Макаревич Андрей & «Машина времени»
Сборник песен
Ах, какой был изысканный бал
Ах, какой был изысканный бал, Бал, какого еще не бывало, Их сиятельство граф Всех у входа встречал, Красотою графиня блистала. А к столу в серебре подавали форель И вино согревало сердца, Канделябры горели, Звучали свирели, И не виделось счастью конца. И не виделось счастью конца. Но нежданно под вечер случилась беда В чем-то граф заподозрил графиню, Приказал запрягать, Что-то дерзкое кинул И умчался не знамо куда. А графиня, рыдая, бежала к пруду, Не найдя ни веревки, ни мыла. И, молясь не бегу, Даже думать забыла О гостях, что остались в саду. А в саду между тем назревала дуэль, Там виконт не поладил с инфантом. Оба с детства стреляли Без промаха в цель И никто не разнял дуэлянтов… Жаль, что граф далеко не умчал, У ворот его лошади встали, И не отпер никто Граф напрасно кричал И уснул в совершенной печали. А виконт был нетрезв и стреляться не мог, А инфант не держал пистолета. Да и пруд, к счастью был Глубиною с вершок, И графиню спасло только это. А на утро все те же, за тем же столом, Приказав кто какао, кто пива. Чуть смущенно беседу Вели о другом И глядели в пространство счастливо. Ах, какой был изысканный бал… Ах, графиня
Ах, графиня, за что вам судьбина жестокая, Вам, увы, не к лицу серый будничный фон, Вы стои́те у входа в night flate одинокая, Вас туда не пускает бездушный ОМОН. Капитан посылает Вас к чертовой матери, Он манерами дик, он плюет Вам в лицо. Ах, графиня, уедемте лучше на катере, И вдвоем обогнем Золотое кольцо. Я, пардон, не пойму, чем Вас манит Италия, Лучше каждый вояж начинать с головы. Ах, графиня, уедемте лучше в Татарию, У меня пол-Казани знакомой братвы. На Кавказе вот-вот прекратят безобразия, Поразгонят солдат, понакроют столов, Ах, графиня, уедемте лучше в Абхазию, Предаваться любви среди горных орлов. Я готов, варианты здесь могут быть разные, И, к тому же, любить — не поленья колоть. Но мадам, Ваши цены, увы, несуразные, Расстаемся, прощаюсь, храни Вас господь. Барьер
Ты был из тех, кто рвался в бой. И без помех ты с ходу брал барьер любой. Барьер любой. Любой запрет тебя манил. И ты рубил и бил, пока хватало сил, и был собой. Ты шел как бык на красный свет, ты был герой, сомнений нет. Никто не мог тебя с пути свернуть. Но если все открыть пути, куда идти и с кем идти? И как бы ты тогда нашел свой путь? И был пробит последний лед. И путь открыт, осталось лишь идти вперед. И тут ты встал, не сделал шаг, Открытый путь страшнее был, чем лютый враг и вечный лед. Пока ты шел как на красный свет, ты был герой, сомнений нет. Никто не мог тебя с пути свернуть. Но если все открыть пути, куда идти и с кем идти? И как бы ты тогда нашел свой путь? Белый день
Белый день бывает только раз, Только раз за десять тысяч лет, И лишь на миг откроются глаза В этот день. Ты поймешь, что истин в мире нет, И увидишь в этом высший смысл, И ты поймешь, как мал любой ответ, И все, что ты знал. Ты узнаешь, что такое боль, И что такое свет, и что такое тьма, И ты не зря на свете проживешь, Если ты, Если ты успел, Если ты успел заметить, что вчера Был белый день. 1976 г.
Берегом реки
Долго я шел берегом реки, Я шел, судьбу свою кляня. И все надежды были далеки, И, все же, утром к морю вышел я. И я заметил, что мне легко, И мир совсем не так уж плох. И наша лодка может плыть легко Мимо дивных берегов и островов. Люди в лодках, вас несет река, Разносит, сносит день за днем. Ваших лодок много, и река велика, И все вы позабыли где ваш дом И все же я заметил, что мне легко, И мир совсем не так уж плох. И наша лодка может плыть легко Мимо дивных берегов и островов. Битва с дураками (День гнева)
Сегодня самый лучший день, Пусть реют флаги над полками, Сегодня самый лучший день Сегодня битва с дураками. Как много лет любой из нас От них терпел и боль и муки, Но вышло время — пробил час, И мы себе развяжем руки. Друзьям раздайте по ружью, Ведь храбрецы средь них найдутся. Друзьям раздайте по ружью, И дураки переведутся. Когда последний враг упал, Труба победу проиграла, Лишь в этот миг я осознал Насколько нас осталось мало. Блюз о несомненном вреде пьянства
(Е. Маргулис — А. Макаревич) Я глаз не мог закрыть, я думал, что же будет Если станут пить чуть больше наши люди И какой ущерб огромный понесет страна От этой водки и вина. Рабочий у станка стоит на вахте гордо Норма высока, его движенья тверды Но ни за что на свете он не дал бы план Когда бы был рабочий пьян. Колхозник хлеб убрал и был объявлен знатным Он капли в рот не брал и трезвым был, понятно. Не разобрал бы он, где плуг, где борона Когда бы выпил он вина. Писатель на посту стоит, не унывая, Видит за версту и мысли выражает Не смог быть столь глубоким быть его роман Когда бы был писатель пьян. И мы должны понять, что надо нам стремиться К тому, чтоб твердо знать, когда остановиться Понял? А если понял, подставляй стакан. Да только не напейся пьян. Блюз Шанхай
Давным-давно, Когда нам было все равно Что пить, с кем жить, как быть И время проходило Hi-Fi Мы пели Блюз Шанхай. Когда свет, свет побед Прошлых лет сказал тебе «Привет». Ну что ж, пускай, Ты голову не опускай, И вспомни, вспомни Блюз Шанхай. Соберем старый хор, И возьмем любимый ля мажор. Тогда года — не беда. А не веришь ты мне — сам подыграй Все тот же Блюз Шанхай. А потом, за столом О былом, и о том и о сем, И споем и нальем, И снова нальем, Пусть это будет не чай Помянем Блюз Шанхай. Будет день
Будет день горести, Может быть в скорости, Дай мне бог дождаться встречи с ним. В этот день горести Я воздам почести Всем врагам, противникам своим. Пусть они злобные Станут вдруг добрые, Пусть забудут про свою беду. Пусть забудут обо всем И идут своим путем, А я без них уж как-нибудь дойду. Будет день радости, Дай мне, бог, до старости Как-нибудь дождаться встречи с ним. Чтоб забыв о гордости, Я простил подлости Всем друзьям, товарищам своим. Пусть они нервные Будут мне верные, Пусть один нам будет дальний путь. Дай пройти нам этот путь И дойти когда-нибудь И не дай друг друга обмануть. Кончен день вечером, Мне терять нечего, Сяду я и отдохну от дел. И скажу каждому Был день однажды мой, И я достиг того, чего хотел. Бурьян породил бурьян
Несогласные шли мишенями в тир, Для любого была готова стенка. Нас учил изменять окружающий мир Академик — товарищ Трофим Лысенко. И пахан, от обмана пьян Ожидал чудес от земли и неба, Но бурьян породил бурьян, Из бурьяна не выросло белого хлеба. Бурьян породил бурьян. Те, кто били нас, как последних врагов Поменяли сегодня кистень на бубен, Нынче взгляд их не так суров, Нынче можно, нынче голов не рубят. Онемевшими от оков, Я с трудом учусь шевелить руками, Но волки плодят волков Из волчонка не вырастет трепетной лани. Бурьян породил бурьян. Вновь отошла гроза, Онемел пейзаж, затихли звуки, И тот час все те, кто всегда были «За» По команде подняли руки. Разобраться пойди сумей, Кто с тобой до конца, а кто лишь около. Черви плодят червей, Из червя не вырастет гордого сокола. Бурьян породил бурьян. Слава труду… Варьете
Ах варьете, варьете. Шум в голове. Мы кажется встречались где-то? Наверняка. Она улыбается всем, нет только тебе, Но как-то не взаправду и очень издалека. Скорей бы уж полночь, И вот закрыт ресторан. Домой от табачного смрада, и винных луж. Сегодня ее опять провожал капитан. По моему, она врет, он ей совсем не муж. А дома счет за газ и за свет. И некормленый кот. Ей двадцать семь лет. Она еще не дурна и не ее вина, Что все время с кем-то и все время одна. И маленький столик, и прожженый диван, Он заходил, но был здорово пьян. Он снова тянет время, кончается год, А ведь еще пара лет, и никто не возьмет… Ах варьете, варьете. Шум в голове. Мы кажется встречались где-то? Наверняка. Она улыбается всем, нет только тебе, Но как-то не взаправду и очень издалека. Ее утро — наш вечер. На метро пятак, Этой ей работа, а людям кабак И снова блестки, и снова грим Для ста красивых женщин и нарядных мужчин, А ближе к ночи и эти, и те Станут друг друга искать в темноте, Но время проходит, и бокал пустой, Он снова ошибся и ушел с другой, И она ждала другого, но отправилась с ним, Быть может потому, что темно или дым. А утром ошибка конечно всплывет, Ему станет неловко, она уйдет. Но завтра быть может их ждет успех, Ведь наше варьете открыто для всех. Ах варьете, варьете. Шум в голове. Мы кажется встречались где-то? Наверняка. Она улыбается всем, нет только тебе, Но как-то не взаправду и очень издалека. Ветер перемен
Нас построили новым порядком чуть свет, Мы похожи на стаю бескрылых птиц, Был объявлен ветер, но ветра нет, Ветер трудно поднять шелестом газетных страниц. Шелестит до звона в ушах, Как шагать еще быстрее, и какими нам быть, Но мы никак не решимся на главный шаг, Я боюсь, что мы разучились ходить. И пускай вопрос не похож на ответ, И вроде бы нет штор на глазах, И вроде бы дали зеленый свет, Но кто-то держит ногу на тормозах. И мы травим анекдоты под морковный сок, Задыхаясь соломой своих сигарет, И все никак не можем поделить кусок, Которого в общем давно уже нет. И мы смеемся сквозь слезы и плачем без слез, И следим за другими не следя за собой, Из тысячи вопросов главный вопрос: Кто крайний? Я за тобой! И со многих ртов уже снят засов, Теперь многословию нет предела, Слишком много красивых и славных слов, Не пора ли наконец-то заняться делом? И пускай словами не разрушить стен, И никто не верит в хозяйскую милость, Но мы смотрим на небо и ждем перемен, Это значит что-то уже изменилось. И я слышу вопрос и не знаю ответа, Но когда наконец я закрываю глаза, Я отчетливо вижу полоску света, Там, где Ветер Надежды наполнит мои паруса… В добрый час
Меняется все в наш век перемен Меняется звук, меняется слог И спето про все, но выйди за дверь Как много вокруг забытых дорог В добрый час, друзья, в добрый час В наши дни, не зря эти дни Я вас жду, я помню о вас Знаю я что мы не одни Пусть как никогда натянута нить Не стоит бежать, не стоит робеть Так было всегда — легко говорить, Труднее сыграть, особенно спеть В добрый час, друзья, в добрый час В наши дни, не зря эти дни Я вас жду, я помню о вас Знаю я что мы не одни Лет десять прошло и десять пройдет Пусть сбудется все хотя бы на треть Нам в жизни везло, пусть вам повезло А значит не зря мы начали петь В добрый час, друзья, в добрый час В наши дни, не зря эти дни Я вас жду, я помню о вас Знаю я что мы не одни Ветер все сильней
Как же так, видишь, друг, мы уже совсем одни, Тот же мир, только уже круг, И еще короче дни. По земле и небу, по воде и хлебу С каждой ночью тише Поступь четырех коней. Не танцуй на крыше Ветер все сильней. Как же так, рвется нить, ветер не остановить. Врут про рай, значит скоро край Не спасти не сохранить. Поднимая в воздух и кресты и звезды, Ветер движет нами, Сколько нам осталось дней… И в поклоны поздно Ветер все сильней. В круге света
Мы не знаем, сколько мы дали кругов, Мы уже не помним пути, Слишком долго и дружно Мы взгляд устремляли вперед. Мы построили столько стен от врагов, Что сами уже взаперти. И надежно потерян ключ От главных ворот. С детства нас учили быть первыми в мире Научили стоять в стороне Поднимать вверх руку Не прерывая сна Если все вокруг говорят о мире Значит дело идет к войне Слишком часто новой зимой Завершалась весна В круге света Были мы рождены в пути, В круге света Почему мы не можем друг друга найти В круге света. В тишине как в бреду мы забыли беду, Может быть в этом наша беда. Долго шли в никуда, Уверяя, что видим свет. Мы построили слишком большой корабль Он останется здесь навсегда. До ближайшего моря сто верст И дороги нет. Мы узнали такое количество правил, Что не сможем начать игры, Уповая на завтра И не считая дней. Что же мы никак не прочистим горло, Нам уже развязали рты. Только голос вчерашних песен Сильней и верней. В круге света Были мы рождены в пути В круге света Почему мы не можем друг друга спасти В круге света. В который раз я вижу тот же сон
В который раз я вижу тот же сон Ночной пейзаж с рекою вдалеке И я иду, почти что невесом Дорогой, что ведет меня к реке И ждут меня, на дальнем берегу И над водой туман, как будто дым И я стою, и крикнуть не могу Мне для чего-то очень нужно к ним Во сне выход прост, Я вновь строю мост И мост моих снов Из нот да из слов По этому мосту, Перехожу я реку ту Простившись со сном, Прошу об одном: Хватило б сил на тысячу мостов Что б каждый раз к реке спускаясь кручей Жить верой в правду некоторых слов, А также в силу нескольких созвучий, А также в волшебство созвучья слов. В маленьком городе
В маленьком городе без перемен Много зим и лет, В окнах домов цветы. Ночью в пекарне топится печь И печется хлеб, Скоро сведут мосты. Дворник метет мостовую метлой Такой одинокий звук, И никого вокруг, Бури и беды обошли стороной Маленький город мой. В маленьком городе над рекой Тишина и покой, Плавно вода течет. Я бы вернулся туда зимой Как к себе домой, Прямо под новый год. Слушать как падает снег за окном Сном тех далеких дней, Видеть глаза друзей, Жаль, что уже никогда-никогда Мне не попасть туда. Возникает из недопетости
Возникает из недопетости На потребу растущим хлопотам, То, что мы называем зрелостью, То, что мы называем опытом. И друзья, оставаясь в наличестве, Становились другими начисто, Это мелких потер количество Переходит подспудно в качество. От любви к туманной поэтике, До любви к бытовой математике, Если были мы теоретики, То теперь, безусловно, практики. Было дело и я в это кинулся, А только видимо стал староват. Лишь вчера я любил Калининский, А теперь выбираю Арбат. И надеждой себя не балуя, Не кому не желая зла, Удивляюсь на лодку старую, Что так долго нас всех несла. Ведь плывет она тем не менее, Как земля, что все-таки вертится, Под всеобщее изумление: И на чем она только держится? И я хочу, чтоб на время забыли мы Деловые полезные навыки, Наши руки освободили бы, Чтоб попробовать взяться за руки. И чтоб где бы мы только ни были, Мы б умели, прикрывши двери, Хоть на время забыть о прибыли, Чтоб хоть раз сосчитать потери. Время
Нам уготовано, мальчик мой, Легкое это бремя Двигаться вдоль по одной прямой, Имя которой Время. Памяти с ней не совладать Значит нам повезло, Время учит нас забывать все И добро, и зло. Встречи, прощанья — какое там, Даже не вспомнить лица, И только вещи верные нам Помнят все до конца. Помнят все до конца… Помнит лодка причал, а весло Помнит воду реки, Помнит бумага перо, а перо Помнит тепло руки. Стены и двери помнят людей, Каждого в свой срок. Помнит дорога ушедших по ней, Помнит выстрел курок. Только проносится день за днем Значит не пробил час, Вещи пока молчат о своем И не тревожат нас. Могут проснуться они летним днем Или среди зимы, Чтобы напомнить нам обо всем, Что забыли мы… Все вехи наши…
Все вехи наши на крови и нервах. Не дай нам, бог, хоть раз забыть о них, Но мы все часто прославляем первых, Не ведая, что славим лишь вторых. Когда решалось, кто в разведку боя, И кто рискнет подставить пуле грудь, Рискнули два и выпало обоим Идти вперед, прокладывая путь. И первый пер как танк, не зная брода. Туда, где мрак и не видать ни зги, Чуть не дошел, и камнем канул в воду, И на воде оставил лишь круги. А тот второй, что шел за первым следом, Не утонул и шеи не сломал, И путь прошел, и возвестил об этом, И первым встал, и встал на пьедестал. И мы с вторых печатаем портреты, Хоть в этом, право, и не их вина, Они наш флаг, и дети всей планеты Проходят в школах эти имена. Но я прошу, чтоб мы на этом свете, Собравшись вместе, хоть когда-нибудь, Не позабыли, славя первых этих, Всех настоящих первых помянуть. Всегда одинок
Он твердил ее имя, Он читал ее мысли. Он бродил за ней следом, Он глядел в ее окна, Утренний ветер уносит печаль, Ветер всегда одинок. Он объедет полмира, Он найдет ее город, Он войдет в ее двери, Он ее не узнает. Утренний ветер уносит печаль, Ветер всегда одинок. Дай мне сил быть легким как ветер. Герои вчерашних дней
Это герои вчерашних дней, Давайте будем снисходительны К героям вчерашних дней. Герои вчерашних дней, Это герои вчерашних дней, Я не хотел бы быть записанным В герои вчерашних дней. И вы один на перроне — тут вы как на ладони, Вы мишень для пятаков и камней, Кому нужна былая слава И это, право, все равно. А мимо пролетают красивые составы С героями сегодняшних дней, Им доставляет наслаждение Вас наблюдать в окно. Герои вчерашних дней, Это герои вчерашних дней, Давайте будем снисходительны К героям вчерашних дней. Герои вчерашних дней, Это герои вчерашних дней, Я не хотел бы быть записанным В герои вчерашних дней. Гололед
День напролет, год напролет, В городе горе — гололед. Ноль за окном, ни вверх и не вниз, Мертвая точка, компромисс. Ждут поезда, отложен полет, Море закрыто — гололед, Ветер унес нетронутый лист, Шаг на полшага, компромисс. Тихо в мире, дремлет Земля, Где же силы Сдвинуть весь мир с нуля? Город в тумане
Невечен ветер перемен, бывает тишина, Когда стоит ни лето, ни зима. Тогда мешая Ночь и День, и Правду и Обман, На целый мир спускается туман. В тумане все не так течет У времени особый счет, Куда угодно, только не вперед, Туман людей глотает вмиг, И шанс вернуться невелик, Туман скрывает след и глушит крик. Пр: Я знаю, что в туман Весь город, словно, пьян, Он легче поддается на обман. Друг может стать врагом, И не найти свой дом, Когда лежит над городом туман. И кто бежал уже упал, Уже тот не туда попал. Кто никогда не лгал — увы, солгал. Где ровно было — там изъян, Где нет капкана — там капкан, Чего уж ждать, когда такой туман. И наша жизнь, как мир иной Проходит стороной, Туман у наших стен стоит стеной. И нелегко поверить всем, Что это все не насовсем, И скоро грянет ветер перемен. Дальше и дальше
Выпадут звезды, как снег Станет, как солнце, луна, Скорбь, и не слышен наш бег Дальше и дальше… Туда, где Зима. Звуки застыли вдали, Вот и не видно коней, Вскачь не касаясь Земли, Дальше и дальше… Туда, где темней. Ты слышишь, Нам нельзя уснуть, Ты слышишь, Нам нельзя уснуть, Кто-нибудь, Помоги повернуть. Спрыгнуть на полном скаку И посреди тишины Шагом по пояс в снегу, Дальше и дальше… Прочь от земли. Вот и не видно коней, Вскачь не касаясь Земли, Дальше и дальше… Туда, где темней. Два белых снега
Юрий Саульский Ломилась в окна звездная сирень, Висела ночь на тонкой нитке звука. Мне выпало две песни в этот день — В одной свидание, а в другой разлука. В одной свидание, а в другой разлука. Венок луны, надетый набекрень, И млечный путь, наброшенный на плечи. Мне выпало два ветра в этот день — Один попутный, а другой навстречу. И ночь ушла, и канула, как тень, Горел рассвет, неповторимо летний. И выпало два снега в этот день, Два белых снега — первый и последний. Девятый вал
Был день, белый день, Неба голубой цвет, И никто не знал: В этот день шла война На целый белый свет, Как девятый вал. Был бой, и снова бой, Город превращен в прах, И повержен враг. Миллион бойцов, юных молодцов, Дружно вознеслись в рай С песней на устах. Был день, и мир настал, Войне пришел конец, И никто не знал: В сотый раз шла война На целый белый свет, Как девятый вал. 1976 г.
Дорога в небо
Столько лет сомнений Столько лет тревог Я не знал, что в пути будет легко Нас зовут в окопы Скоро третий звонок Только мы от них уже далеко Там, где находится южный край земли Там край, где уже не свернуть Там у причала стоят мои корабли В назначенный час мы тронемся в путь Мы выходим из круга Мы выходим на свет Это знак, что команда уже собралась Мы узнаем друг друга После долгих лет По улыбке и по цвету глаз Там, где находится южный край земли Там край, где уже не свернуть Там у причала стоят мои корабли В назначенный час мы тронемся в путь Дорога в небо лежит по прямой Дорога в небо, дорога домой Дорога в небо, и все позади И только свет впереди Там, где находится южный край земли Там край, где уже не свернуть Там у причала стоят мои корабли В назначенный час мы тронемся в путь Друзья
Сколько лет, сколько зим я мечтал об одном, Я мечтал об одном, мой друг, Чтоб собрать всех друзей за одним столом, И увидеть, как свят наш круг. И настал тот день, когда я решил, Что пробил долгожданный час, Я на стол накрыл и свой дом открыл, И пошел и позвал всех вас. Я не верил не знал, сколько добрых рук Мне готовы помочь теплом, И как много моих друзей и подруг У меня за моим столом. Я готов был петь для них до утра, Пусть не каждый друг с другом знаком. Но случилась странная вещь тогда За моим бескрайним столом. Друг на друга скосив осторожный глаз, Все молчали в моем дому, А потом прощались — каждый из вас Подходил ко мне одному. И последних друзей проводил мой дом, Одиночество — праздник мой, Почему вы — друзья лишь во мне одном И чужие между собой? Если в городе твоем снег
песня из к/ф «Московские каникулы» Если в городе твоем снег Если меркнет за окном свет Если время прервало бег И надежды на апрель нет Если в комнате твоей ночь Притаился по углам мрак И нет сил прогнать его прочь Позови, я расскажу — как… Над облаками, поверх границ Ветер прильнет к трубе И понесет перелетных птиц Вдаль от меня к тебе А над городом живет бог Сорок тысяч лет — и все сам И конечно, если б он мог, Он бы нас с тобой отдал нам Но сойдет с лица его тень И увидит он, что я прав И подарит нам один день В нарушенье всех своих прав Над облаками, поверх границ Ветер прильнет к трубе И понесет перелетных птиц Вдаль от меня к тебе Есть волшебный замок
Есть волшебный замок В разноцветных облаках, Добрыми делами Весь в улыбках и цветах. Там не бывает ночи, Там царит веселье дня. И замок открыт для всех, Но не для меня. Есть печальный замок Из сомнений и тревог, Каменные стены, В паутине потолок. Сумрак подсознанья, Темный и сырой подвал. Туда нелегко попасть, Но я там побывал. И лежит дорога Между ними лишь одна, Сквозь огонь и воду Мне всегда она видна. И с утра до ночи, Словно проклятый гонец, Я должен по ней пройти Из конца в конец. Запущенный сад
Ты можешь ходить как запущенный сад, А можешь все наголо сбрить, И то и другое я видел не раз Кого ты хотел удивить? Ты верил в гитару, «Битлов» и цветы, Мечтая весь мир возлюбить, Но все эти песни придумал не ты Кого ты хотел удивить? Пр. Скажи мне, чему ты рад? Постой, оглянись назад… Постой, оглянись назад и ты увидишь, Как вянет листопад и вороны кружат, Там, где раньше был цветущий сад. Ты стал бунтарем и дрогнула тьма, Весь мир ты хотел изменить, Но всех бунтарей ожидает тюрьма Кого ты хотел удивить? Теперь ты устал и тебе все равно Как жизни остаток прожить. И тут на тебя все похожи давно Кого ты хотел удивить? Ты думал собой осчастливить весь свет, Сияньем его озарить. Но ветер подул и тебя уже нет Кого ты хотел удивить? За тех, кто в море
Ты помнишь, как все начиналось Все было впервые и вновь Как строили лодки и лодки звались «Вера», «Надежда», «Любовь» Как дружно рубили канаты Как вдаль уходила земля И волны нам пели, и каждый пятый, Как правило, был у руля. Я пью до дна За тех, кто в море За тех, кого любит волна За тех, кому повезет И если цель одна И в радости и в горе То тот, кто не струсил И весел не бросил Тот землю свою найдет. Напрасно нас бурей пугали, Вам скажет любой моряк, Что бури бояться вам стоит едва ли, В сущности буря — пустяк. В бури лишь крепче руки, И парус поможет идти. Гораздо трудней не свихнуться со скуки И выдержать полный штиль. Я пью до дна За тех, кто в море За тех, кого любит волна За тех, кому повезет И если цель одна И в радости и в горе То тот, кто не струсил И весел не бросил Тот землю свою найдет. Знаю только я
Я увезу тебя туда, Где от горя нет следа, И никогда летним днем Нет ни гроз, ни дождей. Там, на далеком берегу Я сберечь тебя смогу, И помогу позабыть Хоровод серых дней. R: Где мой дом, Тут он или там? Где мой дом, Где мои друзья? Как мне быть, Как туда доплыть? Знаю только я… Знаю и верю
Нас мотает от края до края, По краям расположены двери, На последней написано «ЗНАЮ», А на первой написано «ВЕРЮ». И одной головой обладая, Никогда не войдешь в обе двери, Если веришь, то веришь не зная, Если знаешь, то знаешь не веря. И свое формируя сознанье, С каждым днем от момента рожденья Мы бредем по дороге познанья, А с познаньем приходит сомненье. И загадка останется вечной, Не помогут ученые лбы Если знаем — безумно слабы, Если верим сильны бесконечно! Имитация
Она сидела за столиком у окна, И он как бы случайно смотрел туда. Она была ничего, она была одна, В ее глазах как бы читалось «Да». Время суток позволяло сыграть в игру, Время года велело стрелять в упор. И он как бы случайно подсел к столу, И как бы небрежно повел разговор. Имитация. Он больше любит коньяк, она — сухое вино, Подали двести сухого и сто коньяку. Они оба любят группу «Кино» И не любят «Яблоки на снегу». Он свободен до часу — немалый срок, И она до двенадцати хоть куда, Он предложил зайти к приятелю на огонек, Она как бы подумав, сказала «Да». Имитация. Его приятель на кухне как бы читал, Пока они занимали его кровать. Все случилось быстрее, чем он ожидал, И несколько хуже, чем она могла ждать. Через двадцать минут они вышли вон, Три рубля на такси — небольшая беда, Она сказала «Звони», он записал телефон По которому не позвонит никогда. Имитация. Он сбежал в метро, бросив ей «Пока», Он был просто рад, что остался один, А за ним, догорая горела Москва Головешками окон, углями витрин. Время выключить свет, стиснуть зубы и спать, Чтоб хотя бы лет пять не очнутся от сна, Ее дома как бы ждала ее мать Его дома как бы ждала жена. Имитация. Каждый день, отправляясь в плаванье
Каждый день, отправляясь в плаванье По морям сквозь ветра и бури, Я мечтаю о тихой гавани, Где б мои корабли уснули. И о пристани в синих сумерках, Где огни угольками рдеют, Где не верят тому, что умер я, Где все время ждут меня И надеются. Как давно ты была оставлена Моя тихая старая гавань. И с тех пор моя жизнь отравлена Пересуды и грязный саван. Плыли прочь, онемев от ужаса, Лишь завидя мой парус белый, Никому не хватило мужества, Подойти и узнать в чем дело. А потом, где б они ни плавали, Мстя за страх, что тогда испытали, Объявили посланца дьяволом, Кораблем-мертвецом назвали. Дай им бог оправдаться дочиста, Оставаться в мирке-постели, Им не знать каково одиночество Под огнями святого Эльма. Каждый день, отправляясь в плаванье, По морям сквозь ветра и бури, Я мечтаю о тихой гавани, Где б мои корабли уснули. И о домике в синих сумерках, Где окно от закатов рдеет, Где не верят тому, что умер я, Где все время ждут меня Каждый правый
Каждый, право, имеет право На то, что слева и то, что справа. На черное поле, на белое поле На вольную волю и на неволю. В этом мире случайностей нет, Каждый шаг оставляет след, И чуда нет и крайне редки совпаденья. И не изменится времени ход, Но часто паденьем становится взлет, И видел я, как становится взлетом паденье. Ты шел, забыв усталость и боль, Забыв и это и то. Ты видел вдали волшебный огонь, Который не видел никто. И часто тебе плевали вслед, Кричали, что пропадешь, Но, что тебе досужий совет, Ты просто верил и шел на свет И я знаю, что ты дойдешь. А ты дороги не выбирал И был всегда не у дел, И вот нашел не то, что искал, А искал не то, что хотел. И ты пытался меня обмануть, Мол, во всем виновата судьба. А я сказал тебе: В добрый путь, Ты сам согласился на этот путь, Себя превратив в раба. Караван
От воды к воде идет ночь за ночью, день за днем. Бесконечный путь вперед — тот, которым мы идем. Караван, без времен и без границ. Караван, миллион усталых лиц. Ни дорог, ни сил идти, не вернуться, ни свернуть. Остается лишь пройти до конца весь этот путь. Караван уносит вдаль память пройденных дорог, То, что отдано как дань, то, что каждый не сберег. Кто б ни вел нас, кто б ни ждал, мы дойдем когда нибудь, Слишком тесно нас связал караван и этот путь. Картонные крылья любви
Картонные крылья любви Опять холода, зима на года И ангелы к югу летят. А завтра в полет, тебе на восход, А мне как по всему — на закат. Но я сорвусь с земли, Словно пес с цепи, И поднимусь в облака. И я войду в облака, Моя страна далека, Но я найду тебя там. О, картонные крылья — Это крылья любви. Вода и весло, свобода и зло, Что делать и кто виноват? Все это пройдет — лети на восход, А я, так и быть, на закат. Кафе «Лира»
У дверей в заведенье народа скопленье, Топтанье и пар. Но народа скопленье не имеет значенья За дверями швейцар. Неприступен и важен стоит он на страже Боевым кораблем. Ничего он не знает и меня пропускает Лишь в погоне за длинным рублем, И в его поведеньи говорит снисхожденье. А я сегодня один — я человек-невидимка, Я сажусь в уголок. И сижу, словно в ложе, и очень похоже, Что сейчас будет третий звонок. И мое отчужденье назовем наблюденье. Вот у стойки ребята их лица помяты, В глазах глубина. Без сомненья ребятки испытали в достатке Веселящее действо вина. И их поведенье назовем опьяненье. Вот за столиком дама — на даме панама, Под ней томный взгляд. Но панама упряма и клюет на панаму Уже двадцать восьмой кандидат, И ее состоянье назовем ожиданье. Вот товарищ с востока он танцует жестоко, Ему пара нужна. Только пары не видно, а танцору обидно, И уводит его старшина. В милицейском движеньи сквозит раздраженье. А я все верю, что где-то Божей искрою света Взовьется костер. Только нет интереса И бездарную пьесу Продолжает тянуть режиссер. Только крашенный свет, Только дым сигарет, У дверей в туалет, Меня нет — я за тысячу лет, Я давно дал обет Никогда не являться В такую ситуацию. Когда ее нет
Она любит больных и бездомных собак И не хочет терпеть людей. Ей открыта ночь и не нужен день. Она любит уйти в закат, но всегда на страже рассвет. Отчего же ты сам не свой, когда ее нет. Она бродит по городу вслед за дождем То и дело меняя маршрут. И ее не застать не там и не тут. Она может сказать: «До завтра!» и исчезнуть на несколько лет. Она сама по себе, она не хочет скрывать Даже самых простых вещей. Жаль, что ночь без нее стала ничьей. Жаль, что голос ее растаял, как дым ее сигарет. Когда мне будет 18
Я с детства выбрал верный путь, Решил чем буду заниматься, И все никак я не дождусь, Когда мне стукнет восемнадцать. Тогда приду в военкомат, И доложу при всех как нужно, Что я в душе давно солдат И пусть меня берут на службу. Мне форму новую дадут, Научат бить из автомата, Когда по городу пройду Умрут от зависти ребята. Я так решил давным-давно, И пусть меняет мода моду. И огорчает лишь одно Что мне служить всего два года. Когда мы уйдем
Когда мы уйдем В туманную даль Ты оглянись и улыбнись Брось тоску, забудь про печаль. Печаль отойдет Осенним дождем, Сомнений нет — будет рассвет, Даже в день, когда мы уйдем. Ну и что за беда, Если кто-то уснул, ну и пусть, Ну а нам не до сна, И, как в дальние годы, Далек наш путь. Когда я был большим
Когда я был большим — я не боялся машин Мой папа снежный барс, покоритель вершин, И с девяти до пяти я работал героем. Я вылетал из окна, лишь только цель видна, Выпивал по два галлона молодого вина, И учил Брюса Ли кордебалету и хождению строем Я видел цель вдали, имел жену Натали, Ходил на край Земли, и Сальвадор Дали Никогда не торговался, покупая у меня картины. И я летал по ночам, напоминая сыча, Сочинил ча-ча-ча и лечил Ильича От простуды, геморроя и скарлатины. Когда я был большим — я проглотил аршин, Меня смотрел Чумак, но ничего не решил, И я потом сто лет подряд не проходил в ворота. Я изобрел рассвет, придумал группу «Секрет», Нарисовал на стене БГ то, чего нет, С меня писали портрет Архимед и Нина Рота И я ходил под окном очаровательных дам, Со мною жил Моше Даян и Саддам Мы принимали «Агдам» и зимой и летом, Но только как-то раз беседа не задалась, И тогда один другому взял и высадил глаз, Но никогда потом не вспоминал об этом. Когда я был большим — я не курил анаши, Я покупал гашиш в конторе Чана-Кай-Ши И не тужил, и сладко жил, но все-таки помер. Меня несли на руках ну все, кому не лень, И по планете был объявлен нерабочий день, И Владислав Третьяк, в знак печали, сменил свой номер. И каждый колокол в стране потом звонил по мне, Мое имя написали на Великой Стене, Моей жене подарили Магадан и остров Вуду Но с той поры прошло уже две тысячи лет, И я опять пришел на этот белый свет, Но боюсь, что таким большим уже больше не буду. Костер
Все отболит, и мудрый говорит — Каждый костер когда-то догорит. Ветер золу развеет без следа. Но до тех пор, пока огонь горит, Каждый его по своему хранит, Если беда, и если холода. Раз ночь длинна, то жгут едва, И берегут и силы и дрова, Зря не шумят, и не портят лес. Но иногда найдется вдруг чудак, Этот чудак все сделает не так. Его костер взовьется до небес. Еще не все дорешено, Еще не все разререшено, Еще не все погасли краски дня. Еще не жаль огня, Судьба хранит меня. Тот был умней, кто свой костер сберег — Он обогреть других уже не мог, Но без потерь дожил до теплых дней. А ты был не прав, ты все спалил за час, И через час большой огонь угас, Но в этот час стало всем теплей. Еще не все дорешено, Еще не все разререшено, Еще не все погасли краски дня. Еще не жаль огня, Судьба хранит меня. Кошка гуляет сама по себе
Если сто бегунов как один бегут, Это можно назвать так и сяк. У лошадей это будет табун, У рыб это будет косяк. Лишь в стаде баран доверяет судьбе, За что он и прозван скотом, Лишь только кошка гуляет сама по себе, И лишь по весне с котом. Даже волки, далекие братья собак Выбирают себе вожака. Да и стая собак не может никак Без него обойтись пока. У львов и у тигров есть главный в семье, На нем и охота и дом, Лишь только кошка гуляет сама по себе, И лишь по весне с котом. Перелетные птицы осенней порой Не летают на юг по одной. И олени, гуляя оленей тропой, Тоже ходят по ней толпой. Да и люди, что век коротают в борьбе Понимают, что легче гуртом, Лишь только кошка гуляет сама по себе, И лишь по весне с котом.
