Помоги проекту - поделись книгой:
Теккерей Уильям Мейкпис
Базар житейской суеты. Часть третья
ГЛАВА XXXIII
Безпокойства и душевныя тревоги добрыхъ родственницъ миссъ Матильды Кроли
Между-тѣмъ какъ побѣдоносная армія, послѣ своего блистательнаго подвига, маршируетъ къ границамъ Франціи, для занятія тамошнихъ крѣпостей, благосклонный читатель, не во гнѣвъ ему будь сказано, обязанъ припомнить, что у насъ остались въ Англіи многія миролюбивыя и весьма интересныя особы, безъ которыхъ мы никакъ не можемъ продолжать своихъ похожденій по базару житейской суеты. Во все это время опасностей и битвъ, старая дѣвица. Матильда Кроли, проживала въ Брайтонѣ тихо и спокойно, принимая весьма слабое участіе въ дѣлахъ, происходившихъ на европейскомъ континентѣ. Вслѣдствіе всѣхъ этихъ великихъ событій, англійскіе журналы и газеты сдѣлались чрезвычайно интересными, и компаньйонка Бриггсъ должна была каждое утро читать для своей благодѣтельницы военную газету, гдѣ изображалась судьба британскихъ героевъ. Имя Родона Кроли упоминалось съ честью: онъ произведенъ былъ въ подполковники.
— Какъ это жаль, что молодой человѣкъ сдѣлалъ такую неисправимую ошибку! говорила миссъ Матильда Кроли. Онъ могъ бы, съ этимъ чиномъ и отличіями, жениться на дочери какого-нибудь пивовара (въ родѣ миссъ Гренсъ) съ мильйономъ приданаго, или вступить въ родственную связь съ лучшими фамиліями въ королевствѣ. Мои деньги также, рано или поздно, перешли бы къ нему, или къ его дѣтямъ, потому-что… видишь ли ты, миссъ Бриггсъ, я еще не слишкомъ тороплюсь отправиться на тотъ свѣтъ, хотя бы всѣмъ вамъ хотѣлось меня спровадить поскорѣе… и вотъ, вмѣсто всего этого, онъ горемычный бѣднякъ, женатъ на дочери оперной танцовщицы.
— Но неужели вы никогда не сжалитесь надъ храбрымъ воимомъ, надъ героемъ, сударыня, котораго имя включено въ лѣтописи отечественной славы? сказала миссъ Бриггсъ, восторженная ватерлооскими подвигами, и любившая при удобномъ случаѣ выражаться на романтическій ладъ. Развѣ капитанъ или полковникъ, какъ слѣдуетъ называть его теперь, не прославилъ своимъ геройствомъ фамилію Кроли?
— Бриггсъ, ты глупа, моя милая, сказала миссъ Кроли, — полковникъ Кроли затопталъ въ грязь свою фамилію, миссъ Бриггсъ. Жениться на дочери рисовальнаго учителя… фи!.. жениться на компаньйонкѣ… вѣдь она была при мнѣ dame de compagnie — то же что ты, Бриггсъ, только моложе, въ тысячу разъ красивѣе, да въ мильйонъ разъ умнѣе тебя, Бриггсъ. Ужь не была ли ты сообщницей этой несчастной твари, погубившей моего племянника? Не даромъ же ты вздумала вступаться за нее. Да, миссъ Бриггсъ, вы были ея сообщницей, смѣю сказать. Только я вамъ предсказываю, вы жестоко ошибаетесь, если расчитываете на мое завѣщаніе: тамъ не будетъ вашего имени, миссъ Бриггсъ… Потрудитесь, если вамъ угодно, написать записку къ моему душеприкащику, мистеру Уэкси, и скажите, чтобы онъ пришелъ ко мнѣ сію минуту.
Миссъ Кроли, съ нѣкотораго времени, получила привычку посылать за своимъ душеприкащикомъ каждый Божій день, потому-что она безпрестанно измѣняла свои планы насчетъ окончательнаго распоряженія своей собственностью, и жестоко неудомѣвала, кому и какъ приличнѣе отказать свой капиталъ.
Здоровье старой дѣвственницы очевидно поправлялось, что доказывали, между-прочимъ, ея безпрестанные сарказмы, брань и злыя насмѣшки надъ миссъ Бриггсъ. Всѣ эти нападенія бѣдная компаньонка переносила терпѣливо, съ безусловнымъ самоотверженіемъ и съ тѣмъ нравственнымъ униженіемъ, на которое, по большей части, бываютъ обречены жеищины съ ея положеніемъ въ свѣтѣ. Кому не случалось видѣть, какъ женщина бранитъ женщину? Что значитъ нравственное безпокойство — безпокойство мужчины, въ сравненіи съ тѣми ежедневно бросаемыми стрѣлами, которыя падаютъ на грудь какой-нибудь dame de compagnie? Бѣдныя жертвы!.. Но мы удалились отъ предмета. Дѣло въ томъ, что сварливость миссъ Кроли возрастала постепенно, по мѣрѣ возстановленія ея физическихъ силъ, и это было въ порядкѣ вещей: чѣмъ ближе рана къ заживленію, тѣмъ она зудитъ сильнѣе и мучительнѣе.
Миссъ Бриггсъ была такимъ-образомъ единственною жертвой, обреченною наслаждаться лицезрѣніемъ выздоравливающей старушки, но и другія нѣжныя особы, жившія вдалекѣ, не забывали миссъ Матильду. Ежедневныя письма, подарки и другія болѣе или менѣе нѣжныя посланія свидѣтельствовали очевиднѣйшимъ образомъ, что есть у ней добрые родственники и родственницы, которые всегда помнятъ и соболѣзнуютъ о ней.
Припомнимъ прежде всего почтительнаго племянниника миссъ Матильды, Родона Кроли. Черезъ нѣсколько недѣль послѣ знаменитой битвы при Ватерлоо, когда военная газета извѣстила о мужествснномъ подвигѣ и повышеніи этого храбраго офицера, почта изъ Діеппа привезла въ Брайтонъ на имя Матильды Кроли красивую шкатулочку съ подарками и почтительнымъ письмомъ отъ племянника ея, полковника Родона. Въ шкатулочкѣ находились французскіе эполеты, орденъ почетнаго легіона и эфесъ отъ шпаги, добытый на полѣ битвы. Письмо написано было въ юмористическомъ духѣ и въ немъ расказывалось, между-прочимъ, какимъ образомъ одинъ офицеръ французской гвардіи, давшій клятву, что «гвардія скорѣе умретъ, чѣмъ положитъ оружіе», былъ тотчасъ же взятъ въ плѣнъ англійскимъ солдатомъ, который переломилъ его шпагу прикладомъ своего ружья. Изуродованная шпага перешла во владѣніе къ Родону. Эполеты и орденъ почетнаго легіона принадлежали французскому кавалерійскому полковнику, павшему въ битвѣ отъ собственной руки адъютанта генерала Тюфто. Родонъ Кроли думалъ, что сдѣлаетъ самое лучшее употребленіе изъ этой добычи, если перешлетъ ее къ своей возлюбленной, безцѣнной тетушкѣ въ Брайтонъ. Долженъ ли онъ продолжать свою корреспонденцію изъ Парижа, куда теперь маршируютъ англійскіе полки? Онъ можетъ, конечно, сообщить ей интересныя извѣстія изъ этой столицы, гдѣ, вѣроятно, найдстъ онъ старыхъ друзей миссъ Кроли, французскихъ эмигрантовъ, къ которымъ она была такъ великодушна и добра впродолженіе ихъ горестнаго пребыванія на британской территоріи.
Старушка поручила своей комнаньйонкѣ написать къ полковнику Родону ласковое и дружеское письмо, и поощрить его къ продолженію своей корреспонденціи. Его первое письмо было такъ забавно и оживлено такимъ чуднымъ юморомъ, что миссъ Кроли съ удовольствіемъ воображала себѣ перспективу послѣдующихъ посланій изъ Парижа.
— Разумѣется, я знаю, объясняла она своей компаньйонкѣ, что Родонъ не всостояніи самъ написать такого чудеснаго письма… онъ такъ же глупъ, какъ ты, моя милая… и я понимаю, что эта негодная Ребекка диктуетъ ему каждое слово, но изъ этого еще вовсе не слѣдуетъ, что племянникъ не обязанъ забавлять свою тетку. Скажите ему, Бриггсъ, что я съ удовольствіемъ ожидаю будущихъ писемъ изъ Парижа.
Письмо, дѣйствительно, сочинено было Ребеккой: по старушкѣ не могло прійдти въ голову, что и военные трофеи, присланные къ ней, составляли неотъемлемую собственность мистриссъ Родонъ: она купила ихъ, за нѣсколько франковъ, у одного изъ безчисленныхъ пройдохъ, которые начали торговать этими вещами немедленно послѣ прекращенія военныхъ дѣйствій. Романисту, знающему все на свѣтѣ, извѣстно также и это обстоятельство. Какъ бы то ни было, ласковый отвѣтъ миссъ Матильды значительно ободрилъ нашихъ юныхъ друзей, Родона и его супругу, оживленныхъ теперь почти несомнѣнною надеждой на совершеннѣйшую благосклонность возлюбленной тетки. Они рѣшились и приняли заранѣе дѣйствительныя мѣры утѣшать ее самыми веселыми письмами изъ Парижа, куда, по словамъ Родона, они спѣшили по слѣдамъ побѣдоноснаго войска.
На жену пастора, отправившуюся на «Королевину усадьбу» лечить переломленную ключицу своего супруга, не распространялось болѣе благоволеніе миссъ Матильды Кроли. Мистриссъ Бьютъ — эта живая, юркая, расторонная, самовластная женщина, имѣла неосторожность провиниться неисправимымъ образомъ передъ своей золовкой. Впродолженіе пребыванія своего въ Лондонѣ и Брайтонѣ, она не только забрала въ свой руки всю хозяйственную часть, не только стѣснила паціентку суровыми распоряженіями, но и наскучила ей какъ нельзя больше, Если бы миссъ Бриггсъ была женщина съ проницательнымъ умомъ, ей, нѣтъ сомнѣнія, было бы въ высшей степени пріятно исполнить порученіе своей благодѣтельницы относительно письма на «Королевину усадьбу». Матильда приказала написать, что, такъ-какъ ея здоровье быстро начало поправляться немедленно послѣ отъѣзда мистриссъ Бьютъ, то она покорнѣйше проситъ добрую посторшу не пріѣзжать къ ней въ другой разъ ни по какому поводу, ни подъ какимъ предлогомъ, и не бросать изъ-за нея собственной семьи на «Королевиной усадьбѣ«. Такой тріумфъ надъ женщиной, позволявшей себѣ гордое и заносчивое обхожденіе въ отношеніи миссъ Бриггсъ, могъ бы, конечно, обрадовать всякую дальновидную леди, но миссъ Бриггсъ, кроткая и смиренная, не принадлежала къ разряду этихъ леди, и сердце ея почувствовало даже состраданіе къ своему врагу, какъ-скоро отняли у него средства вредить ей.
— Какъ я была глупа! думала мистриссъ Бьютъ, обвиняя себя въ поступкѣ, который въ самомъ дѣлѣ былъ очень глупъ. Зачѣмъ мнѣ было въ этомъ дурацкомъ письмѣ, которое мы отправили къ ней вмѣстѣ съ мною откормленными цесарками, намекать, что я пріѣду! Мнѣ бы слѣдовало, не говоря дурнаго слова, прямо пріѣхать къ миссъ Кроли и вырвать ее изъ рукъ этой плаксивой Бриггсъ и этой негодницы, femme de chambre. Пріѣхать бы, да и только… Ахъ; Бьютъ, Бьютъ! Зачемъ тебѣ вздумалосъ такъ некстати переломить свою ключицу?
Ужь именно некстати. Мы видѣли, какъ мистриссъ Бьютъ, прибравъ игру къ своимъ рукамъ, заранѣе разочла всѣ выходы и взятки такъ, чтобы не промахнуться ни одной картой. Но она промахнулась съ другой стороны. Ея хитрое, безошибочное искуство оттолкнуло отъ нея всѣхъ партнеровъ такъ-что уже никто не рѣшался возобновить съ нею опасную игру. При всемъ томъ, мистриссъ Бьютъ и ея возлюбленные дѣтки были убѣждены душевно, что она сдѣлалась въ этомъ случаѣ несчастной жертвой ужаснѣйшаго эгоизма, и что ея самопожертвованіе въ пользу миссъ Матильды Кроли сопрововдалось самою чорною неблагодарностью. Повышеніе Родона и почетный отзывъ о немъ на столбцахъ военной газеты чрезвычайно растревожили ея чувствительную душу. Чего тутъ ожидать? Легко станется, что тетка проститъ своего храбраго племянннка, полковника и кавалера, и эта ненавистная Ребекка опять овладѣетъ сердцемъ легкомысленной Матильды. Что тутъ станешь дѣлать? Мистриссъ Бьютъ написала для своего супруга весьма краснорѣчивое сочиненіе о суетности мірской славы, и о томъ, какъ судьба бываетъ иной разъ слѣпа въ раздаяніи своихъ благъ. Достойный супругъ не понималъ тутъ ни одного слова, но тѣмъ не менѣе, сочиненіе при первой же сходкѣ было имъ произнесено превосходно, съ чувствомъ, толкомъ и даже съ проблескомъ возвышеннаго паѳоса. Единственными его слушателями были: мистеръ Питтъ, старшій братъ Родона, Роза и Фіалка, дочери покойной леди Кроли. Сэръ Питтъ уже давно не посѣщалъ собраній, гдѣ произносились патетическія рѣчи.
Поведеніе старика становилось хуже и хуже, съ мѣсяца на мѣсяцъ, со дня на день. Съ отъѣздомъ Бекки Шарпъ, онъ далъ полную волю и разгулъ своимъ грязнымъ привычкамъ, къ великому соблазну всего графства и къ величайшему ужасу своего старшаго сына. Ленты у буфетчиковой дочки, миссъ Горроксъ, заблистали самыми яркими цвѣтами. Благородныя фамиліи Гемпшира не заглядывали больше на «Королевину усадьбу» и съ презрѣніемъ говорили о владѣлъцѣ этого древняго помѣстья. Сэръ Питтъ бражничалъ каждый день въ домахъ своихъ фермеровъ, и нерѣдко ѣздилъ въ Модбери промачивать свое горло ямайскимъ ромомъ. Кучера, барышники и браконьеры сдѣлались его закадычными друзьями, и онъ пировалъ съ ними на всѣхъ окрестныхъ базарахъ. Миссъ Горроксъ рѣшительно торжествовала. Она ѣздила съ нимъ на четверкѣ вороныхъ въ Соутамптонъ, засѣдая внутри фамильной кареты. Никто въ цѣломъ графствѣ не сомнѣвался, что вотъ, того и гляди, на слѣдующей недѣлѣ будетъ свадьба, и провипціяльная газета извѣститъ о ней къ стыду и соблазну цѣлаго міра.
Не сомнѣвался въ этомъ и мистеръ Питтъ, истомленный сердечно и душевно несчастнымъ поведеніемъ отца. Методическія сходки продолжались, но уже далеко не съ такимъ блистательнымъ успѣхомъ, какъ въ былое время. Мистеръ Питтъ даже усовершенствовался въ искуствѣ сочинять и произносить блистательныя рѣчи, но уже никто не думалъ больше апплодировать ему, и когда оканчивалась сходка, онъ слышалъ собственными ушами, какъ говорили:
— Оглянись прежде на себя, любезный другъ, и потомъ учи другихъ. Отецъ твой вѣрно пьянствуетъ въ эту минуту въ какомъ-нибудь кабакѣ или харчевнѣ.
Однажды онъ съ удивительнымъ краснорѣчіемъ разсуждалъ о нѣкоемъ мухаммедансклмъ бандитѣ, окружившемъ себя толпами женщинъ, вовлеченныхъ имъ въ безвыходную тьму нравственныхъ и умственныхъ заблужденій. Уже фигуры и аллегорическія изображенія полились потокомъ изъ устъ одушевленнаго оратора, какъ вдругъ изъ толпы раздался грубый голосъ:
— А сосчиталъ ли ты, пріятель, сколько у васъ такихъ женщинъ на «Королевиной усадьбѣ«?
Все собраніе оторопѣло отъ этой выходки, и мистеръ Питтъ принужденъ былъ окончить свою рѣчь. Нѣтъ надобности распространяться, что сцены въ этомъ родѣ совершенно отравляли его жизнь.
Роза и Фіалка, съ отъѣздомъ гувернантки, тоже были брошены на произволъ судьбы, такъ-какъ сэръ Питтъ произнесъ торжественную клятву, что съ этой поры никакая ученая дѣвица не переступитъ больше черезъ порогъ его дома. Участь бѣдныхъ сиротокъ, нѣтъ сомнѣнія, была бы достойна великаго сожалѣнія, еслибъ мистеръ Питтъ силою своего энергическаго краснорѣчія не уговорилъ отца отослать ихъ въ учебное заведеніе для окончательнаго усовершенствованія въ искуствахъ, наукахъ и ремеслахъ.
Но каковы бы ни были взаимныя отношенія членовъ знаменитой фамиліи, всѣ они были согласны въ одномъ — въ единодушной любви къ миссъ Кроли, и обожаемая старушка безпрестанно получала вещественные знаки привязанности отъ свомхъ племянниковъ и племянницъ. Такъ мистриссъ Бьютъ препровождала къ ней пулярдокъ и нѣкоторые весьма замѣчательные специменты цвѣтной капусты, со включеніемъ хорошенькаго кошелька или булавочной подушечки отъ имени прелестныхъ дочекъ, которыя также, съ своей стороны, сгарали желаніемъ пріобрѣсть для себя хотя маленькій уголокъ въ памяти милой тетушки. Мистеръ Питтъ посылалъ ей корзины съ персиками, виноградомъ и дичью. Соутамптонскій дилижансъ каждонедѣльно отвозилъ въ Брайтонъ всѣ эти подарки, служившіе выраженіемъ родственной любви, и туда же, повременамъ, въ этомъ экипажѣ, ѣздилъ самъ мистеръ Питтъ, усердный методистъ и краснорѣчивый ораторъ. Поведеніе отца заставляло его довольно часто отлучаться изъ «Королевиной усадьбы», и, сверхъ-того, былъ для него въ Брайтонѣ особый предметъ, требовавшій его личнаго присутствія. Мы уже имѣли случай намекнуть въ этой исторіи объ отношеніяхъ мистера Питта къ леди Дженни Шипкенсъ, которая теперь вмѣстѣ съ матерью и сестрами проживала въ Брайтонѣ съ гигіеническою цѣлью. Матушку леди Дженни, графиню Саутдаунъ, женщину съ характеромъ рѣшительнымъ и твердымъ, зналъ въ ту пору весь методистскій міръ.
Объ этой благородной фамиліи мы тоже обязаны сказать нѣсколько словъ, такъ-какъ она скоро будетъ скрѣплена тѣснѣйшими узами съ домомъ Кроли. Представитель ея, Клементъ Вилльямъ Саутдаунъ, вступилъ въ парламентъ подъ покровительствомъ мистера Уильберфорса, и тамъ нѣсколько времени считали его весьма степеннымъ молодымъ человѣкомъ, вполнѣ оправдавшимъ рекомендацію своего политическаго патрона. Больше о немъ нечего и говорить. Но словами невозможно изобразить чувствованій превосходной матери, когда она, вскорѣ послѣ смерти своего супруга, узнала съ сокрушеніемъ сердечнымъ, что сынъ ея сдѣлался членомъ многихъ свѣтскихъ клубовъ и проигрывалъ большіе куши въ «Кокосовомъ Деревѣ«, что онъ уже успѣлъ надавать множество векселей, проматывая отцовское наслѣдство, что онъ покровительствовалъ скачкамъ, держалъ съумасбродные заклады, ѣздилъ безпрестанно въ оперный театръ, и, вообще, проводилъ время въ обществѣ холостяковъ, не отличавшихся строгими правилами жизни. Его имя произносилось не иначе, какъ съ воздыханіями въ фамильномъ кругу вдовствующей леди Саутдаунъ.
Леди Эмилія, старшая сестрица этого джентльмена, прославилась въ методистскомъ мірѣ нѣсколькими восхитительными трактатами эстетически-умозрительно-практически-элегическаго содержанія, обращеннаго преимущественно къ филантропическимъ цѣлямъ. Какъ дѣва зрѣлая и даже перезрѣлая, она имѣла весьма слабую идею о супружеской жизни, и сердце ея стремилось къ предметамъ отвлеченнымъ. Съ нѣкотораго времени она вела постоянпую корреспонденцію съ ост-индскими философами, и носился слухъ, будто леди Эмилія питала тайное расположеніе къ достопочтенному Мельхиседеку Горнблауэру, который позволилъ себя татуировать на Зеландскихъ островахъ.
Что касается до леди Дженни, къ которой, какъ мы сказали, мистеръ Питтъ Кроли чувсгвовалъ сердечное влеченіе, она была робка, кротка, стыдлива, молчалива и въ высшей степеми мягкосердечна. Нерѣдко она проливала слезы о своемъ братѣ, хотя былъ онъ пропащій человѣкъ, и со стыдомъ приздавалась, что еще любитъ его до сихъ поръ. Повременамъ она посылала къ нему письма, и сама тайкомъ относила ихъ на почту. Единственный страшный секретъ, тяготѣвшій надъ ея жизнью, состоялъ въ томъ, что однажды, въ лунную ночь, леди Дженни и старая ключница отправились на тайный визитъ въ холостую квартиру лорда Саутдауна, и застали его — о, неисправимый и жалкій повѣса! — среди комнаты съ сигарою во рту и съ бутылкою кюрасо, стоявшей передъ нимъ на столѣ. Она почитала свою старшую сестру, благоговѣла передъ матерью, и считала мистера Кроли совершегнѣйшимъ и достойнѣйшимъ изъ всѣхъ мужчинъ, послѣ, однакожь, своего брата, лорда Саутдауна, этого падшаго Люцифера. Зато мать и сестра, принадлежавшія къ разряду женщинъ высокаго полета, дѣлали для скромной дѣвицы всякія уступки, и вообще смотрѣли на нее съ тѣмъ покровительственнымъ великодушіемъ, которое обыкновенно мы любимъ оказывать существамъ низшаго разряда. Добрая мама заказывала для нея платья, покупала ей книги, ленты, шляпки, и выкраивала для ея миньятюрной голозы представленія, идеи и сужденія, сообразныя съ ея возрастомъ, поломъ и обстоятельствами жизни. Смотря по тому, какъ желала и приказывала леди Саутдаунъ, Дженни ѣздила верхомъ на своей маленькой лошадкѣ, играла на фортепьяно, рисовала, или пользовалась какимъ-нибудь другимъ медикаментомъ, который долженъ былъ содѣйствовать къ развитію въ ней физическихъ и душевныхъ совершенствъ. Вдовствующая леди заставляла свою дочку ходить въ панталончикахъ и съ передникомъ до тѣхъ поръ, пока ей не стукнуло двадцать-шесть лѣтъ. По поводу перваго своего представленія въ Букингемѣ, леди Дженни получила разъ навсегда приказаніе освободиться отъ этихъ орнаментовъ.
Когда всѣ эти леди переѣхали въ свой брайтонскій домъ, мистеръ Питтъ тотчасъ же поспѣшилъ сдѣлать имъ свой визитъ, не надѣясь въ ту пору вступить въ непосредственное соприкосновеніе съ тетушкой Матильдой. Онъ ограничился только тѣмъ, что оставилъ свою карточку въ дверяхъ миссъ Кроли, и освѣдомился отъ мистера Баульса, или его помощника, о здоровьи паціентки. Встрѣтивъ однажды миссъ Бриггсъ на ея возвратномъ пути домой изъ киижной лавки, откуда она шла съ новѣйшими романами подъ мышкой, мистеръ Питтъ раскраснѣлся необыкновеннымъ образомъ, когда принужденъ былъ сдѣлать шагъ впередъ и подать руку компаньйонкѣ миссъ Кроли. Онъ гулялъ тогда съ леди Шипшенксъ; и компаньйонка была ей представлена такимъ-образомъ:
— Леди Дженни; сказалъ мистеръ Питтъ, — позвольте рекомендовать вамъ искренняго друга моей тетушки, ея преданную собесѣдницу, миссъ Бригтсъ, которую вы знаете подъ другимъ именемъ, какъ сочинительницу превосходныхъ «Лирическихъ восторговъ сердца». Вы уже имѣли случай нѣсколько разъ восхищаться этимъ поэтическимъ созданіемъ миссъ Бриггсъ.
Леди Дженни также раскраснѣлась, протягивая свою миньятюрную ручку миссъ Бриггсъ, и проговорила что-то очень учтиво и безсвязно насчетъ своей мам
О хитрый, лукавый дипломатъ, достойнѣйшій ученикъ и сподвижникъ лорда Бинки! Онъ самъ, собственными руками, представллъ леди Дженпи экземпляръ стихотвореній миссъ Бриггсъ, которыя она въ ранней своей молодости посвятила покойной супругѣ его отца. Мистеръ Питтъ отрылъ этотъ томикъ между разнымъ хламомъ на «Королевиной усадьбѣ«, и привезъ его въ Брайтонъ, озаботившись напередъ перелистовать его дорогой въ дилижансѣ, и сдѣлать карандашомъ отмѣтки въ назиданіе леди Джеяни Шипшенксъ.
Съ такимъ же дипломатическимъ искуствомъ, мистеръ Питтъ представилъ умственному взору леди Саутдаунъ великія выгоды, которыя могли современемъ произойдти отъ короткаго знакомства ея фамиліи съ миссъ Кроли. Выгоды этого рода имѣли двойной характеръ — мірской и духовный. Миссъ Кроли, говорилъ дипломатъ, была теперь совершенно одна. Чудовищный развратъ и странная женитьба младшаго брата, Родона, отстранили его окончательно отъ старой тётушки. Непомѣрное самовластіе и жадность мистриссъ Бьютъ Кроли заставили старушку принять противъ этой женщины строжайшія мѣры, и она не хочетъ болѣе видѣть ненасытную пасторшу. И хотя самъ онъ, руководимый чувствомъ гордости, быть-можетъ неумѣстной, постоянно уклонялся отъ дружескихъ связей съ миссъ Кроли, однакожь теперь онъ думаетъ, что необходимо воспользоваться всѣми приличными средствами, какъ для того, чтобъ обратить старую тётку на путь истины, такъ и для того, чтобъ благовременно завладѣть ея имѣніемъ, на которое онъ имѣетъ полное право, какъ будущій представитель фамиліи Кроли.
Глубокомысленная леди Саутдаунъ согласилась безпрекословно на оба эти предложенія, и рѣшилась немедленно приступять къ дѣлу…
— Кто докторъ у вашей тетушки? спросила леди Саутдаунъ у своего будущаго зятя.
Мистеръ Питтъ назвалъ фамилію господина Кримера.
— О, это шарлатанъ и невѣжда, милый мой Питтъ. Надобно удалить его. Мнѣ уже, слава Богу, удалось благовременно прогнать его изъ многихъ домовъ, хотя въ одномъ или двухъ случаяхъ я не подоспѣла. Такъ, при всемъ усердіи, я не могла спасти генерала Гландерса, который умеръ отъ микстуръ этого шарлатана — умеръ, мой другъ. Немного, правда, онъ оправился отъ поджеровыхъ пилюль, которыя я ему предписала; но увы! это было уже слишкомъ поздно. Хорошо по крайней мѣрѣ то, что генералъ Гландерсъ умеръ спокойно, безъ всякой душевной тревоги. Стало-быть это дѣло рѣшеное: Кримеръ оставитъ вашу тётушку.
Мистеръ Питтъ выразилъ свое совершеннѣйшее успокоеніе.
Надлежало теперь устроить другой пунктъ — обратить миссъ Кроли на истинный путь. Леди Саутдаунъ взялась за это съ величайшимъ удовольствіемъ. Съ той поры, какъ розы увяли на ея щекахъ, и синія дуги впервые появились вокругъ ея глазъ, леди Саутдаунъ, отрѣшившись отъ шумныхъ удовольствій большого свѣта, погрузилась всей душой въ созерцательныя умозрѣнія эстетически-философическаго свойства, и всѣ ея занятія приняли аскетическій характеръ. Покойный ея супругъ, милордъ Саутдаунъ, человѣкъ больной, слабый и простодушный, безмолвно ободрялъ поведеніе своей Матильды, и аскетическая ея дѣятельность, возрастая постепенно; обнаружилась въ скоромъ времени въ обширнѣйшихъ размѣрахъ. Извѣстно всему міру, что Англія, любезное наше отечество, столько гордое своимъ умственнымъ развитіемъ, представляетъ классическую почву для всѣхъ съумасбродныхъ мнѣній и предразсудковъ, принимающихъ форму разнообразныхъ доктринъ съ притязаніями на непогрѣшительность. Духъ средневѣкового фанатизма паритъ еще во всей своей силѣ надъ атмосферой туманнаго Альбіона. Честолюбцы, обманутые въ своихъ ожиданіяхъ на поприщѣ ученой или политической дѣятельности, узколобые педанты, волнуемые жаждой какой бы то ни было извѣстности, всѣ люди безъ призванія, безъ таланта, безъ свѣтлой мысли въ головѣ, найдутъ и прозелитовъ, и приличную для себя дѣятельность на всѣхъ пунктахъ Трехъ Соединенныхъ Королевствъ. Домъ леди Саутдаунъ еще при жизяи ея мужа сдѣлался истиннымъ притономъ всѣхъ этихъ пройдохъ и безпокойныхъ искателей приключеній. Методисты, квакеры, кувыркатели, накатчики, анабаптисты, поперемѣнно появлялись въ ея блестящемъ салонѣ, смотря потому, какъ измѣнялись вкусъ и наклонности хозяйки. Такъ она принимала достопочтеннаго Сандерса Менитра изъ Шотландіи, достопочтеннаго Луку Уатерса, Джильса Джаульса, и прочая, и прочая. Обѣ ея дочери и вся домашняя челядь обязаны были съ напряженнымъ вниманіемъ слушать и прилагать къ сердцу туманныя бесѣды всѣхъ этихъ господъ. Впродолженіе этихъ коггрегацій, старику Саутдауну позволялось дремать въ своей спальнѣ, пить глинтвейнъ и читать газету. Леди Дженни была любимою дочерью милорда, и въ ней одной, казалось, онъ находилъ для себя утѣшеніе и отраду. Старшая дочь, усвоившая вполнѣ характеръ и привычки своей матери, оттолкнула отъ себя отцовское сердце своимъ страшнымъ ригоризмомъ. Такой порядокъ дѣлъ продолжался и послѣ смерти милорда.
Мистеръ Питтъ, какъ послушный сынъ, вполнѣ подчинялся прихотямъ и распоряжепіямъ своей будущей тёщи. Онъ долженъ былъ по ея приказанію принимать Сандерса Менитра, Луку Уатерса, Джильса Джаульса, поджеровы пилюли, роджеровы порошки, эликсиръ мистера Поки, и такъ далѣе. При выходѣ изъ дома, леди Саутдаунъ всегда нагружала его и сочиненіями, и медицинскими рецептами своихъ любимыхъ докторовъ теологіи и медицины.
Кто изъ васъ; милостивые государи, не страдалъ, такъ-сказать, подъ игомъ этихъ прелестныхъ самозванокъ-докторовъ, принимающихъ на себя произвольную обязаныость врачевать ваши душевные и физическіе недуги? Вы можете говорить сколько угодно: «Благодарю васъ, сударыня, — въ прошломъ году я принималъ, по вашему рецепту, поджеровы пилюли, и опытомъ извѣдалъ ихъ цѣлительное свойство; зачѣмъ же теперь я долженъ промѣнять ихъ на роджеровы порошки?» Это не поможетъ: безпардонная прозелитка, теряя надежду образумить васъ словесными аргументами, начинаетъ проливать горьчайшія слезы, и вы, для успокоенія ея, глотаете по неволѣ роджеровскій порошокъ.
— Что жь касается до ея душевнаго состоянія, прододжала леди Саутдаунъ, — мы, разумѣется, должны немедленно взять свои мѣры. Если оставить при ней Кримера, она умретъ непремѣнно, и притомъ въ ужаснѣйшемъ состояніи. Я пошлю къ ней достопочтеннаго мистера Айронса. Дженни, нашими отъ меня заимску, въ третьемъ лицѣ, къ достопочтенному Бартоломею Айронсу, и скажи, что я сегодня ожидаю его къ чаю, въ половинѣ седьмого. О, это самый дѣятельный мужъ! Онъ долженъ увидѣть миссъ Кроли сегодня ночью, прежде чѣмъ она ляжетъ спать. Эмилія, другъ мой, приготовь пачку книгъ для миссъ Кроли. Не забудь положить: «Обращеннаго Каннтбала» и «Звучную Трубу».
— Не прикажете ли еще «Слѣпую Прачку», мама! сказала леди Эмилія, — для начала это было бы очень хорошо. А тамъ можно будетъ послать «Восторгнутые Класы».
— Позвольте, mesdames, сказалъ мистеръ Питтъ, — уважая вполнѣ всякія мнѣнія возлюбленной леди Саутдаунъ, я думаю, однакожь, что было бы не совсѣмъ благоразумно приступать съ такими важными предметами къ миссъ Кроли. Прошу васъ обратить вниманіе на то, что до сихъ поръ она еще никогда не углублялась въ созерцательныя истины, имѣвшія прямое отношеніе къ ея преклоннымъ лѣтамъ. Должно дѣйствовать исподоволь, не торопясь.
— Но въ этихъ случаяхъ торопливость совершенно необходима, мистеръ Питтъ, замѣтила леди Эмилія, успѣвшая между-тѣмъ выбрать шесть маленькихъ книжекъ изъ своей библіотеки.
— Это будетъ слишкомъ опрометчиво съ вашей стороны, и я знаю, что вы только напугаете мою тётку, продолжалъ отставной дипломатъ, — привычки свѣта и легкомысленныя мнѣнія слишкомъ глубоко запали въ ея душу. Опрометчивый способъ дѣйствованія неудобенъ во всѣхъ отношеніяхъ. Миссъ Кроли, по всей вѣроятности, выброситъ за окно всѣ эти книги и откажется отъ всякаго знакомства съ тѣми, кто прислалъ ихъ.
— Вы такой же мірянинъ, какъ ваша тётка, мистеръ Питтъ, сказала леди Эмилія, выходя изъ комнаты съ своими книгами подъ мышкой.
— И я не имѣю надобности доказывать вамъ, леди Саутдаунъ, продолжалъ мистеръ Питтъ, понизивъ голосъ, и не обращая никакого вниманія на перерывъ, — не имѣю надобности доказывать и пояснять, въ какой степени опрометчивость этого рода можетъ повредить нашимъ надеждамъ относительно мірскихъ стяжаній моей тетушки. Вспомните, что у ней семьдесятъ тысячь фунтовъ, и обратите вниманіе на ея преклонный возрастъ. Я знаю, что она уничтожила завѣщаніе, сдѣланное прежде въ пользу моего брата, полковника Кроли. Мы должны исподоволь, мѣрами кроткими и едва замѣтными, обращать ее на истинный путь, и вы, я полагаю, согласитесь со мной, леди Саутдаунъ, что… что…
— Конечно, конечно, замѣтила скороговоркой леди Саутдаунъ. Дженни, моя милая, не отсылай этой записки къ мистеру Айронсу, и если онъ придетъ, сказать, что дома нѣтъ. Если здоровье вашей тетушки не терпитъ отвлеченныхъ разсужденій, мы охотно будемъ дожидаться ея выздоровленія. Время еще не ушло. Завтра я сдѣлаю визитъ миссъ Кроли.
— И если я вправѣ совѣтовать въ этомъ случаѣ, заключилъ мистеръ Питтъ ласковымъ тономъ, — вамъ никакъ не слѣдуетъ брать съ собою нашу прекрасную Эмилію, такъ какъ характеръ ея слишкомъ живъ и пылокъ. Напротивъ, будетъ очень хорошо, если вмѣстѣ съ нами отправится къ моей тётушкѣ милая наша леди Дженни.
— Ну да, ваша правда, Эмилія испортитъ все дѣло, сказала леди Саутдаунъ.
И на этотъ разъ, леди Саутдаунъ, убѣжденная доказательствами дипломата, отказалась отъ своей обычной тактики дѣйствовать зажигательными трактатами противъ всякаго ближняго, котораго надлежало обратить на путь правды. Принимая въ уваженіе здоровье паціентки, тревожное состояніе духа и семьдесятъ тысячь фунтовъ, ей принадлежащихъ, леди Саутдаунъ первый разъ въ своей жизни рѣшилась прибѣгнуть къ средствамъ медленнымъ и вѣрнымъ.
На другой день, большая фамильыая карета лордовъ Саутдауновъ съ фамильными гербами подкатила къ подъѣзду отеля миссъ Кроли, и осанистый лакей въ блестящей ливреѣ передалъ мистеру Баульсу, отъ имени леди Саутдаунъ, визитную карточку для миссъ Кроли; и такую же дли миссъ Бриггсъ. Для перваго знакомства, леди Эмилія прислала ученой компаньйонкѣ одинъ экземпляръ своихъ собственныхъ сочиненій и нѣсколько теологическихъ трактатовъ для поучительнаго чтенія миссъ Бриггсъ. Въ лакейскую миссъ Кроли поступило, отъ ея имени: «Прозрачное Зерцало» — сочиненіе весьма замѣчательное по своей краткости, ясности и вразумительности.
ГЛАВА XXXIII
Джемсъ Кроли куритъ
Любезность мистера Питта и ласковое обращеніе его спутницы въ высшей степени разнѣжили чувствительную Бриггсъ, и уполномочили ее высказать весьма лестный отзывъ насчетъ леди Дженни, послѣ того какъ визитныя карточки благородной фамиліи были представлены миссъ Кроли. Карточка леди Саутдаунъ, оставленная лично для миссъ Бриггсъ, произвели весьма благодѣтельное вліяніе на сердце бѣдной компаньйонки.
— Кчему это ей вздумалось оставить карточку для васъ, миссъ Бриггсъ? спросила съ изумленіемъ миссъ Кроли, — придетъ же вѣдь такая фантазія!
— Тутъ, мнѣ кажется, нечему удивляться, скромно замѣтила миссъ Бриггсъ, — знатная леди нисколько не унизитъ своего достоинства, если обратитъ вниманіе на бѣдную дворянку.
И она положила эту карточку въ свою рабочую шкатулку между предметами, драгоцѣнными для ея сердца. Затѣмъ, миссъ Бриггсъ объяснила, какъ она встрѣтила вчерашній день мистера Кроли съ его невѣстой, и какое чудное сокровище была эта невѣста. она расказывала, какъ одѣта была леди Дженни, и подробно, съ женскою аккуратностію, описала всѣ части ея туалета, отъ соломенной шляпки до башмаковъ. Оказалось, что костюмъ леди Дженни былъ очень простъ и очень милъ.
Миссъ Кроли дала полную волю компаньйонкѣ распространяться обо всѣхъ этихъ вещахъ, и слушала ее внимательно, безъ перерыва. Здоровье старой дѣвы поправилось совершенно, и она скучала безъ общества, къ которому привыкла. Мистеръ Кримеръ, ея докторъ, не хотѣлъ и слышать о возвращеніи своей паціентки въ Лондонъ. Скучавшая старуха была рада познакомиться въ Брайтонѣ съ кѣмъ бы то ни было, и потому, возвращая на другой день свой собственныя карточки, приказала сказать, что мистеръ Питтъ Кроли доставитъ ей большое удовольствіе своимъ визитомъ. Онъ пришелъ, и съ нимъ пришли — леди Саутдаунъ и младшая ея дочь, невѣста. Вдовствующая леди воздержалась отъ всякихъ эстетически-созерцательныхъ умозрѣній; но говорила очень много о погодѣ, о войнѣ, о низверженіи Бонапарта, о докторахъ вообще, и въ частности о рѣдкихъ достоинствахъ мистера Поджерса; которому въ ту пору она покровительствовала.
Впродолженіе этого визита, мистеръ Питтъ обнаружилъ дивную черту дипломатическаго искусства, одну изъ тѣхъ, которыя свидѣтельствовали неоспоримымъ образомъ, что, не будь его карьера испорчена въ ранней молодости, онъ ушелъ бы далеко на политической дорогѣ. Когда леди Саутдаунъ заговорила о корсиканскомъ выходцѣ и, подражая современной модѣ, принялась доказывать, что это былъ въ человѣческомъ родѣ извергъ, обагренный всѣми преступленіями, чудовще, недостойное жизни, Питтъ Кроли вдругъ поднялъ свою булаву на защиту этого Человѣка Судьбы. Описалъ, какъ онъ видѣлъ Перваго Консула въ Парижѣ, во время аміенскаго мира, когда онъ, Питтъ Кроли, имѣлъ удовольствіе въ первый разъ познакомиться съ великимъ ораторомъ Великобританіи. Это былъ господинъ Фоксъ, который, какъ извѣстно, всегда имѣлъ высокое мнѣніе о императорѣ Наполеонѣ. Питтъ Кроли вполнѣ раздѣлялъ мнѣніе Фокса, хотя во многихъ другихъ случаяхъ былъ съ нимъ не согласенъ. Изгнаніе Наполеона считалъ оиъ великою несправедливостію и доказывалъ весьма убѣдительно, что Французы сдѣлали огромную ошибку, подчинившись вліянію папы.
Послѣдняя выходка спасла Питта Кроли въ глазахъ леди Саутдаунъ, между-тѣмъ, какъ благоговѣніе къ Фоксу и Наполеону возвысило его неизмѣримо въ мнѣніи миссъ Кроли. Мы уже имѣли случай намекнуть впродолженіе этой исторіи, что миссъ Кроли стояла нѣкогда на короткой ногѣ съ покойнымъ Фоксомъ. Миссъ Кроли, принадлежавшая въ политическомъ смыслѣ къ партіи виговъ, всегда стояла за Наполеона, и хотя никакъ нельзя сказать, чтобъ паденіе этого гиганта возмутило ея душевный покой, и подѣйствовало непріятнымъ образомъ на ея желудокъ, однакожь панегирикъ Питта, прославившій обоихъ ея идоловъ, былъ въ высшей степени пріятенъ для ея сердца, и Питтъ Кроли, какъ мы сказали, вдругъ поднялся на необозримую высоту въ ея глазахъ.
— А вы какъ объ этомъ думаете, моя милая? спросила миссъ Кроли молодую леди, которая, повидимому, понравилась ей съ перваго взгляда. Съ хорошеньшшъ личикомъ нетрудно было пріобрѣсть благосклонность миссъ Матильды Кроли, хотя надобно признаться, что ея любовь возникала и простывала съ одинаковой быстротою.
Леди Дженни покраснѣла какъ роза, и сказала, что она не понимаетъ политики, и не принимаетъ никакого участія въ политическихъ вопросахъ. Нѣтъ сомнѣнія, что ея мама разсуждаетъ основательно, хотя правда и то, что мистеръ Питтъ говоритъ превосходно.
И когда обѣ леди собрались домой, миссъ Кроли сказала въ заключеніе визита:
— Надѣюсь, вы будете такъ добры, леди Саутдаунъ, что станете повременамъ присылать ко мнѣ леди Дженни, если только ей не скучно будетъ въ обществѣ одинокой, больной старухи.
Обѣщаніе дано было съ величайшимъ удовольствіемъ, и благородныя леди разстались самымъ дружескимъ образомъ.
— Питтъ, не приводи ко мнѣ никогда эту леди Саутдаунъ, сказала старушка, — она глупа и надута, какъ всѣ эти родственники твоей матери, которыхъ я терпѣть не могла. Но эта хорошенькая куколка, леди Дженни, можетъ првходить сколько ей угодно. Распорядись такъ, чтобъ она навѣщала меня какъ можно чаще.
Питтъ обѣщалъ сдѣлать такое распоряженіе. Онъ не считалъ нужнымъ объяснять своей тёщѣ, какое мнѣніе составила о ней миссъ Кроли, и леди Саутдаунъ осталась въ совершеннѣйшемъ убѣждеяіи, что она произвела великолѣпное впечатлѣніе на свою новую знакомку.
Общество больной старухи не испугало леди Дженни. Быть-можетъ, ей пріятно было отлучаться повременамъ изъ родительскаго дома, гдѣ весьма часто президентствовалъ достопочтенный Бартоломей Айронсъ и многіе другіе неуклюжіе и скучные педанты, собиравшіеся въ гостиной леди Саутдаунъ. Какъ бы то ни было, невѣста дипломата сдѣлалась постоянной гостьей миссъ Кроли, выѣзжала съ нею на гулянья, и утѣшала ее по вечерамъ, Леди Дженги была добродушна и ласкова со всѣми, такъ что даже горничная Фиркинъ не думала ревновать ее къ своей госпожѣ. Чувствительная Бриггсъ замѣтила въ скоромъ времени, что благодѣтельница никогда не бранила ее въ присутствіи леди Дженни. Миссъ Кроли обращалась съ своей гостьей очаровательнымъ образомъ. Она расказывала ей множество восхитительныхъ анекдотовъ, почерпнутыхъ изъ воспоминаній дѣтскихъ лѣтъ, и способъ ея выраженія былъ совсѣмъ не тотъ, какой прежде употребляла она въ обращеніи съ начитанной Ребеккой; дѣтская невинность леди Дженни отстраняла всякую возможность легкомысленной бесѣды, и миссъ Кроли щадила деликатность чувствъ этой неопытной дѣвицы. Леди Дженни въ свою очередь была въ восторгѣ отъ доброй старушки, и старалась забавлять ее всѣми зависящими отъ нея средствами. Покойный отецъ, пропащій братъ и миссъ Кроли были единственными особами, отъ которыхъ молодая дѣвушка слышала выраженія искренней привязанности и дружбы.
Такимъ-образомъ въ длинные осенніе вечера (когда Ребекка торжествовала свои побѣды въ веселомъ Парижѣ, а мистриссъ Эмми, — убитая душевной скорбью Эмми… ахъ! гдѣ-то она теперь?) леди Дженни сидѣла въ гостиной миссъ Кроли, и окруженная поэтическими сумерками, пѣла для нея свой простенькія пѣсни и гимны, между-тѣмъ какъ солнце закатывалось, и море выбрасывало на беретъ свои ревущія волны. Старая дѣвственница, дремавшая въ своихъ креслахъ, просыпалась съ прекращеніемъ мелодическихъ звуковъ и просила свою гостью продолжать безъ перерыва. Чтожь касается до сантиментальной Бриггсъ, проливавшей радостныя слезы въ ту пору, когда она сидѣла за иголкой, и смотрѣла въ окно на ревущій океанъ и на звѣздное небо, гдѣ вращались, въ своемъ торжественномъ величіи грандіозные міры… да что тутъ толковать? кто въ состояніи изобразить, опредѣлить или измѣрить душевную усладу и чувствительность миссъ Бриггсъ?
Питтъ между-тѣмъ, съ политическимъ памфлетомъ въ рукахъ и съ диссертаціей о Хлѣбныхъ Законахъ, наслаждался въ столовой тѣмъ пріятнымъ отдохновеніемъ, которое въ равной степени приличествуетъ послѣ обѣда веякому смертному, будь его натура романтическая, или даже совершенно неромантическая. Онъ потягивалъ мадеру, и строилъ въ воздухѣ грандіозные замки, считая себя геніемъ первостатейнымъ. Ему казалось, что онъ влюбленъ теперь въ свою невѣсту въ тысячу разъ болѣе, чѣмъ когда-либо впродолженіе этихъ семи лѣтъ, считая съ того дня, когда впервые началась эта нѣжная связь, скрѣпляемая постепенно, съ приличною медленностію и дипломатическою предусмотрительностію. Снѣдаемый пылкой страстью, онъ сидѣлъ, мечталъ, дремалъ и спалъ — сладко спалъ. Когда наступалъ часъ пить кофе, Баульсъ шумно входвлъ въ комнату съ чашкой для мистера Питта, сквайра; продолжавшаго дѣятельно заниматься своимъ политическимъ памфлетомъ.
— Мнѣ бы хотѣлось, мой милый, поиграть съ кѣмъ-нибудь въ пикетъ, сказала миссъ Кроли однажды вечеромъ, когда этотъ заслуженный каммердинеръ явился въ гостиную съ подносомъ и свѣчами, — бѣдняжка Бржггсъ играетъ не лучше какой-нибудь совы — такъ она глупа.
Должно замѣтить, что старая дѣвственница пользовалась всякимъ удобнымъ случаемъ, чтобъ побранить свою кампаньйонку въ присутствіи прислуги.
— Послѣ пикета я всегда сплю гораздо спокойнѣе, заключила миссъ Кроли.
При этомъ леди Дженни раскраснѣлась до крайней верхушки своихъ ушей и до послѣдней оконечности своихъ миньятюрныхъ пальцевъ. Когда Баульсъ оставилъ комнату, и затворилъ за собою дверь, молодая дѣвушка сказала:
— Миссъ Кроли, я умѣю играть въ пикетъ… немножко. Папенька бывало игрывалъ со мною.
— Поцалуйте меня, мой ангелъ, сейчасъ-же поцалуйте, съ восторгомъ вскричала обрадованная старуха.
И въ этомъ живописномъ занятіи съ миссъ Кроли, мистеръ Питтъ засталъ свою невѣсту, когда воротился изъ столовой съ своимъ политическимъ памфлетомъ. Какъ она краснѣла и стыдилась весь этотъ вечеръ, бѣдная леди Дженни!
Читатель ошибется, если подумаетъ, что хитрые затѣи мистера Питта Кроли ускользнули отъ вниманія его возлюбленной родни въ пасторатѣ на «Королевиной усадьбѣ«. Гемпширъ и Суссексъ лежатъ весьма далеко одинъ отъ другаго, и однакожь въ Суссекскомъ графствѣ было у мистриссъ Бьютъ множество друзей, которые извѣщали ее обо всемъ — даже болѣе нежели обо всемъ — что происходило въ брайтонскомъ домѣ миссъ Матильды Кроли. Питтъ ѣздилъ туда чаще и чаще. По цѣлымъ мѣсяцамъ онъ не заглядывалъ въ свой фамильный замокъ, гдѣ несчастный отецъ пировалъ безпросыпу въ обществѣ безпутной семьи буфетчика Горрокса. Успѣхъ мистера Питта озлоблялъ и огорчалъ какъ нельзя больше пасторскую семью, и особенно мистриссъ Бьютъ, понявшую теверъ, въ чемъ состояла неисправимая опрометчивость ея поступковъ. Зачѣмъ она такъ часто оскорбляла компаньйонку Бриггсъ, и вела себя такъ гордо въ отношеніи къ Баульсу и Фиркинъ? Вотъ, когда насталъ чорный денёкъ, во всемъ домѣ миссъ Кроли не оказалось ми одной особы, приверженной къ мистриссъ Бьютъ. Нехорошо, очень нехорошо.
— А во всемъ виновата проклятая ключица, упорно доказывала мистриссъ Бьютъ, не будь она переломлена, я никогда бы не оставила старухи. И кчему было таскаться по полямъ, чтобъ травить этихъ негодныхъ зайцевъ?.. Я тебѣ говорю, Бьютъ.
— Можешь говорить сколько угодно, только зайцы тутъ ни на-волосъ не виноваты, моя милая, отвѣчалъ осужденный супругъ, — ты сама напугала ее, Барбара.
— А чемъ это, если смѣю спросить?
— Какъ чемъ? Дѣло извѣстное. Ты умна, конечно, спора нѣтъ, но характеръ у тебя дьявольскій, и ты просто помѣшалась на этихъ деньгахъ.
— Помѣшалась! Да ты бы ужь сидѣлъ въ тюрьмѣ давнымъ-давно, еслибъ я не сберегла твоихъ денегь. Бьютъ.
— И сидѣлъ бы, я не спорю, моя милая, отвѣчалъ уклоичивый сожитель, — ты умнѣе меня, я знаю, да только ужь черезчуръ пересаливаешь тамъ, гдѣ нужно было бы подсдобить и подмаслить.
И онъ подсдобилъ себя стаканчикомъ портвейна.
— Какого дъявола найдетъ она въ этомъ болванѣ, желалъ бы я знать? продолжалъ достопочтенный Бьютъ Кроли;— вѣдь онъ до сихъ поръ такой молокососъ, что всякая гусыня заклюетъ его и ощиплетъ. Вотъ братъ его, Родонъ; молодецъ такъ молодецъ, хоть ты знаешь, что его давно бы пора на висѣлицу. Я помню, какъ бывало онъ гоняетъ Питта по конюшнѣ съ плетью въ рукахъ, а Питтъ кричитъ изо всей мочи, и бѣжитъ потомъ жаловаться своей матери. Это была потѣха, и мы всѣ покатывались со смѣху. Да мнѣ сдается, что и теперь любой изъ моихъ ребятъ употчиваетъ его одной рукой. Джемсъ еще помнитъ, какъ въ Оксфордѣ дразнили его дѣвчонкой.
— Послушай, Барбара, продолжалъ достопочтенный Бьютъ послѣ кратковременной паузы.
— Что? сказала Барбара, кусая свои ногти и барабаня на столу.
— Я думаю, почему бы намъ не отправить Джемса въ Брайтонъ на поклонъ къ этой старухѣ? Вѣдь пожалуй изъ этого что-нибудь и выйдетъ. Джимми, ты знаешь, скоро долженъ будетъ получить ученую степень. Онъ оборвался [1] всего только два раза — что за бѣда? обрывался и я, но все-таки онъ жилъ въ Оксфордѣ и обучался въ университетѣ. Онъ боксируетъ недурно и знакомъ со многими ребятами изъ высшаго круга. Мнѣ случалось видѣть самому, какъ они тамъ разъѣзжаютъ въ праздникъ на лодкахъ, и распѣваютъ серенады. Джимми не послѣдній между ними. Пусть же онъ ѣдетъ къ нашей старухѣ, и задастъ тумака этому Питту Кроли, если тотъ вздумаетъ наскочить на него. Какъ ты думаешь объ этомъ, Барбара?
— Чего тутъ думать! Джемсъ, разумѣется, долженъ ѣхать и увидѣться съ нею, отвѣчала рѣшительнымъ тономъ мистриссъ Бьютъ, и потомъ прибавила со вздохомъ: не мѣшало бы спровадить къ ней хоть одну изъ нашихъ дочерей; но вѣдь та бѣда, что она терпѣть ихъ не можетъ. Надобно же было имъ уродиться такими дурнушками!
Но эти дурнуршки были впрочемъ совершенно благовоспитанныя дѣвицы, и въ ту пору, когда мать ихъ произносила эти слова, онѣ вызванивали очень бойко самыя трудныя пьесы на фортепьяно, стоявшемъ въ сосѣдней комнатѣ. Музыку вообще знали онѣ хорошо, и притомъ упражнялись каждый день въ исторіи, географіи, на гитарѣ и на пяльцахъ, но кчему всѣ эти таланты пригодны на базарѣ житейской суеты для несчастныхъ дѣвицъ, низкорослыхъ, бѣдныхъ и дурныхъ лицомъ? Вѣчно сидѣть имъ въ дѣвкахъ, думала мистриссъ Бьютъ, если не подвернутся какіе-нибудь молодые баккалавры, будущіе товарищи ея мужа, и эту мысль съ приличнымъ краснорѣчіемъ она выразила мистеру Бьюту, но разговоръ супруговъ обратился на другіе предметы, когда они увидѣли передъ окномъ мистера Джемса. Молодой студентъ выходилъ въ эту минуту изъ конюшни съ трубкою въ зубахъ и въ клеенчатой фуражкѣ на головѣ.
Сказать правду, мистриссъ Бьютъ не ожидала слишкомъ великолѣпныхъ результатовъ отъ посланничества своего сына Джемса, и смотрѣла съ печальными предчувствіями на его отъѣздъ. Самъ молодой человѣкъ вовсе не расчитывалъ на блистательный успѣхъ, когда ему сказали, въ чемъ должна состоять окончательная цѣль его поѣздки, но его утѣшала надежда получить отъ старой тетки значительную долю вещественнаго воспоминанія, что поможетъ ему расплатиться съ нетерпящими отлагательства долгами при началѣ учебнаго семестра въ Оксфордѣ. Поэтому онъ съ удовольствіемъ взялъ себѣ мѣсто въ саутамптонскомъ дилижансѣ, который вечеромъ въ тотъ же день благополучно представилъ его въ Брайтонъ вмѣстѣ съ огромною корзиной, наполненной различными произведеніями сада и фермы, предназначенными въ подарокъ для миссъ Кроли. Кромѣ этихъ произведеній, бульдогъ Таузеръ и чемоданъ были единственными спутниками молодого студента. Принимая въ соображеніе поздній чась ночи, мистеръ Джемсъ не рѣшился тотчасъ же безпокоить свою тётку и, остановившись въ трактирѣ, сдѣлалъ ей визитъ уже на другой день передъ обѣдомъ.
Джемсъ Кроли, въ ту пору, когда тётка видѣла его въ послѣдній разъ, былъ довольно неуклюжій дѣтина, достигшій того невыгоднаго возраста, когда голосъ безпрестанно мѣняется между пронзительнымъ дискантомъ и нестройнымъ басомъ, когда мальчики подстригаютъ украдкой пушокъ на бородѣ ножницами своихъ сестеръ, и когда видъ молодыхъ женщинъ производитъ на нихъ весьма непріятное ощущеніе застѣнчивости и страха; когда ихъ присутствіе послѣ обѣда пугаетъ и дѣвицъ, перешептывающихся между собою въ гостиной, и свѣтскихъ джентльменовъ; принужденныхъ, по ихъ милости, воздерживаться отъ сантиментальныхъ любезностей и остроумныхъ замѣчаній; когда, послѣ первой бутылки кларета, папеньки говорятъ съ безпокойствомъ: «послушай-ка, мой милый, посмотри ступай, хороша ли погода» — и бѣдный недоросль, скрѣпя сердце, уходитъ до окончанія банкета наслаждаться вечернею погодой. И такъ Джемсъ былъ недорослемъ въ ту пору, когда миссъ Кроли видѣла его на «Королевиной усадьбѣ«; но теперь онъ молодой человѣкъ съ университетскимъ образованіемъ и вышлифованными манерами, которыя пріобрѣтаются воздержною жизнью въ коллегіи и умѣньемъ наживать долги. Онъ кутилъ, учился, обрывался и былъ, что называется, молодецъ на всѣ руки.
Словомъ, онъ былъ прекрасный юноша, и такимъ нашла его миссъ Кроли въ первое свиданіе. Благовидная наружность всегда могла служить патентомъ на благосклонность этой леди. Застѣнчивость и неловкость Джемса не уронили его въ глазахъ тётки: она любовалась съ видимымъ удовольствіемъ этими признаками невинности молодого человѣка.
— Я пріѣхалъ сюда дня на два, сказалъ Джемсъ, — повидаться съ однимъ изъ университетскяхъ товарищей, и… и засвидѣтельствовать свое почтеніе вамъ, сударыня. Мои родители кланяются вамъ, и надѣются, что вы совершенно здоровы.
Питтъ былъ въ комнатѣ миссъ Кроли, когда доложили о прибытіи Джемса, и было замѣтно по всему, что это имя произвело не совсѣмъ пріятное впечатлѣніе на дипломата. Его смущеніе настроило старушку на веселый ладъ, и она принялась съ большимъ участіемъ распрашивать о своихъ родственникахъ въ пасторатѣ, которымъ, по ея словамъ, она уже давно собиралась сдѣлать свой личный визитъ. Она хвалила въ глаза молодого человѣка, восхищалась его мужественною красотою и обнаружила искреннее сожалѣніе, что сестры такъ мало похожи на него. Узнавъ, наконецъ, что мистеръ Джемсъ остановился въ гостинницѣ, миссъ Кроли приказала каммердинеру немедленно послать за его вещами.
— Какъ это можно! сказала миссъ Кроли. Вы должны были остановиться у меня, мой другъ. Послушай, Баульсъ, прибавила она съ граціозной улыбкой, — ты примешь на себя трудъ расплатиться тамъ за мистера Джемса Кроли.
И она бросила на Питта торжествующій взглядъ, возбудившій страшную зависть въ его сердцѣ. Какъ ни старался онъ заискивать благосклонность своей тётки, она еще ни разу не приглашала его на жительство подъ свою кровлю, а этотъ вѣтрогонъ между-тѣмъ съ перваго свиданья попалъ въ милость.
— Прошу извинить, сэръ, сказалъ Баульсъ, додходя съ низкимъ поклономъ къ господину Джемсу, — въ какую гостинницу нашъ кучеръ долженъ ѣхать за вашими вещами?
— О, ѣхать совсѣмъ ненужпо, сказалъ молодой человѣкъ, съ безпокойствомъ повертываясь на стулѣ. Я пойду самъ.
Поделиться книгой: