Это был просто сон...

"Мне нравится этот мир", — подумала Ирина, устало закрывая глаза. — "Вот бы Рустама сюда привезти. И Игорька… И брата с отцом. Чтоб семья моя жила здесь. Неплохо было бы. Рустам, он вписался бы. Брату пришлось бы сложнее, с его задвигами насчет чистоты русской нации. Но и он приспособился бы. Наверняка!"

Да. Мечтать не вредно, как всем известно.

Ирина задремала, сон был беспокойным и отвратительном — какие-то бесконечные погони, драки, страх… Лучше б и вовсе не спала!

Очнувшись, она почувствовала чье-то присутствие. Открыла глаза — точно! В палате находился незнакомый мужчина- Оль-Лейран. Ирина почувствовала, что краснеет от пяток домакушки. Ну вот, блин! Принесла его нелегкая!

Она вспомнила незваного посетителя — это был тот самый садовник, что возился тогда с детскими горками… Уж не тот ли самый Алавернош, которого грозилась напказать госпожа Ди-Тонкэ? Похоже, что да.

Он плавно повел рукой и в воздухе развернулся тонкий экран. Быстрыми штрихами гость начертил на нем знакомые буквы языка Дармреа:

— Ясного дня вам, Ирина.

— И вы здравствуйте, — отозвалась Ирина, желая поскорее провалиться сквозь землю.

Чертовы доктора! Ну хоть какое-нибудь покрывало оставили бы! Или стенки бокса хоть затемнялись бы выборочно по желанию… Что за наказание проклятое, слов нет!

— Мое имя — Алавернош, — назвался гость. — В том, что с вами случилось — только моя вина. Не обнаружил вовремя такое большое гнездо…

"Угадала! — молча порадовалась Ирина. — Точно, он. Вот интересно, оторвала ему что-нибудь заведующая или все-таки сжалилась?"

Не то чтобы этот человек был ей неприятен. Но Ирина обрадовалась бы, если б он прямо сейчас провалился куда-нибудь поглубже. Лежать голышом под его взглядом оказалось сущей мукой. К докторам Ирина привыкла, а к этому типу привыкать не собиралась. К тому же, именно по его вине она и торчит тут, навроде вороньего пугала.

Впрочем, озвучивать свои эмоции Ирина не стала. Вслух сказала она совсем другое:

— Ничего. Не переживайте так. Главное, не ребенка оно укусило. А я что, я переживу как-нибудь… подумаешь.

Он посмотрел на нее так, что Ирина минном вспомнила предостережение Клаемь насчет того, что Оль-Лейран юмора не понимают. "Язык мой болтливый…" Впрочем, не похоже было, будто Алавернош обиделся.

— Да. Позвольте сделать вам подарок…

Он поставил на полочку рядом с боксом небольшой керамический горшочек. В нем цвел пышным цветом миниатюрный портрет самой Ирины. Какое-то растение, целиком выращенное из одного семени… стволик-то у него был один. Зато переплетение ветвей и соцветия различных форм и оттенков создавали непередаваемое эстетическое впечатление.

— Какое чудо! — восхитилась Ирина, забыв обо всем на свете.

Такого ей еще никто и никогда не дарил! Настоящий портрет из живых цветов! Миллион алых роз отдыхает в сторонке!

— Я рад, что вам нравится. Вот здесь инструкция — как ухаживать. Цвести будет круглый год…

— Спасибо, Алавернош, — искренне поблагодарила Ирина.

Он скупо улыбнулся. Улыбка преобразила его суровое лицо необыкновенно. И стало видно, что садовник не такой уж старый, каким показался Ирине вначале. И что вообще, человек он добрый. Злые люди так улыбаться не могут…

На следующее утро Клаемь осмотрела подарок и сказала:

— Это очень, очень дорогая вещь, берегите ее.

— Вот как? — спросила Ирина.

— Да. Это искусство зовется "ак-аторэма", оно высоко ценится в Галактике. Настоящий мастер вкладывает в работу всю душу. Халтуры такое дело не терпит. Алавернош же — подлинный художник. Беда только в том, что он не выращивает "атормайоны" на заказ, только дарит. И просто так, первому встречному, получить такой подарок нереально. Вот у меня, например, такого нет… а я Алаверноша давно знаю…

Ирине стало неловко. По голосу невозможно было определить чувство, но лицо-то выдавало с головой: зависть! Клаемь завидовала. Может быть, по-белому, без неприятных мыслей в адрес своей подопечной, но зависть все равно есть зависть, даже самая что ни на есть светлая…

— А почему он разговаривал со мной через голографический экран? — спросила Ирина, чтобы только увести разговор в другую сторону.

— Черное безмолвие, — пояснила Клаемь. — Генетический дефект, выражается в полном отсутствии голосовых связок. Считается условно-негативным, так как иногда сопровождается тяжелыми пороками сердца… Но, в общем-то, таких детей рождается довольно много… Что, впрочем, не мешает им нормально расти и развиваться.

— А почему Алавернош не поставил себе речевой синтезатор, такой, как у вас? — полюбопытствовала Ирина. — Или это очень дорого?

— Да нет, не так уж и дорого… Просто он — Оль-Лейран, и этим сказано все! Они предпочитают приспосабливаться к естественному ходу событий. Поэтому они живут на деревьях, практически не используют биоинженерию при планировании семьи, стремятся употреблять в пищу только натуральные продукты например… Все должно быть натурально и естественно! Если проблему нельзя решить без механических имплантов, а прямой угрозы жизни нет, то эту проблему решать, скорее всего, никто не станет. Это, можно сказать, их модель мира…

— А что в ней такого плохого? — спросила Ирина. — По-моему, нормально…

— До определенного предела, — Клаемь замолчала, не стала объяснять дальше.

Ирина тоже замолчала. Ее начало сильно тянуть в сон, и это не осталось незамеченным.

— Ну, пойду, не буду мешать…

"Вы совсем не мешаете", — хотела возразить Ирина, но не успела — заснула.

Наконец наступил долгожданный день, когда хрустальный гроб открыли и разрешили из него вылезти. Ирина первым делом потребовала одежду.

— Не советую, — сказал на это Феолэск. — Вам же скоро снова туда возвращаться.

— Отвернитесь! — потребовала Ирина, торопливо просовывая голову в ворот рубашки.

Пальцы противно дрожали, волной дурноты подкатила отвратительная слабость. Стерильный воздух палаты вызывал тошноту. Феолэск помог Ирине сесть; ладонь у него оказалась сухой и горячей.

— Клаемь рассказала мне, — проговорила Ирина, безуспешно пытаясь справиться с тошнотой. — Ну, в общем… Извините меня. Я не знала.

Феолэск внимательно посмотрел на нее.

— Наша Клаемь — удивительный человек, — сказал он. — Я жил у нее… в детстве… Она потом замуж вышла, а я остался в ее прежнем доме…

— Да, — улыбнулась Ирина. — Клаемь — хороший человек.

А про себя подумала: "Он сказал — в детстве. А хотел сказать что-то другое. Но что?"

— Всем рассказывает, кто пытается… доставить мне неприятности. Но, знаете ли, до сих пор еще никто не извинялся. В основном, предпочитают молчать.

— Потому что стыдно, — пояснила Ирина. — А как же все-таки это получилось?

— Сайфлопы? Изначально это была игрушка для младших сестер…

— Если не хотите, не рассказывайте, — торопливо проговорила Ирина.-

— Они умерли, — досказал все-таки Феолэск. — Не успели наиграться. Даже увидеть толком не успели. И вот тогда я решил отомстить…

Ирина молчала. Сама напросилась, как говорится. Дернул же бес спросить…

— Глупо в общем-то получилось, — деловито продолжил Феолэск, справляясь с воспоминаниями. — Теперь от сайфлопов попробуй избавься! Похоже, с этим злом придется смириться. Уничтожить их невозможно. Я жалею, что сотворил их такими неуязвимыми…

— Поэтому вы так долго держите меня в этом гробу? — решилась нарушить молчание Ирина.

— Да, они мутировали, — с досадой ответил Феолэск. — Теперь какую только заразу не переносят! Самая страшная — ариз-болезнь, поражает периферическую нервную систему. Вам не повезло. Оружие придумать просто, — добавил он напоследок. — А защиту от последствий его применения реализовать куда сложнее…

"Это да", — мрачно думала Ирина, вновь укладываясь нагишом на осточертевшее ложе. — "Скорее бы уже выбраться отсюда…"

Они шли по парку, в густеющей синеве позднего вечера. Ирина радовалась как ребенок тому, что ее наконец-то выписали из надоевшей больницы. Последние несколько дней она думала и все никак не могла придумать, что бы такое подарить Феолэску. Почему-то не хотелось расставаться с ним без подарка. Но что она могла подарить? У нее в этом мире практически ничего не было. Цветочный портрет, подарок Алаверноша, был слишком личным, такое дарить тому, кого не особо близко знаешь, неприлично. Да и садовника обижать не хотелось…

Еще утром Клаемь принесла одежду и сумочку, где Ирина держала кодификатор, документы и всякую мелочевку. Копаясь в ней сейчас, Ирина обнаружила вдруг пластиковую коробочку с флэш-кубом. Это была запись сольного концерта Фарго "Времена года", с личным автографом автора. "Точно!" — обрадовалась Ирина. — "Подарю хотя бы это! Фарго тут все любят и знают… стоп! А вдруг сийты не воспринимают привычный нам звуковой ряд?"

Но в то же мгновение Ирина вспомнила самый первый свой вечер в больнице, она впервые пришла тогда в холл, где стоял голографический экран, и слушала вместе со всеми трансляцию концерта… и там сидел кто-то из сийтов в таком же лиловом плаще… "Да это, наверное, сам же Феолэск там и сидел!" — подумала Ирина. — "Некому больше…"

— Здесь мы расстанемся, — решила Клаемь у поворота к Детскому Центру. — Я провожу Ирину, а ты, Саттивик, пойдешь домой. И будешь ждать меня там!

— Но…

— Не спорь, — посоветовала ему Клаемь. — Мы это уже обсуждали.

— Хорошо, — он без особой радости повернул к тант-стоянке.

— Погодите, — остановила Феолэска Ирина. — Знаете, я… я хочу сделать вам подарок. Вот, возьмите…

Он посмотрел на коробочку и переменился в лице: узнал подпись Фарго, не иначе!

— Это слишком дорогой подарок, — справившись с собой, сказал Феолэск. — Я не могу принять его!

— Не обижайте меня, — попросила Ирина. — Возьмите. Да берите же!

Она схватила сийта за руку и вложила флэш-куб в его ладонь.

— Спасибо, — растерянно поблагодарил он.

По улыбке, по выражению лица Феолэска Ирина поняла, что угадала с подарком. Да и вообще, было видно, что парня подарками не особо радовали. Он обрадовался, как ребенок! Ирине стало легко и приятно, и даже недовольная жадность, продолжавшая шевелиться на донышке души, наконец-то притихла.

Феолэск посмотрел в небо, словно собирался взлететь, а потом…

Складки его плаща вдруг зашевелились, сами собой расправляясь. Они все поднимались и поднимались, приобретая причудливую форму. Ирина поспешно отступила, и только потом до нее дошло.

Это был не плащ.

Это были крылья!

Огромные, с резным краем и огненным просверком, метра четыре в размахе, они взметнулись в мощном рывке — ударивший в лицо ветер сбил дыхание.

Ирина смотрела в недоступную высь, забыв закрыть рот. "Они могут ЛЕТАТЬ! С ума сойти! Сами, без самолетов и этих… тантов… Обалдеть просто, причем не сходя с места. ОНИ УМЕЮТ ЛЕТАТЬ!"

— Вообще-то они не любят летать в городах, — прокомментировала Клаемь. — Да еще подниматься в воздух с земли. Так что… Это тоже, знаете ли, своего рода подарок.

— Я… я поняла, — тихо отозвалась Ирина.

— У сийтов есть особый вид искусства. Воздушный балет. Это очень красиво, надо будет как-нибудь показать вам запись… Пойдемте, провожу вас. Мне еще надо проследить, куда это чудо полетело. Если назад в лабораторию, то получит по шее, и я не шучу!

В ответ на вопросительный взгляд, Клаемь пояснила:

— Саттивик на самом деле очень одинок. У него нет Дома… нет семьи… Да и друзей в общем-то тоже нет. Вот он и прячется в свою работу. Работает, как одержимый.

— Трудоголик, — понимающе кивнула Ирина.

Ей был знаком такой тип людей. Они не могли позволить себе скатиться в депрессию или хотя бы раз за всю жизнь сорваться в истерике. Но и боль свою укротить не могли тоже. Давили ее, прессовали беспощадно в глубине души и… уходили с головой в работу. Или в виртуальность, сутками просиживая перед монитором — в Интернете. Ирина не задумывалась о том, что и сама была точно такой же. Себя ведь со стороны увидеть сложно…

— Одним словом, если вы сможете стать друзьями… — начала Клаемь.

— А почему бы и нет, — сказала на это Ирина. — Да только ведь не стану же я ему навязываться?

— И не надо навязываться! Пусть все идет само собой… Вот сегодня, например, вы хорошо придумали с этим подарком…

"Да," — думала Ирина, открывая дверь в свою квартиру или как это тут называлось, жилой блок. — "Почему бы нам и не быть друзьями? Этот Феолэск вроде ничего, нормальный парень, даром, что с крыльями… Ну, придумал когда-то сайфлопов. Так ведь и лекарство от них придумал тоже. Исправился, в общем. Почему бы и не дружить с ним? В конце-концов! Он здесь такой же одинокий изгой, как и я…"

ГЛАВА 8. МАГАЗИН МУЗЫКАЛЬНЫХ ИНСТРУМЕНТОВ

Утро началось со скандала…

Ирина поливала серые лианы. Лоджия выходила в парк, и как раз мимо нее шла гравийная дорожка, отмеченная ровными линиями глянцево-черных бордюрных цветов. "Вродетюльпаны", — окрестила их про себя Ирина. Хотя сходство, конечно же, было чисто условным, ведь даже лепестков у местных красавцев было на один больше, чем полагалось каждому уважающему себя земному тюльпану.

По этой-то дорожке и шли двое, разговаривая на повышенных тонах. Один голос принадлежал девочке-подростку — звонкий, дрожащий от возмущения и глубокой обиды. Камешки носком ботинка пинала тоже, скорее всего, именно девчонка. Второй же голос…

Ирина поспешно попятилась, стараясь скрыться за лианами. Раласву Ди-Тонкэ. Ее только с самого утра и не хватало!

К несчастью, спорившие остановились как раз напротив Ирининой квартиры. Разговор шел на языке Оль-Лейран, но Ирина с удивлением обнаружила, что понимает почти все.

— Я тебе еще раз повторяю, — раздраженно выговаривала Раласву Ди-Тонкэ. — Перестань встречаться с этим типом! Добром ведь не закончится.

— Ой, мама, отстань, а? Не надоело?

— Кмельома! Я тебе добра желаю…

— Да отвалите вы все с вашим добром! — вспылила девочка. — Люблю я его! Люблю! И встречаться с ним — не перестану! Будете мешать, так вообще… Из дома уйду! Родство оборву, вот.

— Скажи еще — метаморфоз пройдешь! — съязвила сэлиданум.

— И пройду! — огрызнулась девочка. — Если доставать не прекратите!