Свиток дракона

— Ты, надо полагать, живешь где-то неподалеку? Как тебя зовут? — поинтересовался Акитада, наблюдая за процессом.

— Вовсе нет. Я просто шел мимо. Ищу поденную работу в каком-нибудь хозяйстве. А зовут меня Тора.

— Но все полевые работы давно закончились. — Акитада задумчиво посмотрел на парня. — А знаешь, Тора, может, это и совпадение, но мы в долгу перед тобой, а мне нужен слуга. Я видел, как ты потрясающе владеешь этой палкой. Хочешь поехать с нами в провинцию Кацуза?

При этих словах Сэймэй выронил из рук баночку с мазью и изумленно уставился на хозяина. Парень размышлял всего мгновение, потом кивнул.

— Почему бы и нет? Попробовать можно. Вам двоим нужна защита, а мне без разницы, куда идти — в Кацузу или в какое другое место. — И он снова сверкнул белозубой улыбкой.

Тут Сэймэй не выдержал:

— Господин, неужто вы и впрямь думаете взять с собой этого типа?

— О ком это ты, старик? Наверное, вон о том дурне? — Тора, как бы не понимая, небрежно махнул рукой в сторону связанного разбойника. — Да не волнуйся! Он теперь и с места не двинется. Мы направим сюда старосту из ближайшей деревни. Представь, как он порадуется, получив денежки за эту буйную голову!

Сделка показалась Акитаде вполне честной. Они получат защиту и надежного слугу, согласного брать за свои труды только еду да несколько медных монет. А мешать он им не будет — пойдет скорым шагом рядом с лошадьми.

Переправившись через залив Наруми на пароме, они к вечеру добрались до города Футакавы и остановились перед громадным буддийским храмом, известным святилищем бога-лисицы Инари, покровителя земледельцев. У ворот под отдельной крышей была установлена вертикальная доска, на которой городские власти обычно вывешивали важные объявления.

— Смотрите-ка! — Акитада усмехнулся, указывая на свежий листок бумаги, исписанный крупными черными иероглифами. — «Разыскивается Горный Тигр — живой или мертвый — за убийство и грабеж. Разбойник имеет высокий рост, отвратительную наружность и волосатое тело. Обладает силой дракона!» Ну надо же! Да тут, похоже, орудует целая шайка грабителей!

Тора осклабился.

— Как там они пишут? — Он поиграл мышцами. — Силой дракона? Ну что ж, очень лестно.

Акитада обернулся на него в изумлении:

— Так ты и есть Горный Тигр? Ну да, конечно! Ведь «тора» означает «тигр»!

— Ну… в некотором смысле это мог быть и я, — слегка покраснел парень. — Только все это ошибка.

— Что-о?! Так он еще и разыскивается властями?! — вскричал Сэймэй. — Разбойник и убийца! Хотя, может, не такой уж высокий и не волосатый. А ну доставайте свой меч, хозяин! Мы сдадим преступника властям!

— Кто бы он там ни был, он спас нашу жизнь, — напомнил Акитада старику и снова повернулся к Торе. — Ну-ка признавайся скорее: ты один из этих «горных тигров»?

— Нет. — Парень честно смотрел ему в глаза. — Вы вряд ли поверите, но так уж получилось, что я укрывался с ними в одной пещере. Солдаты порвали мои документы — сказали, что они ворованные. Я и сообразить не успел, как всех заковали в цепи да начали толковать, не отрубить ли мне голову. Тогда я выхватил у их начальника меч и пустился наутек. — Он смотрел на Акитаду и смиренно ждал, какое тог примет решение.

Молодой человек смерил его пристальным взглядом.

— Ты убил кого-нибудь, пытаясь освободиться?

— Не-ет!.. Они и приблизиться-то ко мне боялись, когда я завладел мечом. Я рванул вниз с горы и в ближайшей деревне воткнул меч возле дома старосты.

Акитада вздохнул.

— Ну что ж, я тебе верю. Только придется выправить тебе какие-нибудь документы, пока мы не добрались до следующей заставы.

— Никуда я не пойду, ни в какие судилища! — взбунтовался Тора.

— Не говори глупостей, — возразил Акитада. — Ты согласился служить мне, но я же не могу путешествовать с человеком, объявленным в розыск.

Тут вмешался Сэймэй:

— Ой, хозяин, пожалеете, когда все это окажется сплошным враньем. Не быть ястребу соловьем, и тот, кто служит его высочайшему величеству, не нанимает себе в слуги разбойников с большой дороги.

Акитада пропустил замечание мимо ушей.

Выправить документы для их подозрительного спутника оказалось делом на удивление простым. Местный мировой судья был повергнут в благоговейный ужас, увидев верительные грамоты Акитады; ему и в голову не пришло спрашивать, зачем тому понадобилось нанимать еще одного слугу со странным именем Тора и наружностью отпетого головореза.

Благодарность свою Тора выражал усердной службой. Он окружил заботой подозрительного Сэймэя и находил самый лучший ночлег по самым низким ценам. Последнее обстоятельство было немаловажным, ибо Акитада хоть и следовал по имперскому заданию, не мог себе позволить обычной вооруженной свиты, а посему имел с собой лишь малое количество серебра да несколько мешков риса для еды и обмена.

Но больше всего в заключенной сделке Акитаду устраивало то, что каждый день путешествия Тора начинал или заканчивал уроком палочного боя, который преподавал своему новому хозяину. С каждым прыжком или выпадом Акитада все больше и больше убеждался в великодушии нового слуги.

Зато уроки эти возмущали Сэймэя, утверждавшего, что благородный господин не должен браться за такое плебейское оружие. Впрочем, увещеваний старика никто не слушал, и тот обиженно замыкался, ворча на Тору и при каждой возможности упрекая его в отсутствии должного почтения.

Когда в один из дней впереди наконец показалась гора Фудзи, Акитада, потрясенный зрелищем, даже остановил коня. Окутанная легкой полупрозрачной дымкой, величественная белоснежная вершина словно плыла в облаках. Преисполненный благоговейного восхищения и гордости за землю, на которой родился, он на миг утратил дар речи.

Сэймэй обратил их внимание на дымок, вроде бы поднимающийся над вершиной.

Тора расхохотался:

— Ха!.. Вы бы видели, каков этот великий дух по ночам! Изрыгает огонь словно дракон!

— Огонь и снег! — изумлялся Акитада, до слез расчувствовавшись. — Должно быть, она очень высокая!

— О-о, достает до самого неба! — заверил Тора, для наглядности взмахнув рукой ввысь. — Те, кто поднимался на вершину, никогда не возвращались. Прямиком попали на небеса.

— Да… воистину говорят: нет лекарства от глупости, — буркнул Сэймэй, сверх всякой меры раздраженный столь низменной манерой речи. — Уж лучше бы ты помолчал в присутствии благородных людей.

— Что-о?.. — оскорбился Тора. — Вот так дела! Что же вы там, в своей столице, и в богов не верите?

Сэймэй не удостоил его ответом.

В Мисиме начинался долгий, изнурительный подъем до Хаконэ. Этот горный перевал был самым протяженным и высоким на всей дороге Токайдо. Вокруг клубились облака, тягучее безмолвие висело в воздухе, словно пеленой обволакивая темные сосны и криптомерии.

Между крутым горным склоном и озером Хаконэ, чья безмятежная пустынная поверхность словно зеркало отражала небо и горные вершины, располагалась пограничная застава. Здесь впервые за все время после отъезда из благопристойной и цивилизованной столицы они увидели проявления грубого пограничного правосудия. На невысоких подставках, вкопанных в землю прямо перед заставой, были разложены головы преступников, к коим прилагались таблички с описанием совершенных ими деяний — в назидание и устрашение тем, кто еще готов был отважиться на подобное.

При всей тошнотворности этого зрелища Акитада все же заставил себя подойти поближе и прочесть таблички — числом около двадцати. Убийство, насилие, грабеж, мошенничество и один случай государственной измены. Власти этой восточной провинции явно со всей ответственностью подходили к такому важному делу, как проверка путешественников.

Он присоединился к своим спутникам, сильно беспокоясь за судьбу Торы. Какая участь ждет парня, если пограничная стража затеет подробный допрос ради выяснения личности? И сможет ли он даже в своем высоком положении спасти голову нового слуги, если Тору арестуют за предполагаемые преступления?

Акитада беспокойно огляделся. Перед ними еще примерно двадцать человек ждали своей очереди. А та двигалась медленно. Обойти стороной заставу Хаконэ не представлялось возможным.

К ним подошел стражник, попросил показать документы и пригласил в канцелярию.

Нырнув за занавеску, они очутились в просторном помещении, где на грязном полу была установлена низкая широкая скамья прямо перед деревянным возвышением. Тора с Сэймэем опустились на скамью, Акитада остался стоять.

На помосте сидели усатый капитан пограничной стражи, три таможенных чиновника в штатском и писец за низеньким столиком сбоку.

Стражник протянул начальнику документы Акитады и что-то прошептал тому на ухо. Капитан смерил Акитаду пристальным взглядом черных глаз, оглядел Сэймэя и Тору и принялся изучать документы, некоторые по два раза.

Акитада почувствовал, как капельки пота выступили у него над верхней губой и повлажнели ладони. Совсем не такой прием ожидал он встретить на пограничной заставе. Он даже вздрогнул, услышав грубый, лающий голос:

— Подойдите сюда, господин!

Акитада не хотел садиться, считая, что распоряжения здесь должен отдавать он, а не кто-то другой, но, боясь привлечь внимание к Торе, повиновался без возражений.

— Из ваших документов я вижу, что вы направляетесь из столицы в провинцию Кацуза со специальным заданием.

Акитада кивнул.

— Люди, сопровождающие вас, являются вашими слугами и вы ручаетесь за них? — Черные глаза-бусинки сверлили Тору еще более пристально, чем прежде.

— Да. — Акитада постарался придать голосу небрежности, хотя сердце отчаянно колотилось. — Пожилого зовут Сэймэй, молодого — Тора.

— Понятно. Почему вы оформляли документы на человека по имени Тора в Футакаве?

Акитада почувствовал, что краснеет.

— Э-э… видите ли, — запинаясь начал он, — дорога оказалась труднее, чем мы ожидали. Сэймэй… м-м… не привык к путешествиям, у нас возникли кое-какие трудности, вот я и решил нанять другого слугу.

Капитан смерил его долгим испытующим взглядом и ухмыльнулся:

— Трудности? К путешествиям вы, я вижу, и впрямь не привыкли. Умудрились проделать немалый путь без свиты. Многие столичные господа, попав на эту дорогу, дают стрекача задолго до Хаконэ.

Акитада снова покраснел, на сей раз от злости, но, закусив губу, промолчал.

— Какие дела у вас в Кацузе?

— Я направляюсь туда по императорскому приказу, как это видно из бумаг, капитан…

— Капитан Сайто. Случайно, не с расследованием налоговых недостач?

Инструкция предписывала Акитаде действовать по своему усмотрению, а этот человек мог владеть ценной информацией, поэтому он сказал:

— Да. А что вам известно об этом деле?

— Мне известно, что в течение нескольких лет товары из Кацузы минуют эту таможню. Большое число художественных ценностей — древних свитков, скульптуры и прочих предметов искусства — проходит каким-то другим путем. И никаких налоговых отчислений из Кацузы в императорскую казну. — Капитан обернулся к одному из чиновников. — Принесите-ка мне регистрационные книги за последние два года, а также копии бумаг, касающихся налоговых отчислений из провинции Кацуза. — Раскрыв одну из регистрационных книг, он полистал страницы, нашел какое-то место и кивнул Акитаде. — Вот, посмотрите сами! Когда они снова не прошли через нас в положенное время в этом году, я отрапортовал в столицу. Снова отрапортовал.

Снова? Акитада наклонился, чтобы прочесть.

Чиновник вернулся с коробкой документов, которую поставил на пол. Капитан достал из нее еще две учетные книги.

— Вот пожалуйста — за прошлый год… Ничего. — Он ткнул пальцем в строчки. — И здесь то же самое, — придвинул он к Акитаде третью книгу. — А вот копии отчетов, посланных мною в столицу.

Акитада изучал книги, не веря своим глазам.

— Выходит, примерно за три года из Кацузы не поступало никаких налоговых отчислений? — спросил он.

Такое положение дел казалось просто немыслимым. Более того, из документов было ясно, что до сих пор никто не удосужился заняться расследованием этого вопроса.

— Не примерно, а именно за три года, — поправил его капитан. — А до этого все шло своим чередом, никаких сбоев и нарушений, по незыблемому распорядку — словно гуси, улетающие зимой на юг.

— И как вы это объясняете?

— Да никак. — Капитан смерил Акитаду оценивающим взглядом и поджал губы. — Я просто выполняю свой долг. Моим людям предписано опрашивать всех приезжающих с востока о происшествиях на дороге. Мы здесь еще ни разу не слыхивали о шайках грабителей. Ведь напасть на охраняемый налоговый караван мог бы только хорошо вооруженный отряд. Так что мое мнение таково — но только учтите, это всего лишь мое мнение: все эти ценности никогда не вывозились из Кацузы. Вот так-то! — Он прокашлялся и снова смерил Акитаду испытующим взглядом. — И имперские власти, как видно, не особо спешат заняться расследованием. — Уголки его рта дернулись в насмешке. — До сих пор не спешили.

Акитада почувствовал, как краснеет. Он понимал, что думает капитан. Никому не нужно, чтобы ценный груз был найден. Направляя на расследование столь важного дела молодого неопытного чиновника, правительство тем самым демонстрировало, что хочет похоронить эту историю. Для чего? А для того, чтобы отвести всяческие подозрения от тамошнего правителя, коим являлся Фудзивара, дальний родственник самого канцлера. К несчастью, он также приходился кузеном лучшему другу Акитады Косэхире. Они сдружились еще в университете, томимые одиночеством — Акитада был беден, а с Косэхирой, толстым коротышкой, никто не хотел дружить.

Манеры капитана не очень-то нравились Акитаде, поэтому он сухо отрезал:

— Благодарю вас. Мне, однако, пора ехать. Если вы с нами закончили…

Капитан усмехнулся:

— Конечно, конечно! Не смею задерживать! Удачи вам, господин! — И отвесил нарочито почтительный поклон.

— Сэймэй! Расплатись за лошадей.

Когда они направлялись к выходу, капитан крикнул им вслед:

— Погода портится. Вы бы лучше переночевали на заставе.

Обернувшись, Акитада сухо сказал:

— Благодарю, но нам надо спешить.

Они начали спуск засветло, но вскоре пошел холодный, нудный дождь. Его унылая серая пелена заволокла красивые окрестности, промокшая одежда вызывала озноб. Продрогшие, измотанные, они остановились в Одаваре у подножия горы и заночевали в захудалой, кишевшей крысами гостинице, где спать пришлось на влажных гнилых циновках, укрывшись собственной мокрой одеждой.

Наутро небо еще больше затянулось тучами и дождь только усилился, но они все равно отправились в путь. Дорога вилась у подножия гор, пока снова не вывела к побережью. Они еще не видели моря, но уже почувствовали его соленый дух, приносимый ветром.

Вскоре лесная полоса кончилась, и им открылся океанский простор, окутанный стылой туманной дымкой. Ветер рвал тучи в клочья, угольно-черный океан бурлил и ревел, извергая и тут же снова проглатывая хлопья грязной желтой пены, дождь продолжал хлестать в лицо, насквозь пропитывая отяжелевшую одежду. Сэймэй начал кашлять.

После Ойсо дорога снова пошла вглубь от побережья и вывела их на просторную равнину, большую часть года служившую рисовой житницей для всей страны. Рисовые поля, перепаханные и утопающие в воде, простирались повсюду, доколе хватало глаз. Дорога Токайдо пролегала здесь по специально проложенной дамбе, обсаженной с обеих сторон соснами, клонившимися сейчас под весом набухшей влагой хвои.

Наконец, к вечеру этого трудного дня, дождь приутих и превратился в мелкую морось. Окончательно вымотанные, они добрались до залива Сагами и расположенного на его побережье города Фудзисава. Отсюда Акитада намеревался продолжить путь по воде, наняв лодку, которая перевезла бы их на ту сторону залива, в провинцию Кацуза. Таким образом они сэкономили бы пять или шесть дней пути и добрались до провинциальной столицы за два дня.

Город Фудзисава оказался довольно большим, многолюдным и имел свою почтовую станцию и собственное подразделение полиции. Он считался главным портом в заливе Сагами, а на ближайшем островке Эносима находился знаменитый на всю страну храм.

Когда они въехали в город, Тора отправился на поиски гостиницы для ночлега, а Акитада с Сэймэем поехали на почтовую станцию вернуть лошадей. По тесным городским улочкам передвигаться верхом оказалось непросто. Лошади шарахались от зонтиков лоточников, разгоняя толпы местных жителей, бранящихся им вслед.

Почтовая станция находилась почти у самой гавани. У ворот на доске объявлений они увидели огромный, пожелтевший от времени рваный плакат. Иероглифы на нем поблекли, но еще виднелись остатки красной государственной печати. Акитада подошел, чтобы прочесть, и сумел разобрать, о чем говорилось в воззвании. Это была просьба к гражданам о любых сведениях относительно пропажи ценного правительственного груза, за предоставление которых обещалось серьезное вознаграждение. Под указом красовалась печать правителя Кацузы. За долгие месяцы никто, судя по всему, так и не обратился за вознаграждением, и объявление с тех пор ни разу не обновлялось.

Акитада вернулся к Сэймэю.

— Старое объявление о пропавших ценностях. И это совсем не красит здешнего губернатора. Он, как видно, даже не пытался расследовать дело о пропаже. Как же мы воспользуемся его гостеприимством, если он наш главный подозреваемый?