На нашей улице

— На Хейс-авеню в Спринг-Лейке найдены останки двух тел, причем одно явно пролежало в земле очень долго.

Позвонив в службу спасения, Эмили выбежала во двор. Она заглянула в котлован и увидела нечто, напоминающее человеческое тело, завернутое в плотный черный пластик.

Когда подъехала первая полицейская машина, Эмили ушла в дом и согрела себе чаю.

Большое окно кухни выходило на задний двор. Эмили с чашкой в руке стояла у окна и смотрела, как огораживают котлован. Полицейские фотографы делали снимки. Какой-то мужчина, по-видимому, судмедэксперт спустился в котлован.

В дверь позвонили.

Томми Дагган и Эллиот Осборн стояли на крыльце и ждали, когда им откроют. Оба были совершенно убеждены, что поиски Марты Лоуренс наконец завершились. Медэксперт сказал, что, судя по всему, это скелет человека молодого. Предполагать что-либо относительно разрозненных костей, обнаруженных там же, он отказался — сначала их надо было исследовать.

Томми обернулся и посмотрел на улицу:

— Народ уже собирается. Лоуренсам наверняка сообщат.

— Доктор О'Брайен обещал провести экспертизу как можно скорее, — сухо сказал Осборн. — Он отлично понимает, что весь Спринг-Лейк тут же решит, что это Марта Лоуренс.

Дверь открылась, и мужчины предъявили удостоверения.

— Я Эмили Грэм. Прошу вас, проходите.

Эмили провела их в гостиную.

— Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, мисс Грэм, — сказал Осборн. — Насколько мне известно, вы только сегодня приобрели этот дом. Вы давно стали приезжать в Спринг-Лейк?

Ей и самой рассказ о том, что впервые она появилась тут всего три месяца назад и тут же купила дом, казался не очень правдоподобным. И она ответила, тщательно подбирая слова:

— В Спринг-Лейк я приехала потому, что рассказы о нем слышала всю жизнь. Мои предки построили этот дом в восемьсот семьдесят пятом году. Владели им до восемьсот девяносто второго и продали после того, как здесь пропала их старшая дочь Мадлен. Я хотела выяснить, где именно этот дом находится, обратилась в городской архив и узнала, что дом продается. Я его посмотрела, влюбилась в него и тут же купила.

— А я и не знал, что это дом Шейпли, — сказал Осборн. — Мы предполагаем, что это останки молодой женщины, которая пропала четыре с лишним года назад. — Он сделал Даггану знак рукой, давая понять, что сейчас не время сообщать о других останках.

Эмили побледнела:

— Молодая женщина, пропавшая четыре года назад, была закопана здесь?

— По-видимому, да, — сказал Осборн. — Боюсь, нам придется выставить охрану — пока будут работать эксперты. Как только все закончится, вы сможете продолжать рыть бассейн.

Никакого бассейна здесь не будет, подумала Эмили.

Когда они подошли к двери, снова зазвенел звонок — прибыл мебельный фургон из Олбани.

Слухи о человеческих останках, обнаруженных во дворе дома на Хейс-авеню, быстро расползлись по городу. Никто не сомневался: это наверняка Марта Лоуренс. Старые друзья потянулись к дому Мартиных дедушки с бабушкой. Один из них вызвался позвонить родителям Марты в Филадельфию, и Джордж с Амандой немедленно выехали в Спринг-Лейк.

В шесть часов, когда на город опустились сумерки, пастор церкви Св. Екатерины отправился вместе с прокурором к Лоуренсам. Доктор О'Брайен, обследовавший останки, снял отпечатки зубов, и они полностью соответствовали записям в стоматологической карте Марты. На черепе осталось несколько прядей волос, и они были идентичны тем, которые полиция после исчезновения Марты сняла с ее щетки.

Город погрузился в траур.

Полиция решила пока что попридержать информацию о других останках, которые тоже принадлежали молодой женщине. Судмедэксперт полагал, что они пролежали в земле более ста лет. Кроме того, не разглашалось, что орудием убийства Марты послужил серебристый шелковый шарф с каймой из люрекса.

Однако больше всего пугало и настораживало то, что в пластиковом мешке вместе с останками Марты Лоуренс лежала фаланга пальца второй жертвы, умершей более ста лет назад, и на ней болталось кольцо с сапфиром.

Первый вечер в новом доме выдался тревожным. Днем Эмили отвлекли грузчики, привезшие мебель, потом пришлось разбирать вещи. Она, насколько это возможно, старалась не думать о том, что происходит во дворе.

В семь часов Эмили приготовила салат, испекла картошку и поджарила баранью отбивную. Шторы она опустила, но на душе все равно было тревожно. Несколько бокалов кьянти не согрели и не успокоили ее.

Прибрав на кухне, она проверила все двери, включила сигнализацию и поднялась на второй этаж. Было всего девять вечера, но ей хотелось поскорее надеть теплую пижаму и забраться в постель.

Эмили переоделась и озадаченно замерла. А заперла ли она входную дверь на засов? Злясь на саму себя, она поспешила к лестнице. Еще не успев подойти к двери, она заметила на полу конверт, который просунули под дверь. Господи, умоляю, только не это, пронеслось у нее в мозгу. Неужели все началось заново?

Она вскрыла конверт. Там был снимок женщины в окне. Приглядевшись, Эмили поняла, что это она сама.

Вчера вечером. В «Кэндллайт-Инн». Она стояла у окна, смотрела на улицу. Кто-то сфотографировал ее с пляжа. Когда она поднималась наверх, никакого конверта в холле не было.

Неужели человек, который преследовал ее в Олбани, приехал сюда, в Спринг-Лейк? Но это абсолютно невозможно. Нед Келер находится в Гранд-Мэнор, в психиатрической клинике.

Телефон в доме еще не подключили, сотовый остался в спальне. Зажав в руке снимок, Эмили бросилась туда. Дрожащей рукой она набрала номер справочной.

— Вас приветствует информационная служба...

— Олбани, штат Нью-Йорк. Больница Гранд-Мэнор.

Через несколько мгновений она уже беседовала с ночным дежурным отделения, где лежал Нед Келер.

— Ваше имя мне знакомо, — сказал врач. — Вы — та, которую он преследовал.

— Его что, выпустили на время?

— Келера? Разумеется, нет.

— А он, случайно, не мог сбежать?

— Менее часа назад на вечернем обходе я лично его видел.

Эмили живо представила себе Келера: щуплый мужчина лет сорока, лысеющий, держится робко. В суде он все время беззвучно плакал. Она защищала Джоэля Лейка, которого обвиняли в том, что он, проникнув в дом с целью грабежа, убил мать Неда. Когда суд присяжных оправдал Лейка, Келер набросился на Эмили. Он осыпал ее проклятьями, орал, что она выпустила на свободу убийцу. Его с трудом сдерживали двое полицейских.

— Как он? — спросила она.

— Поет старую песню — мол, невиновен. — Врач говорил с ней мягко и рассудительно. — Уверяю вас, Неда никто отсюда не выпустит.

Закончив разговор, Эмили внимательно рассмотрела снимок. На нем она стояла в окне — удобная цель для того, кто решит вместо фотоаппарата воспользоваться пистолетом.

Эмили позвонила в полицию. Дежурный выслал машину. Прибыл полицейский — совсем молоденький, года двадцать два, не больше. Она рассказала ему, как ее преследовали в Олбани.

— Скорее всего, какой-нибудь парнишка решил над вами подшутить, — попытался успокоить ее полицейский. — Вы не могли бы дать мне пару полиэтиленовых пакетов?

Осторожно взяв конверт и снимок за уголок, он убрал их в пакеты.

— Проверим отпечатки пальцев. Ну, мне пора. — Она проводила его до двери. — Сегодня за домом будет следить патрульная машина, и мы предупредим полицейского, который охраняет задний двор, чтобы он был начеку, — сказал он. — Все будет в порядке.

Хотелось бы надеяться, подумала Эмили, запирая дверь на засов.

Клейтон и Рейчел Уилкокс были в гостях у Лоуренсов в вечер перед тем, как исчезла Марта. С тех пор к ним, как и к прочим гостям, постоянно наведывался детектив Томми Дагган.

Шестидесятичетырехлетняя Рейчел была видной дамой с седыми волосами до плеч. Высокая, с безукоризненной осанкой, она производила впечатление женщины властной и решительной. Взгляд ее серо-голубых глаз был пристален и суров.

Тридцать лет назад, когда сорокалетний Клейтон, застенчивый и робкий замдекана, ухаживал за ней, он нежно называл ее «мой викинг».

— Я так и представляю, как ты стоишь в боевом облачении на носу корабля и твои волосы колышет ветер, — шептал он.

Клейтон до сих пор мысленно называл ее Викингом. Однако уже безо всякой нежности. Он жил в постоянном напряжении: главной его задачей было не вызвать гнев жены.

Из одиннадцатичасовых новостей они узнали, что обнаружено тело Марты Лоуренс, и Клейтон выслушал колкие комментарии жены:

— Печально, конечно, что и говорить, но одно хорошо: наконец-то нам перестанет надоедать этот зануда детектив.

Скорее наоборот, теперь Дагган будет приходить чаще, подумал Клейтон.

Двенадцать лет назад в возрасте пятидесяти пяти лет он ушел с поста президента Инок-колледжа, небольшого, но весьма престижного учебного заведения в Огайо, и они с Рейчел переехали в Спринг-Лейк. Впервые он побывал здесь еще мальчишкой — навещал дядю — и потом иногда сюда наведывался. В качестве хобби он выбрал историю городка и теперь считался в этом вопросе главным специалистом.

Рейчел так и не простила ему романа с университетской коллегой, случившегося через три года после свадьбы. Как не простила и ошибки, приведшей к тому, что Клейтон вынужден был уйти из Инок-колледжа.

Когда на экране появилась фотография Марты Лоуренс, Клейтон перепугался. Поскольку останки Марты обнаружены, полицейские возобновят расследование. Насколько глубоко они будут копаться в прошлом тех, кто был в тот вечер на приеме?

«Марта Лоуренс приехала навестить родных перед началом учебного года», — говорила дикторша.

— Я тогда еще дала тебе подержать шарф, — в тысячный раз напомнила Рейчел. — И ты, естественно, умудрился его потерять.

22 марта, четверг

Глава третья

С того самого дня, как начали рыть бассейн, он знал, что останки Марты могут обнаружить. Оставалось только надеяться, что фаланга пальца, положенная им в пластиковый саван, не рассыплется в пыль. Но даже если и так, кольцо они все равно найдут.

Конечно, вряд ли у медэксперта хватит ума сообразить, что Марта и Мадлен обе были задушены — Марта шарфом, а Мадлен белым льняным пояском, который соскользнул с ее талии, когда она попыталась бежать.

Эту запись из дневника он помнил наизусть:

Удивительно, но безо всяких усилий с моей стороны Мадлен сразу догадалась, что, придя в дом, допустила ошибку. Выражение ее лица оставалось прежним, однако ее длинные тонкие пальцы беспокойно теребили юбку.

Она тревожно смотрела, как я запираю дверь.

— Зачем вы это делаете? — спросила она.

Должно быть, прочла что-то в моем взгляде. Она попыталась закричать, но не смогла. Она лишь прошептала:

— Прошу вас...

Она метнулась было к окну, но я ухватил ее за пояс платья и сорвал его, а затем, схватив его обеими руками, накинул ей на шею. И тогда она с недюжинной силой принялась отбиваться. Она была уже не дрожащей овечкой, а тигрицей, борющейся за жизнь.

Позже я вымылся и заглянул к ее родителям, которые были обеспокоены ее затянувшимся отсутствием.

Фотография Марты была опубликована на первых полосах всех газет. А почему бы и нет? Новость, вполне достойная внимания публики: обнаружено тело красивой девушки, к тому же из богатой семьи. Однако новость стала бы сенсацией, если бы газетчики сообщили еще и про палец с кольцом. Если полицейские его обнаружили, то наверняка заметили, что он вложил его в руку Марты.

Рука была еще теплой и гибкой.

Смерть сделала их сестрами. Через сто пять лет.

Было объявлено, что прокурор в одиннадцать проведет пресс-конференцию. Было без пяти одиннадцать. Он включил телевизор и, предвкушая удовольствие, уселся в кресло.

За пятнадцать минут до пресс-конференции прокурор Эллиот Осборн объяснял своим помощникам, что он намерен, а что не намерен сообщать журналистам. Он огласит результаты вскрытия и расскажет, что смерть наступила в результате удушения. Но умолчит о том, что орудием убийства послужил шарф с каймой из люрекса.

— А о пальце вы упомянете, сэр? Вот это точно растревожит осиное гнездо.

Питера Уолша только что назначили детективом. Он восемь лет прослужил в полиции Спринг-Лейка, а теперь работал у прокурора. Осборн дал Уолшу договорить и продолжил:

— Я скажу, что рядом с телом Марты Лоуренс обнаружены еще одни останки, пролежавшие в земле более ста лет. Четыре с половиной года назад, когда Марта исчезла, «Эсбери-Парк пресс» раскопал историю об исчезновении седьмого сентября восемьсот девяносто первого года девятнадцатилетней Мадлен Шейпли. Журналисты, вероятно, решат, что палец, найденный у тела Марты, принадлежал Мадлен Шейпли, тем более что захоронение сделано на земле Шейпли.

— А правда, что новая владелица дома тоже из Шейпли? — спросил Питер Уолш.

— Правда.

— Значит, можно сделать анализ на ДНК?

— Если мисс Грэм пожелает, мы сделаем анализ. Но я и так уже велел поднять все материалы по делу Мадлен Шейпли. Выяснилось, что приблизительно тогда же пропали еще две девушки. Летиция Грегг исчезла пятого августа восемьсот девяносто третьего года. Судя по полицейским протоколам, родители предполагали, что она отправилась поплавать, поэтому дело и не вызвало особых подозрений. Три года спустя, тридцать первого марта восемьсот девяносто шестого года, пропала лучшая подруга Летиции Эллен Свейн. В последний раз ее видели, когда она в сумерках выходила из дома своих друзей. — Осборн взглянул на часы. — Без одной минуты одиннадцать. Пора.

В конференц-зале собралось полно народа. Вопросы Осборну задавали быстро и по делу. Репортер «Нью-Йорк пост» сказал, что два трупа на одном участке — вряд ли простое совпадение.

— Согласен, — кивнул Осборн. — Палец с кольцом был намеренно положен рядом с телом Марты.

— Рядом — это где? — спросил журналист из Эй-би-си.