Пробуждение любви

Микаэла долго стояла молча, испытывая внутреннюю дрожь из-за того, как ее отчитали, и от шокирующего сообщения, которое она услышала. И хотя ей отчаянно хотелось удалиться в свою темную, унылую комнату или вообще покинуть'замок, Микаэла намеревалась остаться здесь, несмотря ни на что. Это просто маленькая колдобина на ее пути. И ничего более. Микаэла выпрямилась и посмотрела в глаза седой женщине — Харлисс.

— Это правда? Что ж, если это так, благодарю вас, Харлисс, за ваше сообщение. Вы меня просветили. Но до тех пор, пока девяносто восьмая не займет мое место, советую вам относиться ко мне с уважением, соответствующим моему положению и имени Шербон. Не жду, чтобы вы были подобострастны, но не намерена терпеть грубость. Если вы посмеете когда-нибудь в будущем излить на меня свою злобу, я позабочусь, чтобы вас немедленно уволили.

Харлисс застыла на месте, глаза ее метали молнии в сторону Микаэлы.

— Это касается вас обеих, понятно? — громко спросила Микаэла, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

— Конечно, миледи. — Полная кухарка, стоявшая рядом, не поднимая глаз, быстро кивнула.

— Отлично, — произнесла Микаэла. — Теперь о другом — где же няня Лео?

— У него нет няни, — ответила полная кухарка.

— Нет няни? А кто же о нем заботится?

— Сэр Хью, миледи. Микаэла нахмурилась:

— В Шербоне нет няни для ребенка? Кухарка смутилась и ничего не ответила.

— В Шербоне есть няня, но ее отстранили от ее прямых обязанностей, — объяснила Харлисс.

— Нет, это не годится, — заявила Микаэла. — Пусть няня зайдет ко мне утром. Я с ней поговорю. Нельзя допустить, чтобы сын лорда Шербона бегал по дому как неприкаянный.

Харлисс выглядела крайне удивленной, Микаэле показалось, что ее губы тронула улыбка.

— Не могу с вами не согласиться, миледи.

Глава 8

От беспокойного сна Микаэлу пробудил громкий стук в дверь ее комнаты. Опустив голые ступни на ледяной пол, она пошла открывать ее, но никак не могла отодвинуть щеколду.

— Секундочку! — крикнула она. Наконец Микаэла справилась со щеколдой, и дверь распахнулась, ударив Микаэлу, так что она упала спиной на пол. В дверях стоял рассерженный Хью Гилберт.

— Кем вы себя возомнили? — спросил он.

Тут Микаэла заметила маленького мальчика, который обхватил ноги Хью. Глаза у малыша припухли. Лео Шербон закусил нижнюю губу, пытаясь сдержать подступающие рыдания.

— Я… — Микаэла запнулась, сон слишком медленно покидал ее мозг, чтобы оценить происходящее. — Сэр Хью, что…

Он сделал угрожающий шаг навстречу ей, указывая назад пальцем:

— Собирайте свои пожитки и убирайтесь из Шербона! Даю вам час, иначе, Бог мне свидетель, я придушу вас собственными руками! Пойдем, Лео, — сейчас найдем носовой платок и полакомимся бисквитами. — Он повернулся, чтобы уйти.

— Подождите! Сэр Хью, ну пожалуйста! — Микаэла вскочила с пола и бросилась к двери. Хью остановился, но не повернулся к ней.

— В чем дело? — прорычал он.

— Почему вы отправляете меня? Что я сделала? Я всю ночь провела в своей комнате! Я не видела, как…

— Что вы сделали? — Хью повернулся, чтобы броситься к Микаэле. Приблизившись к ней, он дернул Лео за руку, поставив мальчика перед собой. Полдюжины бордовых широких следов от ударов покрывали гладкую кожу внутренней стороны бедра малыша. У Микаэлы перехватило дыхание.

— О Боже! Неужели вы думаете, что это моих рук дело?!

— Вы действительно сделали это не собственными руками, но это одно и то же, — проворчал Хью. — Мне совершенно ясно, мисс Форчун, что у вас не было желания исполнять обязанности, требуемые от леди Шербон, передав ребенка Родерика такой дьяволице, и ваши распоряжения в области распределения обязанностей среди слуг оставляют желать лучшего.

— Я не знаю, что… — Тут Микаэла вспомнила вчерашний разговор с ужасной Харлисс и второй кухаркой. — Так это все его няня? Я велела Харлисс привести ко мне сегодня утром шербонскую няню, а вовсе не вернуть ее к своим обязанностям!

— Харлисс и есть шербонская няня, — прояснил ситуацию Хью. — И это, — он указал на ножки Лео, — ее любимый метод наказывать трехлетку, нежелающего носить башмаки.

— Господи, — прошептала Микаэла и обратилась к малышу: — Лео, прости меня… я не знала… Харлисс мне ничего не сказала… — Микаэла положила ладонь на грудь, пытаясь сдержать слезы. — Леди Микаэла очень, очень сожалеет, что гадкая Харлисс побила тебя. Я никогда не позволю ей сделать это снова. Обещаю, Лео, обещаю!

— Хаис бия Эо. Бо-бо.

— Я знаю, знаю. — Грудь Микаэлы вздымалась, ее душил гнев. Если бы седая женщина стояла сейчас с ними в коридоре, подумала Микаэла, она могла бы сама с ней расправиться. — Но Харлисс больше не сделает этого. — Затем Микаэла обратилась к Хью: — Лео прятался в моей комнате после того, как вы ушли вчера вечером. Я последовала за ним и оказалась в кухне, где встретила Харлисс.

Харлисс сказала, что шербонская няня Лео не она. Я только попыталась сделать то, что считала правильным, сэр Хью, вы должны мне поверить. Я ненавижу, когда обижают детей! Особенно таких маленьких.

— Когда лорд Шербон узнает об этом, он…

— Я сама расскажу ему, — немедленно откликнулась Микаэла. — Я была не права. Я признаюсь ему в том, что произошло, и смиренно приму его наказание.

— Пока у него нет желания развлекать вас, мисс Фор-чун, — сообщил Хью, и хотя подчеркнул ее фамилию, которую Микаэла воспринимала как прозвище, она поняла, что гнев его потух. — Мы с Лео сообщим ему о случившемся прямо сейчас. Если он пожелает отослать вас…

— Тогда я уеду, — спокойно произнесла Микаэла и перевела взгляд на Лео. — Но, надеюсь, я останусь. Мне бы очень хотелось, чтобы мы с тобой подружились, Лео. Ты любишь петь?

Лео пристально посмотрел на нее, затем едва заметно кивнул.

Микаэла улыбнулась:

— И я люблю! Может быть, мы немного поиграем позже, если сэр Хью позволит. Мы можем погулять во дворе и вместе попеть песни. Хочешь?

Лео снова кивнул, на этот раз более заинтересованно Неожиданно, к великому удивлению Микаэлы, он протянул пухлую ручку и быстро коснулся ее волос.

— Той оосы диные, — смущенно сказал он. Микаэла улыбнулась и подмигнула ему.

— Да, они длинные. И они в беспорядке, потому что я только что встала с постели. — Она посмотрела на Хью и тихо спросила: — Все в порядке?

Тот что-то проворчал и наклонился к Лео:

— Ну, пойдем, Тошнилка, может быть, увидишься с мисс Форчун позже, после того как поспишь. — Он повернулся, чтобы уйти, но остановился, когда Микаэла поднялась на ноги, и его слова были предназначены только для ее ушей. — Если вы сделаете что-то еще, угрожающее этому ребенку, я сдеру с вас шкуру. Думаю, что вы не что иное, как ходячее несчастье, и не продержитесь здесь и недели. Итак, я делаю вам первое и последнее предупреждение, мисс Форчун. Мы поняли друг друга?

— Нет, не поняли, — прошептала Микаэла. — Я совершила ошибку, Хью, но я сегодня же утром исправлю ее. Мне не важно, что вы человек лорда Шербона. Больше не смейте мне угрожать или обвинять меня в том, чего я не совершала. В противном случае с вашей стороны будет благоразумно закрыть дверь вашей комнаты на щеколду изнутри на ночь. Если вас выводят из себя обязанности, которые возложил на вас милорд, и вам тяжело терпеть мое присутствие, передайте ему, чтобы он сам имел со мной дело, потому что если я когда-нибудь покину Шербон, это будет только по его указанию. Всего доброго.

Микаэла отвернулась и закрыла за собой дверь прежде, чем Хью успел ей ответить. На всякий случай она задвинула щеколду и снова легла в постель.

— Она перевернула все в Шербоне вверх дном, — с отвращением сообщил Хью, когда помогал Родерику в его ежедневных физических упражнениях по растяжению и скручиванию. — Говорю тебе, Рик, она тебе не подходит.

— Ох! Хью, не так сильно, а то оторвешь мне ногу!

— Извини. Я пытался вышвырнуть ее из Шербона утром, после того, что случилось с Лео. Я бы так и сделал, если бы не знал, какой хитрой может быть Харлисс. Пока я оправдываю мисс Форчун за недостаточностью улик.

— Очень любезно с твоей стороны, — сухо отозвался Родерик.

— Да, это так. Хотя, должен признаться, на меня произвело впечатление то, как она обошлась с безжалостной Харлисс.

Родерик поднял брови, ожидая подробного рассказа.

— Та теперь отвечает за уборные в Шербоне. Родерик мрачно хмыкнул:

— Вполне подходящее для нее занятие. Мне бы это и в голову не пришло.

— Очень остроумно, согласен. Но все же, боюсь, мисс Форчун не подойдет. — Хью освободил колено друга и жестом показал ему повернуться к нему бедром. — Она… странная. Совсем не то, что я ожидал.

Родерик поднял колено немного выше, свернул его влево и вздохнул от усилия. Работа с этой стороной была легче.

— Сам Шербон далек от того, чтобы его можно было назвать нормальным, Хью.

— Это правда, но я беспокоюсь не о ней. Она наглая. И весьма болтлива.

— Может, она чем-то напоминает тебя самого? Хью фыркнул:

— Она требует встречи с тобой после каждого нашего неблагоприятного разговора.

— Это не так уж и странно, — заметил Родерик. — Разве все кандидатки не высказывали такого же желания? Увидеть мужчину, за которого они выйдут замуж?

— Да, было такое, — терпеливо согласился Хью. — Но мне кажется, мисс Форчун действительно имеет это в виду.

Гордость Родерика была слегка уязвлена, но он постарался не обращать на это внимания. Хью был честным и прямолинейным, и Родерик ценил эти качества в друге во всех остальных аспектах их совместной жизни в Шербоне. Он говорил себе, что не может разбираться и решать, когда Хью был и когда не был честным и откровенным.

Родерик не считал себя жеманной девицей, которая требовала, чтобы правда подавалась в меду.

— Где она сейчас? — спросил Родерик, желая сменить тему разговора, чтобы не впасть в один из приступов черной меланхолии.

— Она во дворе с Лео, собирает цветы и поет, — насмешливо сообщил Хью. — Я бы не позволил этого, но малыш был очень настойчив. Сомневаюсь, что мисс Форчун допустит хоть какую-то угрозу в отношении его после моей утренней головомойки, — она была достаточно наказана. И то, что Лео с ней, дает мне хоть небольшую передышку. Итак, я говорю: пусть Шербон немного отдохнет. После происшествия с Харлисс мисс Форчун не может остановиться — приказала все вычистить, вымыть, вставить в подсвечники новые свечи! — Хью покачал головой и хмыкнул: — Есть такая вещь, как сверхувлечение.

Родерик крякнул, но держал язык за зубами до конца растяжения — физической нагрузки, которую от него каждый день требовал его друг. Микаэла Форчун заинтриговала его, и он проклинал свое телесное уродство, мешающее ему увидеть девушку при свете дня. У него было мало надежды, что она останется, но ее так называемое сверхувлечение грело его сердце, и Родерик не хотел делать что-то, что может испугать ее и заставит покинуть замок. Ему хотелось лучше выглядеть, обрести большую подвижность, и чтобы шрамы не так сильно уродовали его. Может быть, если свет за вечерней трапезой будет слабым, он придет в капюшоне…

Но нет. Это может испугать ее еще сильнее. Ему просто не остается ничего иного, кроме как ждать.

Мысленно он представлял себе ее, но при воспоминаниях о ее приезде и его ночных вылазках…

— Я думаю, это хорошо, что она стремится проводить время с Лео, — сказал Родерик, когда Хью помог ему поднятьея с пола и добраться до кресла. — Какая из тебя няня, Хью!

— Мы отлично ладим друг с другом, — возразил Хью.

— Не сомневаюсь в этом, — сказал Родерик, принимая кубок с вином и добавленными в него растолченными сухими травами, помогающими преодолеть жесткость в суставах и боль, которые он постоянно испытывал после ежедневных пыток, в которые превращались физические упражнения с Хью. — И я вовсе не обвиняю тебя в том, что ты плохо заботишься о ребенке. Но твое поведение при общении с некоторыми лицами оставляет желать лучшего. Ты вынужден был отбиваться от женщин в Константинополе — как ты развлекаешься здесь?

— И ты собираешься читать мне проповеди по поводу моих возлюбленных? — вопросил Хью. — Кроме того, ты забываешь пир в Торнфилд-Мэноре, в тот вечер я прекрасно со всем справился. — Он подмигнул Родерику, и тот рассмеялся:

— Ты прав, Хью. Мне следовало помнить об этом. — Некоторое время он сидел, глядя в свой кубок и ожидая, когда наступит ощущение теплоты и приятного возбуждения. Возможно, были и другие средства, чтобы улучшить его физическое состояние. Может быть, надо больше работать над собой, больше двигаться. — Что, если я увеличу число моих упражнений, как ты думаешь, Хью? — неожиданно спросил он, пока его не покинуло приподнятое настроение. — Не стану ли я тогда лучше двигаться?

Хью вытаращил глаза:

— Ты шутишь? Рик, это как раз то, что тебе нужно! Я уже думал о несколько иных упражнениях, которые мы могли бы делать помимо растяжек, которые показала нам Аурелия, — то, что действительно подобает твоему статусу! — Хью отставил свой кубок и встал на одно колено рядом с креслом Родерика. — Мы можем воспользоваться практикой рыцарей!

— У нас здесь есть рыцари?

— Нет, конечно, нет, — ответил Хью и махнул рукой в сторону: — Но в солдатских казармах сохранились кольца, манекены, деревянное оружие! Можно было бы…

— Хочешь заставить меня играть с детскими игрушками? — Родерик нахмурился.

— Ты только подумай, Рик! Чем легче вес, тем проще упражнения — твое тело знает, как обращаться с этими предметами, нам только нужно укрепить его!

Родерик задумался, и чем больше он размышлял над предложением друга, тем разумнее казалась ему эта идея. Маленький сумасшедший пузырек возбуждения зародился в нем, но он узнал его и заставил лопнуть.

В Шербоне не было места надежде.

Хью сжал его плечо:

— Так что скажешь, Рик? Ты позволишь мне забрать оттуда реквизит?

— Да, вынеси его, но только не размещай все это на месте наших тренировок. Я не хочу, чтобы кто-то…

— Разумеется, — поспешил успокоить его Хью. — Я прикажу, чтобы их отнесли…

— Нет-нет, ты принесешь их сам, Хью. Ночью.

— Да-да, понятно. А где мы их…

Но Родерик уже знал самое лучшее место для его детских, причиняющих такую боль, унизительных занятий, прежде чем его друг мог закончить свой вопрос. С этого места, он был уверен, его отец мог наблюдать за тем, как его сын отвоевывал жизнь, которую Магнус всячески старался разрушить.

— Принеси их на площадку на бугре, возле конюшен.

* * *

— И они проскакали весь путь до Лондона! — Микаэла закончила песенку, хлопая в ладоши, и Лео с восторгом присоединился к ней.

— Ишо! — потребовал малыш с прелестной улыбкой на лице.

— Еще? Но, Лео, мы уже спели ее раз десять.