Помоги проекту - поделись книгой:
Кроме луков применялось и другое оружие, в зависимости от того, принадлежал ли воин к легкой или к тяжелой коннице. Тяжелая конница пользовалась длинными пиками с крючьями для выдергивания противника из седла и могла пользоваться щитами. На некоторых рисунках монголы изображены с небольшими круглыми щитами, однако более достоверные источники утверждают, что щитами пользовались только в пешем строю. Большие кожаные или плетеные из лозы щиты применяли караульные, а крупные щиты, похожие па панцирь черепах, использовали при штурме крепостных стен. Тяжеловооруженные конники могли также действовать булавой. Мечи имели изогнутую форму, повторяя форму сабель тюрок-мусульман. Легковооруженные конники пользовались мечом, луком и иногда дротиками.
Все монголы в походе имели при себе легкий топорик, инструмент для заточки наконечников стрел (его пристегивали к колчану), аркан из конского волоса, моток веревки, шило, иглу и нитки, железный или сделанный из другого материала котелок и два бурдюка, о которых говорилось выше. Каждому десятку воинов полагалась палатка. Каждый воин держал при себе мешок с провиантом, и Карпини упоминает о большом кожаном бурдюке, в котором прятали от влаги одежду и имущество при переправе через реки. Карпини описывает, как применяли этот бурдюк. Его наполняли вещами и привязывали к нему седло, после чего сам бурдюк привязывался к конскому хвосту; всадник должен был плыть рядом с лошадью, управляя ею с помощью поводьев.
Сложно в деталях описать доспехи монголов, поскольку они были совершенно непривычны для оставивших описания очевидцев, а рисунки могут относиться к более позднему периоду. Упоминаются три вида доспехов: из кожи, металлических чешуй и кольчуг. Кожаные доспехи делали, скрепляя между собой детали так, чтобы они находили друг на друга, — таким образом добивались достаточной прочности при необходимой гибкости; кожу для внутреннего слоя доспсха вываривали, чтобы она стала мягкой. Чтобы придать доспехам водоотталкивающие свойства, их покрывали лаком, добытым из смолы. Некоторые авторы говорят, что такие доспехи защищали только грудь, другие полагают, что они закрывали и спину. Карпини описывал железные доспехи, причем оставил детальное описание технологии их изготовления. Они состояли из многочисленных тонких пластинок шириной с палец и длиной в ладонь с восемью отверстиями. Несколько пластинок соединялось кожаным шнурком, образуя панцирь. Фактически Карпини описывает пластинчатый (ламеллярный) доспех, широко распространенный на Востоке. Карпини отмечал, что пластинки так тщательно полировали, что в них можно было смотреться как в зеркало.
Из таких пластинок составляли и полный доспех. Сохранились некоторые рисунки, сделанные в конце описываемого периода, а именно миниатюры из «Мировой истории» Рашид-ад-дина (написаны около 1306 г.) и из японского «Свитка о монгольском вторжении» (около 1292 г.). Хотя оба источника могут содержать определенные неточности, обусловленные специфическим взглядом на монголов их авторов, они неплохо согласуются в деталях и дают возможность воссоздать облик типичного монгольского воина, по крайней мере последнего периода — эпохи Хубилай-хана. Доспехи были длинными, ниже колен, но на некоторых картинах из-под доспехов видна одежда. Спереди панцирь оставался сплошным лишь до пояса, а ниже имел разрез, чтобы полы не мешали сидеть в седле. Рукава были короткими, едва не доставая до локтя, как у японских доспехов. На иллюстрациях Рашид-ад-дина многие монголы носят поверх доспехов декоративные сюрко из шелка. В японском свитке доспехи и сюрко почти такие же, главное отличие монголов на японском свитке заключается в их свирепом виде. Рашид-ад-дин дает очень стилизованные и чистые миниатюры!
Рашид-ад-дин изображает металлические шлемы с верхушкой, загнутой чуть назад. В японском свитке шлемы показаны с шаром на верхушке, увенчанным плюмажем, и с широким назатыльником, достигающим плеч и подбородка; на персидских миниатюрах назатыльники гораздо меньше.
Можно предположить, что доспехи у монголов появились не позднее европейской кампании; свидетельств относительно более раннего периода слишком мало. Без сомнения, монголы носили доспехи и раньше, но, скорее всего, это были более простые варианты.
Зимой поверх доспехов надевали меховые тулупы. Легкая конница могла вообще не иметь доспехов, а что касается конских доспехов, то в пользу их существования имеется примерно столько же свидетельств, сколько и против них. Это, опять же, может свидетельствовать просто о различиях тяжелой и легкой конницы. Карпини описывает пластинчатые кожаные конские доспехи, сделанные из пяти деталей: «…Одна деталь на одном боку лошади, и другая — на другом, и они соединены между собою от хвоста до головы и прикреплены к седлу, а спереди от седла — по бокам и также на шее; еще одна деталь закрывает верхнюю часть крупа, соединяясь с двумя боковыми, и в ней имеется отверстие, через которое пропускается хвост; грудь закрывает четвертая деталь. Все перечисленные детали свисают вниз и достигают колен или бабок. На лоб наложена железная пластина, связанная с боковыми пластинами по обе стороны шеи».
Отец Вильгельм (1254 г.) говорит о встрече с двумя монголами, носившими кольчуги. Монголы сказали ему, что получили кольчуги от аланов, которые, в свою очередь, принесли их от кубачинцев с Кавказа. Вильгельм также добавляет, что видел железные доспехи и железные шапки из Персии и что виденные им кожаные доспехи были неуклюжими. И он, и Винсент де Бовэ утверждают, что только важные воины носили доспехи; по свидетельству Винсента де Бовэ — только каждый десятый воин.
МОНГОЛЬСКИЕ АРМИИ
Большим достижением Чингисхана и его преемников было создание из отдельных воинов единой армии. Это превращение оказалось столь эффективным, что, по словам западных наблюдателей, никто не мог устоять на пути этого войска. Роберт Сполатский, современник вторжения монголов в Европу, писал, что нет в мире людей, которые так же хорошо умели бы разбить противника в чистом поле.
Историки прежних времен полагали, что успех монголов в большинстве сражений обусловливался численным превосходством. Тщательное изучение материалов позволяет утверждать, что, напротив, монголы часто не имели превосходства в численности, но их высокая мобильность и отличное владение обходным маневром заставляли европейские армии полагать, будто они окружены многочисленными врагами.
Прежде чем обсуждать фактическую численность монгольских армий, следует рассмотреть их структуру. Монгольская армия организовывалась по простой, но очень эффективной десятичной схеме. Самым маленьким подразделением был десяток
Переход из одного подразделения в другое строжайше запрещался. Каждый воин имел свое место и свои обязанности. Служба была пожизненной, все годные к ратной службе мужчины от 14 до 60 лет были обязаны стать воинами.
Монгольская армия территориально разделялась на три главных части, и поскольку монголы всегда ставили палатки входом на юг, даже в лагере боевое расположение сохранялось. Левое (восточное) крыло называлось
Первое упоминание о ханской гвардии относится к 1203 г. В то время гвардия
В присутствии хана поднимался бунчук, изготовлявшийся из хвостов яков —
Марко Поло суммирует организацию монгольской армии словами: «…Командир отдавал приказ только десяти подчиненным…никто не мог отдать приказ более чем десяти подчиненным. В свою очередь, каждый отвечал только перед непосредственным командиром; таким образом удавалось поддерживать необычайный порядок и дисциплину, поскольку воины были верны своим командирам».
Численность монгольских армий обычно была значительно меньше, чем их противников. Например, в 1211 г. армия Чингисхана едва ли составляла четверть численности армии своего врага — империи Цзинь.
Поскольку большинство кампаний монгольской армии проходили вдалеке от дома и длились долго, возникала проблема восполнения потерь. Китайский историк в 1236 г. сообщал, что встретил пополнение монгольской армии, состоящее из 13—14-летних мальчиков. Правда, это могли быть вспомогательные силы и, возможно, когда мальчики вливались в состав действующей армии, они были уже достаточно взрослыми для полноценной службы. Монголы часто пополняли свои армии воинами из покоренных народов. Иногда те поступали к монголам на службу добровольно, иногда их набирали насильно. В рядах монгольской армии служило множество китайцев, главным образом в пехоте, и китайцы и корейцы составляли основу монгольских войск, вторгавшихся в Японию.
Рашид-ад-дин говорит, что ко времени смерти Чингисхана в 1227 г. монгольская армия насчитывала 123 000 человек, организованных следующим образом:
Левое крыло — 62 000
Правое крыло — 38 000
Гвардия:
Императора — 1000
Князя Джучи — 4000
Князя Чагадая — 4000
Князя Угедея — 4000
Другие — 10 000
Во время своего царствования Угедей (1229–1241) значительно увеличил армию за счет населения покоренных территорий.
Следует особо отметить, что почти все эти отряды были конными, это замечание следует всегда иметь в виду при рассмотрении стратегии и тактики монголов. Символом мобильности монголов можно считать их жилище — юрту из черного войлока, натянутого на складную раму, которая легко устанавливалась, собиралась и перевозилась. Существовали и большие юрты, которые не разбирали, а перевозили с места на место с помощью тяжелых повозок.
ВОЕННОЕ ИСКУССТВО МОНГОЛОВ
«И следует вам знать, что очень опасно преследовать татар, отступающих в битве… — писал сэр Джон Мендвиль, — ибо при бегстве они стреляют назад, убивая людей и коней. А когда решат напасть, то наваливаются всей массой».
В действительности «большая опасность» монголов для противника возникала задолго до того, как они выпускали первую стрелу. Начиная кампанию, монголы собирали как можно больше сведений о своих жертвах. Разведчики и шпионы снабжали хана информацией обо всех слабых местах в обороне противника, и в особенности о противоречиях в их стане, которые захватчики могли бы использовать в своих целях; хана осведомляли также о дорогах, погодных условиях, пастбищах и т. п. Готовясь к нападению, монголы сеяли среди противника семена раздора: бедным обещали свободу, богатым — успешную торговлю. Такая психологическая война начиналась сразу после того, как на курултае обсуждались детали предстоящей кампании, а перед самым нападением монголы распускали слухи о неисчислимости своего войска. Про жестокость и кровожадность монголов все были и без того наслышаны, так что это парализовало волю жертв. Ибн-аль Атир сообщает, что один-единственный монгольский всадник мог въехать в деревню и убить всех одного за другим, и никому бы и в голову не пришло защищаться. Хронист рассказывает о случае, когда монгол захватил пленного, хотя не имел оружия, чтобы убить его. Он приказал своему пленному лечь лицом на землю и не двигаться. Перепуганный человек подчинился и лежал так, покуда монгол не сходил за мечом и не отрубил ему голову.
Важнейшим вопросом, который обсуждался на курултае, было время года, когда следовало начать кампанию. В результате они начали нападение на Русь зимой 1237–1238 гг., вопреки всем правилам войн того времени, поскольку замерзшие реки стали отличными путями сообщения, а к снегам и морозам монголы привыкли у себя на родине. На Ирак монголы напали весной 1258 г., до наступления летней жары и начала эпидемии малярии. Курултай определял численность армий, организовывал их снабжение. Монголы рассчитывали пополнять запасы в основном за счет захваченных стран, но скот пригоняли свой, а также использовали для перевозки грузов верблюдов и вьючных лошадей. Следует подчеркнуть, что после утверждения планов монголы следовали им в точности.
При подготовке армии к выступлению десятники и сотники проверяли экипировку простых воинов, вплоть до иголки и ниток, необходимых для починки одежды. (Если во время перехода воин ронял что-то на землю, ехавший следом воин обязан был спешиться и поднять оброненную вещь, иначе его ждало жестокое наказание.) После проверки отряды выступали в поход.
Монголы придерживались правила: «На марше врозь, в атаке вместе». Они почти всегда вступали на территорию противника несколькими колоннами, двигавшимися на заметном удалении друг от друга, но между отрядами поддерживалась постоянная связь. На каждой стоянке не менее двух лошадей оставалось под седлом для передачи сообщений или эстафеты. Использовались и сигнальные костры. В результате разрозненные отряды можно очень быстро собирать: такая мобильность обеспечивала монголам те же преимущества, что и концентрация у крупных европейских армий. Движение колонн было прекрасно скоординировано.
Первыми в соприкосновение с противником входили подвижные дозоры, двигавшиеся на сотню километров перед основными силами. Подобные дозоры действовали на флангах и в тылу. Собранная ими информация позволяла монгольским военачальникам постоянно быть в курсе расположения и численности противника, предусматривать возможные места стоянок и т. д. Как мы еще увидим, в наступлении монголы были особенно опасны.
После того как вражеская армия вступала в контакт с основными силами монголов, тактический гений степных воинов проявлялся в полной мере. Битва при Ватерлоо не могла разыграться на Итонских холмах Британии, но сражения, подобные битвам при Моги и Лигнице, монгольские ханы могли провести где угодно. Охота в степях закаляла монгольского воина и оттачивала мастерство монгольских военачальников. При больших охотах дичь гнали на стоявших в засаде, после чего начиналось избиение. Вне зависимости от того, шла охота на степных антилоп или на солдат противника, воины-монголы исполняли свои обязанности с одинаковой методичностью и тщательностью.
Когда противник изготавливался к битве, монгольская армия перестраивалась в боевой порядок. Стандартным было построение в пять рядов, каждая сотня-джагун отделялась от соседей интервалами. Два передних ряда составляли тяжеловооруженные конники, вооруженные пиками, булавами и мечами; возможно, их кони были прикрыты броней. В остальных трех рядах стояла легкая конница, не имевшая доспехов или снабженная легкими доспехами и вооруженная дротиками и луками. В начале сражения легкая конница выдвигалась через промежутки между передовыми рядами, обстреливая противника из луков и забрасывая его дротиками. Одновременно легкая конница правого и левого крыла начинала охват противника, стремясь зайти ему в тыл. Эта тактика называлась
Монголы совершали маневры необычайно слаженно, не издавая ни единого крика. Все приказы отдавались с помощью белых и черных флагов, а ночью — с помощью фонарей. В момент решительного удара монголы начинали бить в барабаны-наккара, которые перевозили на верблюдах. Едва барабан начинал бить, монголы бросались вперед, издавая дикие вопли; здесь легкая конница следовала за тяжелой, и, как правило, одновременно с фронтальной атакой наносился неожиданный удар во фланг или тыл. Монголы никогда не окружали противника полностью, всегда оставляя небольшую лазейку. Это делалось для того, чтобы предоставить противнику возможность биться до последнего воина.
Ни одна армия не умела преследовать отступающего противника лучше монголов. Преследование разбитого врага могло продолжаться несколько дней, причем все окрестности разорялись. После разгрома мамлюков при Саламие в 1299 г. монголы преследовали их до Газы, расположенной в 500 км от поля боя.
Гвардия в таких битвах играла роль элитных частей, которые оставались в резерве, чтобы при необходимости нанести решительный удар или отбить контратаку противника, как в битве при Нилабе в 1221 г.
Необходимо упомянуть также знаменитое монгольское ложное отступление с заманиванием противника. Часто оно сочеталось с другими уловками, например учетом направления ветра, для того чтобы поднятая конскими копытами пыль скрывала монгольские отряды от противника. И даже несмотря на то, что эти уловки давно были известны, они оказывались очень эффективными. При необходимости монголы могли совершать запланированный отход в течение нескольких дней — например, Джебе и Субэдей в мае 1222 г. совершили девятидневное отступление. За это время армия князя Галицкого и его кыпчакских союзников слишком далеко оторвалась от главного русского войска. Тогда монголы развернулись и обрушились на кыпчаков. Затем было окружено и разбито и русское войско.
Монголы располагали большим количеством сменных лошадей, что позволяло им совершать длительные ложные отходы, не слишком утомляя и людей, и коней — Карпини специально подчеркивает это в своих заметках. Карпини хорошо знал монгольские хитрости. «Даже если татары отступают, — писал он, — нашим солдатам не следует отделяться друг от друга, поскольку татары отступают именно для того, чтобы противник нарушил строй». Другие замечания Карпини также свидетельствуют о том, что он хорошо разбирался в монгольской тактике. Он рекомендовал использовать арбатеты, «поскольку монголы их больше боятся», и копья с крючьями для выдергивания монголов из седел, «откуда они легко вылетают». Он добавляет, что для сражения с монголами следует удвоить толщину нагрудных кирас.
Другой хитростью монголов было сажать на запасных коней человеческие чучела, создавая видимость многочисленности. Карпини упоминает об этом, говоря, что монгольские военачальники сидят в компании чучел. Он также сообщает, что военачальник никогда лично не участвует в битве, а остается в стороне, откуда руководит ходом сражения.
Таким образом, монгольская тактика идеально сочетала использование луков, нанесение лобовых ударов и постоянный маневр. Подвижность монгольской армии обеспечивалась опытом, подготовкой и дисциплиной, и в результате огромный механизм работал, как часы. Казалось, что они родились с необходимыми навыками стратегического мышления, их боевой дух всегда был очень высок. Монголы считали себя непобедимыми и сумели внушить эту мысль почти всем противникам, которые считали их набеги Божьей карой. Летописцы часто называли монгол татарами, что отражало не только наличие в их рядах воинов из племени татар. В гораздо большей мере они идентифицировали монголов с «…неисчислимыми ордами народа Сатаны…. как демоны, исходящими из Тартара» (в данном случае слово «тартар» означает «ад»).
Таким образом, монгольское искусство ведения войны доказало, что конница может успешно действовать без поддержки пехоты. Однако, по мере изменения условий, монголы легко перенимали новые идеи. Чтобы продемонстрировать это, прежде чем начать рассказ о европейской кампании монголов, рассмотрим, как монголы проводили осаду городов.
ОСАДА ГОРОДОВ МОНГОЛАМИ
Первое время в тактике монголов было слабое место: они ничего не могли поделать с городскими укреплениями. Попытки высадок в Японии выявили еще один недостаток — неумелое проведение десантных операций, но неумение брать города, а также незнание того, что следует делать с ними после захвата, были особенно серьезными недостатками.
К чести монголов, они быстро признали свою техническую отсталость и поэтому предпочитали дать генеральное сражение в открытом поле, а уж затем углубляться на территорию противника. Если же монголам приходилось действовать на хорошо укрепленной местности, то они предпочитали оставлять сильные крепости напоследок. Для любой армии того времени осада крепости была долгой и дорогой операцией, требовавшей особых знаний. Недостаток умения монголов в этом виде военного искусства сказался в 1209 г., когда Чингисхан осадил крепость Чун-Сюн китайского царства Си-Ся. Монголы разумно начали рыть канал, чтобы затопить город, но вместо этого затопили свой лагерь. К удивлению монголов, крепость все равно капитулировала: китайцы не сомневались в том, что Чингисхан возьмет город.
Монголы стали брать к себе на службу китайских, а затем и мусульманских специалистов осадного дела. Первое упоминание об иностранных специалистах относится уже к 1211 г., и с той поры китайские инженеры неизменно участвовали в осадах.
На взгляд западного специалиста, привыкшего к виду европейских требюшетов, действовавших на принципе противовесов, китайские осадные катапульты выглядели очень странно. Они работали по принципу рычага. Несколько рычагов (до десятка) соединялись друг с другом и уравновешивались. На один конец рычага клался снаряд, а другой дергали за несколько канатов. Дальнобойность зависела от числа людей, дергавших за канат. У однорычажных катапульт за два каната дергало 20 человек, а у самых больших катапульт число канатов доходило до 125, а «обслуживающий персонал» состоял из 250 человек. Большие катапульты метали снаряды массой до 40 кг. Сначала дальнобойность катапульт была невелика, но в одном из трактатов XII в. упоминается о том, что конструкция катапульт была заметно улучшена, так что одпорычажиыс катапульты с расчетом в 10–15 человек стали метать снаряды на 250–270 шагов. Относительно «дальнобойных» катапульт хронист говорит о дальности стрельбы в 350 шагов, но трудно представить себе, как практически могли действовать многочисленные «расчеты» таких метательных орудий, не мешая друг другу при стрельбе.
Деревянные части катапульт изготавливали из дуба, а канаты делали из пеньки и кожаных ремней, перекрученных между собой. В результате орудие могло действовать при любой погоде: в сухую погоду кожа усаживалась, а пенька растягивалась, в дождливую погоду, наоборот, кожа растягивалась, а пенька усаживалась. Рекомендовалось при осаде использовать глиняные снаряды, раскалывавшиеся при ударе, чтобы их, в отличие от камней, невозможно было использовать против осаждающих.
Использование мусульманских осадных орудий, в частности требюшетов, впервые упомянуто при описании пятилетней осады Хубилай-ханом города Сяньян в империи Сун. В 1273 г. хан получил требюшеты от своего двоюродного брата Ильхана, правившего в Персии. Шум, издаваемый этими машинами, а также удары снарядов, крушивших все на своем пути, переполошили защитников крепости. Массивные требюшеты метали каменные снаряды массой около 70 кг с такой силой, что они врезались в глиняные стены на 2–2,5 м.
Оружие у монголов и их противников было примерно одинаковым. Во время осады Кайфуна в 1232 г. Субэдей приказал своим инженерам метать куски мельничных жерновов, которые разрушали укрепления и башни городских стен, а также деревянные здания. Во время осады 1220 г. монголы не смогли разыскать камни, поэтому стали метать деревянные чурки, вываривая их в воде для утяжеления.
Подданные империи Сун использовали артиллерию в виде стационарных арбалетов, в которых до трех арбалетных рогов совмещалось в один. Монголы приняли эту идею и стали устанавливать подобные арбалеты на деревянных лафетах, но эти орудия были настолько тяжелы, что их перемещали с огромным трудом. Их взводили несколько человек, вращая колесо. Тройной арбалет обслуживало не менее ста человек. Эффективная дальность стрельбы достигала 200 м.
Интерес представляют снаряды, наполненные порохом или зажигательными материалами. В 1232 г. Читань, защищавший от монголов город Лоян, применил метаемые катапультой «громовые бомбы». Это был железный сосуд, наполненный порохом, фитиль которого воспламенялся при запуске. При взрыве снаряд издавал сильный грохот. Известна картина из «Свитка о монгольском вторжении», изображающая взрыв гранаты перед всадником.
Во время осады Багдада в 1258 г. монголы использовали в качестве снарядов к катапультам зажигательные стрелы и горшки с нефтью. Вероятно, «нефтяные горшки» содержали «греческий огонь»: смесь нефти и негашеной извести. В империи Сун было известно несколько типов зажигательных материалов, в том числе промасленная пенька и хлопок. К 1273 г. были найдены средства для борьбы с зажигательным оружием. Крыши строений стали обкладывать десятисантиметровым слоем рисовой соломы и обмазывать глиной. Ядовитые газы впервые применили в XI в. «Ядовитая дымовая бомба» представляла собой снаряд массой 2 кг. Ее заполняли серой, селитрой, аконитом, маслом, угольным порошком, смолой и воском.
Успех монгольских осадных работ объяснялся не только богатым арсеналом и размером осадных орудий, по и безжалостной эксплуатацией многочисленных пленных. При осаде Нишапура в 1221 г. на стенах крепости было установлено 3000 тяжелых дротикометов и 500 тяжелых катапульт. Тогда монголы согнали под городские стены множество пленных, захваченных в соседних городах, и заставили их проводить осадные работы под обстрелом. Было установлено около 3000 «баллист» (вероятно, тяжелых арбалетов) и 3700 катапульт, метавших камни и сосуды с нефтью. Кроме того, пленные изготовили 4000 осадных лестниц, а также доставили с соседних гор 2500 вьюков камней. Когда монголы двинулись на приступ, они гнали впереди пленных, используя их как живой щит. Подобную тактику монголы часто применяли при штурме укреплений, а иногда использовали и в открытом бою.
Несмотря на использование китайских и мусульманских мастеров осадного дела, для монголов столь малоподвижное занятие, как осада, было делом неприятным. По возможности они блокировали город небольшим отрядом, надеясь разбить основные силы противника в открытом бою и сломить тем самым боевой дух защитников. Вероятно, зверства, которые монголы чинили в городах после захвата, во многом объясняются их негативным отношением к осаде. Чувствуя это, иногда города сразу открывали ворота, надеясь избежать гнева монголов.
Оккупация покоренных стран также была делом, малопривычным для монголов. Во время покорения Северного Китая некоторые города приходилось брать по два-три раза, пока, наконец, военачальники не догадались оставлять в городах свои гарнизоны.
В заключение можно упомянуть, что монголы внесли в военное дело еще один вклад, использовав примитивную огнестрельную артиллерию. В 1259 г. китайские оружейники изготовили «огненное копье». Порох набивали в бамбуковый стебель, при выстреле горсть картечи выбрасывалась на расстояние до 250 метров. Интересно также отметить, что в битве при Лигнице в 1241 г. монголы применили удушливый дым от горящего камыша.
КАМПАНИИ МОНГОЛОВ В РОССИИ И ЕВРОПЕ
Лучшей иллюстрацией различных аспектов военного искусства монголов может служить рассказ о четырех их походах на Русь и Восточную Европу, совершенных по решению курултая в 1235 г. Хан Батый, второй сын хана Джучи, возглавил армию. Его военным советником был Субэдей, один из «четырех псов» Чингисхана. Фактически Субэдей и командовал армией, именно он разработал эти вошедший в историю операции.
Сперва монголы обезопасили свои фланги и линии коммуникаций вдоль Волги и Дона, разгромив волжских булгар и кыпчаков. Вторжение началось в 1236 г., когда хан Мункэ начал наступление на кыпчаков, а Батый с Субэдеем — на булгар. К осени 1237 г. разгром и тех, и других был завершен. Монголы форсировали Волгу и зимой 1237 г. вторглись на Русь, рассчитывая, что русские не будут ожидать нападения зимой. Так оно и случилось; кроме того, русские не ожидали, что монголы так скоро расправятся с булгарами.
Самой сильной крепостью, лежавшей на пути монголов, был Владимир, в котором находилась дружина великого князя Юрия. По своему обыкновению, монголы обошли укрепленный город и обложили хуже укрепленную Рязань. После пятидневного обстрела из катапульт, 21 декабря 1237 г., город был взят штурмом. «Не осталось очей, способных оплакать погибших, — пишет летописец. — Некоторых жителей посадили на кол, другим под ногти забили гвозди или щепки. Священников сожгли живьем, а монахинь и девиц насиловали в церквах на глазах у родных».
Следующим городом, взятым монголами, стала Москва. Владимир оказался полностью отрезанным. В панике князь Юрий бежал на север, на реку Сыть, оставив Владимир без дружины. Субэдей выдвинул авангард к Сыти, а сам осадил Владимир, который пал через шесть дней, 8 февраля 1238 г., когда, по словам летописца, «камни сыпались дождем». Разрушив Владимир, Субэдей безбоязненно атаковал лагерь на реке Сыть, и князь Юрий нашел свою смерть.
Затем монголы двинулись к Новгороду, но, не дойдя до богатейшего города ста километров, остановились и повернули на юг. Приближалась весна, и дороги могли стать непроходимыми. Поэтому армия отошла к Дону, где монголы дали себе передышку. На обратном пути они обошли стороной все города за исключением Козельска (близ Калуги), который был взят после семинедельной осады.
Первая фаза похода на Русь завершилась. В 1239 г. монголы почти не проявляли активности. Многие кыпчаки и половцы бежали в Венгрию, где король Бела IV предоставил им убежище в обмен на принятие христианства. Это было первым из нескольких подобных переселений в Венгрию, которые дали монголам повод через несколько лет напасть и на эту страну.
В 1240 г. монголы снова двинулись на Русь, захватили Чернигов и повернули на Киев. Киев был большим и гордым городом, считавшим себя непобедимым; киевляне казнили монгольских послов, потребовавших сдачи города. Сам Батый был поражен красотой и богатством Киева, но эстетические соображения не удержали его от осады города. Летописец сообщает, что сыпавшиеся стрелы затмевали солнце и «…скрип повозок, рев верблюдов, звуки труб, ржание коней и крики неисчислимого множества людей не позволяли горожанам услышать друг друга». Киев пал 6 декабря 1240 г., и монголы учинили в нем резню. Когда шесть лет спустя Карпини проезжал мимо того места, где был Киев, он видел бесчисленные черепа и человеческие кости. «Местные жители приветствовали нас, словно воскресших из мертвых», — писал он.
Поделиться книгой: