Помоги проекту - поделись книгой:
— Около часа, — коротко бросил в ответ Арфлейн и отошел от трубы.
На горизонте, справа по борту, на сотни футов вздымались в темно-пурпурное небо огромные ледяные скалы. Слева по борту параллельно ей шли небольшие острые гряды льда. Между ними двигалась яхта Рорсейнов по направлению к месту бойни, где уже ясно были видны корабли, преследующие гигантских животных.
Стоя на мостике, Арфлейн увидел добычу, прекрасно подходящую для их яхты, — несколько бычков впереди по курсу сбились в кучу. Рорсейн и Ульсенны пытались, перегнувшись через перила, разглядеть, что происходит впереди.
Крепко сжав обеими руками штурвал, Арфлейн уверенно вел яхту, огибая китобоев по широкой дуге.
Началась охота. Парусники гонялись за гигантскими млекопитающими. Догнав жертву, китобои старались вонзить свои гарпуны в те места на теле кита, поражение которых приводило к быстрой его смерти.
Как правило, загарпуненный кит не нападал на парусник, хотя мог бы запросто раздавить любой из них своей тушей. Раненое животное тащило за собой шхуну-обидчика, пока у него хватало сил.
В непосредственной близости от яхты проехало небольшое судно, влекомое обезумевшей от боли гигантской коровой. Она отталкивалась ото льда передними и задними плавниками и судорожно раскрывала огромную пасть, полную зубов. Красная дорожка крови тянулась по льду за смертельно раненным зверем.
Члены экипажа израсходовали весь запас гарпунов и уже не могли повлиять на исход схватки. Через минуту корова и буксируемая ею шхуна были уже далеко от яхты.
В другом месте перевернутый на спину бык в предсмертных судорогах беспомощно хлопал массивными плавниками. К нему с копьями и ножами для разделки туш осторожно приближались матросы с нескольких кораблей. Они казались карликами рядом с издыхающим на льду монстром.
Внимание Арфлейна привлекло какое-то движение с правого борта. Наперерез яхте двигался огромный бык, волоча за собой барк. Столкновение казалось неминуемым.
В отчаянии Арфлейн круто повернул штурвал. Полозья яхты затрещали на повороте, и она стала выходить на параллельный барку курс. Теперь он ясно видел, что на носу судна, зажав в поднятой руке гарпун, стоял капитан Бренн. Его лицо было перекошено ненавистью. Животное, обескураженное внезапным появлением яхты, закрутилось на льду. Спустя мгновение оно бросилось на судно Бренна. Раздались неистовые крики захваченных врасплох китобоев. Арфлейн видел, что его друга выбросило на лед. Бренн, оказавшись на льду, попытался уползти в сторону, но кит рванулся к капитану и навалился на него.
Арфлейн в ужасе отвел взгляд и увидел, что на месте Уркварта уже стоит Манфред Рорсейн, наведя на животное гарпунную пушку.
Схватив мегафон, Арфлейн закричал: — Рорсейн! Глупец! Не стреляйте в него!
Юноша махнул рукой и вновь склонился над пушкой.
Арфлейн бросился на нос яхты, но было поздно. Массивный гарпун вылетел из ствола, и корабль тряхануло. Гарпун с линем вонзился в жертву. Чудовище поднялось на задних плавниках, испустив оглушительный рев, его тень полностью накрыла яхту.
Линь гарпуна натянулся, и передние полозья яхты повисли в воздухе. Внезапно натяжение ослабло: Рорсейн закрепил линь недостаточно надежно, и тот отвязался от кольца на гарпуне.
Наклонив голову ко льду, бык устремился к яхте. Арфлейн сумел повернуть яхту, и туловище кита врезалось в правый борт. Яхта закачалась. Полозья правого борта, не выдержав обрушившегося на них удара, затрещали и с оглушительным треском лопнули. Яхта завесилась на правый борт, палуба накренилась. Арфлейна перебросило через ограждение мостика. Приподнявшись, он сумел ухватиться за поручни трапа и с трудом, думая лишь об Ульрике Ульсенн, начал подниматься на мостик.
На лестнице он столкнулся с Янеком, лицо которого исказил страх. Посторонившись, Арфлейн пропустил его. Взобравшись, наконец, наверх, он увидел там лежащую прямо на палубе Ульрику Ульсенн.
Скользнув по наклонившейся палубе, он нагнулся к женщине. Она была жива, но на лбу горела багровая ссадина. Арфлейн замер, разглядывая прекрасное лицо. Затем, перекинув ее через плечо, он стал пробираться к трапу. Кит заревел и начал новую атаку.
Члены команды в беспорядке бросились к левому борту и через ограждение посыпались на лед, спасая свои жизни. Арфлейн заметил, как двое матросов несли Янека в сторону от потерпевшего крушение судна.
Цепляясь за нависшее над палубой переплетение такелажа, Арфлейн почти добрался до спасительного ограждения, когда кит обрушился на носовую часть яхты. Отлетев к штурвалу, Арфлейн увидел всего в нескольких футах от себя гигантскую голову чудовища.
От неожиданности он выпустил Ульрику, и она покатилась по палубе к носовой части корабля. Арфлейн пополз к ней, пытаясь схватить за развевающуюся материю ее длинной юбки. Судно вновь дало крен, на этот раз к носу. Арфлейн едва не угодил в раскрытую пасть, в последний момент успев ухватиться за ванты грот-мачты. Поддерживая женщину одной рукой, он взглядом искал возможности спасения.
Оценив ситуацию, Арфлейн перевалился через ограждение и прыгнул за борт, не выпуская женщину из рук.
Они тяжело рухнули в снег. Поднявшись, он вновь взвалил Ульрику на плечи, утопая по колено в снегу, пошел прочь от кита-убийцы. Но разбушевавшееся чудовище оставило шхуну и, хрипло дыша, стало преследовать Арфлейна. Оглянувшись, он увидел, что зверь настигает их.
Оставив Ульрику на снегу, Арфлейн бросился к киту и, изловчившись, выдернул из его бока копье какого-то гарпунщика с «Нежной девчушки».
Единственной надеждой на спасение было попасть гарпуном в глаз киту и поразить его мозг раньше, чем кит убьет его. Тогда он мог бы спасти Ульрику.
Арфлейн прицелился и метнул гарпун. Кит остановился и закрутился на месте, пытаясь избавиться от копья, попавшего в глаз. Зубцы легко вонзились в ткань, но мозга не достигли.
Справа от себя Арфлейн заметил какое-то движение.
К зверю, зажав в руке гарпун, бежал Уркварт. Он с ходу запрыгнул на хвост зверя и, хватаясь пальцами свободной руки за густую шерсть кита, стал продвигаться по его спине. Кит заревел, поднялся на дыбы и встряхнулся, но сбросить маленькое упрямое существо, взобравшееся к нему на спину, не сумел. Вновь увидев Арфлейна, кит захрипел; забыв о своем седоке, он подался вперед. Арфлейн замер, во все глаза смотря на Уркварта, который, встав во весь рост, поднял двумя руками гарпун. Как бы чувствуя приближение смерти, кит задрожал. Со всей силой Уркварт вонзил мощный гарпун в позвоночник зверя.
Фонтан крови вырвался из китовой раны и обрушился на Арфлейна. В этот момент за спиной Арфлейна раздался стон Ульрики. Горячая китовая кровь обдала ее с ног до головы. С трудом поднявшись, она протянула руки к Арфлейну и оказалась в его объятиях. Позади них ревел истекавший кровью кит, но они не замечали его.
Ее руки обхватили его плечи, она дрожала и всхлипывала. Они простояли так несколько минут, прежде чем он понял, что они не одни.
Он оглянулся.
Рядом с ними стояли Уркварт и Манфред Рорсейн. Левая рука юноши безвольно повисла вдоль тела, его лицо побелело от боли, но он обратился к ним с обычной веселостью в голосе:
— Прошу прощения, капитан, я, думаю, что нам пора встретиться с благородным лордом Янеком.
Арфлейн неохотно отпустил Ульрику.
Вытерев кровь с лица, она огляделась. Всего в нескольких футах от них лежала огромная туша мертвого чудовища. Огибая ее, к ним спешили два матроса, которые несли Янека Ульсенна.
— Хебер мертв, — произнес Манфред. — И еще половина команды.
— Мы все заслуживаем смерти, — ответил Арфлейн. — Я знал, что яхта слишком ненадежна, а вы необдуманно пустили в ход гарпунную пушку.
— Но тогда бы мы не получили такого развлечения, — воскликнул Манфред. — Не будьте неблагодарным, капитан.
Внимательно посмотрев на жену, Янек нахмурился. В этот момент Манфред шутливо приветствовал его.
— Твоя жена цела, Янек, если это тебя интересует. Несомненно, тебе важно узнать, что случилось с нею после того, как ты оставил ее одну на мостике.
Арфлейн взглянул на Рорсейна:
— Как вы узнали об этом?
Манфред улыбнулся.
— Я забрался на снасти, капитан. Оттуда открывался чудесный вид, я заметил все, но никто не видел меня. — Он вновь повернулся к Янеку: — Капитан Арфлейн спас жизнь Ульрике, так же, как и кузен Уркварт, убивший кита. Может быть, вы поблагодарите их, милорд?
— У меня сломаны ноги, — произнес Ульсенн.
— Благодарю вас, капитан Арфлейн, — впервые заговорила Ульрика. Ее голос слегка дрожал, видно, она еще не совсем оправилась от шока. — Кажется, у вас вошло в привычку спасать Рорсейнов.
Слабо улыбнувшись, она повернулась к Уркварту.
— Благодарю вас, Длинное Копье, вы — храбрый человек. Вы оба — храбрые люди.
Ее взгляд, обращенный к мужу, был преисполнен презрения. Янек резко бросил:
— Нас ждет корабль, который отправляется домой. — Он кивнул головой. — Пойдем, Ульрика.
Она послушно шагнула за мужем. Арфлейн шагнул к ней, но Манфред Рорсейн сжал его плечо.
— Она его жена, — мягко, с полной серьезностью в голосе произнес он.
Арфлейн попытался освободиться, но юноша добавил:
— Вне всякого сомнения, вы больше всех уважаете древние законы, капитан Арфлейн?
Арфлейн сплюнул на лед.
Глава 7
ПОХОРОНЫ НА ЛЬДУ
Лорд Рорсейн умер в их отсутствие, его похороны состоялись двумя днями позже.
В этот же день хоронили Бренна, хозяина «Нежной девчушки», и Хебера, первого офицера ледовой яхты. По городу двигалось сразу три похоронных процессии. Арфлейн принял участие в похоронах Рорсейна, которые представляли собой красочный и торжественный ритуал. Впереди процессии ехали черные сани, запряженные волками в траурных попонах. На корме саней стоял богато разукрашенный гроб с телом лорда Рорсейна. За гробом следовали Манфред Рорсейн и Ульрика в санях, также запряженных волками. Чуть поодаль шли остальные члены семей Рорсейнов и Ульсеннов. Янек Ульсенн был еще слишком слаб, чтобы принять участие в похоронах.
Арфлейн, подавленный смертью Бренна и Рорсейна, с мрачным видом сидел в санях в конце процессии. На нем был траурный плащ из черной тюленьей кожи с пришитым к нему гербом Рорсейнов,
Траурная процессия медленно двигалась по льду. Высоко в небе плыли белые облака, закрыв собой солнце. Шел легкий снег.
Наконец показалась и сама могила. Она была высечена во льду. Рядом с ней сверкали на дневном свете сложенные друг на друга ледяные блоки. Большой подъемный ворот, с помощью которого эти блоки извлекали на поверхность, своими распорками и качающейся петлей напоминал виселицу. Тишина нарушалась лишь легким стоном ветра.
Рядом с могилой неподвижно стоял человек. Это был Уркварт, пришедший на похороны своего отца с гарпуном в руке. На его голове и плечах лежал снег, еще больше увеличивая его сходство с подданным Ледовой Матери.
Лицо Уркварта выражало какую-то особую смесь скорби и гнева.
Снег покрывал гроб, холодный ветер развевал плащи и рвал капюшон с головы Ульрики. Манфред, чья сломанная рука висела на перевязи под плащом, с помощью мальчишки лет пятнадцати перерезал упряжь и передал волков стоящим наготове слугам. Затем он, Арфлейн и еще четверо мужчин столкнули тяжелые сани в могилу.
Мгновение, словно нехотя, сани покачались на краю могилы и, соскользнув, рухнули вниз. Четверо мужчин подошли к ледяным блокам и молча стали закидывать ими могилу. Их опередил Уркварт, впервые оставивший свой гарпун и сбросивший первый блок. Он стоял сжав губы, с горящими глазами. Подождав какое-то время, он поднял гарпун и пошел прочь от могилы.
Почти час потребовался, чтобы насыпать ледяной холм и водрузить над ним флаг Рорсейнов. Собравшиеся вокруг склонили головы, когда Манфред Рорсейн, помогая себе здоровой рукой, взобрался на вершину погребального холма.
— Сын Ледовой Матери возвращается в ее лоно, — начал он. — Она дала ему жизнь, она же и забрала ее. Но он будет вечно жить в ледовых залах ее покоев. Ибо вечны те, кто приходит к ней. Вечная, она объединяет мир, где не будет ни времени, ни движения, ни желаний, ни разочарований, ни гнева, ни радости. Да присоединимся все мы к ней! — В его чистом, ясном голосе слышалось воодушевление. Склонившись на одно колено, Арфлейн повторил за ним последнюю фразу. Его примеру, правда, с меньшей страстью в голосе, последовали и остальные мужчины.
Глава 8
ЗАВЕЩАНИЕ РОРСЕЙНА
Арфлейн, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой ощущал чувство вины, возникшее у Ульрики Ульсенн в связи со смертью ее отца. Именно благодаря ее с Манфредом настойчивости злосчастная экспедиция состоялась в тот самый день, когда умер Рорсейн.
Арфлейн понимал, что невозможно винить ее в том, что она так быстро уверилась в скором выздоровлении отца. Действительно, не существовало никакого логического объяснения, почему он сдал так быстро.
Возможно, что сердце, на которое он никогда не жаловался, отказало сразу же после того, как он продиктовал свое завещание. Его должны были вскоре огласить в присутствии Арфлейна и близких родственников покойного. Петр Рорсейн умер в тот момент, когда кит атаковал их яхту, спустя несколько часов после разговора с Арфлейном.
В приемной, примыкающей к кабинету отца, сжав губы и обхватив руками подлокотники кресла, ждала Ульрика Ульсенн. Рядом с ней сидели Арфлейн и Манфред Рорсейн. Тут же, на приподнятых в изголовье носилках, лежал муж Ульрики. Стены маленькой комнаты покрывали охотничьи трофеи Петра Рорсейна. Затхлый запах, исходивший от голов животных, был неприятен Арфлейну.
Дверь в кабинет открылась, и Стром, маленький сморщенный человечек, исполняющий обязанности душеприказчика покойного, молча пригласил их пройти в соседнюю комнату.
Наклонившись, Арфлейн и Манфред подняли носилки с Янеком и последовали за Ульрикой Ульсенн.
Кабинет напоминал каюту корабля, хотя свет исходил не из иллюминаторов, а от тусклых ламп на потолке. Стены от пола до потолка были заняты шкафами. В центре стоял большой стол желтой кости, с куском тонкого пластика на нем. Пластик был покрыт коричневыми, словно нанесенными кровью, надписями. Концы его загибались, свидетельствуя, что свиток развернули буквально несколько минут назад.
Когда Манфред Рорсейн сел за стол, старик покинул комнату.
Вздохнув, Манфред принялся читать завещание, нервно постукивая пальцами по столу. Оглашением должен был заняться Янек Ульсенн, но лихорадка, последовавшая за несчастным случаем, еще не отпускала его. Он лишь сейчас смог приподняться с носилок, наблюдая за кузеном взглядом, исполненным злобы и беспокойства.
— Что там? — нетерпеливо спросил он.
— Немного не то, что мы ожидали, — не отрываясь от чтения, ответил Манфред. На его губах играла легкая улыбка.
— Почему этот человек находится здесь? — указав на Арфлейна, спросил Янек.
— О нем упомянуто в завещании, кузен.
— Читай, Манфред, — откинувшись на спину, произнес Ульсенн.
— Завещание Петра Рорсейна, Главного корабельного лорда Фризгальта, — начал Манфред. — Рорсейн мертв. Ульсенны правят.
При этом Манфред бросил ехидный взгляд на жалкую фигуру Янека.
«Да буду спасен я, мое имущество и корабли, которые настоящим завещанием должны быть разделены поровну между моей дочерью и моим племянником. Сим я дарую командование шхуной „Ледовый дух“ капитану Арфлейну из Брершилла, дабы он повел ее к Нью-Йорку, курсом, обозначенным на картах, которые я тоже оставляю ему. В случае, если капитан Арфлейн найдет город Нью-Йорк и живым возвратится во Фризгальт, он станет полновластным обладателем „Ледового духа“ и всего груза, привезенного на нем. При этом моей дочери Ульрике и племяннику Манфреду следует сопровождать капитана Арфлейна в его путешествии. Капитан Арфлейн будет иметь власть над каждым, кто пойдет с ним.
Вновь приподнявшись, Ульсенн посмотрел на Рорсейна.
— Старика скрутила лихорадка. Он был безумен. Забудьте об этом условии. Отошлите Арфлейна — разделите имущество согласно завещанию. Неужели вы решитесь на еще одно безумное плавание сразу же после неудачи, постигшей нас? Несчастье несет новую беду.
— Клянусь Ледовой Матерью, каким ты стал суеверным, кузен! — усмехнулся Манфред. — Ты прекрасно знаешь, что, отступив хотя бы от одного пункта завещания, мы не сможем вступить во владение. Подумай, как выгодна наша смерть. Моя доля плюс доля твоей жены сделают тебя влиятельнейшим правителем Восьми Городов.
— Я пекусь не о своем, состоянии. Я сам достаточно богат. Я хочу сохранить жизнь своей жене!
Вспомнив, как Ульсенн оставил в страхе свою жену во время охоты, Манфред вновь улыбнулся.
Смерив юношу злобным взглядом, Ульсенн, задыхаясь, откинулся на подушки.
Поднявшись, Ульрика произнесла с ничего не выражающим лицом:
— Лучше отнести его в постель.
Подняв носилки, Арфлейн и Манфред пошли за Ульрикой по темному коридору к спальне Ульсенна, где того приняли слуги и уложили в кровать. С белым от боли лицом, почти теряя сознание, он продолжал бормотать о безумном завещании старого Рорсейна.
— Интересно, решится ли он сопровождать нас? — улыбнулся Манфред, выйдя из комнаты. — Вероятнее всего, он скажет, что здоровье и обязанности лорда вынуждают его остаться.
Они вместе вернулись в одну из комнат жилой части дома. Стены ее были украшены яркими картинами, кругом стояли кресла и кушетки, представляющие собой деревянные и фибергласовые рамы с натянутыми на них шкурами животных. Арфлейн сел на одну из кушеток, напротив него села Ульрика, опустив глаза вниз.
Манфред остался стоять.
— Я должен идти, чтобы объявить завещание дяди, по крайней мере, большую его часть, — сказал он. — Для этого мне придется подняться в верхнюю часть города и прокричать слова завещания в мегафон. Фризгальт почтил смерть Петра Рорсейна трехдневным трауром.
После ухода Манфреда Ульрика не изъявила желания, как ожидал Арфлейн, остаться в одиночестве. Напротив, она приказала слугам принести горячий хесс.
Поделиться книгой: