова суть.
Им говорят, например: “Еще до войны СССР был надеждой всего человечества на светлое будущее. Об этом писали Ромен Роллан, Герберт Уэллс, Бернард Шоу, Леон Фейхтвангер”. Они отвечают: “Чушь! Не знаем таких писателей. Ничего, кроме лагерей, в Советском Союзе не существовало. Почитайте Солженицына. Ему за это именно во всем мире десять премий дали, в том числе Нобелевскую”. Им говорят: “Красная Армия разгромила в пух и прах фашистскую Германию со всеми ее прихвостнями от Финляндии до Румынии. И Маршал Жуков принял их безоговорочную капитуляцию”. Они отвечают: “Вздор! Вы что, не читали Солоухина и Астафьева, не слушали по телевидению Афанасьева и Радзинского? Они открыли нам глаза — мы не умели воевать как в начале войны, так и в конце, а просто завалили бедных фашистиков, страдавших от русской еды поносами, своими жирными трупами. А Жуков, как доказал в своей газете “Ду-ду” великий мыслитель Му-му, был еврейским дебилом рабоче-крестьянского происхождения, за что Сталин его и продвигал”. Им говорят: “После войны СССР стал великой сверхдержавой, перед которой полмира трепетало, а полмира благоговело”. Они отвечают: “Липа! Не было этого! Сталинская пропаганда! Вон Чечню пять лет не можем утихомирить...”
И так — всегда, во всем. Ну совершенно как Изабелла Юрьева! Всю жизнь пела романсы о любви, купалась в славе и богатстве, а недавно, отмечая свой юбилей, заявила на всю страну: “Какое ужасное было время! О, этот кошмарный социализм!.. Нельзя было со сцены произносить слова “целую”, “обнимаю”, “люблю” О!..О!..О!..” Что взять с сердешной? Она резво перепрыгнула во второе столетие своей любвеобильной жизни. В таком возрасте, может, и я буду уверять племя молодое, незнакомое, что в Кремле никогда не сидел орангутанг, а на телевидении не водились лобковые насекомые...
ЗДЕСЬ НАШ беспристрастный рассказ о поразительной книге, написанной Собчаком в Париже, мы вынуждены прервать отступлением о его совсем недавних и столь же замечательных делах в паре с очаровательной супругой в Москве. Сделать это тем более необходимо, что и то и другое — в одном ключе, на одном морально-психологическом уровне и являет нечто целое.
Известный журналист Александр Минкин — один из самых неутомимых и бессердечных истязателей бедного Собчака. Так, 28 сентября прошлого года в “Новой газете”, где он сейчас сотрудничает, А.Минкин напечатал о Собчаке неласковую статью “Хворь”, где, в частности, привел каким-то образом перехваченный “типичный собчаковско-чубайсовский разговор”, имевший место 2 октября 1997 года, когда Чубайс был, черт его упомнит, какой-то шишкой в правительстве. Вот примерный фрагмент разговора.
Примерно такой был разговорчик. Тот, кто желает получить о нем более ясное и полное представление, может обратиться к “Новой газете” за 28 сентября прошлого года.
После его публикации, а также после того, как А.Минкин ярко осветил известное “дело писателей-хапуг”, прозаик Чубайс и поэт Бойко, оба русскоязычные, подали на журналиста в суд: он, дескать, лишил нас чести и надругался над нашим достоинством. Суд тщательно искал их честь, старался нащупать их достоинство, но, увы, не обнаружил. К тому же Чубайс клятвенно обещал президенту, что 95% гонорара-взятки отдаст детям-сиротам, но, по обыкновению, обманул и обожаемого президента, и бедных сирот. Словом, в суде истцы получили полный отлуп.
А тем временем Собчак, как видно, не поверив все-таки, что ситуация под контролем и что его не могут продать за 3 процента подлинной стоимости, рванул в Париж писать великую книгу о Сталине. Там он узнал, что в отношении генерала Рохлина, которого так жаждал засудить, нашли более эффективное средство, чтобы другие задумались...
И вот теперь А.Минкин рассказывает в “Новой газете” за 25-31 октября.
Недавно раздается у него телефонный звонок:
— Это депутат Госдумы Нарусова Людмила Борисовна, 1950-х годов рождения. Вы называете моего мужа, бедного пенсионера Собчака, преступником. Предлагаю вам явиться и представить документы...
Минкин положил трубку.
Через месяц опять звонок:
— Это Нарусова, 1950-х годов рождения, жена бедного пенсионера Собчака, получающего пенсию 480 рублей. Я член Комитета Думы по делам женщин и семьи. К нам поступило заявление, что вы похитили ребенка. Мне поручено разобраться. Давайте встретимся в китайском ресторане “Ли Ли Вонг”. Вы любите китайскую кухню? Я обожаю рагу из собачатины...
На этот раз Минкин трубку не бросил и не послал жену бедного пенсионера куда подальше, например, на Тайвань. Дело в том, что у него семейная драма. Разошелся с женой, она забрала маленького сынишку, Александр Викторович пытался как-то уладить проблему, получить возможность видеться с мальчиком, но жена препятствовала. Тогда человек решился на отчаянный шаг — пришел к жене, когда ее не было дома, и увел сына. Но он дал возможность матери видеться с ребенком. Тянется судебное дело... И вот — приглашение от супруги Собчака на собачатину. Минкин — калач тертый. Он позвонил Ли Ли Вонгу и спросил, сколько у него стоит обед. Оказалось, сто долларов с рыла. О-го-го... У журналиста таких денег нет, а обедать за счет жены бедного пенсионера, получающего в месяц 480 рублей, то есть примерно столько долларов, сколько принято в этом ресторане давать гардеробщику, он не пожелал. Есть основание полагать, что было у него при этом еще и некоторое опасение. Помните “Моцарта и Сальери”? — “Последний дар моей Изоры... Переходи сегодня в чашу дружбы...” Или в собачье рагу...
Как бы то ни было, а Минкин позвонил жене пенсионера и сказал, что лучше встретиться в Думе.
— Ах, как жаль, как жаль!.. Отцвели уж давно хризантемы в саду... Хорошо. Жду вас в кабинете номер 1510. Мы поговорим по душам...
Минкин направил стопы в Думу, надеясь побеседовать наедине с сильно очаровательной женщиной, известной в стране под именем Дама в тюрбане, и что он видит! “Прихожу, — говорит, а там, кроме Нарусовой, ее муж по фамилии Собчак”.
— Как рад вас видеть! Как счастлив познакомиться! — воскликнул носитель этой фамилии. — Вы — большой талант! Знаменитость! Хочется сказать о вас словами Ленина о Толстом: “Какой матерый человечище! Кого рядом с ним можно поставить в Европе? Некого!” Я ознакомился с вашей драмой. Ребенок у вас, а мать хочет его отсудить. Так? Вот вам совет — ха-ха! — старого юридического прохиндея: не ходите в суд, как я не ходил на тринадцать вызовов, затягивайте дело, ссылайтесь на болезнь...
— У меня ее нет...
— Как это нет! У каждого порядочного человека всегда должно быть в запасе не меньше дюжины. Вот я, например, в любой момент могу доказать, что у меня ишиас, уремия, туберкулез, искривление позвоночника, повышенное внутричерепное давление, педикулез (вшивость), непроходимость, гонорея и даже внематочная беременность. Хотите, одолжу?
Словом, идет примерно такого рода светский разговор, как я представляю. “И вдруг, — пишет Минкин, — Нарусова говорит — поступила жалоба, что вы похители ребенка с целью удовлетворения своих извращенных...” Тут я впервые в жизни почувствовал, — продолжает журналист, — что у меня есть Государственная граница и что ее перешел враг”. Как он при этом сумел удержаться от того, чтобы тут же не превратить их обоих в собачье рагу, я не знаю...
Он даже нашел в себе силы спросить нардепку, откуда она это взяла. Нардепка ответила, не моргнув зеленым змеиным глазом:
— Это сообщила мне председатель Комитета женщин Алевтина Викторовна Апарина, коммунистка. Она и поручила мне разобраться в вашем деле. Вы же знаете, коммунисты не лгут. Они любят повторять слова Горького: “Ложь — религия рабов и хозяев”. У Апариной на вас целое досье.
Будучи рьяным антикоммунистом, Минкин, возможно, поверил, что все исходит от Апариной. Потому и не устроил рагу из супругов. И беседа мирно продолжалась, тем более, что за всем этим еще и стояла судьба сына. В ходе задушевной беседы муж Нарусовой, между прочим, обронил, что “когда-то подобрал оставшегося без работы бывшего Штирлица”. И вот бывший безработный Володя “рос, рос и вырос до главы правительства”. “Очевидно, — замечает журналист, — я должен был хорошенько понять, что имею дело не просто с пенсионером, а с крестным отцом г-на Путина”.
Несмотря на весь антикоммунизм, у Минкина хватило здравого рассудка на то, чтобы пожелать встретиться и поговорить с А.В.Апариной. Жена Собчака сделала все, что было в ее силах, чтобы помешать встрече. Но она все-таки состоялась. Алевтина Викторовна, с присущим коммунистам уважением к ясности, сказала Минкину:
— Никакого поручения Нарусовой относительно вас я никогда не давала. С матерью ребенка никогда не встречалась. Никакого досье на вас у нас не было и нет. Ни о каких грязных намерениях относительно мальчика ни от кого никогда не слышала и, естественно, никому не могла говорить.
На всякий случай Минкин еще и позвонил бывшей жене, спросил. Та ответила:
— Какой бред! Ничего подобного никогда никому не писала, не говорила и не могла сказать!
После этого А.Минкин направил в прокуратуру заявление о возбуждении уголовного дела против Нарусовой Л.Б. и Собчака А.А. за шантаж, клевету и оскорбление.
Я С МИНКИНЫМ не знаком, ни разу даже не видел его, люди мы очень разные: я русский коммунист, он, как почти все его соплеменники, которых я знаю, антисоветчик. У нас нет и, видимо, не может быть общих друзей, но у нас есть общие враги. Мы все-таки оба по эту сторону Госграницы, которую, как он пишет, перешел враг.
Я верю тому, что Минкин поведал, ибо я давно знаю, что такое Собчак, и только что прочитал сочинение Собчака о Сталине. Я верю ему так же, как Ю.Лужков, по его словам, верит недавним публикациям зарубежной прессы о “семье-банде” (“Зюддойче цайттунг”). Тогда именно Собчак первым выскочил на телеэкран:
— Я поражаюсь юридической безграмотности Лужкова. Только суд имеет на это право. А он до всякого суда заявляет, что верит, будто высокопоставленные лица совершали противоправные действия. Позор мэру Москвы!
Доктор юридических наук обнаружил здесь свою собственную юридическую безграмотность, которую, если учесть его возраст, следует признать выдающейся. Лужков сказал только, что он верит сообщениям прессы. А верить во что угодно никто никому запретить не может. Есть люди, которые до сих пор верят, что земля стоит на трех китах. Лившиц верит, что Ельцин великий политический деятель. Павел Бородин верит, что ему верят, будто он честный человек. И Бог с ним!.. По своему хроническому крепкоумию Собчак не различает двух совершенно разных вещей: я могу верить или не верить во что угодно, могу в чем угодно и даже публично обвинять или защищать, восхвалять кого угодно, но все это не влечет за собой никаких юридических последствий для объекта моего витийства, а решение суда по закону неукоснительно влечет за собой юридические последствия: оправдание, освобождение из неволи и т.п. или, наоборот, штаф, лишение свободы и т.п. В этом только и разница, но она — огромна!
Собчаковская точка зрения, что, мол, “только суд имеет право назвать преступника преступником”, утвердилась ныне в самых верхах наших правоохранительных органов и проникла в широкие массы. На днях в очередной раз в ходе позорной возни против Ю.Скуратова ее опять провозгласил заместитель Генерального прокурора Александр Розанов: “Только суд может признать человека виновным в том или ином преступлении”. Уважаемый, никто не может мне помешать объявить вас при желании невеждой и лакеем гнусного режима, но, к сожалению, после этих моих слов вас даже не снимут с работы.
Итак, предстоит суд на Собчаками... Вы хоть теперь-то поняли, товарищ Путин, кто был вашим учителем в Ленинградском университете, с кем долгие годы якшались, кого, возглавляя его избирательный штаб, изо всех сил стремились посадить второй раз в кресло мэра Ленинграда, что за личность то и дело выступает по телевидению, как это было, например, 10 октября, и, афишируя свою близость с вами, нахваливает вас: “Путин учился у меня в группе. Привлекает его молодость, образованность. Он — человек абсолютно демократических убеждений!” Ведь еще два таких холуйско-хвалебных выступлений Собчака, и ваш рейтинг полетит к чертям.
Поделиться книгой: