Зима, дарующая счастье

— А что насчет тебя? — спросил он таким тоном, что Кэтлин похолодела. — Ты хочешь, «ну, ты понимаешь»?

— Я хочу доставить тебе удовольствие.

Кэтлин почувствовала, как сжалось горло под его настойчивым пристальным взглядом.

— Мы заключили сделку… и я так многим тебе обязана, что это самое малое, что я…

— Ни черта ты мне не должна, — прервал он грубым голосом, который она никогда прежде не слышала.

Резко отвернувшись, он перекатился подальше от нее и выбрался из кровати, встал и посмотрел на нее сверху вниз налитыми яростью золотистыми глазами. Никогда раньше она не видела Дерека в гневе, более того, сквозь потрясение Кэтлин смутно осознала, что сейчас он не просто в гневе — он в бешенстве. Оставаясь самим собой, он контролировал свою ярость, но тем не менее она ощущалась.

— До того, как мы поженились, я сказал тебе, что мы не будем заниматься просто сексом без заботы и обязательств; я не сказал ни единого чертового слова о соблюдении условий сделки или выплате долга. Спасибо, дорогая, но я не нуждаюсь в благотворительности.

Он схватил одеяло и, хлопнув дверью, вышел из спальни, оставив Кэтлин лежать в кровати, уставившейся на место, где он только что стоял.

Она покачала головой, пытаясь понять, что только что случилось. Как он мог швырнуть ей в лицо такие слова? Она просто хотела отдать ему хотя бы часть нежности, которую он дарил ей, но он не захотел ее. Кэтлин начала дрожать, лежа в постели, которая постепенно остывала без его тела, дарившего тепло, но не только температура была этому виной. Его отсутствие замораживало ее; она так привыкла полагаться на него, что теперь чувствовала себя потерянной.

Все это время она просто обманывала себя. У нее нет ничего, чтобы отдать ему, даже секса. Он не нуждается в ней вообще, несмотря на слова о заботе и обязательствах. Она действительно заботилась о нем, твердо решив создать настоящую семью, но он даже не хотел ее, во всяком случае, не так, как она его. Да и почему он должен хотеть ее? Он необыкновенный человек, во всех отношениях, в то время как она более чем ординарна; она как была, так и осталась нежеланной.

Руки сжались в кулаки, пока она лежала, пытаясь справиться с судорожной дрожью. Родители не хотели ее; они были средних лет, когда она родилась, и ее присутствие почти смущало их. Они не были экспансивными людьми, ни в коем случае, и понятия не имели, что делать с любопытным живым ребенком. Постепенно Кэтлин научилась не производить шума и не попадать в неприятности, но она так жаждала любви, что вышла замуж за первого мужчину, который попросил ее руки, и попала из плохого в худшее, потому что Лэрри тоже не желал ее.

Первый муж хотел жить за счет нее и ранчо, которое она унаследовала, и в конце концов высосал его досуха, затем бросил жену, потому что у нее не осталось ничего другого, чтобы дать ему.

Все выглядело так, будто она ничего не могла дать и Дереку, кроме Ризы, но Ризу он хотел в любом случае.

Дерек лежал на диване со сжатыми челюстями и горящим телом, глядя сквозь темноту. Проклятье, он хотел Кэтлин так сильно, что все болело, и словно получил удар кулаком в живот, услышав от нее, что может использовать ее тело, потому что она «должна» ему! Все эти недели он делал все, что мог, баловал ее, чтобы она его полюбила, но иногда чувствовал, будто бьется головой о каменную стену. Она уступила ему, но и только, а он хотел большего, чем простая уступка… намного большего.

Кэтлин постоянно наблюдала за ним осторожными зелеными глазами, пытаясь определить его настроение и предугадать желания, но это больше походило на пытающуюся угодить служанку, а не жену. Ему не нужна служанка, он отчаянно хотел, чтобы Кэтлин по-настоящему стала его женой. Дерек с невыносимым желанием нуждался в ее прикосновениях и любви, которую он в ней ощущал и которая была заперта внутри: ей только надо выпустить ее на волю. Что случилось с ней, что она подавляла нежную сторону своей натуры со всеми, кроме Ризы? Он пытался, не слишком давя на нее, рассказать ей, как много она для него значит, и даже пробовал показать, но все же она держалась отстраненно.

Возможно, он должен взять то, что она предложила. Возможно, эмоциональная близость последует за физической. Бог свидетель, тело жаждало удовольствия и наслаждения от любовных ласк; по крайней мере, это он мог получить. Когда он попросил ее выйти за него замуж, она сказала, что кое-что случилось с ней, поэтому она никогда не захочет снова заниматься любовью; и сейчас, когда он успокоился, Дерек понял, что она прошла длинный путь, чтобы найти в себе силы предложить ему использовать свое тело.

Только этого недостаточно. Он хотел изгнать тени из ее глаз, наблюдать, как расцветает для него ее улыбка. Он хотел, чтобы ее тонкое тело извивалось под ним в судорогах наслаждения; хотел услышать, как она напевает слова любви к нему; хотел получить и ее смех, и нежность, и доверие. Боже мой, как он хотел ее доверия! Но больше всего хотел ее любви с отчаянной жаждой мужчины, заплутавшего в пустыне.

Все и всегда доставалось ему очень легко, включая женщин. Он едва достиг подросткового возраста, как старшие девочки и даже женщины начали обращать на него внимание. Вероятно, это идеальная справедливость, что он влюбился в женщину, которая спрятала свои чувства за стенами, столь высокими, что он не мог найти к ней подход. Он всегда знал, как поступить в любой ситуации, как заставить людей делать то, что надо ему, но с Кэтлин оказался просто загнан в угол. Скривившись, он признался в себе, что эмоции, вероятно, затмили обычное ясное понимание дел, но не мог отделаться от проблемы. Он хотел жену с таким пылом и силой, которые затмевали все остальные детали.

Дерек был так погружен в гнев и расстройство, что не услышал, как Кэтлин вошла в комнату. Он узнал о ее присутствии, когда ее рука легко коснулась его плеча, потом она поспешно отошла, будто боялась трогать его. Пораженный, он повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Кэтлин встала на колени около дивана; темнота скрывала выражение ее лица, но не напряжение низкого голоса.

— Прости, — прошептала она, — я не хотела смущать тебя. Я знаю, что не представляю собой ничего особенного, просто подумала, что ты мог бы захотеть…

Голос неловко прервался, потому что она пыталась и никак не могла подобрать фразу, которая бы все объяснила. Наконец сдалась и просто продолжила:

— Клянусь, никогда больше не поставлю тебя в такое положение. Я в любом случае не очень хороша в этом. Лэрри говорил, что я была паршивой…

Она снова прервалась, и бледный овал лица повернулся, будто она не могла оставаться с Дереком лицом к лицу даже в темноте.

Впервые она добровольно упомянула своего бывшего мужа, и его имя заставило Дерека приподняться на локте, возбужденного этой неожиданной возможностью выяснить, что произошло между Кэтлин и тем мужчиной.

— Что случилось?

Голос был полон неприкрытого грубого требования, а Кэтлин была слишком уязвима в этот момент, чтобы что-то скрывать.

— Он женился на мне из-за ранчо, чтобы жить за его счет и не работать. — Слова были самыми обыденными, но голос слегка дрожал, выдавая истинные чувства. — Он тоже не хотел меня; думаю, что никто и никогда не хотел меня, даже родные. Но Лэрри использовал меня всякий раз, когда хотел женщину и не мог добраться до города; он говорил, что мне можно найти хоть какое-то применение, потому что, даже учитывая, насколько я паршива в постели, я все же лучше, чем ничего. И когда он не мог больше получать деньги от ранчо, то подал на развод, чтобы обрести возможность найти кого-нибудь получше. В последний раз, когда я видела его, он… он снова использовал меня. Я пыталась остановить его, но он был пьян и зол и причинил мне боль. Он сказал, что это прощальный подарок, потому что никогда ни один мужчина не заинтересуется мной. И он был прав, не так ли?

Медленно, шатаясь, Кэтлин поднялась на ноги и встала в темноте около Дерека.

— Я просто хотела сделать что-нибудь для тебя, — прошептала она. — Ты сделал для меня так много, дал мне столько всего, а у меня нет ничего, чтобы отдать тебе, за исключением своего тела. Я отдала бы тебе свою жизнь, если бы ты нуждался в этом. В любом случае я больше не буду приставать к тебе со своей любовью и снова смущать. Думаю, все, что ты хочешь от меня, — чтобы я просто оставила тебя в покое.

Потом она молча вернулась в спальню, а Дерек остался лежать на холодном пустом диване с тяжело бьющимся сердцем, осознавая то, что она сказала.

Теперь он знал, что делать.

Глава 9

Кэтлин годами практиковалась в сокрытии эмоций за пустым лицом и именно это сделала на следующий день на работе. Она как ни в чем не бывало разговаривала с клиентами, играла с Ризой и болтала с Сарой, с которой у нее завязались теплые дружеские отношения. Дружить с Сарой оказалось просто: эта женщина была безмятежна и по-настоящему добра. За несколько дней Кэтлин легко смогла понять, почему дети обожают ее, а большой мрачный муж смотрит на нее так, будто весь мир вращается вокруг нее.

Но Сара ко всему прочему обладала острой интуицией и во время обеда задумчиво наблюдала за Кэтлин. Ощущая взгляд этих проницательных глаз, Кэтлин спряталась поглубже в свою раковину, потому что не могла позволить себе думать о том, как ужасно все запутала.

Она не могла поверить тому, что сказала. Ее просто ужасало, что она на самом деле проболталась, что любит его, после того, как он мучительно ясно дал понять, что не интересуется ею даже в плане секса. Она просто не предназначена для любви — Кэтлин только что осознала это и все еще не оправилась от удара. Самая трудная вещь, которую Кэтлин когда-либо делала, — заставить себя выйти из спальни этим утром; пришлось собраться с духом, чтобы оказаться с Дереком лицом к лицу, и только потом она обнаружила, что он уже уехал в больницу. Теперь ей снова надо взять себя в руки, но нервы оголились, и она знала, что не сможет сделать этого, если продолжит снова и снова проигрывать в голове унизительную сцену.

Сара выложила стопку комплектов для вышивки на прилавок и посмотрела в глаза Кэтлин.

— Ты, конечно, можешь сказать мне, что это не мое дело, — спокойно произнесла она, — но, возможно, тебе станет легче, если мы поговорим. Что-то случилось? Ты такая… печальная весь день.

Только Сара описала бы настроение Кэтлин как печаль, но после мгновенного удивления та поняла, что это именно то, что она ощущает. Она все разрушила, и удушающая печаль давила на плечи, потому что она так сильно любила Дерека, но не имела ничего, чтобы дать ему, ничего такого, чего бы он захотел. Старые привычки въелись глубоко, и Кэтлин уже открыла рот, чтобы отрицать свое настроение, когда горло сжалось. Она видела от Сары только доброту и дружбу и не могла лгать ей. Слезы жгли глаза, и Кэтлин быстро посмотрела вдаль, чтобы скрыть их.

— Кэтлин, — негромко сказала Сара, обходя прилавок, чтобы взять Кэтлин за руки, — друзья и существуют для того, чтобы поговорить; не представляю, что бы я делала все эти годы без моих друзей. Дерек помог мне в один из самых трудных моментов моей жизни, несмотря на то, что был тогда еще мальчиком. Я сделаю для него все что угодно… и для тебя, если ты просто расскажешь мне, что случилось.

— Я люблю его, — прохрипела Кэтлин, и слезы хлынули из глаз.

Сара выглядела озадаченной.

— Конечно, любишь. Почему это проблема?

— Он не любит меня. — Кэтлин торопливо выхватила руку из пальцев Сары и вытерла щеки. — Он просто терпит меня.

Зеленые глаза Сары расширились.

— Терпит? Да он тебя обожает!

— Ты не понимаешь, — ответила Кэтлин, в отчаянии качая головой. — Ты думаешь, он женился на мне, потому что любит меня, но это совсем не так. Он женился на мне только из-за Ризы, потому что это единственный способ, которым он мог получить ее.

— Дерек любит детей, — согласилась Сара. — Он любит всех детей, но не женится на их матерях. Он, возможно, сказал это тебе по каким-то собственным причинам, и ты, возможно, поверила этому, потому что это было именно то, чему ты хотела верить, но я не поверю ни на одну минуту. Конечно, к настоящему времени ты уже заметила, как он командует всеми; если что-то не удовлетворяет его, он изменит все вокруг, пока не будет так, как он хочет. Он уговорил тебя выйти за него замуж, используя единственный аргумент, который, как он подумал, убедит тебя, но главной целью была не Риза, а ты.

— Ты бы так не говорила, если бы видела его вчера вечером, — с мучительной болью возразила Кэтлин.

Она смотрела на Сару, задаваясь вопросом, довершит ли свое унижение, признавшись во всем, и обнаружила, что, начав говорить, труднее остановиться, чем продолжить.

— Я сказала ему, что доктор разрешил мне… — Кэтлин сделала глубокий вдох. — Я пыталась заставить его заняться со мной любовью, а он в-в-взорвался, как вулкан. Он так разозлился, что напугал меня.

Глаза Сары стали огромными.

— Дерек? Дерек разозлился?

Кэтлин несчастно кивнула.

— Он не хочет меня, Сара, и никогда не хотел. Ему всегда была нужна только Риза. Он фактически совершенство; все медсестры в больнице легли бы с ним и позволили бы ему делать все что угодно. Он сильный и добрый, и сделал все, что мог, чтобы позаботиться о нас; я стольким обязана ему, что никогда не смогу вернуть долг. Я просто хотела дать ему с-с-секс, если у меня нет ничего другого, но даже этого он не хочет от меня. Да и зачем ему? Он может получить любую женщину, которую захочет.

Сара сложила руки и бросила на Кэтлин изумленный взгляд.

— Точно, — решительно сказала она.

Кэтлин моргнула.

— Что?

— Согласна с тобой. Дерек может получить любую женщину, которую захочет. Он выбрал тебя.

— Но он не хочет меня!

— За все годы, что я его знаю, я никогда не видела и не слышала, чтобы Дерек разозлился. До сих пор, — сказала Сара. — Если он разозлился на тебя, то просто потому, что ты затронула его более глубоко, чем кто-либо еще когда-нибудь. Немногие возражают Дереку, но, если это случается, он никогда не злится и даже не повышает голос. Ему это и не требуется, один его взгляд заставляет съеживаться. Его самоконтроль феноменален, но этот контроль пропадает с тобой. Ты можешь ранить его, ты можешь разозлить его. Поверь мне, он любит тебя так, что это может напугать, если ты поймешь, что он чувствует. Возможно, по этой причине он внушил тебе, что хочет жениться только для того, чтобы заполучить Ризу. Риза восхитительна, но Дерек в состоянии иметь любое количество собственных детей, если дети именно то, чего он хочет.

— Тогда почему он не занялся со мной любовью вчера вечером? — закричала Кэтлин.

— Что он сказал?

— Он сказал, что не нуждается в моей б-б-благотворительности.

— Конечно, не нуждается. Из всего того, чего Дерек хочет от тебя, этого даже нет в списке. Ему и благодарность не нужна тоже. Что еще он сказал?

Кэтлин остановилась, размышляя, и внезапно почувствовала, словно открылась дверь.

— Он говорил что-то о заботе и обязательствах, но он не… не думаю, что он имел в виду…

Ее голос затих, и она уставилась на Сару.

Сара издала очень неблаговоспитанное фырканье.

— Кэтлин, сегодня вечером ты заберешься к нему в постель и скажешь, что любишь его, не о благодарности, которую чувствуешь, и не о том, скольким обязана ему. Поверь мне, с этого момента Дерек сам обо всем позаботится. Он, наверное, был просто не в себе, иначе получше разобрался бы во вчерашней ситуации. Но ведь он никогда раньше не влюблялся, так что собственные эмоции стоят у него на пути.

Абсолютная уверенность Сары отогнала плохое настроение Кэтлин, и впервые она начала надеяться. Может ли это быть правдой? Возможно ли, что он любит ее? Никогда прежде никто не любил ее, и она боялась даже думать, что этот сильный, совершенный во всех отношениях мужчина может чувствовать к ней то же самое, что она чувствует к нему. Кэтлин затрепетала при мысли о приведении в действие плана Сары, потому что она положит сердце, да и всю жизнь к его ногам, и, если он снова отбросит ее, это больше того, что она сможет перенести.

Сердце билось так яростно, что когда она после полудня собралась домой, то чувствовала себя больной, и буквально заставляла себя глубоко дышать. Риза начала суетиться, и Кэтлин бросила на ребенка измотанный взгляд.

— Пожалуйста, только не сегодня вечером, — попросила она вполголоса. — Ты настолько хорошо вела себя вчера, что давай попробуем на бис, хорошо?

Но Риза продолжала беспокоиться и постепенно довела себя до настоящей истерики. Кэтлин была всего в нескольких кварталах от дома, так что продолжала двигаться, но все нервы истрепались от потребовавшихся усилий игнорировать крики ребенка пусть и короткое время. Когда Кэтлин припарковалась и выключила двигатель, то почувствовала почти болезненное чувство облегчения, отстегивая Ризу с ее кресла и поднимая ребенка к плечу.

— Так, так, — напевала она, похлопывая по крошечной спинке. — Мама здесь. Ты чувствуешь себя покинутой?

На Ризу напал приступ икоты, пока Кэтлин собирала все вещи в руки, и продолжался все время, что она брела к квартире. Настроение падало от предчувствия, что Риза не собирается спокойно провести ночь.

Как только Кэтлин дошла до двери, та открылась, и она увидела стоящего в проеме Дерека.

— Ты сегодня рано, — слабо промолвила она, не в состоянии прочитать выражение его лица, когда он потянулся, чтобы взять ребенка.

— Я услышал ее возражения, когда ты шла по коридору, — ответил он, игнорируя комментарий Кэтлин, потом прижал ребенка к плечу и освободил жену от сумки с пеленками. — Почему бы тебе не принять ванну и не отдохнуть, пока я все улажу, потом поужинаем и поговорим.

Кэтлин вошла в квартиру и от удивления захлопала глазами. Что происходит? В углу стояла рождественская елка, декорированная переплетенной мишурой и вручную расписанными украшениями, ярко мигали разноцветные огоньки. Под елкой лежала груда обернутых в красочную бумагу коробок, свежие сосновые ветви насыщали воздух приятным ароматом, пылающие белые свечи украшали стол. В стереопроигрывателе стоял альбом с рождественской музыкой, звон бубенчиков танцевал в ушах.

Квартира была совершенно нормальной, когда она уезжала утром. Кэтлин прижала руки к щекам.

— Но сейчас февраль, — возразила она удивленным ясным голосом.

— Сегодня Рождество, — твердо ответил Дерек. — Месяц не имеет значения. Иди, прими душ.

Потом они поговорят. Мысль и испугала, и взволновала, потому что Кэтлин не знала, чего ожидать. Он, должно быть, потратил большую часть дня на подготовку, что подразумевало, что муж попросил кого-то подменить себя в больнице. И где он нашел рождественскую елку в феврале? Это живое дерево, не искусственное, так что он, вероятно, сам срубил его. И что в этих коробках под елкой? Он никак не мог найти такое дерево нигде в стране. Это же просто невозможно. И все же Дерек это сделал.

Несмотря на его указание расслабиться, Кэтлин поспешно приняла душ, не в состоянии допустить никакой задержки. Когда она вошла в детскую, Дерек закончил купать Ризу и одевал ее. Малышка успокоилась и махала кулачками, одновременно издавая слабые звуки, наполовину воркующие, наполовину пищащие, которые недавно научилась воспроизводить. Кэтлин подождала, пока он закончит, затем взяла дочь, чтобы покормить ее. Устроившись в кресле-качалке, она неуверенно посмотрела на Дерека, задаваясь вопросом, намерен ли он остаться в комнате. Очевидно, решил остаться, потому что оперся о стену, глядя прямо на нее теплыми золотистыми глазами. Кэтлин медленно расстегнула одежду и обнажила грудь, поднося к ней Ризу. Голодный маленький ротик впился в сосок со смешной жадностью, и Кэтлин на мгновение забыла обо всем, кроме ребенка и этой особенной близости. Тишина заполнила маленькую комнату, нарушаемая лишь чмоканьем Ризы.

Кэтлин не спускала с малышки глаз, прижимая к себе и покачивая, пока та не перестала сосать. Дерек оторвался от стены, и Кэтлин была вынуждена посмотреть на него, потому что он наклонился вниз и, нежно надавив одним пальцем, вытащил сосок изо рта ребенка.

— Она спит, — пробормотал он и положил ребенка в кроватку.

Потом повернулся к Кэтлин, горячая жажда загорелась в глазах, когда он прошелся взглядом по ее голой груди. Кэтлин покраснела, потом быстро натянула на себя одежду.

— Ужин, — произнес Дерек напряженным голосом.

Позже она так и не могла вспомнить, как сумела поесть, но Дерек поставил перед ней тарелку и приказал есть. Он подождал, пока они закончат, потом взял ее за руку и повел в гостиную, где эта невозможная рождественская елка все еще мигала веселыми огнями. Кэтлин смотрела на трогательную сцену, и горло внезапно распухло от слез. Она никак не могла вспомнить, праздновала ли Рождество когда-нибудь раньше; в традиции ее родителей это не входило. Но она не могла забыть, как смотрела на фотографии какой-нибудь семьи, собравшейся вокруг именно такого дерева, на любовь, сияющую на каждом лице, когда они смеялись и открывали подарки, и помнила ту болезненную тоску, которую чувствовала от такой близости.

Кэтлин откашлялась.

— Где ты сумел найти дерево?

— У меня есть друг, который выращивает их, — объяснил Дерек в обычной спокойной манере.

— Но… почему?

Она беспомощно обвела комнату рукой.

— Потому что я подумал, что это именно то, что нам необходимо. Почему Рождество должно быть ограничено одним днем, когда мы нуждаемся в нем постоянно? И в дарах, правда? Дарах и любви.

Он мягко подтолкнул ее на пол перед елкой, затем сел рядом и достал ближайший подарок: маленькую коробочку, обернутую в ярко-алую бумагу, обвитую золотой ленточкой. Дерек положил ее жене на колени, и Кэтлин смущенно подняла на него глаза, глядя на мужа сквозь завесу горячих слез, внезапно затуманивших взор.

— Ты и так дал мне слишком много, — прошептала она. — Пожалуйста, Дерек, я не могу принять от тебя что-то еще. Я никогда не смогу отблагодарить тебя…