Чудес не бывает

Исвильда грустно улыбнулась: милый, наивный Галиган.

— Есть масса способов избавиться от навязанных жен.

Герцог отпрянул и качнул головой:

— Невозможно. Только не Орри.

— Орри — нет. Но я и сама не хочу быть ему обузой, стоять преградой к его мечте.

— Какой — превратить развалюху в идеальное творение? Я дам вам денег, и проблема исчезнет.

— Дело не только в деньгах.

— В чем же? Орри не любит тебя, не хочет…

— И я не хочу навязываться ему.

— Ты уже навязалась, — рассмеялся Галиган. — И он должен благодарить Создателя за то, что твой выбор пал на него.

— С чего ты решил, что я его выбрала?

— Но не он же предложил грязнуле в рваном тряпье свою руку и сердце? Кстати, как ты добилась этого союза?

— Твой отец помог.

— Странно. Отец ничего не делает просто так и уж тем более не помогает нищим… Хотя он всегда мечтал прибрать Орри к рукам и управлять им, как мной и Фелигором. Но если так и он сделал ставку на тебя, то просчитался. Ты же не предашь своего мужа, не будешь крутить им в угоду моего отца?

— Нет, — покачала головой Исвильда.

— Не будешь, — протянул Галиган: в его голову пришла мысль, возмутительная по сути, объясняющая все неувязки этого дела и открывающая задумку Боз. В то, что он способен и не на такое, Галиган знал, поэтому спокойно допустил, что его догадка — реальный факт.

Раньше бы он отдался эмоциям и взвился, изошел на возмущенный крик, безумную пляску, в которой выплеснул отвращение к действиям отца, злость и ненависть к его низости и… опять был бы заперт в четырех стенах с клеймом сумасшедшего на лбу.

А кто лечил его от безумия и кто позволил это сделать, зачем, для чего? Сложи эти факты и вывод будет очевиден. И отвратителен.

Но сейчас вместо ужаса и ярости к отцу, Галиган испытывал жгучее желание обвести его вокруг пальца, переиграть, отдавшись не эмоциям, а глубоким раздумьям. Он воспринял свою догадку как задание, которое он должен выполнить, как испытание, которое обязан пройти. Отец больше не должен властвовать над своими детьми, они выросли и вполне сильны и самостоятельны, чтобы жить своей жизнью, как хотят они, а не старый тиран.

Зря он Исвильду вмешал. Не она, Галиган так бы и оставался ручной собачкой отца и все глубже уходил в мир своих иллюзий, подальше от грубости этого мира. Исвильда помогла ему очнуться и направить монстра в благое русло. Теперь монстр должен отплатить ей и встать на защиту нуждающихся.

Галиган сам себе удивлялся — ни единой мутящей разум эмоции не появилось, не отравило рассудок желчью и ядом, лишь в груди сжалось в комок сердце, закрывая самое черное, не проявленное. Рано проявляться, не таким способом Галиган возьмет реванш. Он будет биться с отцом его же оружием: хитростью.

А припадки от безысходности пусть остаются в прошлом. Вырос он из них как из сапог.

Мужчина лукаво улыбнулся — мысль обыграть отца грела душу, а если еще сподобиться и соединить два сердца уже не узами брака, но куда более сильными — любви, то можно считать, что монстр действительно не зря был дан Галиган Господом.

Сколько он на плохое работал? Пора и на хорошее послужить.

— Иди сюда, — поманил Исвильду герцог, и зашептал на ухо свой план.

Зрачки девушки расширились. Она отпрянула, желая посмотреть в глаза Галиган и проверить, не вернулось ли к нему безумие. Но глаза того выдавали лукавый блеск довольного донельзя реваншиста, однако не безумца, а скорей поумневшего в одночасье и знающего, что делает человека.

— Угу, — кивнул герцог на ее немой вопрос. — Знаю. Орри прост как блюдо для пирогов. С ним проблем не будет.

— А с милордом Даган?

— Куда он денется? Главное, чтобы ты смогла дойти до конца.

Исвильда улыбнулась, представив план Галиган в действии, и согласилась:

— Будь по-вашему милорд. Но знайте, ваш отец будет очень, очень недоволен.

— Понимаю, — рассмеялся мужчина. — Но не все старому хитрецу поганки в чужую тарелку накладывать, пора и самому их вкусить. Только, тс-с, — приложил к губам палец.

Исвильда кивнула и не удержалась, чмокнула герцога в щеку:

— Спасибо. Не знаю, чем отблагодарить тебя.

— Живи. И живи долго и счастливо. Это будет самой лучшей благодарностью для меня, — нежно провел ладонью по ее щеке мужчина. — Ну-с, приступаем? Тебя кто-нибудь видел?

— Если и видели, то не обратили внимания.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Галиган и пошел в соседнюю комнату, чтоб найти нужное и крикнуть слугам о своем желании принять ванну. Те начали носиться вверх вниз по лестнице с ведрами горячей воды, наполняя огромную лохань, Исвильда — терпеливо ждать, притаившись за дверью, а Даган ушел искать отца.

Герцог отбирал лошадей в подарок невесте, ее родне и конечно, королю.

Дивных скакунов из конюшни Даган водили под уздцы слуги, но ему не нравился не один. Боз морщился и придирчиво оглядывал рысака за рысаком, по второму разу.

Галиган встал рядом с отцом, оперся на жердь, делая вид, что заинтересован происходящим, и бросил:

— Я слышал, Филипп Лавсли недоволен предстоящей свадьбой. Он имел виды на Даниэллу.

Боз дернулся:

— Фигляр!… И откуда у тебя такие сведения? Я ничего подобного не слышал.

— У меня есть свой человек в свите Лавсли.

Боз покосился на сына с уважением: растешь! Молодец!

— Я пошлю с тобой Орри, лучше него никто не обеспечит охрану. Вайолет слишком стар, давно надо списать его.

— Оррик не поедет…

— Поедет, — хитро улыбнулся Боз. — А потом еще при вас останется, сторожить станет как пес.

— Не верю.

— Не надо. Я прикажу, и он не посмеет отказаться.

Галиган не стал перечить — чего он хотел, добился. Тешь себя отец, тешь.

— Пойду. Ванну приму.

— Твоя сиделка явилась?

— Нет, а должна? Я думал ты выгнал ее.

— Не сейчас.

— Может, с собой ее возьмешь? В подарок королю вместо коня. Откуда вообще ты взял это чучело? Зачем?

— Она справилась с работой, остальное не имеет значения. Если ты уверен, что больше сиделка тебе не понадобиться, я сегодня же, как только она явится, рассчитаю ее.

— Да, отец. Избавь меня от этого кошмара, — бросил Галиган и пошел к себе.

Даган внимательно посмотрел ему в след — а ведьма-то мастерица. Придержит ее, пожалуй, в укромном месте. В подвале? Стоит ли рисковать? А если молодые с гостями сюда приехать пожелают, а среди гостей король окажется? На подъем он легкий человек, молодой, резвый.

Нет, не станет Боз рисковать. Пусть Оррик о жене позаботится, с глаз скроет своих да чужих, а чтоб и ему или кому другому из челяди чего не наболтала лишнего, приставит-ка он ей человечка неприметного. В помощь в работе по замку сыну пошлет, по-отцовски о его делах радея.

Ладно получится: ведьма под присмотром — чуть что — послать за ней можно, а если рот откроет — шею свернуть недолго. Орри с Галиган поедет, от нее подальше будет, не узнает ничего, а если и случись ей умереть, так ни печали не следствий затевать не станет. Вздохнет с облегчением.

Не поедет? Как же!

И приказывать не надо, только спроси — с женой останешься или с нами на свадьбу? И все — "с вами". Никакого давления — сам решит. Должен. А там, если все с Галиган действительно хорошо, то столкнуть с ведьмой Орри не проблема. Тот ее и уберет, куда денется. Не хочет же он всю жизнь с этой каргой жить?

Да и Боз то невыгодно. Сыновья лишними не бывают. С той родней, что он по женитьбе Галиган приобретает и ублюдка устроить можно довольно прилично. Баронесску какую, а то и графиню найти.

— Хельга! — окрикнул герцог стражника. — Пошли гонца за Орри. Пусть немедля явиться! Да, поторапливайся! И позови Миррона.

Вообще-то план Галиган показался Исвильде интересным, хоть и неожиданно услышать было такое от высокородного дворянина. Ведь против отца пошел, за какую-то девку-оборванку, что знал всего ничего.

Но с другой стороны хоть доверяй Галиган, хоть не доверяй, а выхода действительно иного нет. Не скрыться иначе. Пустит герцог собак по следу и дай Бог ноги унести. Было уже такое с ней, травили собаками как зверя какого. Отпустить же Даган ее не отпустит — не нужна ему свидетельница болезни сына, и что нищенку никто слушать не станет, он не думает, видно было уже, отпустил сиделку и та петь начала на каждой опушке. Не иначе. Стража-то на этаже примечательная. Одни и те же стоят у входа и никого не пускали, кроме нее да герцога, пока сын недужил. Посмотришь — обычные воины, а попробуй что спроси — не ответят. Немые.

Пищу больному они приносили, они же и от любопытных этаж сторожили, и за Фелигором они присматривают.

Опять же, живут отдельно, питаются отдельно от остальных слуг, угрюмы, взгляды, что у псов цепных, а ручищи — не то что Галиган в приступе скрутить, а и великана, пожалуй, смогли бы.

Исвильда прислушалась — ушли слуги. Лохань полная. Пора.

Девушка поспешила скинуть с себя тряпье и залезть в горячую воду. Отскребла себя, волосы вымыла и оделась в предоставленную Галиган одежду.

Взяла со стола блюдо, глянула в него и головой качнула — ну, вылитый мальчишка. Как точно Галиган решил — и вправду никто не признает ее в таком виде. Волосы только обрезать придется. Да не беда — отрастут.

Взяла кинжал и обрезала их, не жалея. В тряпье кинула, в узел все связала.

Осталось его куда-то деть. Сжечь бы, да чадить будет, внимание привлечет. Ничего, в лес ночью унесет и закопает. Все равно ей за своим богатством идти надо, потом не получится — возвращаться она сюда не станет в любом случае.

Пусть герцог думает, что дьявол ее забрал или еще какая живность из его воображения.

Галиган еще побродил по двору, посидел в зале у камина, давая больше времени Исвильде, и, наконец, двинулся к себе, надеясь, что та успела привести себя в порядок.

Зашел в комнату и обомлел:

— Ты ли это?

— А что? — испугалась Исвильда, начала себя оглядывать: что не так?.

— Совсем другой человек!

— Да? — обрадовалась, заулыбалась. — Похожа на пажа?

— Нет, — не сдержал в ответ улыбки Галиган. — На эльфа похожа. Мужчины, девочка, так открыто и ласково не улыбаются.

— Вот уж неправда, — не поверила, улыбку Орри вспомнив. — Твой брат улыбается светло и лучисто, как солнышко.

— Оррик солнышко? Ты удивила меня, — солгал Даган. Сейчас его Исвильда удивляла и он сам, потому что глядя на стройную фигурку девушки и недурственное лицо с очаровательным вздернутым носиком, Галиган чувствовал влечение к ней и зависть к Орри. — Как он не разглядел тебя? — оглядывая подругу, обошел ее мужчина.

— Он не смотрел.

— Глупец, — качнул головой. — Какое еще сокровище нужно?

Исвильда смутилась, заметив далеко не дружеский взгляд Галиган:

— Не смотрите так милорд.

— Как? Как можно на тебя смотреть, если не с восхищением? Да ты красавица, Исвильда! Я подозревал это, но сейчас поражен, убедившись! Какой Орри, дорогая моя? Может ну его, поищем мужа получше, не настолько слепого и озабоченного лишь своими делами?

— Я замужем…

— Исправимо.

— Галиган, прошу тебя! — испугалась девушка, что тот передумает и вместо того, чтобы помочь, запутает ситуацию еще больше, уже к своей выгоде, как делал его отец.

— Извини. План остается в силе. Надеюсь, Орри прозреет, — видя, что девушка встревожилась, поспешил успокоить ее герцог. — Отец, кстати, уже послал за ним и спрашивал о тебе. Уверен, уже сегодня ты бы попала в лапы Анхельма. Ни одна из моих сиделок не вышла живой за ворота замка — ты будешь первой.

— Значит, мои подозрения?…

— Имеют основу, — посерьезнел мужчина. — Отец всячески пытался сохранить мою болезнь в тайне.

— Но я еще здесь.

— Да, — очнулся мужчина и пошел к стопке бумаг на маленьком столике, написал пару строчек. — Теперь ты паж Филиппа Лавсли — Исай Губерт, которого выгнали за шпионаж в мою пользу… Впрочем, не так — тебя никто не выгонял, ты служишь у Филиппа. Пусть останется возможность маневра. Ты мой знакомый и пришел сообщить нечто важное. Отец терпеть не может Лавсли, потому что тот претендовал на руку Даниэллы, и Боз уверен, претендует до сих пор. Мы же с Филиппом довольно коротко сошлись еще года два назад, и я точно знаю, его сердце занято другой. Но не будем разочаровывать отца и не оставим его без врага-соперника.