Сама невинность

Она положила ладонь на его руку и взглянула на него с чувством, похожим на сострадание.

– Вы.

Глава 2

Он ей не поверил. Для того, чтобы в тот момент прочесть мысли инспектора Данбара, не требовался особый дар, и Софи прекрасно знала, о чём он подумал. Он посчитал, что всё это шутка. Не отвечая, Мик прошел мимо.

– Только не приближайтесь к садам Королевы Виктории на набережной! – крикнула она ему вдогонку, пока он пересекал вестибюль. – Особенно ночью!

Он рассмеялся, и эхо его голоса показало, насколько серьезно он отнесся к своей неминуемой гибели.

Чего еще она могла ожидать? Софи строго отчитала себя, понимая, что сама всё испортила болтовней о мистере Арчере и уличных воришках. И тот факт, что она была глубоко потрясена встречей с тем человеком, которого она видела в своих видениях, не оправдывал её. Теперь он умрет, и это будет её вина.

Софи выбежала на улицу и огляделась вокруг в надежде увидеть Мика, но его нигде не было. Он исчез. Она закрыла глаза и попыталась почувствовать, в каком направлении он пошёл, но безуспешно. Открыв глаза, девушка раздраженно посмотрела на небо, задаваясь вопросом, почему её сверхъестественные способности никогда не приходят ей на помощь тогда, когда ей необходимо действовать. Но она и правда не могла «включать» свой дар по команде.

Сейчас ей не оставалось ничего иного, кроме как отправиться домой. Софи дошла до угла и встала в очередь на омнибус. Всю дорогу до дома она смотрела в никуда; она чувствовала себя разочарованной и уставшей и переживала за Майкла Данбара.

Весь сегодняшний день она спорила сама с собой: должна ли она предпринять что-нибудь по поводу сна, который увидела прошлой ночью. Раньше у неё никогда не было видений убийств, и её первым порывом было кинуться прямиком в Скотленд-ярд, но в её сне не было бесспорных фактов, которые она могла бы сообщить полиции. А затем, после обеда, когда по поручению своей тёти она отправилась на Пиккадили, Софи испытала такой сильный приступ ужаса, что чуть не упала в обморок – прямо в здании «Фортнум&Мейсон»[12]. Она, практически, всегда теряла сознание, если видения посещали её, когда она бодрствовала.

В тот момент Софи решила, что должна сообщить полиции всё, что она знает; она сразу же направилась в Скотленд-ярд – только для того, чтобы быть высмеянной тем самым человеком, чью смерть она предвидела.

До того, как она встретила инспектора, для неё он был всего лишь увиденным во сне незнакомцем, истекающим кровью. Теперь же он перестал быть всего лишь незнакомцем, перестал быть образом из сна. Для неё он стал реальным. Этот реальный человек должен был умереть, и ей предстояло найти способ предотвратить его гибель.

Омнибус остановился на Беркли-сквер[13]. Софи вышла из омнибуса и пошла домой, вспоминая лицо инспектора Данбара.

Привлекательный мужчина, подумала Софи. Она была уверена, что его худощавое лицо, небесно-голубые глаза и густые чёрные волосы делали его завидным женихом и мечтой горничных и продавщиц. О да, это был интересный, хорошо сложённый мужчина. Инспектор был выше, чем большинство широкоплечих и мускулистых парней, и производил впечатление неуязвимого – одним словом, такой человек мог заставить женщину почувствовать себя в безопасности, защищённой. Софи содрогнулась от приступа острой тоски. Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя защищённой.

Девушка постаралась выбросить из головы эти мысли, пока её стремление почувствовать себя в безопасности не укоренилось в ней. Пока она не начала страдать из-за этого. Ни один мужчина не сможет избавить её от ночных кошмаров, из-за которых она боялась спать и боялась темноты. Ни один мужчина не сможет избавить её от видений, которые могли настигнуть её в любое время и в любом месте. На земле не было такого мужчины, который мог бы заставить её почувствовать себя защищенной. Это было не под силу даже Майклу Данбару.

Софи вспомнила жёсткую, бескомпромиссную линию его рта и то, как холодно и оценивающе он разглядывал её, пока она, запинаясь, рассказывала свою историю. Должно быть, ледяной пронзительный взгляд инспектора оказывал магическое воздействие на преступников, без сомнения, под его тяжестью они теряли присутствие духа и сразу же во всём сознавались.

Мик Данбар также был весьма самонадеян. Она могла с точностью до секунды определить тот момент, когда он решил, что всё происходящее – розыгрыш, именно тогда он вальяжно откинулся на спинку стула, а уголки его губ изогнулись в насмешливой улыбке. Он относился к тем людям, кто верит только в твёрдые, неопровержимые факты, полагается только на свои инстинкты и не доверяет чужим – и кто никогда не сможет поверить ей.

В предвидении будущего для Софи самым тяжёлым было то чувство безнадёжности, которое она испытывала, когда люди ей не верили, и те болезненные ощущения в желудке, появляющиеся, когда она видела надвигающуюся трагедию и не имела никакой возможности предотвратить её. Это была ноша, которую она несла так давно, что не могла вспомнить, когда именно всё началось, и с течением времени ноша не становилась легче.

Только тётя Вайолет понимала и принимала её такой, какая она есть. Именно поэтому сейчас Софи жила с тётушкой. Вайолет никогда не задавалась вопросом, откуда Софи знает определённые вещи, как она узнает о событиях будущего и каким образом иногда ей удается читать чужие мысли. Кроме того, тётушка увлекалась спиритизмом[14], считала себя перевоплощением Клеопатры и испытывала страсть к чужим драгоценностям, что, конечно, было достаточно неудобно.

Софи повернула на Милл-стрит, тихую улицу, застроенную кирпичными особняками в стиле короля Георга. Здесь она жила. Эти большие дома, окружённые красивыми садами и когда-то считавшиеся вершиной роскоши, сейчас превратились в тяжкую ношу.

Тетушка Вайолет превратила свой дом на Милл-стрит в меблированные комнаты. И хотя сдавать жилье в наём не считалось подходящим занятием для женщины из высшего общества, после смерти мужа для тёти Софи это была единственная возможность. Сейчас особняк был бледным подобием того модного дома, каким он был раньше. Бледно-розовые обои выцвели, хрустальные люстры были покрыты пылью, а ковры на лестницах были протёрты, практически, до дыр, но, несмотря на это, жить в Мэйфере считалось модным. Вайолет, совсем не имевшая денег, но при этом слишком гордая, чтобы жить за счёт подачек родственников, считала, что её дом с семью спальнями – её единственная надежда. Она предложила Софи переехать к ней из Йоркшира[15] и помогать ей управляться с домом и жильцами. Для Софи это предложение стало ответом на собственные молитвы.

Однако сейчас Софи была близка к тому, чтобы пожалеть о том, что она оставила Йоркшир. Открывая кованую железную калитку перед домом тётушки Вайолет, Софи вспоминала свой сон. Она так и видела перед собой рубашку инспектора, бывшую когда-то белой, а сейчас пропитавшуюся кровью. И она прекрасно помнила, как выглядел он сам всего несколько минут назад, когда сидел за тем столом напротив неё – она видела его, но не видела его ауру, не видела света и жизни вокруг него.

Софи с такой силой захлопнула за собой калитку, что задрожала железная ограда, и направилась к дому. Вся эта ситуация была абсурдна. Ради Бога, Майкл Данбар работал в полиции! И если он не сможет защитить самого себя от какого-то безумца с ножом, как можно ждать этого от неё?

Едва она вошла в дом, как Гримсток оказался рядом с ней, чтобы принять шляпку, перчатки и ридикюль. Он отлично выполнял работу дворецкого – удивительное дело, если принять во внимание то обстоятельство, что в молодости Гримсток был одним из наиболее успешных и наглых мошенников на территории Соединенного Королевства. Разумеется, это было до того, как он попал в тюрьму.

Софи, единственная из всех обитателей дома, знала его секрет, но не потому, что он сам рассказал ей. Она просто знала – точно так же, как знала множество других незначительных деталей. Конечно, ни одно уважающее себя семейство не рискнуло бы нанять бывшего жулика в качестве дворецкого. Все знакомые Софи были бы шокированы, стань им это известно. Мать и сестра были бы в ужасе. Однако Софи не собиралась рассказывать кому-либо о секретах в жизни Гримстока. Давным-давно она дала ему понять, что знает о его прошлом, и за всё время своей работы у тётушки Вайолет Гримсток неоднократно доказывал свою преданность, надёжность и благоразумие.

Софи взглянула на него и вздохнула. Не родился еще человек, чьё имя подходило бы ему лучше, чем Гримстоку – его имя[16]. Он был мрачен, как гробовщик. Она подозревала, что именно благодаря выражению своего лица Гримстоку удалось достичь таких успехов в своих похоронных махинациях, но ей не хотелось думать об этом.

– Улыбнись, Гримми, – скомандовала она. – От этого твое лицо не расколется.

– Как прикажете, мисс Софи.

Он героически попытался улыбнуться, она не могла не признать этого, но выглядело это так, будто у него разболелись зубы, и ей пришлось согласиться, что Гримсток безнадежен.

– Неважно.

– Может быть, мне бы и хотелось больше улыбаться, мисс Софи, – сказал он тихонько, – если бы не то, что я нашёл сегодня.

Софи встретила непроницаемый взгляд дворецкого и тотчас же всё поняла.

– Что ты нашёл? – прошептала она. – И где?

– В буфете в столовой. Я стирал пыль с сервиза Споуда[17] и нашёл его, он был спрятан в вазе для бисквитов.

Софи прижала ладони к вискам.

– Это ценная вещь?

– Ожерелье с изумрудами и бриллиантами. Я бы сказал, что достаточно ценное, хотя, как вы знаете, мисс Софи, я никогда не был специалистом по драгоценностям.

– Но где же она могла взять это ожерелье? В последнее время она не посещала ювелиров, не так ли?

Казалось, Гримсток был оскорблён.

– Разумеется, нет. Я ведь абсолютно искренне пообещал вам, что прослежу, чтобы подобное не повторялось. Того случая с золотыми серьгами с лазуритом достаточно.

– Я прошу прощения, что усомнилась в тебе, Гримми. Но где она могла заполучить ожерелье с изумрудами и бриллиантами? Кому оно может принадлежать?

Дворецкий откашлялся.

– Я уверен, что вчера ваша тётя навещала жену вашего кузена, виконтессу Фортескью. Она попросила меня нанять кэб, и я слышал, как она назвала вознице её адрес.

– Положи ожерелье туда же, куда обычно. Если оно и правда принадлежит кузине Кэтрин, я верну его, когда мы все вместе отправимся на скачки в Аскот[18].

– Скачки будут только через две недели, мисс Софи. Разумеется, к этому моменту ваша кузина обнаружит пропажу ожерелья.

– Что ещё я могу сделать? Кузина Кэтрин и лорд Фортескью уехали в Беркшир[19] этим утром. Не могу же я прийти в их лондонский дом и незамеченной подняться наверх, чтобы вернуть ожерелье!

– Что касается вашего предложения, я знаю кое-кого, кто мог бы… – Гримсток запнулся, когда Софи бросила на него предупреждающий взгляд. – Очень хорошо.

Он направился было прочь, но остановился и сказал:

– Я знаю, что она не может ничего с собой поделать, бедняжка. И после того, как она берет вещи и прячет их где-то, она забывает о них совершенно. Но однажды её поймают и тогда начнутся серьёзные неприятности. Попомните мои слова, мисс Софи.

Софи знала, что дворецкий искренне обеспокоен, и она положила ладонь на его руку.

– Всё в порядке, Гримми, я защищу её.

– Вы не сможете защищать её вечно.

– О да, смогу.

Она развернулась и направилась к гостиной, войдя в которую, с удивлением обнаружила, что тётушка и все постояльцы собрались там на чашечку чая.

Софи посмотрела на своё платье, чтобы взглянуть на часы, приколотые ею к корсажу перед выходом из дома, и проверить время, но часы исчезли. Молодая девушка вздохнула. Это были третьи часы, которые она потеряла в этом году, а ведь они едва ли могли позволить себе такие расходы. Видимо, ей придется отказаться от ношения часов совсем.

– Который сейчас час?

Вайолет оторвалась от книги по египтологии и посмотрела на свои часики.

– Шесть часов вечера. Дорогая, ты потеряла ещё одни часы?

– Да, тетушка. Шесть часов – это очень поздно для чая.

Полковник Аберкромби, пожилой господин, расположившийся в углу гостиной с «Таймс»[20] в руках, посмотрел на нее неодобрительно поверх газеты.

– Чай в шесть часов! В Пуне[21] никогда не сервировали чай так поздно. Эти индийские ребята знают, как правильно вести хозяйство. Всё делают по расписанию.

Эдвард Дауэс поднял голову от учебника по болезням горла и бросил осуждающий взгляд на Вайолет.

– Проблема заключается в том, что в этом доме – такое складывается впечатление – никто не знает, который час. Это очень вредит моим университетским занятиям.

Тетушка Вайолет не обратила внимания на критику Эдварда.

– Время бесконечно, Эдвард, – заметила она и возобновила чтение.

– Мы ждали Софи, мистер Дауэс, – объяснила мисс Пибоди и повернулась, чтобы улыбнуться предмету разговора. Она приглашающим жестом похлопала по сиденью кушетки рядом с собой.

– Некоторые из нас и в самом деле ожидали Софи, – включилась в разговор мисс Этвуд, которая сидела в дальнем углу комнаты и раскладывала пасьянс. Она подняла глаза и посмотрела на пышную грудь мисс Пибоди, усеянную крошками. – Другие – нет.

– Всего лишь один кекс с тмином, Джозефина, – защищалась мисс Пибоди, отряхивая корсаж своего платья.

– Два, – мисс Этвуд, нахмурившись, разглядывала стол, её худое лицо придавало ей сходство с гончей. – А теперь, я знаю, я должна положить ещё одну карту, но я не совсем уверена…

– Красный валет на чёрную королеву, – рассеянно сказала ей Софи и, принимая приглашение пухлой и дружелюбной мисс Пибоди, села рядом с ней на кушетку. Она была больна от беспокойства и не могла ничего есть. Ведь инспектор Данбар мог погибнуть в любой момент.

Мисс Этвуд удовлетворённо вздохнула.

– Спасибо, дорогая, – ответила она, не сомневаясь, что Софи смогла ей помочь, даже не взглянув на карты. – Я действительно верю, что, в конце концов, этот пасьянс сойдется.

Мисс Пибоди наклонилась к Софи.

– Сегодня мы с Вайолет использовали спиритическую дощечку[22] и узнали множество чрезвычайно интересных вещей.

– Это и правда было удивительно, моя дорогая, – Вайолет отложила книгу и пересела к ним, поближе к чайному столику, всегда готовая обсудить нечто необыкновенное. – Нас посетил дух по имени Абдул. Он достаточно чётко написал свое имя. Не могу дождаться сегодняшней встречи, когда я смогу рассказать нашему обществу об этом.

Тётушка Вайолет, мисс Пибоди и мисс Этвуд являлись членами Лондонского общества изучения паранормальных явлений – длинное имя для группы, состоявшей из семи человек, большинство которых проживало на их улице. Вайолет основала общество после смерти мужа, и сейчас они собирались дважды в месяц, чтобы провести спиритические сеансы, выпить чаю с булочками и посплетничать о соседях.

– Абдул! Ну, надо же! – сказал Дауэс презрительно и перевернул страницу. – Не существует научных доказательств того, что духи могут общаться с живыми людьми. И даже если бы они и могли это делать, я не верю, что они стали бы использовать такой нелепый и неудобный предмет, как лежащий на столе кусок дерева с написанным на нём алфавитом.

– О нет, боюсь, я вынуждена не согласиться с вами в этом вопросе, – ответила Вайолет. – С помощью спиритической дощечки мы разговаривали со многими духами.

Дауэс был настроен скептически.

– Например?

– Например, с Абдулом. И даже покинувшие нас родные говорили с нами – и мой дорогой Максвелл в том числе.

Мистер Дауэс, бледный и худой юноша, снисходительно улыбнулся.

– Я не поверю в это ни на мгновение.

– Если вы не верите в духов, мистер Дауэс, как вы объясните способности Софи? – спросила его мисс Этвуд, не отрывая взгляда от карт.

– Безусловно, таланты мисс Софи удивительны, – признал он. – Но ей следует довериться учёным, чтобы они изучили её дар в контролируемых условиях. Возможно, следует обратиться в Британское общество физических исследований.

Вайолет пренебрежительно фыркнула.

– Физические исследования, право слово! Скептики и циники, все они. Что касается Софи, она никогда добровольно не доверится этим мошенникам.

– Какова тема нашей сегодняшней встречи? – поинтересовалась мисс Пибоди у Вайолет. – Может быть, Софи согласится рассказать всем о том необычном сне, который ей приснился сегодня ночью.

Вайолет с сомнением взглянула на племянницу.

– Не думаю, Гермиона. Ты знаешь, с какой боязнью Софи относится к подобным вещам.

– Я знаю, Вайолет, и всё понимаю. Но ужасно жалко, конечно! Она могла бы очень нам помочь в исследованиях.

Софи не обращала внимания на развернувшуюся дискуссию, главной героиней которой была она сама и ее способность быть проводником в мир духов. Единственный дух, о котором она сейчас думала, – это душа инспектора Данбара. «Ты должна сделать что-нибудь», – сказала она сама себе, но когда пришло время действовать, она потерпела поражение.

– Софи, дорогая, ты слушаешь?

– Ммм? Что? – услышав голос своей тёти, Софи очнулась и посмотрела на неё. – Извините. Боюсь, я немного рассеяна.

– Что-то случилось, – сказала мисс Пибоди и обеспокоенно посмотрела на девушку. – Софи, ты кажешься больной.

– Милая, с тобой всё в порядке? – тётушка Вайолет села рядом с Софи. – Должно быть, ты всё ещё переживаешь по поводу своего сегодняшнего сна, – она обняла племянницу за плечи.

– Разумеется, она расстроена, – мисс Этвуд со шлепком бросила карту на стол. – Сны, в которых присутствуют кровь и мертвецы, расстроят кого угодно.

– Я пошла в полицию, – выпалила Софи.

Все три дамы посмотрели на неё с изумлением. Мистер Дауэс стал разглядывать её поверх очков, словно она была интересной разновидностью какой-то бактерии. Полковник неодобрительно хмыкнул и пробормотал: