Люби меня в полдень

— Подобно лису? — спросил он.

— Да. Лисы — хитры. В самый последний момент они всегда ловко меняют направление, даже когда кажется, что они бегут в противоположную от своей цели сторону.

Беатрис замерла в нерешительности, уставившись в окно на лес, выглядящий мрачным из-за запоздалой и холодной весны. Непрекращающийся восточный ветер, постоянные дожди.

— Капитан Фелан хочет вернуться домой. Но он останется в укрытии до тех пор, пока гончие не оставят его в покое.

После этого она замолчала, погрузившись в размышления, а Кэм и Амелия продолжили разговор. Возможно, это было всего лишь её воображение, но Беатрис испытывала странное ощущение, что Кристофер Фелан находится где-то поблизости.

— Беатрис. — Амелия встала рядом с сестрой у окна, ласково приобняв её за плечи. — Ты загрустила, дорогая? Возможно, тебе следовало отправиться на сезон в Лондон, как поступила твоя подруга Пруденс. Ты могла бы остановиться у Лео и Кэтрин или же у Поппи и Гарри в отеле…

— Меня совсем не интересует участие в развлечениях сезона, — ответила Беатрис. — Я делала это уже четыре раза, три из которых явно были лишними.

— Но ты пользовалась успехом. Джентльмены восхищались тобой. И, возможно, на этот раз там появится кто-нибудь новый.

Беатрис подняла глаза к небу.

— В лондонском обществе никогда не бывает ничего нового.

— Ты права, — после некоторого размышления согласилась Амелия. — И тем не менее, полагаю, тебе было бы лучше в городе, чем в деревне. Здесь для тебя слишком спокойно.

Испуская воинственные крики и размахивая мечом, верхом на игрушечной лошадке на палочке[22] в комнату ворвался маленький темноволосый мальчик. Это был Рай, сын Амелии и Кэма. Ему исполнилось уже четыре с половиной года. Пронёсшись по комнате, концом палки малыш нечаянно задел торшер с синим стеклянным абажуром. Кэм машинально бросился в ту сторону и поймал лампу прежде, чем она разбилась об пол.

Развернувшись, Рай увидел своего отца на полу и, хихикая, прыгнул на него.

Кэм, затеявший шутливую борьбу с сыном, на короткое время прервался, чтобы сообщить жене:

— Здесь вовсе не так уж и спокойно.

— Я скучаю по Джадо, — пожаловался Рай, имея в виду своего кузена и любимого товарища по играм. — Когда он вернётся?

Меррипен, сестра Амелии Уин и их маленький сын Джейсон, которого чаще называли Джадо, месяцем ранее отправились в Ирландию, чтобы посетить поместье, которое Меррипен когда-нибудь унаследует. Поскольку его дед был нездоров, Меррипен согласился остаться там на неопределённое время, дабы лучше познакомиться с поместьем и его обитателями.

— Не скоро, — с грустью сообщил Кэм, — возможно, не раньше Рождества.

— Это слишком долго, — тоскливо вздохнул Рай.

— У тебя есть и другие кузены, дорогой, — указала Амелия.

— Но они все в Лондоне.

— Эдвард и Эммелин приедут сюда летом. А до того времени ты можешь играть со своим маленьким братиком.

— Но с Алексом не повеселишься, — сказал Рай, — он не говорит и не умеет бросать мяч. И он постоянно мокрый.

— С обоих концов, — добавил Кэм. В его янтарных глазах появились весёлые искорки, когда он посмотрел на жену.

Амелия попыталась сдержать смех, но безуспешно.

— Он не всегда будет таким.

Устроившись на отцовской груди, Рай бросил взгляд на Беатрис.

— Ты поиграешь со мной, тётя?

— Конечно. В «шарики»? В бирюльки[23]?

— В войну, — с удовольствием произнёс мальчик. — Я буду кавалерией, а ты будешь русскими. И я буду гоняться за тобой вокруг живой изгороди.

— А не могли бы мы вместо этого поиграть в Парижский мирный договор?

— Ты не можешь заключить договор, прежде не повоевав, — запротестовал Рай. — Нам не о чем будет договариваться.

Беатрис усмехнулась сестре.

— Железная логика.

Рай подпрыгнул, схватил Беатрис за руку и потащил её к выходу.

— Пойдём, тётя, — упрашивал он, — обещаю, что не буду бить тебя мечом, как в прошлый раз.

— Не ходите в лес, Рай, — крикнул им вдогонку Кэм. — Один из арендаторов рассказал о бродячей собаке, которая появилась из ореховой рощи этим утром и едва не напала на него. Он решил, что, возможно, собака бешеная.

Беатрис остановилась и оглянулась на Кэма.

— Какой породы была эта собака?

— Дворняжка с жесткой шерстью, как у терьера. Арендатор утверждает, что собака утащила одну из его куриц.

— Не беспокойся, папа, — заверил отца Рай, — с Беатрис я буду в безопасности. Все животные любят её, даже бешеные.

Глава 7

После часа весёлой и шумной игры, проходившей вдоль живой изгороди и во фруктовом саду, Беатрис отвела Рая обратно в дом на занятия.

— Мне не нравится учиться, — со вздохом сказал Рай, когда они подошли к французским дверям с торца здания. — Я бы лучше ещё поиграл.

— Знаю, но тебя ждёт урок математики.

— Он мне не нужен, правда-правда. Я уже умею считать до ста. И уверен, что мне никогда не понадобится считать что-либо числом более ста.

Беатрис усмехнулась.

— Ну, тогда учи буквы. И ты сможешь прочитать много разных рассказов о приключениях.

— Но если я буду читать истории о чужих приключениях, то у меня не останется времени на свои.

Беатрис покачала головой и рассмеялась.

— С тобой бессмысленно спорить, Рай. Ты столь же смышлен, как тележка, полная обезьянок.

Быстро забравшись вверх по лестнице, Рай обернулся и взглянул на Беатрис.

— Разве ты не пойдешь вместе со мной в классную комнату, тётя?

— Пока нет, — рассеяно ответила Беатрис, устремив свой взгляд на лес позади Рэмси-Хауса. — Пойду прогуляюсь.

— А можно я пойду с тобой?

— Спасибо, но нет. Сейчас мне хочется пройтись в одиночестве.

— Ты собираешься искать ту собаку? — догадался Рай.

Беатрис улыбнулась.

— Возможно.

Рай задумчиво посмотрел на неё.

— Тётя?

— Да?

— Ты собираешься когда-нибудь выйти замуж?

— Надеюсь, что да, Рай. Но сначала мне необходимо найти подходящего джентльмена.

— Если никого не найдётся, то я сам женюсь на тебе, когда вырасту. Но только если стану выше тебя ростом, потому как мне бы не хотелось смотреть на тебя снизу вверх.

— Благодарю тебя, — подавляя улыбку, серьёзным тоном произнесла Беатрис, а затем повернулась и зашагала в сторону леса.

Эта прогулка ничем не отличалась от тех, что она совершала и сотни раз до этого. Местность была хорошо знакома, солнечные лучи, проникая сквозь ветви деревьев, образовывали причудливые тени. Бледно-зелёный мох покрывал кору деревьев, за исключением тёмных поражённых участков, где древесина превратилась в труху. Тонкий слой листьев, папоротников и ореховых сережёк делал почву под ногами мягкой. Звуки также были знакомыми: пение птиц, шелест листьев и шуршание множества маленьких существ.

И всё же, несмотря на давнее знакомство с этими лесами, Беатрис испытывала тревогу из-за какого-то нового ощущения. Ощущения, что ей следует быть осторожной. Воздух был наполнен обещанием… чего-то. Это чувство только усилилось, когда она углубилась в лес. Её сердце учащённо билось. Кровь бешено пульсировала в запястьях, горле и даже коленях. Что-то двигалось впереди — какая-то невысокая фигура скользила между деревьями и колыхавшимися зарослями папоротника-орляка. Но это не была фигура человека.

Подняв упавшую ветвь, Беатрис ловко отломила от неё палку размером с прогулочную трость.

Существо замерло, и в лесу стало тихо.

— Иди сюда, — позвала Беатрис.

Собака вприпрыжку кинулась к ней навстречу, с шумом продираясь сквозь кусты и шурша листьями. И залилась характерным лаем терьера. Остановившись в нескольких ярдах[24] от Беатрис, собака зарычала, обнажив длинные белые клыки.

Сохраняя спокойствие, Беатрис невозмутимо рассматривала пса. Тощий, с короткой жёсткой шерстью, за исключением забавных метёлок на морде, ушах и возле глаз. Выразительные, блестящие, круглые, как шиллинги, глаза.

Беатрис сразу же узнала эту характерную мордочку. Она уже видела её раньше.

— Альберт? — с удивлением произнесла она.

Уши пса дёрнулись, услышав имя. Припав к земле, он зарычал в сердитом смятении.

— Значит, он всё-таки взял тебя с собой, — проговорила Беатрис, отбрасывая палку. Её глаза пощипывало от подступивших слёз. У девушки вырвался слабый смешок. — Я так рада, что ты благополучно пережил войну. Давай, Альберт, будем друзьями.

Беатрис оставалась неподвижной, позволив псу осторожно приблизиться к ней. Медленно обходя вокруг Беатрис, Альберт обнюхивал её юбки. Через минуту холодный влажный нос ткнулся в ладонь Беатрис. Она не стала пытаться приласкать пса, а просто позволила ему получше изучить её запах. Увидев, что выражение глаз у собаки изменилось, мышцы челюсти расслабились, а пасть приоткрылась, Беатрис решительно произнесла:

— Сидеть, Альберт.

Пёс опустил зад на землю и жалобно завыл. Протянув руку, Беатрис погладила его по голове и почесала за ушами. Альберт часто и тяжело задышал, его глаза полузакрылись от наслаждения.

— Значит, ты убежал от него? — спросила Беатрис, поглаживая жёсткую шерсть на голове пса. — Непослушный мальчик. Полагаю, что в добрые старые времена ты гонялся за кроликами и белками. А тут ещё и неприятные слухи о пропавшей курице. Тебе бы лучше держаться подальше от птичьих дворов, или тебе не поздоровится в Стоуни-Кросс. Давай, я отведу тебя домой, мальчик? Он, наверное, ищет тебя. Он…

Беатрис умолкла, услышав звук, издаваемый чем-то… кем-то… пробирающимся сквозь заросли. Повернув голову, Альберт весело залаял и рванул навстречу приближавшемуся мужчине.

Беатрис не спешила поднимать голову, пытаясь успокоить своё дыхание и неистовое биение сердца. Она услышала, что собака весело побежала обратно к ней, высунув язык. Альберт посмотрел на своего хозяина, как бы говоря: «Взгляни, что я нашёл!».

Медленно вдохнув, Беатрис взглянула на мужчину, остановившегося приблизительно в трёх ярдах от неё.

Кристофер.

Казалось, весь мир замер.

Беатрис попыталась сравнить стоявшего перед нею мужчину с тем надменным повесой, которым он был прежде. Невероятно, что это тот же самый человек. Не было больше бога, спустившегося с Олимпа… теперь перед ней предстал закалённый горьким опытом воин.

Его лицо было цвета золота и меди, словно он насквозь пропитался солнцем. Тёмно-золотистые пряди волос коротко острижены. Выражение лица совершенно бесстрастное, но было что-то неуловимое в этом спокойствии.

Каким безрадостным он выглядел. Каким одиноким.

Беатрис захотелось подбежать к нему. Прикоснуться. Необходимость оставаться неподвижной заставляла её мышцы содрогаться от протеста.

Беатрис услышала, как её спокойный голос произнёс:

— Добро пожаловать домой, капитан Фелан.

Кристофер молчал, разглядывая её без видимого узнавания. О Боже, эти глаза… лёд и пламя… Казалось, его взгляд прожигал её насквозь.

— Я — Беатрис Хатауэй, — ухитрилась промолвить Беа. — Моя семья…

— Я помню вас.

Суровая бархатистость его голоса прозвучала сладкой музыкой для её ушей. Испытывая одновременно замешательство и восторг, Беатрис пристально вглядывалась в это непроницаемое лицо.

Для Кристофера Фелана она оставалась незнакомкой. Но воспоминания о его письмах служили связующей нитью для них, даже несмотря на то, что ему об этом было неизвестно.

Его рука нежно коснулась жёсткой шерсти Альберта.