Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Путь к свободе. Начало. Понимание. - Сергей Николаев на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Для того, чтобы говорить о пути, надо сначала отдавать себе отчет в том, куда он, собственно, ведет. Чего мы вообще ищем? Что мы потеряли? Если мы скажем, что он ведет к духу, к силе, к намерению или к богу, то тогда нам нужно иметь хотя бы минимальное представление о том, что же это такое. Что такое эта сила, чем она является и зачем к ней идти. Вот тут и возникает первая и, наверное, самая серьезная проблема на пути. Проблема убежденности. Мы привыкли жить, полагаясь на здравый смысл, на разум, а в его, основанной на словах, их смысле и образах, логике не может существовать нечто, словами невыразимое, не может существовать ничего такого, о чем нельзя было бы думать. А ведь именно об этом и идет речь, о чем-то таком, что невозможно описать словами. О том, что настолько абстрактно, что его конкретность охватывает абсолютно все. Что является всем, что мы можем назвать, и в то же время ничем, из названного нами. Удивительно, не правда ли? Любое слово, применяемое к описанию этого (как, впрочем, и чего бы то ни было другого), мгновенно уводит нас от его сути описываемого. Ведь слово — это образ, слово разделяет, даже слово "тотальность" автоматически предполагает ее отсутствие. Для обозначения этого источника всего сущего я использую слова "сила", "дух", "намерение", "абстрактное", просто потому, что эта терминология мне ближе всего. Но, произнося все эти слова, мы должны отдавать себе отчет в том, что, называя это такими именами, мы не описываем его, а лишь указываем на его существование. Мы можем говорить о проявлениях духа, о его свойствах, но мы не способны говорить о том, что он, на самом деле, такое.

Однако прежде чем говорить о силе, я считаю необходимым поговорить о слове как таковом, о том, что слово — это не вещь. Ведь слово, мысль с ее смыслом, с ее образом, является основой нашего мышления, основой нашего разума. Великое произведение Лао Цзы "Дао Дэ Цзин" начинается словами: "Путь Дао не есть всеобщее Дао. Название Вещи не есть сама Вещь". Вся наша система интерпретаций, весь наш образ мира построен на тех смысловых значениях, которые имеют слова. Весь наш мир — это сфера, некий купол, похожий на мозаику из слов, соединенных между собой своим смыслом. В моей жизни был момент, когда я видел это купол и когда я разрушил, просто взорвал его, своим вниманием. Однако сейчас мы немного не об этом. Вы понимаете, что слово — это мысль с ее образом, и, как таковое, оно не является предметом. Как любил повторять Кришнамурти: "Слово "микрофон" не является этим микрофоном перед говорящим".

Вокруг нас существует неразделимая тотальность, которая воспринимается нами в качестве мира отдельных объектов лишь вследствие особого свойства нашего осознания. Это первая истина из истин об осознании, открытых древними толтеками. И поддерживается это свойство нашего осознания, эта иллюзия восприятия нашим мышлением, нашими словами, мыслями, которые разделяют и, идя непрерывным потоком, поддерживают это разделение. Как только мы произносим слово, называя что-то, как только мы думаем о чем-то, мы разделяем; думая и говоря, мы постоянно превращаем нерасчленимую тотальность бытия в мир отдельных объектов, в мир образов и понятий, существующих в нашей памяти, в нашем уме. Слова, мысли с их образами составляют свой отдельный мир, мир, которым мы живем, мир, который совершенно отделен от реальности. Этот мир и есть та система интерпретаций, состоящая из накопленных нами знаний и обретенных отношений, которая, вследствие имеющегося в ней разделения, обусловленного иллюзорной идеей "я", удерживает энергию нашего внимания внутри себя самой (внутри системы), то есть внутри нашей энергетической оболочки, то есть, говоря языком дона Хуана, "эманации нашего осознания замыкаются на самих себя". Пусть простит меня читатель за частое цитирование и непонятную терминологию, но я все же хочу привести еще одну цитату:

"Ведь после того, как точка сборки (то есть наша позиция восприятия) обездвижена там (то есть на одном, привычном нам с детства, месте), наше восприятие может быть тренировано и приведено к интерпретированию того, что мы воспринимаем. Другими словами, затем нас можно привести к тому, чтобы воспринимать, в большей мере, с точки зрения системы, чем с точки зрения наших чувств".

Эта цитата из девятой (и, по моему мнению, последней) книги К. Кастанеды "Искусство сновидения". Именно это и происходит со всеми нами. Мы постоянно течем в этом потоке интерпретаций нашего восприятия, в этом потоке мышления и отношений к воспринимаемому, практически никогда в течение своей жизни не разрывая этот поток. Мы (то есть наше осознание, наше внимание), как бы живем в своем собственном замкнутом внутреннем мире, никогда не осознавая, что слово — не вещь. Мы живем тем знанием, теми отношениями, которые у нас уже есть, тем, что мы уже накопили, нашей памятью, которая, проявляя себя в процессе мышления, продолжает порочный круг отношения, то есть реагирования на свое собственное содержание. И когда мы пытаемся разобраться в чем-то, что-то, как мы это называем, понять, то есть найти объяснение тому, что мы воспринимаем, — мы ищем какие-то связи, аналогии, параллели, связывая вместе различные кусочки нашего прошлого знания и отношений.

Извините меня за это длинное отступление от основной темы этой главы, от темы силы, духа, абстрактного, и нашего к нему пути. Однако, как мне кажется, это было совершенно необходимо. Я не знаю, получилось ли у вас после прочтения предыдущего абзаца отделить мир своих мыслей и соответствующих им интерпретаций от реальности, но именно к этому я и стремился в своем отступлении, и именно это и лежит в основе принятия нами того, что будет написано в следующей цитате из книги К. Кастанеды "Сила безмолвия".

"Он сказал, что нагуаль Элиас видел причину трудностей в нашем нежелании принять идею существования знания без слов для его объяснения.

— Но у меня не возникает трудностей в принятии этого, — сказал я.

— Принятие этого утверждения не является настолько легким, как твое заявление о его принятии, — сказал дон Хуан. — Нагуаль Элиас обычно говорил мне, что все человечество отошло от абстрактного, хотя когда-то мы, должно быть, были очень близки к нему. Оно, безусловно, было той силой, которая поддерживала нас. Потом произошло нечто, что отвратило нас от абстрактного. Теперь мы не можем вернуться к нему назад. Обычно он говорил мне, что ученику требуются годы, чтобы получить возможность вернуться к абстрактному, то есть знать, что знание и язык могут существовать независимо друг от друга. Дон Хуан повторил, что сутью нашего затруднения в том, чтобы вернуться назад к абстрактному, является наш отказ принять то, что мы можем знать без слов или даже мыслей".

Вы понимаете, что это означает? Это означает, что существует нечто, называемое нами духом, что является высшей разумностью, что есть само знание, знание всего на свете. И что мы, вследствие нашей связи с этим "нечто", способны знать напрямую, без вмешательства языка, знать, не думая, не прибегая к мышлению и вспоминанию. Мы можем знать все об интересующем нас предмете, просто воспринимая его, просто фокусируя на нем свое внимание, при условии, что у нашего внимания будет достаточная интенсивность. А эта интенсивность, которая есть результат очистки нашей связи с духом, обретается тогда, когда вся или большая часть нашей энергии, энергии нашего внимания, нашего осознания, выходит из состояния замкнутости на себе, из состояния самопоглощенности, состояния блуждания в системе наших интерпретаций. Я написал здесь лишь о возможности знать все напрямую, но, в действительности, речь идет о многом другом и, в частности, о практически безграничном расширении возможностей действия, ведь эта сила не является лишь только знанием, для нее не существует ничего невозможного, и, как следствие этого, ничего невозможного не существует для человека, который стал с ней единым. На самом деле, все наши возможности (в том числе и те возможности действия, которые имеются у нас сейчас) есть следствие нашей с ней действительной связи, нашей действительной на нее настройки. Но мы несколько уходим от темы.

Итак, мы связаны с чем-то, что при условии очистки нашей с ним связи, может принести нам абсолютное знание и безграничные возможности действия. То есть дать нам возможность выйти за пределы всех наших ограничений, узнать и насладиться тем, чем мы на самом деле являемся, обрести полноту, целостность своего существования. Мы немного сказали о силе, о ее абсолютной разумности и возможностях, так что теперь нам приблизительно ясно к чему мы, собственно, идем, хотя мы должны понимать, что это невозможно выразить словами. И теперь, мы можем поговорить о пути. Да простит меня читатель, но я опять хочу привести цитату из книги К. Кастанеды "Сила безмолвия".

"Он сказал, что во вселенной существует неизмеримая, неописуемая сила, которую маги называют намерением, и что абсолютно все, что существует во вселенной, соединено с намерением связующим звеном. Маги — или воины, как он их называл — занимались попытками понять и использовать связующее звено. Особенно они заботились об очищении его от парализующего влияния обычных забот их повседневной жизни. Магия на этом уровне может быть определена как процесс очистки своего связующего звена с намерением".

Именно с этой точки зрения я и хочу поговорить о пути. Ведь это и есть путь к силе — очистка нашей с ней связи, которую когда-то мы, то есть люди, наши предки, по какой-то причине утеряли. Магия, как сказал дон Хуан, — это путешествие для возвращения. Мы, одержав победу, возвращаемся к духу, побывав в аду. И из ада мы приносим трофеи. Одним из таких трофеев является понимание. И здесь я хочу помочь вам понять или скорее увидеть простоту пути, этого единственного пути к свободе. Я не оговорился, именно единственного, хотя у него и имеются другие аспекты. Это то, как я сейчас это вижу. Почему — объясню позже.

Итак, путь. Очистка нашей связи с духом. Мы начинаем. Нам в руки попадает книга (например, книга Кастанеды, Кришнамурти или та, которую вы сейчас читаете) и мы прочитываем ее, не поняв, ровным счетом, ничего или почти ничего. Да и как мы можем что-то понять, если почти вся наша энергия, все наше внимание увязло в самопоглощенности системы интерпретаций. Однако я говорю "почти все наше внимание". Мы все-таки остались чуть-чуть приоткрыты, и если это "чуть-чуть" имеет место, если оно хоть немного работает, то мы интуитивно чувствуем, что в прочитанном нами что-то есть, что в этом есть смысл, что это — правда. Мы не знаем, мы не уверены, но это наше несколько приоткрытое, наше свободное внимание дает нам возможность почувствовать, заинтересоваться тем, что мы прочитали. Для кого-то это сразу выглядит настолько правдоподобным, настолько реальным, что он, понимая, что он не понимает, но в то же время чувствуя, что это — так, решает посвятить этому свою жизнь. Так, например, когда-то сделал я и могу вас заверить, что не жалею об этом, хотя на этом пути пережил очень много неприятных мгновений, ведь путь — это постоянное столкновение с собой, разрушение всех стереотипов, всех привязанностей, в том числе и тех, которые приносят приятные чувства, составляют смысл нашей жизни.

Итак, мы решаем начать. Но что нам делать? Кришнамурти говорит, что делать ничего не надо, надо просто наблюдать, увидеть истину того, что есть и умереть. У Кастанеды написано, что нужно неделать, идти путем воина и очищать связующее звено. Но все это не имеет для нас никакого (или почти никакого) смысла. Увидеть то, что есть, и умереть почему-то не получается, все это слишком зыбко, слишком неопределенно и непонятно. А зачем идти по пути воина, мы тоже не понимаем. Мы не хотим меняться. Мы не видим в этом смысла. (Это, кстати, очень важное осознание, осознание того, что в нас нет той части, которая действительно хочет измениться.) Однако нам говорят, что на начальном этапе пути понять причины необходимости изменения и сам процесс попросту невозможно. Что это понимание не является чисто интеллектуальным, что дело тут в осознании, в видении того, что есть, а при нашей нынешней ситуации, когда почти вся наша энергия увязла внутри, или, скажем, когда у нас недостаточно личной силы, мы просто не можем осознать этого. И вот тут (как и в любой другой момент на пути) мы сталкиваемся с нашим самым главным противником, с тем самым трехтысячеголовым монстром, о котором мы уже говорили раньше, с самозначительностью, с серьезным отношением к себе. Вы понимаете, о чем я? Ведь для того, чтобы признать, что мы просто, в принципе, не в состоянии понять чего-то на данном этапе, совершенно необходимо не относиться к себе серьезно. Вот тут и происходит первый и самый серьезный отсев. Многие просто не могут с этим согласиться. Они говорят (как когда-то один из моих друзей): "Здесь я с доном Хуаном (или, например, с Кришнамурти) не согласен". Я смотрю на него и спрашиваю, как он может быть о себе такого высокого мнения? Кто он такой? Неужели он не понимает, что его несогласие проистекает из его непонимания. Неужели не отдает себе отчет, что он — идиот, что он не дон Хуан и не Кришнамурти. Но его битва уже закончена, даже не начавшись. Но мы здесь не говорим о подобных ему людях, мы о тех, кто может признать, что он не понимает, что он не пуп земли, о тех, кто решает действовать. Итак, главный враг — самозначительность. И тут у нас опять цитата из восьмой книги К. Кастанеды:

"Мы ожидаем инструкций, обучения, проводников, учителей, а когда нам говорят, что никто из них нам не нужен, мы не верим этому. Мы становимся нервными, затем теряем веру и под конец сердимся и разочаровываемся. Реальная же помощь, которая нам действительно нужна, заключается не в методах, а в правильном указании. Если кто-нибудь заставит нас осознать, что необходимо освободиться от самозначительности, — это и есть реальная помощь".

Я не хочу здесь более подробно останавливаться на вопросе самозначительности. Вследствие его первостепенности, я хочу посвятить ему целую главу, с которой, наверное, и начну эту книгу, однако здесь необходимо сказать, что для изменения своего образа действия, для переоценки своих реакций и моделей поведения осознание бессмысленности серьезного отношения к себе просто необходимо. Здесь нужно понимать, что серьезное отношение к себе и является причиной нашего реагирования на самих себя, то есть причиной нашего самоотражения. Поэтому безупречное поведение, то есть единственное, что идет в зачет на пути знания, возможно лишь при отсутствии самозначительности.

Итак, мы решаем поверить, мы оказываемся способны поверить в то, что мы не понимаем и, таким образом, приходим к возможности идти по пути, даже толком не понимая того, что мы делаем. То есть, мы приходим к возможности освобождения нашей энергии из плена фиксаций самопоглощенности замаскированным, образно говоря, способом. Однако прежде чем мы конкретно поговорим о нем, я хочу привести один, как мне кажется, очень подходящий пример для иллюстрации того, что я хочу до вас донести.

Представим себе следующую ситуацию: медицинский институт, студенты первый раз присутствуют на операции или первый раз пришли в анатомичку. У многих из них чувство отвращения при виде крови, внутренностей, отделенных частей тел настолько интенсивно, что кого-то из них начинает тошнить, а кто-то просто падает в обморок. То есть проявляет себя некое имеющееся у них отношение, некая эмоциональная фиксация восприятия, в которой увязло некоторое количество их внимания, их осознания. Однако наши студенты, несмотря на свои неприятные чувства, не могут за ними следовать. То есть они не могут отвернуться или уйти, или не посещать занятия. Ведь тогда их отчислят из института. И они вынуждены игнорировать себя. Они вынуждены неделать себя, то есть не делать то, на что их толкают те чувства, которые они испытывают. И что же происходит в результате? Через какое-то время после его игнорирования действием это чувство, эта неприятная эмоция начинает иссякать. Она беспокоит все меньше, а потом исчезает совсем. И, когда это происходит, наши студенты становятся способными видеть вещи такими, какими они, на самом деле, являются, то есть равнозначными всему остальному их окружающему. И именно это отсутствие эмоциональной окраски воспринимаемого и позволяет им в дальнейшем быть, например, хирургами, то есть отрешенно и адекватно проводить разнообразные манипуляции с телом человека.

Итак, что мы видим в предыдущем примере? Мы видим, что наши студенты совершенно неосознанно освободили какую-то часть своей энергии из плена самопоглощенности, то есть разрушили некую внутреннюю эмоциональную фиксацию восприятия. Вы понимаете, как это работает? Наши эмоциональные отношения не могут выжить без нашей реакции на них. Именно наши реакции на то, что мы чувствуем, то есть наши действия в соответствии с нашими эмоциональными состояниями, и поддерживают наши эмоциональные фиксации восприятия. Реагируя на свою эмоцию, то есть, действуя в соответствии с ней, мы поддерживаем эту внутреннюю фиксацию системы отношений, так сказать, подпитываем ее. Однако если мы, испытывая какое-либо отношение к воспринимаемому, по какой-то причине продолжаем действовать, игнорируя его, то оно постепенно растворяется. Причем причина, которая может заставить нас игнорировать наше отношение, никакого значения не имеет. Это может быть страх, как в случае с медицинским институтом или молодым доном Хуаном, желание чего-то достигнуть, безвыходное положение или осознанное поведение. Поэтому та уловка, которую применяет учитель к своему ученику, для того чтобы заставить его действовать, или то, почему вы решите начать, то, за что вы смогли зацепиться, не имеет никакого значения. Все будет работать одинаково хорошо. Вы понимаете, к чему я клоню? Я хочу сказать, что, просто игнорируя себя и действуя не в соответствии с тем, что мы чувствуем, мы способны освобождать нашу энергию и укреплять наше связующее звено с духом.

Именно этот принцип и лежит в основе того выслеживания себя, в основе сталкинга или контролируемой глупости, про которые написано у К. Кастанеды. И именно это лежит в основе пути воина. Смотрите сами. Чем, с этой точки зрения, является путь воина? Что вы делаете, когда начинаете идти по нему, когда начинаете действовать сообразно заранее принятому решению перед лицом неминуемой смерти, принимая ответственность? Вы игнорируете себя. Вы продолжаете действовать, то есть доводить каждое свое действие до конца, игнорируя свои основные чувства. То есть, как и в случае с нашими студентами-медиками, вы продолжаете действовать, не взирая на то, что чувствуете. И вы освобождаетесь от этого. Однако эта процедура работает лишь тогда, когда мы действуем. Разговоры здесь совершенно бесполезны. Интеллектуальное понимание здесь совершенно ничего не значит. Оно не освобождает нашу энергию. У Ницше, например, с пониманием все было в порядке, однако его жизнь так и осталась жизнью обычного человека. Теперь нам становится понятно, почему дон Хуан постоянно повторял, что в зачет идет только действие.

Недавно я освободил еще один небольшой кусочек своей энергии. Там, где я находился, в одной из арабских стран, живут огромные тараканы, сантиметров по пять в длину. Они очень похожи на наших прусаков, даже пахнут так же, только огромные, и впечатление производят крайне мерзкое. Одна мысль о том, что можно взять их в руки, вызывала очень сильное отвращение. Однако я понимал, что это лишь мое к ним отношение и что мне можно разрушить эту фиксацию. И я принял решение. Я просто пошел и взял одного из них в руки. Я позволял ему ползать по себе, игнорируя свое отвращение, до тех пор, пока от этой эмоции не осталось и следа. Это было крайне неприятно, но, вне всякого сомнения, полезно.

"— Самым первым принципом сталкинга (или контролируемой глупости) является то, что воин выслеживает самого себя, сказал он. — Он выслеживает самого себя безжалостно, хитро, терпеливо и мягко. … он опередил меня и очень кратко определил сталкинг как искусство использования нового, необычного поведения с особой целью. Он сказал, что нормальное человеческое поведение в мире повседневной жизни является рутинным. Любое нестандартное, разрушающее рутину поведение, оказывает необычное воздействие на все наше существо. Это необычное воздействие и было тем, чего искали маги, потому что оно имело свойство накапливаться".

Это еще одна цитата из восьмой книги К. Кастанеды. Вы понимаете, что вы делаете, когда выслеживаете себя? Вы контролируете свою глупость, игнорируя себя, и вы делаете это безжалостно, хитро, терпеливо и мягко. И это, необычное для вас, поведение, ведет к постепенному освобождению вашей энергии, то есть ваша связь с духом усиливается и дух, совершенно без вашего вмешательства, изменяет ваш уровень осознания. Совершенно очевидно, что "лучшим или, пожалуй, единственным способом для выслеживания самого себя (то есть для подобного контролирования собственной глупости) является идея смерти". Вы только посмотрите, какая здесь красота:

" — Да, — продолжал он, — мысль о смерти — это единственное, что может придать магу мужество. Странно, правда? Она дает магу мужество быть хитрым, не будучи самодовольным, но самое главное — она дает ему мужество быть безжалостным, не будучи самозначительным."

Это еще одна цитата из восьмой книги К. Кастанеды. Здесь еще много можно было бы говорить и цитировать, но, я думаю, что вы уже поняли то, что я хотел сказать. Если вы хотите разобраться в этом поглубже, действительно это осознать, то вам следует почитать Кастанеду и Кришнамурти и, что самое главное, самостоятельно заняться освобождением своей энергии.

Теперь я хочу вернуться немного назад к единственности пути, как и обещал. Я надеюсь, что всем нам ясно, что бог, то есть сила, — едина для всех, и что очищение нашего с ней связующего звена это универсальный процесс, который не имеет никакого отношения к тому, к какой организованной религии принадлежит тот или иной человек. И когда кто-то говорит, что он пришел к богу через христианство или через буддизм, он просто не понимает сути того, что с ним произошло. Он не понимает того, что благодаря своим действиям, которые игнорировали его чувства, он освободил свою энергию из плена самопоглощенности, эта энергия автоматически настроилась на дух, вследствие чего этот человек обрел некие экстраординарные способности и пришел к чувству благодати, полноты и счастья. Я знаю, что это выглядит несколько упрощенным, и прекрасно отдаю себе отчет в том, что, кроме вышеописанного, еще существуют вещи связанные с накоплением энергии, с тренировкой внимания, но все же считаю, что в основе пути лежит именно то, о чем я написал выше.

Теперь мне бы хотелось сказать несколько слов о подходе Кришнамурти, то есть о том способе победы над самозначительностью, который рекомендовал нагуаль Хулиан, об окончательной, но символической смерти. Однако я не хочу повторяться (об этом уже говорилось в одной из прошлых глав), поэтому коснусь здесь лишь того аспекта данного вопроса, который имеет отношение к написанному выше. Та остановка потока, о которой говорит Кришнамурти, приходящая вследствие видения всего поля осознания, относительности отдельных его элементов и иллюзии наблюдающего и наблюдаемого, то есть иллюзии независимого "я", не приводит к полному освобождению нашей энергии. Она, вне всякого сомнения, освобождает огромную ее часть и дает нам возможность наблюдать за работой своего сознания, за своими эмоциями и напрямую растворять их в своем безраздельном внимании. Этот процесс мы уже разобрали в предыдущей главе. Однако здесь следует сказать, что подобная остановка процесса интерпретаций и видение его, как такового, уже требует наличия некоторого количества свободного внимания, и что лишь очень немногие из нас этим вниманием обладают. Я, например, к таким не относился. Для того, чтобы наконец увидеть в себе то, о чем говорит Кришнамурти, мне потребовалось восемь лет следования по пути воина вообще без понимании того, что же я, собственно, делаю, то есть эти восемь лет мне потребовались для того, чтобы я смог освободить и накопить достаточно свободной энергии.

Так как в этой главе мы говорили о пути к силе, о пути к богу, то здесь уместно было бы поговорить о вере, ведь для, так называемых, религиозных людей это понятие имеет огромное, даже первостепенное значение. Однако вы уже, наверное, устали, да и вопрос этот слишком серьезен, чтобы говорить о нем в самом конце главы. Поэтому мы обсудим его в следующей главе.

Теперь, заканчивая эту главу, я хотел бы вернуться к эпиграфу. Некоторым из вас он мог показаться не совсем уместным, однако, решая поставить его перед главой, посвященной пути, я хотел сказать о том, что у нас есть выбор. Мы, вне всякого сомнения, — животные, и, будучи таковыми, мы ощущаем на себе все то давление, которое оказывает на нас сила, как на представителей определенного биологического вида. И мы можем выбирать: либо жить сообразно этому биологическому давлению, воспроизводя потомство и заботясь лишь об успешном выживании, приняв однозначность и окончательность того, что мы воспринимаем, либо поверить в тайну, в то, что наше восприятие и наша форма не являются окончательными, что мы не являемся лишь тем, во что призывает нас верить наш здравый смысл, и посвятить свою жизнь познанию, познанию себя и той безграничной тайны, которая нас окружает. Мы действительно можем выбирать. И для меня совершенно не важно, добьюсь ли я какого-то успеха или нет. По-моему, просто стать свидетелем этой безграничности, этих непостижимых тайн и других миров, просто выйти за пределы этой обусловленности и почувствовать вкус действительной свободы от себя самого, уже достаточно для того, чтобы выбрать второй путь.

7. ВЕРА

"— Все, что мы должны сделать, чтобы позволить магии овладеть нами — это изгнать из нашего ума сомнения, — сказал он. — Как только сомнения изгна- ны, — все, что угодно, становится возможным.

К. Кастанеда "Сила безмолвия"

Вопрос веры является совершенно фундаментальным, и когда религиозные люди говорят о том, что путь к богу лежит через веру, они, конечно же, совершенно правы, но правы не в том смысле, в котором они понимают это утверждение. Когда христианин читает слова Христа "И верою в меня чудеса будете творить", он полагает, что речь идет о том, что вера в истинного бога, в спасителя и является тем, что позволит ему приблизиться к богу, к духу, к чуду, к сверхъестественному. Однако если бы такой человек задумался поглубже и посмотрел вокруг повнимательнее, то он бы увидел, что чудес достаточно и в других религиях, что их делают и люди, которые никогда не верили в Христа. Конечно, фанатик может сказать, что это — от дьявола, что это — нечистая сила, однако подобную глупость даже не стоит рассматривать. Ведь мы, я надеюсь, уже понимаем, что дьявола не существует.

Итак, если возможность совершения чуда, то есть действия, не укладывающегося в схему здравого смысла, доступна и без веры в Христа, в Будду или, скажем, в Мухаммеда, то в чем же тут дело? Может быть, дело в самой вере, как таковой? В нашей абсолютной вере в то, что это возможно? В нашей убежденности? И здесь я хочу привести цитату из восьмой книги К. Кастанеды:

"Незачем кому-то учить нас магии, потому что в действительности нет ничего такого, чему нужно было бы учиться. Нам нужен лишь учитель, который смог бы убедить нас, какая огромная сила имеется на кончиках наших пальцев. Какой странный парадокс! Каждый воин на пути знания в то или иное время думает, что изучает магию; но все, что он делает при этом — это позволяет убедить себя в наличии силы, скрытой в самом его существе, и в том, что он может достичь ее.

– И это все, что ты делаешь, дон Хуан, — убеждаешь меня?

— Именно так. Я пытаюсь убедить тебя, что ты можешь достичь этой силы. В свое время я прошел через то же самое. И меня так же нелегко было убедить, как тебя сейчас".

Помните, как Иисус спросил слепого, верит ли он в то, что Иисус способен исцелить его? Слепой сказал, что верит, а Иисус ответил ему, что "по вере твоей, да воздастся тебе". И слепой прозрел. Вы понимаете, к чему я веду? Я хочу вам сказать, что здесь все дело в самой вере, в отсутствии сомнений, которое и делает наше намерение командой духа, которое дает нам возможность направить всю нашу энергию на то, что мы намереваемся совершить. И именно эта интенсивность нашего намерения, нашего восприятия, нашей настройки и превращается в команду силы. Вы можете верить во что угодно: в Христа, в бога, в дьявола, в себя или ни во что вообще, — это не имеет никакого значения. Однако если вы без тени сомнения убеждены в том, что сделаете это, что это случиться, то это произойдет. Вы, если говорить в терминологии Кастанеды, осуществите действительную настройку ваших внутренних эманаций осознания на внешние, и ваша команда станет командой Орла.

И наша безусловная вера действительно приводит нас к богу, то есть к той самой силе, поддерживающей вселенную, потому что мы, веря, становимся с ней едины в нашем намерении, в нашем действии. Мы как бы сливаем свою команду с командой силы. Причем здесь совершенно необходимо понимать, что эти наши действия могут быть любыми. Они могут быть как созидающими, так и разрушающими, как злыми, так и добрыми. Все наши самостоятельные действия совершаются по нашей воле, но руками духа, руками силы. Необходимо понимать, что эта сила безлична, что она, вследствие нашей ничтожности позволяет нам все или почти все. Но мы несколько уходим от темы. Более подробно я остановлюсь на этом вопросе в главе "Ничтожность".

Я хотел бы, чтобы вы с вышеописанной точки зрения посмотрели на то, что мы способны делать в повседневном мире. Вы понимаете, что мы можем лишь то, в чем уверены? Мы знаем, что можем что-то поднимать, ходить, думать и т. п. Мы способны на подобные действия, потому что мы научились им, научились тому, что они возможны, потому что поверили в себя, в эти свои возможности. Эта уверенность позволяет нам превращать свои команды в команды силы, в действительные настройки, то есть в реальные действия. И именно вера в эти возможности, в их единственность, вера в наш здравый смысл и фиксирует нас в их спектре, в спектре разума, в именно этом спектре восприятия, в спектре этих возможностей действия. Мы не верим, что способны на что-то другое, на что-то большее, на что-то, находящееся за границами описания разума, за границами инвентаризации здравого смысла. Мы не понимаем, что находимся в замкнутом круге. Здравый смысл говорит нам, что возможно, а что нет, и мы, веря в него, воспринимаем и делаем именно то, во что верим, а, воспринимая и действуя лишь в соответствии с этим описанием разума, мы его же (это описание) и подтверждаем. Таким образом, наше восприятие и возможности действия оказываются ограниченными нашим здравым смыслом, то есть нашим описанием разума, которое становится для нас единственной реальностью. Извините меня за несколько специальную терминологию, но я хочу, чтобы те, кто уже читал Кастанеду, смогли разобраться в этом несколько лучше. То есть, если говорить другими словами, наше описание мира отражает само себя. Мы сами, своей собственной убежденностью в единственности этого описания, то есть своими необоримыми сомнениями в других возможностях, ограничиваем себя, фиксируя свое восприятие в том месте, где оно сейчас находится. Наша уверенность создает наш мир, а наши сомнения ограничивают его

Итак, я хочу сказать, что нет, практически, ничего невозможного. Любой из нас может действовать так же, как Иисус, дон Хуан или любой другой просветленный человек. Вся проблема в нас самих, в наших сомнениях, в нашем неверии в свои безграничные возможности. А причиной этого неверия является ограниченность нашего восприятия, ограниченность нашей энергии, которая (ограниченность) проистекает из той самой самопоглощенности нашего внимания, о которой мы уже много говорили ранее. Освобождая свою энергию из плена самопоглощенности нашей системы ценностей, из тюрьмы описания нашего здравого смысла, мы, расширяя спектр своего восприятия, начинаем фактически воспринимать нечто, находящееся за пределами здравого смысла, и замечать в себе грани, которые раньше казались нам немыслимыми. В итоге мы убеждаемся в том, что мы способны на нечто большее, чем привык считать наш разум. Итогом подобного расширения восприятия является настолько глубокое разрушение старой непрерывности прежнего описания, что человек выходит за его пределы и "попадает в ту область, где чудеса являются чем-то обычным".

Однако эта непрерывность прежнего описания может быть разрушена и другим способом. Это достаточно подробно описано в восьмой книге К. Кастанеды, и я не хочу повторяться. Скажу только, что если человек воспримет нечто, чему нет места в основополагающем порядке нашего самоотражения, нашего образа себя, то мир разума останавливается, наше восприятие освобождается от своих оков. При этом энергия нашего внимания раскрывается наружу, и эта дополнительная интенсивность настройки позволяет духу сдвинуть нас в совершенно другую область осознания. Я напишу об этом позже, когда буду описывать то, как это произошло со мной, когда я попал в "место без жалости".

Теперь мне бы хотелось коснуться другого аспекта веры, веры во что-то конкретное (или абстрактное). Когда меня самого спрашивали, верю ли я в бога, что часто бывало раньше, так как я много времени провел среди мусульман, которые молились по пять раз в сутки, то я обычно отвечал, что это им нужно верить, ведь они не уверены, они не знают. А мне верить не нужно, я знаю, знаю, что бог един и что он существует, вижу вокруг его проявления, хотя и не имею ни малейшего представления о том, что он такое. Никто, конечно, не понимал, что я имею в виду, но подобный ответ, казалось, удовлетворял их.

Конечно же, любая вера бессмысленна, ведь она предполагает определенность, определенность образа, определенность реальности. Однако нас окружает настолько непостижимая тайна, что говорить о какой-либо определенности невозможно в принципе. Тайна есть тайна, тут уж ничего не поделаешь. Мы, вследствие нашей ограниченности, просто не способны постичь истинную природу бытия. Об этой непознаваемой тайне источника постоянно говорит Кришнамурти, причем для меня самым красивым был момент, который описан в книге "Жизнь и смерть Кришнамурти". В то время он был уже очень стар, и люди, находившиеся рядом с ним, как-то вечером все вместе спросили у него, смогут ли они понять то, о чем он говорит, если будут очень стараться, прилежно изучать его учение. На что он спросил их, действительно ли серьезно они будут делать это, и они сказали, что да. Тогда он ответил, что если они действительно серьезно будут пытаться в этом разобраться, пытаться это понять, то они, конечно, поймут, но он сам — никогда. Как красиво, правда? Однако, по-моему, лучше всего это выражено в седьмой книге К. Кастанеды "Огонь изнутри":

"Видящие объясняют процесс видения Орла (то есть силы) очень просто: так как человек составлен эманациями Орла, то ему нужно лишь возвратиться назад к своим собственным составляющим. Проблема возникает с человеческим осознанием, которое приходит в замешательство и запутывается. В решающий момент, когда должно иметь место просто признание эманациями самих себя, человеческое осознание вынуждено интерпретировать. В результате возникает видение Орла и его эманаций. Но в действительности ни Орла, ни его эманаций не существует. Уяснить же истинную сущность того, что существует на самом деле, не в состоянии ни одно живое существо".

Речь в этом отрывке идет о видении, о непосредственном восприятии энергии, то есть о максимуме того, на что мы (с точки зрения восприятия и осознания), способны, пока остаемся людьми. Дон Хуан говорит, что даже в этом случае осознание продолжает интерпретировать, и, как следствие, мы продолжаем пребывать в иллюзии. Мы просто не способны к постижению истинной сущности бытия. Что уж тут поделаешь? Это — факт, каким бы неприятным он ни был. А если это — факт, то о вере, как таковой, говорить совершенно бессмысленно. Любая вера — иллюзорна, она — лишь ограниченный образ, существующий в нашем уме.

Однако, спросите вы, как же тогда жить? Ведь в жизни человека возникает много ситуаций, когда ему необходимо связать себя с верой. В частности, следование по пути. Как же тут без веры? Совершенно невозможно. Однако у воина к подобного рода вере отношение совершенно особенное. Он не верит, он должен верить. Не знаю, видите ли вы разницу, но этот вопрос настолько серьезен на нашем пути к свободе, что я хотел бы остановиться на нем подробнее, так как много раз видел важность и сложность его понимания. Я бы сказал даже, что успех на пути изменения во многом зависит от ясного видения этой разницы. Вот цитата из четвертой книге К. Кастанеды "Истории силы":

"…секрет воина в том, что он верит, не веря. Разумеется, воин не может просто сказать, что он верит, и на этом успокоиться. Это было бы слишком легко. Простая вера устранила бы его от анализа ситуации. Во всех случаях, когда воин должен связать себя с верой, он делает это как выбор, как выражение его глубочайшего предрасположения. Воин не верит, воин должен верить.

…Воин учитывает все возможности, а затем выбирает верить в ту из них, которая соответствует его глубочайшему предрасположению… Ты должен верить в это. Скажем так, без этой веры у тебя нет ничего".

Понимаете? Глубочайшее предрасположение. Когда мы осознаем, что не знаем, что мы ни в чем не можем быть уверены вследствие ограниченности нашего восприятия и осознания, вера невозможна. Она просто бессмысленна. Однако нам совершенно необходимо действовать. Вот тут и возникает то самое "внутреннее предрасположение" и позиция называемая "должен верить". То есть в этой ситуации для воина (воин — это тот, кто ведет битву с собственным "я", которое лишает человека его силы) остается лишь одна возможная альтернатива. Он взвешивает все возможности, а потом выбирает ту из них, которая соответствует его внутреннему предрасположению. То есть он верит, не веря. Никто не знает, что такое свобода, никто не знает, что такое третье внимание, являющееся конечной целью новых видящих, однако они продолжают идти к нему и действовать, потому что следуют своему глубочайшему предрасположению, потому что выбирают верить. Если я просто верю, я устраняюсь от анализа и не способен быть беспристрастным, а значит — адекватным. Я не могу этого допустить. Итак, я не знаю, но я читаю, скажем, Кастанеду и спрашиваю себя — мое ли это? Соответствует ли это моему глубочайшему предрасположению, выбираю ли я верить этому? Я задаю себе этот вопрос, понимая, что умру, что у меня только одна жизнь и что времени совсем мало. Зная о тайне, я взвешиваю и понимаю, что это может быть такой же глупостью, как и все остальное, такой же дорогой к смерти, но на данный момент мое осознание говорит мне, что это нечто, несравнимо более глубокое чем то, что делают обычные люди, намного более глубокое и всеохватывающее, чем все, что я до этого читал. И я выбираю верить, а, следовательно, действовать. И так как я не просто верю, а должен верить, то перед теми, кто просто верит, у меня есть значительное преимущество. Мои глаза остаются открытыми, я не нахожусь в рабстве догмы, в рабстве каких-либо идей или терминологии. Я остаюсь способным продолжать исследование и открывать новое, а это самое главное на пути к свободе. Например, я остаюсь способным читать и исследовать то, что говорит Кришнамурти, и в итоге прихожу к осознанию единства (и отличия) этих двух источников.

Я не знаю, уловили вы или нет то принципиальное отличие между "верить" и "должен верить", которое я хотел вам показать, но мне хотелось бы еще раз напомнить вам о его сути. Его суть в принятии нами того, о чем говорит первая заповедь или первый принцип правила для сталкеров. Она говорит о том, что "окружающий нас мир является непостижимой тайной". Поверьте мне, это именно так. Я видел это. Если вы когда-нибудь выйдете за пределы обычного восприятия, вы немедленно осознаете то, что я имею в виду. Эта непостижимая сложность бытия настолько велика, что говорить о какой бы то ни было определенности и смысле совершенно бессмысленно. Закончить эту тему я хочу еще одной цитатой из главы "Должен верить":

"…мое неверие не имело больше никакого значения. Дон Хуан был прав. Долг верить, что мир таинственен и непостижим, был выражением самого глубокого предрасположения воина, без которого он не имел ничего".

Ну, вот вроде все или почти все, что я хотел сказать о вере. Не знаю, получилось ли у меня донести до вас то, что я хотел, но я старался.

8. ВРЕМЯ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

Я не знаю, приходило ли вам когда-нибудь в голову, осознавали ли вы на уровне факта, что прошлого и будущего не существует? Что в реальности существует лишь настоящий момент, а будущее и прошлое — это лишь способ думать и говорить? Осознаете ли вы, что того, что было мгновение назад, уже нет, что момент уже изменился? Что жить прошлым (как и будущим) — означает жить в иллюзии, уходить от действительности, от реальности, от ответственности настоящего момента?

Мне бы хотелось, чтобы вы действительно взглянули на это непредвзято, попробовали исследовать то, о чем я говорю. Давайте для начала скажем несколько слов о времени. Для говорящего существует лишь непрерывно меняющийся настоящий момент, а прошлое — это лишь память и отношение к ней, отношение к тому, чего уже нет, к тому, чего уже не существует, но что оставило некий осадок, через который мы смотрим на настоящее. Есть только непрерывно меняющийся настоящий момент, в котором становится темнее, светлее. Мы можем сказать слово "завтра" и назвать этот момент другим числом, но оно (как и год, и месяц) вообще не имеет никакого смысла, ведь в нем мы все равно будем в "сегодня", в настоящем. В этом моменте может быть тепло или холодно, может светить солнце или идти дождь, он может быть через год или через секунду, но он все равно для нас будет оставаться настоящим моментом, единственным, что существует. Вы знаете, все это очень непросто выразить в словах, но мне бы хотелось, чтобы вы просто попробовали увидеть этот факт, простую реальность того, что прошлого уже нет. Ведь при видении этого факта, возможно совершенно легко оставить прошлое целиком позади, со всеми его тяжелыми эмоциями, со всем к нему отношением, со всем тем, что делает нас несчастными, невротичными, что не позволяет нам быть адекватными и видеть красоту реальности настоящего, чувствовать его радость, радость простого бытия. Ведь это просто глупо — нести с собой отношение к чему-то, чего просто не существует, и сквозь фильтры этих разнообразных отношений, фильтры этих образов воспринимать настоящее, — то, что есть.

Д. Кришнамурти как-то определил слово "ответственность", как "адекватный ответ". Если мы посмотрим на это определение через призму осознания выше написанного (которое у него, несомненно, присутствовало), то в этом определении есть неописуемая глубина. Чем для нас всегда являлось понятие ответственности? Конечно, ответом за то, что мы уже сделали. Однако подумайте сами, посмотрите на это внимательно — что это за глупость? Какой смысл отвечать за то, чего уже нет? (Здесь налицо уже глупость греха, вины, наказания, что уже было рассмотрено раньше.) Ведь существует лишь настоящее, какой же тогда смысл в нашем понимании ответственности, и ответственность ли это? Или, может, наоборот — чувство вины за что-то сделанное ранее, или ощущение праведности того, что мы когда-то совершили или совершим, или вины перед нами какого-то другого человека делают нас безответственными, не дают нам действительно адекватно воспринимать то, что происходит сейчас? Быть действительно адекватными в настоящем? Ведь адекватный ответ возможен лишь в случае ясного видения того, что есть. И, в частности, видения того, что, в реальности есть и всегда будет лишь настоящее. Но как мы может осознавать это, если мы постоянно живем прошлым или будущим? Прошлыми образами окружающих нас людей, прошлым образом себя, прошлыми обидами, прошлыми радостями, надеждами на будущее и т. п. Понимаете ли вы, что, живя прошлым или будущим, мы становимся безответственными в настоящем? То есть мы не можем адекватно отвечать на вызов настоящего момента. Мы становимся безответственными, то есть неадекватными. Живя прошлым, мы продолжаем порочный круг оценки, продолжаем нести свою карму первородного греха добра и зла, карму своих обид, вины и ненависти. Мы не осознаем реальности, реального положения вещей, того, что прошлого просто не существует, и потому продолжаем разрушать себя и других, никогда не в состоянии непредвзято, невинно посмотреть на то, что происходит. Непредвзято посмотреть на себя, на то, что делают другие, и что ими движет.

Мы читаем слова Христа: "Не судите, да не судимы будете", считаем себя христианами, однако продолжаем судить, продолжаем мстить за то, что совершили другие. Мы не прощаем. Многие из нас считают себя религиозными людьми, мы говорим о боге и о вере, однако если дело касается нас, то мы не прощаем, мы хотим наказать, а это означает, что почти все мы лицемеры и эгоисты. Не знаю, видите ли вы это? Осознаете ли? Я не обвиняю, иначе я сам был бы таким. Я хочу лишь указать вам на то, что есть, на то, кто мы такие. Ведь если мы способны увидеть себя такими, какими мы являемся, то мы можем это изменить, просто перестав серьезно относиться к себе. Посмотрите на это. Это очень просто, хотя поначалу и очень больно. Ведь если мы перестаем обманывать себя, создавая и поддерживая собственный праведный (или не очень) образ, если мы перестаем оправдывать себя, и начинаем видеть себя такими, какими мы на самом деле являемся, то есть злыми, глупыми (пусть не очень, даже умными), живущими из вторых рук, эгоистичными существами, в которых есть все зло мира (ведь мы живем интересами личности, своим эго, которое и есть единственное зло), то мы способны мгновенно измениться. Способны просто игнорировать себя, просто наблюдая за собой. Ведь видение и есть действие.

Я несколько отвлекся от темы. Итак, что у нас получается? Я вижу, что есть лишь настоящее, что все, что я могу, если я настоящий, если я не лицемерю, не обманываю себя, если я действительно серьезен, — это быть ответственным за то, что я делаю сейчас. Ведь кроме "сейчас" нечего никогда ни будет. Вы осознаете, что вам тогда некуда бежать? Не за что прятаться? Понимаете, насколько велика ваша мера ответственности? Чувствуете, как вам хочется себя обмануть? Убежать в "уже" или в "потом"? Однако видение реальности, приносит вам энергию, внимание. Вы наблюдаете за собой, за тем, как мечется мысль, как прыгает "я", как мысль создает различные способы бегства, но так как вы понимаете, что мысль — это прошлое, то в вашем внимании без выбора она просто приходит к концу. Вы уже можете смеяться над собой. И что же происходит? Это совершенно удивительное состояние. Вы просто смотрите вперед, смотрите вокруг в тишине, как в первый раз. Прошлого нет. Вы мертвы. Вы умираете каждый момент. Вы постоянно можете умирать и рождаться заново. Это совершенно удивительно. Есть лишь радость сейчас. Этой радости, этой любви столько, что она просто разрывает и приходится как-то сдерживать себя (нельзя же все время ржать, как идиот). И вы становитесь ответственными, то есть вы адекватно отвечаете на вызов настоящего. Вы никому не можете причинить боль. Да и как вы можете это сделать, если никто не может причинить боль вам? Вы просто видите, что происходит вокруг. Вы видите их страхи, тревоги, прошлые обиды. Но вы не разрушаете, вы действуете из добра, из радости, из любви, из разумности и адекватности. Вы можете это делать, можете быть адекватным, ведь уже можете видеть себя такими, какие вы есть, на себя не реагируя. Не реагируя на свои прошлые реакции, хотя они и проявляются время от времени.

А если получается так, что какая-то из ваших прошлых реакций оказывается быстрее, чем ваше осознание настоящего момента (что, конечно же, случается, ведь мы же только начали и пока всего лишь умерли), то, в очередной раз обнаруживая себя действующим, как полный идиот, вы можете лишь посмеяться над собой, и у вас есть лишь один выход из создавшегося положения, есть лишь одна свобода — быть безупречным там, где вы себя обнаружили, то есть в "здесь и сейчас".

Кстати, это та вещь, которую я осознал много лет назад, и которая сейчас стала еще более ясной: все, что может воин, уже в который раз обнаруживший себя действующим, как полный идиот, без какого-либо просветления, — это быть безупречным в данный конкретный момент. Его единственная свобода — в безупречности, то есть в отсутствии реагирования на самого себя. Я полагаю, вы уже понимаете, что это такое, ведь мы уже это обсуждали.

9. НИЧТОЖНОСТЬ.

— Воистину человеческие существа ничтожны, дон Хуан, — произнес я. — Я совершенно точно знаю, о чем ты думаешь, — сказал он. — Совершенно верно, мы — ничтожны. Однако именно в этом и состоит наш решающий вызов. Мы — ничтожества — действи- тельно способны встретиться лицом к лицу с одино- чеством вечности.

К. Кастанеда "Огонь изнутри"

Антропоцентризм. Все, наверное, знают значение этого слова. Оно почти для всех несет в себе, скорее, отрицательную окраску, но мы, тем не менее, в большей или меньшей степени, живем этой концепцией. Все мы придаем очень серьезное значение человеку, его поступкам, его жизни и смерти, его страданиям. Никто из нас, по-видимому, почти никогда не осознает свою истинную ничтожность. В этом, наверное, нет ничего странного, и все же это очень странно. Ведь для того, чтобы осознать ее, нам достаточно просто посмотреть на звездное небо и почувствовать, что действительно значат эти микробы, ползающие по поверхности этой, совершенно крохотной планеты и насколько смехотворно их стремление к становлению и серьезное отношению к условностям их крохотной жизни.

Каждый день нас рождаются и умирают миллионы. Мы просто свечи перед сиянием этих великолепных звезд. Мы живем лишь краткий миг. И чем больше мы пытаемся показать свою власть над другими людьми и над тем, что нас окружает, тем больше мы подтверждаем собственное ничтожество. Хотя подавляющее большинство из нас совершенно этого не осознает. Для обычного человека все выглядит как раз наоборот. Именно власть над своими ближними и над тем, что нас окружает, и говорит о нашей значительности, о значительности человека. Ниже я постараюсь показать, что это не так.

Для любого здравомыслящего человека совершенно очевидно, что существует сила, которая поддерживает эту вселенную, этот порядок, которая и является этой вселенной, и благодаря которой (силе), мы осознаем и существуем. И сила эта, конечно же, обладает полной властью над жизнью любого из нас. Она может отобрать нашу жизнь в любой момент. По-моему, это совершенно очевидно. По крайне мере, для человека, вышедшего из глупого дуализма добра и зла. Что мы для нее? Мы есть ее маленькие частички. Мы не отделены от целого. А она — это все. Это — высшая разумность и т. д. Итак, вы согласны, что она может уничтожить любого из нас в любой момент? Не согласны? Тогда можете не продолжать читать эту главу, она не будет иметь для вас никакого смысла, вы еще не готовы к этому, вы слишком серьезного о себе мнения.

Теперь вернемся к предыдущему абзацу. К утверждению о том, что чем больше мы пытаемся показать свою власть над другими людьми, тем больше мы подтверждаем собственное ничтожество. Вы когда-нибудь думали над этим? Вы связывали это утверждение с тем, что сила может лишить нас жизни в любой момент? Я помогу вам сделать это. Во все времена в человечестве существовали тираны, которые по собственной прихоти убивали миллионы людей. Понимаете, миллионы. Однако, делая это, они продолжали жить. Силе не было до них никакого дела, потому что они не делали ничего. Они лишь задували миллионы свечей, в то время как должны были неизбежно (или нет) зажечься миллионы других. Своим насилием и демонстрацией своего мнимого могущества они лишь подчеркивали свою действительную ничтожность, действительную ничтожность человека, как такового.

Нам может лишь казаться, что мы делаем что-то значительное, что разрушаем что-то серьезное, что можем совершить или уже совершили что-то непоправимое. Однако это — иллюзия. Мы слишком маленькие. Наш диапазон возможностей слишком ничтожен перед лицом этой бесконечности, перед лицом этой непостижимой гармонии. Все, что мы можем, — нам позволено. На самом деле наши самостоятельные действия — это иллюзия. Как утверждает теологический детерминизм — вся причинность относится к богу. И, при всех странностях этой теории, это — действительный факт. Мы — это часть силы. Своими действиями мы, будучи ее частью, выражаем ее команды. Так что на самом деле, хотя и по нашей воле, но нашими руками действует бог, сила, поддерживающая вселенную. Мы — это она, мы — ее частички. И когда кто-то убивает, насилует, разрушает, то это делает не он; это по воле личности, по воле "я", по воле иллюзии делает сила. Это делает бог. Странно звучит, но это — факт. Его, конечно, не просто принять и осознать, однако при понимании иллюзии добра и зла, равнозначности, тотальности и человеческой ничтожности, в этом нет ничего сложного.

Кто-то может сказать, что подобные утверждения и теории ведут к вседозволенности, безнаказанности и хаосу. Однако этим сторонникам антропоцентризма я могу сказать, что, во-первых, это не теория, а факт, а во-вторых — и что здесь, наверное, самое важное — следует понимать, что все свои разрушительные и насильственные действия человек совершает лишь потому, что не осознает всего выше написанного, не осознает своей ничтожности. Он разрушает и насилует лишь вследствие того, что придает неоправданную важность себе и своим поступкам, а так как этого не осознает практически никто, и все общество живет сообразно системе ценностей, в которой определенные человеческие действия считаются ужасными, крайне жестокими и т. д., то человек, то есть его "я", стремясь к самоутверждению, и совершает их, считая, как и все, кто его окружает, что совершает нечто значительное. Его "я" живет этим, этим ощущением значительности совершенного, а, следовательно, ощущением собственной значительности. То внутреннее возбуждение, ту интенсивность, то есть те эмоции, которые испытывает человек, совершая разрушительные (или созидательные) действия, дают ему (то есть его эго), ощущение реальности собственного бытия, дает ему возможность убежать от собственной пустоты, от осознания иллюзии личности, от осознания собственной ничтожности.

Мы, вследствие иллюзии собственной значимости, не осознавая факта собственной ничтожности, продолжаем совершать первородный грех оценки, грех разделения на добро и зло, продолжаем судить (это более подробно будет описано в главе "Грехопадение. Карма.") и, как следствие этого, продолжаем разрушать. Осуждая, придавая неоправданно серьезное отношение человеку и человеческим поступкам, мы, сами того не осознавая, провоцируем разрушение, провоцируем насилие.

Я не знаю, готовы ли вы к осознанию того, что я пишу, но каждый из вас слышал, что "бог — это всепрощение", а если это так (что так и есть, вне всякого сомнения) то вопрос наказания, в принципе, не стоит, потому что некого наказывать, да и не за что. Во-первых, как я уже написал выше, нам все позволено, а во-вторых, наказана может быть лишь личность, жалеющая себя, страдающая лишь потому, что придает себе неоправданную важность, не осознающая собственной иллюзорности. То есть страдает, как ни странно это звучит, лишь, говоря словами Кришнамурти, "жизнеспособная иллюзия". За границами этой иллюзии, за границами "я" страдание отсутствует, как отсутствует и личностное самосознание.

Безусловное видение собственной, то есть человеческой ничтожности, является одним из способов преодоления серьезного отношения к себе, то есть выхода за пределы самоотражения. Представление о собственной ничтожности, наряду с идеей смерти, осознанием иллюзии "я" и другими вещам дает нам возможность смотреть сквозь наши эмоции, дает нам возможность наблюдать за собой, что и является основой выслеживания себя, основой освобождения нашей энергии из тюрьмы самопоглощенности.

Те слова из эпиграфа к этой главе, которые сказал Кастанеда дону Хуану, были сказаны им после того, как он смог заглянуть в эту беспредельность за пределами инвентаризации. Для него, как и для дона Хуана (как и для меня), они уже не были теорией. Мы действительно ничтожны. Если вы будите идти по пути освобождения энергии, то вы когда-нибудь воспримете этот факт. Однако мы, тем не менее, "способны встретиться с одиночеством вечности".

Я знаю, что прочитанное выше оставило у многих из вас не очень приятный осадок. Многим то, что изложено в ней, может показаться спорным, слишком жестким, неправильным или даже отвратительным. И это не удивительно, ведь действительное принятие, реальное осознание того, что в ней написано, разрушает до основания всю нашу систему ценностей (которая, кстати, и основана на нашей мнимой ценности), со всей ее моралью, с нашим глупым пониманием ответственности (см. гл. "Время и ответственность"). А оставить позади все то, во что мы всю жизнь верили, конечно же, не легко. Я по себе знаю, насколько это неприятно. Однако без этого невозможно умереть, невозможно приблизиться к тому самому нулю, к тому самому абсолютному смирению, в которое нам необходимо войти, чтобы стать едиными с духом, чтобы позволить ему проявляться через нас, чтобы войти в эту бесконечную тайну. Без осознания собственной ничтожности невозможно до конца победить серьезное отношение к себе, то есть невозможно полностью избавиться от самоотражения, невозможно вывести всю нашу энергию из состояния самопоглощенности. Не осознав этого нельзя обрести абсолютную трезвость, без которой невозможно безнаказанно путешествовать по просторам других миров, и, конечно же, совершенно невозможно отправиться в свое решающее путешествие.

Однако совершенно ни к чему боятся этого разрушения всего того, во что мы верили. Я хочу сказать, что, конечно же, для тех, кто живет в этой системе ценностей, для тех, кто живет серьезным отношением к себе, не осознавая собственной ничтожности, иллюзии "я" и равнозначность всех отдельных элементов нашей системы ценностей, встречные ограничения в виде морали, правил, страха совершенно необходимы. Иначе его "я", то есть то зло, которое живет в нем, станет совсем бесконтрольным и наделает еще больше бед, еще дальше отойдет от мировой гармонии и порядка. Однако если вы осознавая все то, что было написано выше, выходите за пределы этой системы, за пределы своего "я", с его самозначительностью, с его стремлением обладать, с его стремлением манипулировать тем, что вас окружает, то вы перестаете разрушать, вы совершенно не опасны, совершенно миролюбивы, в вас более не остается насилия.

Тогда вы становитесь способны видеть ту мораль, тот закон, который никак не связан с человеческим, хотя кое где и пересекается с ним. Как-то в рубрике "Вопросы" на mail.ru я на вопрос "Выстраивая пирамиду нравственных ценностей, что было бы для вас основой?", ответил, что при отсутствии серьезного отношения к себе, полное отсутствие каких бы то ни было ценностей — это приход к абсолютной нравственности того, что есть. Этим я хотел сказать, что, освободившись от всего того, во что вы верите, вы приходите к возможности видения того, что есть, того, как сила организовала здесь вещи, и следовать этому, не обманывая себя и не разрушая этой гармонии.

Закончить эту главу я хочу цитатой из девятой книги К. Кастанеды "Искусство сновидения":

"Это свобода внезапно улететь в бесконечность, которая где-то там. Это свобода раствориться, оторваться от всего. Это свобода быть подобным пламени свечи, которая вместо того, чтобы подняться против света миллиардов звезд, остается неугасимой потому, что никогда не претендует на то, чтобы быть чем-то большим, чем она есть на самом деле, — всего лишь свечой". Я думаю, что нам никогда не следует забывать о том, что "лишь когда воин становится ничем, он становится всем".

10. ИЗМЕНЕНИЕ. НЕДЕЛАНИЕ. ПРАКТИКИ.

Любой человек, который действительно серьезен и идет по пути к свободе, видит необходимость изменения и стремиться к нему. Однако, что это изменение означает, чем оно является, и действительно ли мы понимаем, к чему стремимся? На самом ли деле мы хотим этого изменения, является ли оно тем, чего мы хотим, и, вообще, возможно ли этого хотеть? Понимание этих вопросов крайне важно, ведь оно влечет за собой правильное видение пути. Если оно имеется, то это не даст нам попасть во власть иллюзии, не даст оказаться захваченными разнообразными нелепыми или в чем-то полезными практиками, которые не ведут никуда.

Итак, так как мы идем к свободе, то следует, без сомнения, отдавать себе отчет в том, чем она, эта свобода, является, или, скорее, понимать, чем она не является. Ведь действительно понять, чем является эта свобода, до тех пор, пока мы не свободны, пока мы действительно не изменились, без сомнения, невозможно. Все эти наши попытки понимания, будут лишь означать попытки построения некоего образа в нашем уме, некоего представления о том кардинальном изменении, представления о свободе, которое ею, конечно же, не будет.

Всем нам понятно, что мы зависимы, что мы, в сущности, рабы. Ведь нам необходимо дышать, необходимо есть и пить, мы находимся в зависимости от температуры и внешних условий, на нас оказывает мощнейшее влияние половой инстинкт, мы тяжело переносим боль, мы болеем и т. д. Мы слышали о том, что это можно изменить, что, так называемые, просветленные люди становятся способными на экстраординарные действия, что они обладают сверхъестественными способностями, которые позволяют им уходить от обуславливающего воздействия тех факторов, о которых было написано выше. Все мы слышали об этом, и я полагаю, что нет нужды повторяться. Вне всякого сомнения, в нас есть способности, которые можно раскрыть, и в большей или меньшей степени выйти из-под влияния сил, оказывающих влияние на нашу биологическую составляющую. Существуют различные системы и практики, которые позволяют тем, кто их практикует, обрести какие-то новые способности, обрести, например, способность замедлять без вреда для себя сердечный ритм и не дышать в течение долгого времени, не бояться холода или, например, способность исцелять других и самого себя. Можно еще много чего перечислить, но я полагаю, что это ни к чему.

Однако, наши достижения, какими бы они ни были, действительно ли являются мерилом нашей свободы? О той ли свободе идет речь? Вы, наверное, слышали ту притчу о Будде, в которой он с учениками, подойдя к большому озеру, увидел там человека много лет (по-моему, лет двадцать или двадцать пять) прожившего в одиночестве и посвятившего себя, так называемой, медитации. Когда Будда спросил у него, чего тот достиг за эти годы, он ответил, что теперь может перейти это озеро по воде. На что Будда сказал: "Бедняга, а ведь лодочник мог бы перевезти тебя на другой берег всего за несколько монет". Этим он хотел сказать, что потратить всю свою жизнь на то, чтобы достичь чего-то конкретного совершенно бессмысленно, что достижение, каким бы оно ни было, не является действительным освобождением, реальным просветлением, что существует возможность раскрыть себя полностью, то есть прийти к осознанию всех тех возможностей, которые доступны нам, как людям. Нет никакого смысла идти к чему-то конкретному, тратя на это всю свою жизнь, когда есть возможность прийти к полному осознанию себя, прийти к силе, как таковой, вернуться назад к богу, которого мы когда-то потеряли.

Выход из-под влияния всех или почти всех обуславливающих факторов, конечно, принесет нам свободу действий, откроет новые возможности, но та ли эта свобода, к которой следует идти? О ней ли идет речь на пути? Или это лишь продолжение того представления о свободе, которое существует у обычного человека? Для него свобода означает возможность делать то, что он хочет. Люди, в большинстве своем, не осознают, что то, что они принимают за свободу, на самом деле является рабством. Они не осознают, что находятся в рабстве у собственных желаний, стремлений, разочарований, то есть в рабстве у собственного "я" с его образом, в рабстве у собственной личности с ее потребностями. Они не осознают то, что обретение новых возможностей, какими бы они ни были, не может избавить их от этого рабства. Совершенно очевидно, что наш сознательный путь к свободе начинается с осознания нами того факта, что та реальная свобода, та единственная свобода, которая существует, в основе своей, является, конечно же, свободой от себя. То есть свободой от "я", от своих желаний, слабостей, потребностей, свободой от эго, как такового. Ведь именно "я" с его образом и системой ценностей, как мы уже поняли, и отделяет нас от той силы, от духа, к которому нам необходимо вернуться. Я думаю, что большинству из нас совершенно ясно, что единственная свобода — это свобода от желаний, свобода от иллюзии "я", со всеми его потребностями, это свобода находиться в подлинном смирении.

Теперь, после настолько длинного вступления (я думаю, вы извините меня за те школьные истины, которые были изложены выше) можно перейти к чему-то действительно серьезному. Итак, мы говорим: "Я хочу измениться" или "Я стремлюсь к изменению". Вы видите, какое первое слово в этих двух предложениях? Правильно — "я". Это уже говорит обо всем. Что есть это наше стремление, это наше желание измениться? Кто этого хочет? Вне всякого сомнения — это продолжение нашего "я", продолжение деятельности эго, продолжение стремления нашей личности, которая не удовлетворена тем, что есть, к тому, что, по ее мнению, по мнению нашей системы ценностей, должно быть, ее стремление к достижению, продолжение ее становления. Желая изменения, мы, сами того не осознавая, продолжаем жизнь своего "я", то есть поддерживаем существование того, свобода от чего и является единственным подлинным изменением. Помните, как дон Хуан сказал, что мы в действительности не хотим меняться? Конечно же, это так, ведь изменение — это смерть "я", свобода от того, что оно имеет, к чему привязано, чего желает, к чему стремится. "Я" не может хотеть убить самого себя или освободиться от того, что оно имеет. Любое его стремление — это лишь действие ради последующего приобретения, ради дальнейшего становления. Если оно и хочет от чего-то избавиться, то только для того, чтобы кем-то стать, чтобы чего-то достичь. А так как "я" — это единственное в нас, что обладает собственной волей, единственная наша независимая активная часть, то любое наше стремление, любое желание — это продолжение становления личности, продолжение жизни иллюзии "я", продолжение отделения себя от силы, продолжение отхода от бога.

Мы не просто не хотим меняться, мы не в состоянии этого хотеть и к этому стремиться. Посмотрите на это еще внимательнее. Ведь совершенно очевидно, что то реальное изменение, та свобода от себя, о которой мы говорим, означает приход к полному отсутствию серьезного отношения к себе со всей своей системой ценностей, приход к абсолютному смирению, тому смирению, в котором только и может быть установлено абсолютное соответствие тому осознанию, которое находится внутри нас, с тем неизмеримым, что находится снаружи, то есть — восстановлено единство с абстрактным. В этом смирении человек полностью отдает себя воле бога, полностью отдается той силе, которая есть источник всего и, соответственно, становится ею. В этом смирении нет места активности "я", там не может иметь место собственная воля, желание и стремление. Ведь подлинная свобода — это и есть свобода от желаний, которые и есть результат активности нашего эго. Помните, как дон Хуан говорит, что "прибытие к этому существу (то есть к тому, чем мы в действительности являемся) является неделанием собственной личности". Если мы откроем "Дневник Кришнамурти", то в записи от восьмого апреля прочитаем: "Освобождение от личности не является рассчитанным действием желания-воли. Воля руководит и поэтому сопротивляется, разделяет и тем самым порождает конфликт. Распад личности — не эволюция самопознания; это происходит вообще без включения фактора времени. Не существует пути или средства её (личность) прекратить. Абсолютное внутреннее не-действие есть позитивное внимание красоты". В этом "абсолютном внутреннем не-действии" нет места стремлению к изменению или желанию измениться, когда это желание есть, то абсолютное внутреннее смирение невозможно, его тогда просто нет.

После прочтения всего выше написанного у большинства людей возникает вопрос, так что же делать, как к этому прийти? Когда этот вопрос задавали Кришнамурти, он все время призывал разобраться, что в нас задает этот вопрос, и отвечал, что делать ничего не нужно, что мы ничего не можем сделать, что мы можем лишь ежемоментно внимательно наблюдать без выбора за тем, что делаем, думаем, чувствуем. Здесь, как мне кажется, очень важно разобраться в этом несколько глубже. Мы привыкли действовать ради достижения цели. Мы просто не знаем другого способа действия, кроме привычной всем нам функциональной волевой активности. Поэтому мы полагаем, что если будем практиковать что-то правильное, что-то действительно истинное, то мы придем к цели, которая называется просветлением. Нам даже не приходит в голову, что само это волевое стремление к изменению означает его отрицание, ведь оно есть проявление нашего эгоизма. Мы настолько привыкли к функциональной активности своего "я", настолько привыкли следовать волеизъявлениям собственной личности, что не можем даже вообразить какого-либо иного способа действия. Мы не осознаем, что, продолжая действовать для достижения цели, совершая усилие, мы продолжаем разделение, не позволяя установиться действительному соответствию, удерживая часть своего внимания внутри, ограничивая свой контакт с духом. Однако другой способ действия существует. Помните, как дон Хуан сказал, что "неважно, что ты делаешь, важно, что ты не делаешь". Тот способ работы нашего внимания, о котором я говорю, точнее всего, конечно же, назвать неделанием. Если мы внимательно посмотрим на это слово, то увидим, что оно означает "не делать", не делать то, что мы привыкли, то есть прекратить какую бы то ни было активность. Помните, "достигнешь ты успеха или нет, никак не связано с твоими волевыми усилиями". На самом деле, можно сказать, что приход к просветлению означает приход к полному неделанию себя. Самое сложное в понимании этого вопроса, наверное то, что о неделании невозможно говорить прямо, нельзя сказать, что же это в действительности такое, ведь разговор, как и попытка объяснить что-либо являются деланием, то есть тем, что делает наша система ценностей с ее знанием и языком. Это в принципе нельзя понять, это можно лишь почувствовать. Однако я попробую несколько прояснить это.

Итак, как мы уже сказали выше, неделание — это, в основе своей некий особый способ работы нашего внимания, способ, с которым мы еще не знакомы сознательно. Причем приход к этому способу работы внимания одновременно и является самим изменением и производит дальнейшее изменение. Я думаю, что здесь нужно сказать о том, что это совсем не сложно, что это самая простая вещь на свете, ведь для этого ничего не нужно делать. Для того, чтобы разобраться в этом, для того, чтобы это почувствовать, нужно лишь спокойное внимание, искреннее исследование себя, просто наблюдение за собой. Этот особый способ работы нашего внимания имеет место, когда мы, осознавая бессмысленность активности "я" в виде выбора, оценок, анализа, награды, ожидания чего-либо, просто наблюдаем. Мы способны просто наблюдать без какого-либо действия, без какой-либо активности. Это ведь самая простая вещь на свете. Просто само внимание без выбора, без цели и является тем инструментом, который действительно производит перемену. Именно оно и разрушает внутренние фиксации нашего осознания, освобождая нашу энергию из плена самопоглощенности. Именно на нем и основано то самое выслеживание себя, тот самый сталкинг, о котором мы уже говорили. В предыдущих главах я уже достаточно подробно описал этот процесс, описал то, как работает эта форма внимания, и полагаю, что нет нужды повторяться. Здесь я хочу лишь сказать, что нам совершенно необходимо понимать, что, хотя нам и кажется, что ничего не может произойти, если мы ничего не делаем, а просто наблюдаем, это не так. Внимание, само по себе, производит перемену, если оно не реакция, если оно свободно, если вы просто без какого-либо ожидания и мотива смотрите на себя, на то, что вы чувствуете, думаете. Именно это внимание и можно назвать свободным, то есть не связанным в нашей системе ценностей. В возможности применения этого внимания и заключается основа пути.

Вы можете сделать это в любой момент, если уже не сделали. Эти моменты бывают в жизни любого из нас, когда мы просто открыты, когда мы действительно не знаем и просто внимательны. Мы просто не находимся в них достаточно долго, чтобы заметить перемену, и не способны пользоваться этим качеством внимания сознательно, так как просто не отдаем себе отчет в этой возможности. У нас просто не хватит чего-то, наверное, достаточного количества того же свободного внимания, скорости или терпения, чтобы действительно осознать, что происходит. Если вы действительно понимаете, что не можете хотеть измениться, что само желание этого и есть препятствие для изменения, или осознаете ограниченность и условность всего содержания своего сознания и иллюзию независимого "я", или осознаете единственность настоящего момента и бессмысленность отношения к прошлому, как к чему-то реально существующему, то то качество внимания, о котором я говорю, приходит само по себе. Наша система ценностей с ее "я" просто видит бессмысленность своего реагирования и ее постоянное делание естественно прекращается. Видя какой-либо из этих фактов, система просто перестает работать, и мы оказываемся в паузе, в способности наблюдать за собой, за тем, что мы чувствуем, за тем, что есть, не реагируя на это.

Давайте попробуем это сейчас. Итак, мы понимаем, что любое стремление отрицает истинное смирение, ведь в нем (в смирении) не может быть мотива; мы понимаем, что не можем стремиться к изменению, что сама волевая активность с ее стремлением к чему-либо есть основное и единственное препятствие для реального изменения, ведь любое стремление, являясь деятельностью "я", продолжает эго, то есть продолжает разделение. Как только мы осознаем это, что происходит? Мы просто ничего не можем делать. Мы можем лишь наблюдать. Мы просто наблюдаем, больше не делая ничего. Видите эту активную часть? Просто следите за ней, не втягиваясь в ее деятельность и не реагируя. Мы не знаем, не ищем, не пытаемся, не оцениваем, мы просто смотрим, ничего не ожидая, ничего не делая, мы неделаем. Что может быть проще? Зачем усложнять это, когда это самая простая вещь на свете? Теперь попробуйте применить это тогда, когда к вам приходит какая-либо эмоция. Осознавая ее условность и бессмысленность собственного реагирования на нее, мы можем просто наблюдать за ней, за тем, что мы чувствуем, просто наблюдать без реакции, без отражения. Если вы проявите терпение, позволив этой эмоции расцвести, набрать свою силу, не вовлекаясь в то действие, на которое она вас толкает, и, не пытаясь ничего с ней делать, осознавая, что она — это просто то, что есть, и не должна быть чем-то другим, что она и есть вы, то она вырастет до своего пика и постепенно угаснет. Попробуйте, проявите терпение.

Итак, мы осознали, что в нас существует некая альтернативная возможность функционирования внимания, отличная от привычной всем нам функциональной активности с ее стремлением. Я могу сказать, что только это свободное внимание без выбора, без какой бы то ни было волевой активности и цели и является тем единственным в нас, что действительно производит перемену, что освобождает нашу энергию и что является действительным контактом с реальностью, с духом, с абстрактным. Наше понимание того, что написано выше, то есть понимание бессмысленности нашего стремления к изменению, понимание невозможности прихода к нему волевым усилием, движением к цели, является одним из путей остановки постоянно идущего процесса активности в нашей системе оценки. Это, само по себе, освобождает огромную часть нашего внимания, нашей энергии и позволяет нам прийти к осознанию этой свободной части себя. Хотя это и может показаться противоречивым, но мы можем сознательно, по собственному желанию в любой момент использовать эту свою новую способность, можем сознательно приходить к этому неделанию себя. Однако этот приход и это использование не являются волевым действием, это просто осознание входа, просто остановка. Слова тут останавливаются.

Теперь мне хотелось бы несколько слов сказать о практиках, как таковых, ведь, так называемые духовные учителя наперебой предлагают нам заняться тем или этим, обещая просветление. Однако на основании сказанного выше, нам уже, я надеюсь, ясно, что, стремясь к просветлению, мы никогда не достигнем его, что к абсолютному неделанию себя невозможно прийти путем движения к цели, которое само по себе есть следствие нашего эгоизма. Я хочу сказать, что нам необходимо понимать, что никакая практика ради цели не может привести нас к прозрению, к окончательному просветлению. Пожалуйста, не подумайте, что я имею что-нибудь против практик, это не так, я просто хочу, чтобы мы поставили их на подобающее место. Что происходит, когда мы практикуем что-то? Мы, направляя свое внимание, добиваемся определенной практической цели, открываем какие-то новые, ранее недоступные аспекты своего внимания, своего намерения, овладеваем новыми возможностями, поддерживаем в порядке свое тело, то есть мы достигаем определенных, часто полезных, практических результатов. Именно в этом смысл всех практик и их предел. Занимаясь, например, йогой, мы можем поддерживать в порядке тело, можем прийти к великолепному самочувствию, к некоторому внутреннему покою, можем дисциплинировать себя и т. д. Все эти практические результаты, без сомнения, полезны, но они никак не могут привести к просветлению, не могут остановить процесс активности нашего эго. Тут необходимо сказать, что, занимаясь чем-то, то есть, принимая определенные решения и устанавливая себе определенные рамки, мы неосознанно можем игнорировать себя, свои реакции, свою лень, свои взгляды и предпочтения. Неуклонно действуя таким образом, мы, без осознания того, что мы делаем, разрушаем некоторые из своих отношений, разрушаем некоторые фиксации самопоглощенности, тем самым освобождая свою энергию. Я уже подробно описывал этот процесс. Он совершенно идентичен тому, который имеет место тогда, когда человек следует по пути воина. Поэтому можно сказать, что некоторые практики, заставляющие нас серьезно игнорировать свои основные чувства, при серьезном к ним отношении (к практикам), способствуют освобождению нашей энергии, а значит и очистке нашей связи с духом. Однако дело здесь не в том, что мы практикуем, не в том, что мы делаем, а в нашем неделании себя, в том, что мы не следуем за собой, за своими настроениями, страхами, эмоциями. Дело здесь в том, что мы, не вовлекаясь в собственные конструкции, игнорируем себя в действии, постепенно освобождаемся от себя, то есть, освобождаем свою энергию. Это работает в точности таким же образом, как в том примере с медицинским институтом, который я привел в главе "Сила и Путь". Имея мотив для игнорирования себя, мы, не следуя за своими эмоциями в действии, позволяем какой-то части нашего свободного внимания работать, позволяем ей растворить игнорируемую фиксацию осознания и освободить часть нашей энергии. Ваш мотив здесь совершенно не важен и совершенно не важно то, что именно вы практикуете — йогу или чайную церемонию. Важно здесь лишь столкновение с собой и действия в игнорировании себя. То есть, в конечном счете, важен вызов, который приносит нам практика, и важна безупречность, то есть отсутствие самоотражения в тех действиях, которые мы осуществляем. Когда человек в какой-то практике, то есть в том, что он делает, приходит к способности заниматься ею без ожидания наград, он в конце концов приходит к раскрытию себя, приходит к очистке своей связи с духом. То есть он в итоге освобождает и накапливает достаточное количество энергии, чтобы позволить духу изменить свой уровень осознания, сдвинуть свою точку сборки в область более широкого и интенсивного восприятия. Однако в таком случае важна, как мы уже поняли, не сама практика как таковая, а способность человека действовать без ожидания наград, то есть его неделание себя, его безупречность, отсутствие самоотражения.

Когда дон Хуан пытается объяснить Кастанеде, что такое "путь сердца", речь идет о том, что в нашей жизни мы можем заниматься различной деятельностью, различными практиками, пробовать разные пути. Однако нам нужно понимать, что все они никуда не ведут, однако какой-то из них делает нас сильным, принося в нашу жизнь огромное спокойствие и удовольствие, а другой ослабляет нас, будучи тяжелым и неприятным. Недавно в разговоре с одним моим новым другом, который занимается йогой, я сказал ему, что йога, без сомнения, может быть очень полезным занятием, что она может даже стать его путем сердца, если действительно ему нравится. Однако если он полагает, что она, как и любая другая практика, может привести его к свободе, то он сильно заблуждается. Тот путь к свободе, о котором мы говорим в этой книге, — это не какая-то практика, не что-то такое, что мы делаем, и чем нам нравится заниматься. Для тех, кто его осознает, это скорее генеральная линия жизни, ее главный смысл, ее основа. Для такого человека — это скорее что-то, чем он занимается не потому, что ему нравиться или хочется это делать, а потому, что он не видит смысла ни в чем другом, видит ограниченность и бессмысленность всего остального. Если он действительно серьезен, то понимает, что не может хотеть им следовать. Идя этим путем, мы можем заниматься любыми практиками, следовать любым путем сердца, однако осознавая при этом, что, чтобы мы не делали, это не может привести нас к свободе, что в зачет идет лишь одно — наша безупречность, наше неделание.

11. ЗЛО. ГРЕХОПАДЕНИЕ. КАРМА. ПЕРЕРОЖДЕНИЕ.

Понимание темы греха, темы добра и зла, бога и дьявола очень важно для любого человека, в особенности для того, кто сам стремиться исследовать, кто не может или не хочет жить из вторых рук. Я хочу рассмотреть эту тему через призму христианского мифа, христианской легенды о грехопадении, так как мне случилось родиться в этой культуре, и те аналогии, которые я хочу провести в соответствии с этим мифом, по-моему, очень красивы. Просто удивительны. Мне кажется, что библейская легенда при правильном ее понимании является аллегоричным описанием того, о чем я хочу сказать ниже.

Однако прежде чем перейти собственно к легенде, я хочу остановиться на идее дьявола, на идее зла, как такового. Дьявол, кто это? Существует ли такая сущность? Есть ли она вообще, такая огромная, злая, страшная и рогатая? Здесь мне хотелось бы привести слова Будды, которые он, как говорит легенда, сказал демону Маре, который и олицетворяет в буддизме главное зло. Их встречу просто великолепно изобразил Б. Бертолуччи в своем фильме "Маленький Будда". Когда Будда уже вышел за пределы желаний и преодолел соблазны, посланные ему Марой, то сам Мара явился перед ним, и предложил ему быть своим повелителем. На что Будда ответил ему: "О, архитектор! Ты царь моего эго, ты иллюзия, тебя не существует". После этого Мара исчез, и Будда окончательно вошел в нирвану. Эта история как нельзя лучше показывает то, что я хочу сказать. Для пишущего эти строки, дьявола не существует. Во вселенной есть лишь энергия, перетекающая в различные формы. А дьяволом, то есть единственным злом, которое существует, является личность, "я", наше эго; то есть то, чего в действительности не существует, что является лишь иллюзорной идеей, лежащей сейчас в основе работы нашего сознания. Именно эта жизнеспособная иллюзия, поддерживающая сама себя и отделяющая себя от всеобщего единства мироздания, и есть то, что разрушает, убивает, то есть вносит разлад в мировую гармонию. В этой главе и на протяжении книги, мы еще не раз коснемся данного вопроса.

Итак, давайте вернемся назад в те далекие времена и попытаемся себе представить, что мы — это те самые Адам и Ева, и мы — в раю. Мы сознаем свою индивидуальность, но еще невинны. "Я" уже есть, но оно еще достаточно абстрактно, и человек следует воле бога, будучи с ним единым. Самосознание уже присутствует, то есть дьявол в виде эго уже появился, но он еще не дьявол, он пока что ангел, который служит человеку, то есть является тем, кем и должен быть — защитником и хранителем нашей жизни (помните "тональ" в четвертой книге К.Кастанеды). Адам и Ева наслаждаются счастьем в раю. Они могут все, и у них есть все. Они говорят с богом и бог говорит им, что они могут есть с любого дерева в райском саду, то есть, что им позволено все; им нельзя лишь вкушать с древа познания добра и зла. Вы понимаете, что это означает? Они, то есть мы, пока просто не знаем, что есть добро, а что зло. Мы не оцениваем, мы не судим. Это не наше дело. Мы просто не в состоянии этого делать, так как не сознаем — вследствие ограниченности своего сознания — смысла бытия. У нас просто нет возможности осознать, так сказать, божественный промысел. Мы для этого слишком маленькие. Но нам можно все. Понятия греха с его виной и страданием, вследствие отсутствия разделения на добро и зло, еще просто не существует. Мы еще не погрузились в иллюзию оценки. У нас еще нет сомнений и уверенности в том, что хорошо, а что плохо, что возможно, а что нет. Поэтому мы едины с силой, едины с богом, наша команда, наше слово — это его слово, это — закон.

Однако "я", видя то, как у нас (то есть у людей) все хорошо получается, начинает приписывать эти успехи себе, все серьезнее к себе относясь, ощущение индивидуального "я" все усиливается, и в один, самый страшный момент человеческой истории (который, кстати, продолжается до сих пор), оно начинает судить.

Помните, дьявол в образе змея, будучи самым хитрым из всех существ, сказал человеку: "Съешьте это яблоко, и вы будете как боги". То есть человек во внутреннем диалоге с собой убедил себя в том, что он сам знает или может знать "что" и "почему", что он сам может определять, что хорошо, а что плохо, что он сам может судить. Начав делать это, начав оценивать, он постепенно выстроил свою внутреннюю систему ценностей и, в соответствии с ее фиксациями в отношении своих действий и происходящего вокруг, стал испытывать соответствующие положительные или отрицательные эмоции. Он начал создавать свой собственный внутренний мир оценок, мир, в котором он окончательно отделил себя от реальности воспринимаемого вследствие серьезного отношения к своим собственным оценкам. То есть "я", со своей системой ценностей (без которой его, кстати, не существует), из абстрактного стало конкретным и взяло на себя функцию окончательного судьи, забыв о смирении и перестав полагаться на волю бога.

Я не хочу сказать, что мы можем узнать, почему это произошло. Причина этого (как, впрочем, и всего остального), как таковая, непознаваема. Однако мы, то есть наше восприятие, наше свободное внимание, можем видеть то, что на самом деле есть. В частности, мы способны видеть факт относительности оценок системы и иллюзию независимого "я", и, таким образом, быть свободными от самоотражения. То есть, мы можем быть свободны от серьезного отношения к себе.



Поделиться книгой:

На главную
Назад