Новый страх

Новый страх

Пролог

Темная Долина, 1900 г

Нора Фиар, урожденная Гуд, сидела в холодной комнате, низко склонив голову. Боже, как она устала. По ночам она должна была отвечать на вопросы, описывать все, что она видела в доме Фиаров. Это продолжалось уже третью ночь.

Ее держали здесь на положении заключенной — в комнате без окон, во мраке и отчаянии.

Пламя одинокой свечки затрепетало, и в углах комнаты зашевелились зловещие тени. Нора подняла глаза на человека, сидевшего за столом напротив нее. Теперь ему предстояло решить ее судьбу. Он мог отпустить ее на свободу или навсегда заточить в темницу.

Мужчина тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, перебирая бумаги, лежавшие перед ним, — протокол допроса Норы Фиар.

Лора вытерла глаза и выпрямилась. Она попыталась сглотнуть комок в горле, но во рту у нее пересохло. Спина болела, она чувствовала безумную усталость и голод. Единственное, чего ей хотелось, — это свернуться клубочком на полу и уснуть. И тогда бы ей приснился Дэниэл — ее муж, с которым ей довелось прожить столько счастливых дней, пока семейное проклятие не принесло им смерть и разрушение.

— Хорошо, Нора, — суровый голос ее собеседника вернул ее к действительности. — Пожалуйста, еще раз расскажите мне о том, что произошло.

Еще? Нора сгорбилась, опустила голову и плечи. «Если я еще не сошла с ума, — устало подумала она, — то это произойдет очень скоро. Как он не понимает, что я не могу снова и снова пересказывать ему эту ужасную историю, снова и снова возвращаться к событиям, которые заставили меня пережить все, что я пережила? Я хочу забыть об этом, но он не дает мне забыть».

Допрашивавший ее мужчина в нетерпении приподнялся, опираясь на стол обеими руками:

— Расскажите мне правду о том, что произошло в имении Фиаров. Если вы ничего не утаите, я не буду вас удерживать.

«Нужно быть сильной, — подумала Нора. — Ради; моего сына. Нашего с Дэниэлом сына». Она знала, что носит под сердцем ребенка, и для его спасения была готова на все.;

Нора сглотнула и сделала над собой усилие. Ее голос должен звучать спокойно:

— Дедушка Дэниэла, Саймон Фиар, праздновал свой день рождения. Ему исполнялось семьдесят пять лет. На столе стоял пирог с горящими свечками. Дэниэл объявил, что я, Нора Гуд, стала его женой. Тогда его дед воскликнул…

— Вы лжете! — прервал ее собеседник. — Вы никогда не были женаты. В Темной Долине все об этом знают.

— Мы были мужем и женой, — возразила Нора. Как ей убедить его в своей правоте? — Мы поженились тайно, потому что не хотели сообщать о наших намерениях нашим семьям. Мы боялись, что они попробуют воспрепятствовать нам, потому что Фиары и Гуды уже в течение многих поколений враждуют между собой.

Допрашивающий покачал головой, и его губы сложились в тонкую линию.

— Продолжайте, — нетерпеливо сказал он.

— Дэниэл и я поженились тайно. У нас даже не было времени выбрать обручальные кольца. Вместо кольца Дэниэл дал мне вот это, — и Нора показала амулет, висевший у нее на шее на серебряной цепочке—. В ту ночь дед Дэниэла справлял свое семидесятипятилетие. Слуги внесли в зал пирог с зажженными свечками. В этот момент Дэниэл объявил, что мы поженились. Его дед громко закричал и поднялся со своего кресла…

— Это невозможно! — воскликнул ее собеседник. — Саймон Фиар был старым и больным человеком. Он не вставал со своего инвалидного кресла.

Нора вздрогнула от его грубого голоса.

— Но он действительно встал, — повторила она. — А потом упал прямо на стол. Пирог свалился со стола, а от свечей начался пожар.

— И вы хотите, чтобы я поверил, что тоненькие свечки с праздничного пирога могли дотла спалить огромный замок?

Нора устало закрыла глаза и кивнула. Перед ее мысленным взором встала эта ужасная сцена: Дэниэл держит ее за руку и знакомит со своими дедушкой и бабушкой. А спустя мгновение стена пламени разделит их навсегда.

— И вы не пытались потушить огонь?

— Это было невозможно. Дэниэл попробовал его забить, по пламя было похоже на огнедышащее животное. Нечто, живущее своей, отдельной жизнью. Горячее и яркое…

Глубоко вздохнув, Нора заставила себя взглянуть в глаза своему собеседнику.

— И еще я видела лица — смеющиеся и кричащие лица — в самом сердце горящего огня, — твердым голосом сказала она.

Нора почувствовала, как слезы льются по ее лицу, и дрожащей рукой вытерла их.

— Довольно! — допрашивающий со всей силы стукнул по столу кулаком. — Я четыре раза давал нам возможность сказать правду. А вы вместо этого описываете мне какие-то сверхъестественные события.

Он взял перо, обмакнул его в чернильницу и написал на листке бумаги свое имя. Пламя свечи снова затрепетало, и на лице мужчины заплясали тени. Он поднял глаза и встретился с Норой взглядом.

— Мне очень жаль, Нора, но выбора у меня нет. Я вынужден объявить вас душевнобольной и заключить в сумасшедший дом.

Нора издала такой крик, что эхо еще долго звучало в безмолвной комнате.

Часть первая

Глава 1

Темная Долина, 1901 г.

Нора всей душой ненавидела ночь.

Днем в коридорах лечебницы для душевнобольных раздавались лишь редкие крики, стуки, звуки падающих тел и предметов.

Но по ночам дом скорби наполняли унылые вопли и стенания. Нора закрывала уши руками, но это не помогало — она все равно слышала звуки, которые издавали ее собратья по несчастью.

«Что они видят во сне? — спрашивала себя Нора. — Неужели их сны ужаснее, чем вид из окна моей камеры?»

Нора уставилась в окно, забранное черными железными прутьями. Вот уже десять месяцев перед ее глазами было одно и то же: голые каменные стены и это самое окно, из которого при свете луны были хорошо видны развалины замка Фиаров. И это стало самым страшным кошмаром ее жизни.

Нора видела, как рабочие прокладывают новую дорогу на этом пепелище. Дорогу, которая будет носить' название Фиар-стрит — улицы Страха.

Она поежилась и обхватила себя руками. Несчастная узница пыталась убедить врачей и сестер в том, что не нужно прокладывать эту дорогу, но никто не слушал ее. Неудивительно — ведь она считалась сумасшедшей.

Но Нора твердо знала, что злой рок, преследующий семью Фиаров, каким-то образом просочился на эти земли и захватил их.

Она отвернулась от окна. В полумраке камеры была отчетливо видна ее убогая обстановка: кровать, стол и стул. И колыбель.

Нора нагнулась и взяла сына на руки. Николас смотрел на нее своими доверчивыми карими глазами… глазами его отца — Дэниэла Фиара.

Она снова вернулась к окну и села прямо на дощатый пол. В треснувшее окно дул ветер. Нора наклонилась и глубоко вздохнула. Свежий ночной воздух напомнил ей о мире, находившемся за пределами этой камеры. Мире, который должен был увидеть Николас.

Но ее сын родился здесь, в этом ужасном месте. Он никогда не покидал пределы камеры и так же, как и она, смотрел на мир через железные прутья решетки.

Нора предпочитала спать сидя, прислонившись к стене. Жесткий матрас на ее кровати впитал запахи пота, крови, испражнений и смерти. Она никогда не ложилась на него.

Они принялась укачивать дитя. В тишине раздался чей-то отчаянный крик, и ребенок тихонько заплакал. Норн взглянула на его невинное личико и отвела прядь каштановых волос с его лобика.

— это просто ветер. Ветер, понимаешь? — прошептала она. — Я буду заботиться о тебе. Не плачь. Я всегда буду рядом.

Сквозь закрытые глаза Нора ощутила тепло солнечных лучей. Она медленно разлепила веки. Начинался новый день.

В замке послышался звон ключей — кто-то открывал дверь. Николас захныкал, и Нора покрепче прижала младенца к себе.

Дверь с шумом распахнулась. В камеру вошла Марта, больничная сестра. Ее массивное тело закрывало весь дверной проем.

— Пора мыться, Нора, — сказала она.

Мирта сделала шаг вперед, и за ее спиной показалась худенькая девочка.

— А Нэнси присмотрит за ребенком, — продолжала Марта.

Как и Нора, Нэнси была одета в рубаху из грубого белого хлопка. Значит, она тоже была пациенткой лечебницы. Она нетерпеливо помахивала руками, и на ее лице застыла бессмысленная улыбка.

— Ребенок. Я присмотрю за ребенком, — повторила она.

Нора инстинктивно прижала к себе Николаса.

— А разве сестра не может с ним побыть?

— Нэнси уже двенадцать лет. Она вполне взрослая для того, чтобы приглядеть за твоим сыном, — огрызнулась Марта.

— Двенадцать, — механическим голосом произнесла Нэнси, протягивая вперед руки.

— Он спит, — соврала Нора, укладывая Николаса в колыбель.

— Спит, — сказала Нэнси. Казалось, она была разочарована, но улыбка не покинула ее лица.

— Когда он спит, не нужно брать его на руки, — строго продолжала Нора.

— Не нужно брать на руки, — произнесла Нэнси, глядя в кроватку.

— Просто смотри на него, и не позволяй никому до него дотрагиваться, — уже более мягким голосом сказала Нора.

— Смотри и не позволяй дотрагиваться. — Нэнси начала качать колыбель и тихонько напевать.

Нора неохотно вышла из своей камеры. Марта крыла и крепко заперла дверь. Мясистой рукой взяв Нору за локоть, она поволокла ее вниз по лестнице.

На первом этаже Нора увидела мужчину, который бился головой об стену. «Больно, — повторял он перед каждым новым ударом. — Мне больно». Сидящая углу женщина раздирала острыми ногтями свое лицо, и по ее пальцам стекала яркая красная кровь.

Марта решительным шагом направилась к безумной женщине, волоча за собой Нору.

— Прекрати, Шарлотта! — воскликнула она, хватая несчастную за запястье. — Прекрати немедленно!

— Я должна прогнать их, — захныкала женщина.

— Эй, санитар! Привяжите ее к кровати! — позвала Марта.

— Я должна прогнать пауков. Они кусают меня в лицо, — стонала больная.

Молодой крепкий парень-санитар подхватил Шарлотту на руки, как будто она была маленькой девочкой, и понес ее по коридору.

— Я должна от них избавиться, — продолжала кричать женщина.

Марта покрепче сжала руку Норы и стала спускаться по лестнице, ведущей в подвал. Она шла так быстро, что Нора то и дело спотыкалась. Сестра открыла какую-то дверь и втащила свою спутницу в темную, влажную комнату. Нора прижалась к стене. Она ненавидела это место.

Марта нажала на ручку следующей двери, и та с трудом отворилась.

— Заходи, — приказала она.

Нора сделала глубокий вдох и вошла. В комнате стоял полумрак. Очень худая женщина с обвисшей, как на скелете, кожей, вылезла из чугунной ванны. Открытые язвы покрывали ее дрожащее тело, зубы несчастной громко стучали.

Нора знала, что вода очень холодная — как всегда. А очагв в ванной комнате не было.

Другая сиделка завернула костлявую женщину в простыню и вывела ее прочь из комнаты. Нора не могла больше одерживать дыхание, и спертый, отвратительный моидух наполнил ее легкие. Пахло потом, гнилью и плесенью. После этой ванны Нора всегда чувствовала себя еще грязнее.

— Побыстрее, — сказала Марта. — Не нужно, чтобы Нэнси долго забавлялась с твоим сыном.

Поеживаясь после мытья, Нора вернулась в свою комнату в сопровождении Марты. Она тщательно вытерлась, но все равно страшно мерзла.

Марта вставила ключ в замок, повернула ручку и открыла дверь камеры. Нора ворвалась внутрь. Нэнси так и раскачивала колыбель.

— До свидания, — пробормотала она. — Нэнси попрощается с маленьким мальчиком.

Нора внимательно всмотрелась в личико ребенка. Его глазки были закрыты — Николас мирно спал.

— Пойдем, Нэнси, — приказала Марта.

— Пойдем, — механически повторила Нэнси и неохотно отправилась к двери. Вдруг она повернулась и посмотрела на маленькую колыбельку. — Нэнси прощается с тобой. Маленький мальчик скоро уедет в новый дом. Мальчик уедет в новый дом.

— Что? — выдохнула Нора, сжав руки, чтобы не дрожали. — Что, Нэнси?

— Нэнси попрощалась с маленьким мальчиком, — ответила девочка, кивая головой, как китайский болванчик.

Нора медленно подняла голову и посмотрела Марте в глаза.

— О нет, — прошептала она.

— Да, — твердо ответила Марта. — Нэнси права. Ребенок не может воспитываться в лечебнице для душевнобольных. Он уже достаточно большой, чтобы расти отдельно от тебя. Скоро его заберут.

Глава 2

— Когда? — вскричала Нора. — Когда заберут Николаса?

Она должна была знать. Должна была подумать, как воспрепятствовать этому. Никому и никогда не позволит она забрать у нее ребенка.

— Успокойся, — сказала Марта. — Придут, когда придут. Если ты будешь драть глотку, это ничего не изменит.