Легенда озера Гранд

— Вы просто завидуете, потому что у меня волосы растут на голове, а не по всему телу, как у неандертальца.

— Будь я неандертальцем, я давным-давно шарахнул бы вас по голове дубинкой.

— Да ну? — ехидно спросила Рэйчел. — А твоя мама носит армейские ботинки.

Он угрожающе прищурился.

— Твоя тоже.

— А вот и нет. Возьмите свои слова назад. Вы… — Последние слова Рэйчел утонули во взрыве его хохота.

— Вы слишком много времени проводите на детской площадке, — с трудом выговорил он, захлебываясь от смеха.

— А вы слишком много времени проводите с преступниками и гангстерами.

— Нет, — задыхаясь, произнес он, — хватит. Я сдаюсь, я поднимаю руки, я проиграл. Вы выиграли.

Рэйчел недоверчиво посмотрела на него.

— Вы займетесь этим расследованием?

— Не говорите глупости. Я имею в виду, что мы ведем себя как пятилетние дети, и вы доказали, что у вас это получается лучше.

— Это вы начали с замечания о моих сережках… Что с вами? — закричала Рэйчел, увидев, что Николас вдруг покачнулся. Он не упал, но было заметно, что только благодаря силе воли он устоял на ногах. Бросившись к нему, она откинула в сторону его костыль и подставила свое плечо, чтобы поддержать его. — Обопритесь на меня, я доведу вас до дивана.

Тяжело опираясь на ее плечи, он, пошатываясь, пересек комнату.

— Вам что-нибудь принести? — Рэйчел помогла ему сесть на потертый диван, стоявший напротив камина. — Принести вам обезболивающее или что-нибудь попить? Может быть, позвонить вашему врачу?

— Нет, — сказал Николас ослабевшим голосом. — Все в порядке. Разве что подставить скамеечку под ногу. Вот, так гораздо лучше. И мой стакан с чаем. Спасибо. Не могли бы вы немного взбить подушки? Нога под гипсом зудит. Не могли бы вы немного почесать ее… правее, ниже, немного выше, левее, вот здесь…

Рэйчел сидела слева от Николаса и, пытаясь дотянуться до его правой ноги, фактически оказалась у него на коленях.

— Ну как?

Его пальцы перебирали ее распущенные волосы.

— Прекрасно, мисс Стюарт. Именно этого я и хотел. — Громкий голос, никаких следов боли или слабости.

Он обманул ее. Преследуя свои гнусные цели, он симулировал падение.

— Вы притворялись. — Рэйчел медленно выпрямилась. Вернее, постаралась это сделать.

Николас нагнул ее голову, приблизил ее лицо к своему.

— Бросьте, училка. То, что совершил или не совершил ваш отец, не имеет к вам никакого отношения, так что перестаньте копаться в давно и хорошо забытом прошлом и живите своей жизнью. Возвращайтесь в свою школу. Здесь вам ничего не светит. Вы не сможете ни шантажом, ни угрозами, ни спорами заставить меня сделать то, чего вы хотите.

— На вашем месте я не была бы так в этом уверена.

— Да? — Он фыркнул от смеха. — Говорите вы сурово, но вы — мягкий человек. Даже пес Иена считает вас зефиром. Когда вы подумали, что я вот-вот упаду, то, вместо того чтобы воспользоваться своим преимуществом, практически донесли меня на себе до этого дивана.

— Я просто исполняю свои обязанности. Мне платят за то, чтобы я за вами ухаживала.

Он усмехнулся.

— Признаю. Но вы, в общем, хороший человек. Вам по природе свойственно помогать людям, а не причинять им боль. — Он внимательно изучал ее лицо. — Вы не пойдете в газеты.

— Нет, пойду!

— Вы не такой человек.

— Откуда вам знать, какой я человек?

— Мужчине достаточно посмотреть на ваш рот, и он уже знает о вас все, что ему нужно знать. — По мере того как Николас пристально смотрел на нее, веселье в его глазах сменилось неприкрытым желанием.

Во рту у нее совершенно пересохло. Она не смогла бы выговорить ни слова, если бы даже захотела. Рэйчел с трудом сглотнула. Мужчина, у которого женщин больше, чем ботинок. Мужчина, который смеется над ее рыжими волосами и веснушками. Мужчина, заставляющий ее сердце биться чаще. Мужчина, чей отец убил ее отца.

— Отпустите меня, — сказала она, начиная паниковать.

— Зачем? Как вы утверждаете, мы с вами здесь застряли вдвоем. А когда рядом женщина, у которой такой искушающий рот, как у вас… — Николас коротко засмеялся, не отрывая взгляда от ее лица. — Я пытаюсь понять, насколько сильно вы хотите, чтобы я взялся за расследование.

— Не настолько сильно, чтобы спать с вами.

— Тогда, может быть, вы захотите убраться с моих коленей?

Рэйчел вскочила на ноги, на лице ее было написано смущение. Но она тут же взяла себя в руки.

— Вы не собьете меня тем, что назовете хорошим человеком. Вам меня не спугнуть. И не соблазнить. — Развернувшись на каблуках, она вышла, прежде чем Николас смог что-либо возразить. Или рассмеяться ей в лицо.

Волна от прошедшей по озеру моторной лодки медленно добралась до берега и мягко перекатилась по камням, на которых стояла Рэйчел. Ласточка стрелой промчалась над озером в поисках позднего завтрака. Николас свой завтрак уже получил. И ужин вчера вечером она тоже приготовила, обдумывая при этом новые аргументы, чтобы убедить его. Или хотя бы постараться.

Николас солгал. Он вовсе не считал ее привлекательной.

Она сидела на большом камне и наблюдала, как ласточка снова и снова ныряет в воду. В ее планы не входило поддаться чарам Николаса. Она на это не попадется. Хотя этот мужчина своими карими глазами и сексуальной улыбкой искусил бы даже деревянную статую. Нет, ее ни капли не привлекала мысль переспать с ним.

То, что это занятие могло бы оказаться весьма приятным, не имеет никакого значения.

Рэйчел обхватила колени руками и отклонилась назад, в отчаянии закрыв глаза. Он нисколько не нравится ей!

— Если вы не дуетесь, значит, строите планы.

От неожиданности Рэйчел едва не свалилась с камня.

— Прекратите ко мне подкрадываться. Я не дуюсь.

— Значит, строите планы. Когда женщина не хочет разговаривать, она делает либо то, либо другое.

— Полагаю, вы исходите из собственного опыта, будучи большим знатоком женщин.

— Почти угадали. — Он оперся на костыль. — Женские планы и надутые губы нагоняют на меня тоску. Так что можете прямо сейчас признаться, что вы проиграли.

Она вызывающе посмотрела на него.

— Что, большой плохой дядя боится маленькой Рэйчел? — Она оттопырила нижнюю губу. — Маленький Ники боится, что я соблазню его сделать то, что мне от него нужно?

Он стоял с каменным лицом, глядя на нее сверху вниз. Только потемневшие глаза выражали презрение.

— Возможно, раны ослабили мое тело, но не мозг. Ваши вымученные попытки соблазнить меня просто смехотворны. Я не интересуюсь дочерью преступника, которая к тому же неврастеничка, не умеет одеваться и постоянно достает меня.

Рэйчел повернулась и резко отошла от него. Сжав руки в кулаки, она уставилась на озеро. Ласточка резко нырнула за очередным жучком и приземлилась на воду.

— Ну, хорошо, — сказала она бодро и решительно, наблюдая, как птица гребет ногами по воде, — тема на этом исчерпана, не так ли?

Гравий захрустел под ногами Николаса, подошедшего к ней. Ласточка била крыльями по воде. Рэйчел смотрела на птицу, не обращая на него никакого внимания. Он уже сказал более чем достаточно.

— Наверное, раны все же ослабили мои мозги, — сказал Николас. — Обычно я не бываю груб с женщинами.

— Только с дочерьми преступников, — насмешливо заметила Рэйчел.

Он сделал глубокий вдох.

— Если вы хотите, чтобы я извинился…

— От вас мне нужно только одно. Правда о моем отце. — Она нахмурилась. — Николас, ласточка, по-моему, не сможет взлететь. Она слишком устала. — Рэйчел решительно ступила в воду.

— Что вы делаете? Я тут пытаюсь принести свои извинения…

— Прекрасно. — Камни у нее под ногами были скользкими. — Похоже, что течение несет ее сюда. Пожалуй, я смогу до нее дотянуться.

— Моя мама ответит за то, что заперла меня здесь с сумасшедшей. Вот, — Николас протянул ей свой костыль. — Постарайтесь подогнать ее поближе.

Рэйчел быстро двигала намокший комочек перьев в свою сторону. Ступив на берег, она бросила костыль и рукой подцепила крохотную птичку. Маленькое тельце сжалось в ее сложенных ладонях.

— И что дальше?

— Положите ее в защищенное место, где она сможет обсохнуть и отдохнуть. С ней все будет в порядке.

Рэйчел положила ласточку под прикрытие большого валуна и медленно отошла. Птица смотрела на нее немигающим взглядом. Подняв костыль, она отдала его Николасу.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Из чистого любопытства, скажите мне, как далеко вы собирались зайти в воду?

— Я надеялась, что мне не придется заходить глубже чем по колено. — Рэйчел замедлила шаги, чтобы подстроиться под него. — Неврастения, понимаете ли…

Николас остановился.

— Я пытался извиниться.

— За что? За то, что сказали вслух то, что думали? Мне безразлично, что вы думаете, Николас Бонелли. Я намерена снять обвинение с моего отца, с вашей помощью или без нее. И мне наплевать, нравится вам, как я одета, или нет. — Она развернулась и пошла по направлению к дому.

Резко выдвинутый вперед костыль преградил ей дорогу. Николас подтянул ее к себе.

Она не могла его оттолкнуть. Ведь он был ранен.

Николас закрыл ей рот поцелуем.

Рэйчел мгновенно забыла, что он ей не нравится. Забыла, что он не должен ее целовать. Забыла все, кроме вкуса, ощущения, тепла его губ.

Ее никогда не целовали так прежде. Возбуждение закипало и бурлило в ней. Его сердце колотилось под ее ладонью. Она смяла пальцами его рубашку. Ее губы уступили его натиску. Ее возбуждение росло по мере того, как Николас медленно и нежно целовал ее. Наслаждение волнами захлестывало Рэйчел.

Николас ладонью здоровой руки обхватил ее затылок, притягивая ближе к себе. Каждой клеточкой своего тела Рэйчел откликалась на его ласки. Стремясь ощутить еще большее блаженство его поцелуя, она обняла его за шею обеими руками и поднялась на цыпочки.

Николас издал резкий звук и прервал поцелуй.

Рэйчел очнулась. Она опустила руки и уставилась на него. Как объяснить это безумие? Она вовсе не хотела целовать этого мужчину!

— Извините. Не знаю, что на меня нашло. — Она почувствовала, как краска заливает ее лицо.

— Вы опасная женщина.

— Извините, — снова повторила она, не поднимая головы. — Я не хотела сделать вам больно.

— Я говорил не о своем плече. Нельзя позволять женщине, которая носит на шее синий коровий колокольчик, так целоваться.

— Я ношу такие украшения, потому что учу первоклассников; яркие, смешные вещи привлекают их внимание, и они лучше слушают, что я им рассказываю.

— Мне следовало бы знать, что вы опасны, с той минуты, когда я увидел ваш рот. Такой рот всегда приносит неприятности. — Николас постучал костылем по маленькому валуну. — Уверен, между нами существует какое-то магнитное притяжение. Честно говоря, вам следовало меня предупредить — если вы относитесь к тому типу женщин, которые готовы предоставить свое тело в обмен на то, чего они хотят.

В голове у Рэйчел роились мириады запутанных, противоречивых мыслей. Она не хотела, чтобы Николас ей нравился. Она не хотела думать о нем как о мужчине. Но она хотела снова броситься в его объятья.

— А если я к ним отношусь? — медленно спросила она. — Вы ошибаетесь во многом, что касается меня. Может быть, вы и в этом тоже ошибаетесь. Может быть, я такая.

Его взгляд не дрогнул.

— В таком случае, училка, — сказал он, — нас обоих ждут неприятности.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Рэйчел намазала на хлеб клубничный джем. Что это за мужчина, который ест сандвичи с арахисовым маслом, джемом и бананами? Она сложила два куска хлеба вместе и разрезала их на четыре треугольника. Николас ненавидит сандвичи, разрезанные на маленькие треугольники. Он называет их девчоночьими сандвичами. А как, по его мнению, можно назвать сандвичи с арахисовым маслом, джемом и бананами? Едой для настоящего мужчины?

Целовать женщину так, что она сходит с ума, — это основной его капитал.

Вероятно, он ожидал, что она сбежит домой. Именно этим, несомненно, объяснялось его надоедливое брюзжание, поскольку она уезжать не собиралась. До тех пор, пока он не согласится взяться за расследование. Когда Рэйчел Стюарт чего-то хотела, она становилась водой, которая точит камень.