Помоги проекту - поделись книгой:
Всего каких-то двадцать шагов, а она устала так, будто ей пришлось пробежать двадцать километров.
«Ничего, — приободрила себя Мария фон Белов. — Скоро все изменится. Мы вернем себе принадлежащее нам по праву, мы заберем предметы у тех, кто недостоин ими владеть, и войдем в Черную Башню. А там я обязательно найду средство вернуть себе молодость и красоту. И тогда станет окончательно ясно, что я не зря обрекла себя на это шестидесятичетырехлетнее заключение среди льдов!»
Она добралась до бронеколпака, открыла перстнем дверцу, вошла и включила освещение. Мертвенные голубоватые лучи падали на толстое стекло крышки контейнера, лицо фюрера в их свете казалось заострившимся и мертвым.
— Я знаю, что вы живы, мой фюрер, — тихо произнесла Мария фон Белов. — Вы ждете своего часа. Я пришла сказать, что час
уже почти наступил. Наши враги идут сюда в надежде обрести древние тайны и несокрушимое могущество, но их ждет тяжелое разочарование. Вместо того, чтобы получить новые предметы, они потеряют и то, что у них есть. Но главное, мой фюрер, у них с собою Орел!
Это ей почудилось, или жесткая щеточка усов, покрытая инеем, действительно едва заметно дернулась при этих словах? Почудилось, конечно — внутри ящика температура минус шестьдесят градусов.
— Они идут, мой фюрер! — голос Марии фон Белов окреп и зазвенел под сводами бронеколпака. — Они идут и несут нам Орла! Справедливость будет восстановлена, мой фюрер! Орел вернется, и я вложу его в вашу руку. И Воин Черного Солнца восстанет из снегов Гипербореи, чтобы основать Четвертый Рейх!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Автономный поход
Незаходящее арктическое солнце освещало дикие прибрежные скалы, зеленеющую тундру, ледники на далеких горах, суровые холодные воды Северного Ледовитого океана. Галечная отмель в километре от станции темнела от туш сивучей, облюбовавших ее для своего лежбища. В воздухе стоял несмолкаемый птичий крик: кайры, моевки и белые чайки висели над утесами живым облаком.
Белая лакированная капсула терраформирующей станции, украшенная серебристым двуглавым орлом, медленно двигалась по заснеженной Земле Вильчека. Сутки назад станция покинула борт ледокола «Россия» и теперь прокладывала свой первый маршрут по снежной пустыне. Над ней, на высоте нескольких сот метров, барражировал вертолет МИ-8, выкрашенный в ярко-желтый цвет.
— Говорит борт 16, - сказал в микрофон один из пилотов. — Докладывает командир экипажа майор Гусев. «Земля-2» следует в заданном направлении с расчетной скоростью. Подтвердите приказ о прекращении наблюдения.
В динамике что-то неразборчиво прохрипело.
— Все, — сказал командир экипажа, оборачиваясь ко второму пилоту. — Возвращаемся на базу.
Ми-8, сделав круг над неспешно пробирающейся по каменистому острову «Землей-2», повернул к югу, туда, где скрытый невысокой горной грядой застыл в ожидании огромный атомный ледокол «Россия».
— Рисковые мужики, — проворчал второй пилот, бросив взгляд на удаляющуюся станцию. — Столько больших шишек — и все на одном корыте.
— Это корыто понадежнее ледокола будет, — усмехнулся Гусев. — Я слышал, его специально для освоения Луны сделали.
— Может, Марса?
— Нет, Луны. Поэтому ее в Арктике и обкатывают. Здесь ландшафт похож. Правда, на Луне снега нет.
— И воды, — хмыкнул второй пилот. — А так, один в один — Арктика.
Пилоты Ми-8 очень удивились бы, узнав, что в это же время на борту «Земли-2» обсуждали ту же самую проблему. Собравшиеся на верхней палубе участники экспедиции любовались суровыми пейзажами Земли Франца-Иосифа и вполголоса обменивались впечатлениями.
— А почему наше, так сказать, автономное плавание начинается именно отсюда? — спросил, раскрывая свой блокнот, писатель Журавлев-Синицын. Он, наконец, вспомнил, что отправился в экспедицию не только для того, чтобы уничтожать запасы черного рома. — Ведь ледокол, насколько я понимаю, может доплыть до самого Северного полюса?
— На островах Франца-Иосифа лунный ландшафт — с кратерами, возвышенностями и глубокими разломами, — пояснил Арсений Ковалев. — Он идеально подходит для первого тестирования «Земли-2». Ведь вы наверняка знаете, что станция создавалась для работы на Луне.
— Конечно, конечно, — важно кивнул писатель. — Я же говорил тебе, Жанночка, что это не просто увеселительная прогулка! Значит, мы пройдем прямо до полюса на этой станции? Что ж, неплохо. Места, конечно, меньше, чем на ледоколе, зато интерьеры гораздо современнее…
Андрей Гумилев наблюдал за теми же пейзажами из капитанской рубки, всю переднюю стену которой занимало огромное панорамное окно из сверхпрочного стекла. Андрею это напомнило его кабинет на последнем этаже московского небоскреба, только там за стеклом растекалось серое московское небо. Белый цвет был куда лучше. Он наполнял радостью и чувством великого и свершившегося. Чувством победы, надежды, удачи, огромным пройденным этапом, за которым следует новый этап, еще более глобальный и невероятный. Ради этого чувства Андрей готов был рисковать, вкладывать деньги и совершать самые безумные поступки. Не верьте тем, кто говорит, что рискует и побеждает ради чего-то. Для этих людей просто невозможно не рисковать и не побеждать. Кто-то находит себя на войне, кто-то в спорте. Андрей же замахнулся на создание новой Земли.
Он обернулся на сидевших в кресле Марго и Марусю. Точнее, сидела одна Марго, а Маруся забралась к ней на колени и прижалась к няне, обхватив ее шею маленькими ручками.
— В одной белой-белой Арктике, белым-белым днем, на белой-белой льдине…
Теперь Андрей внимательно следил за Марусей. Дочка слушала Марго, затаив дыхание и широко раскрыв рот.
— В белой-белой берлоге… — продолжала Марго, постепенно делая паузы между словами все больше, — жил белый-белый…
— Медведь!
Маруся вздрогнула от неожиданности. На какое-то мгновение ее брови взлетели вверх, губы задрожали, и казалось, что она вот-вот расплачется.
— Который ел, — как ни в чем не бывало, продолжила Марго, — белый-белый…
— Снег? — удивилась Маруся. Любопытство взяло верх над страхом.
— Пломбир!
На губах Маруси заиграла неуверенная улыбка.
— Посыпанный… белым-белым…
— Шоколадом? — осторожно спросила Маруся. Андрей улыбнулся.
— Хочешь пломбир с шоколадом?
— С медведем!
— А вот, кстати, и медведь! — Марго показала куда-то пальцем и Маруся мгновенно забыла про шоколад и завертелась у нее на коленях, отыскивая глазами медведя.
— Вон, видишь? Кусок льда, похожий на медведя. Спина, голова, приподнятая передняя лапа…
Удивительно, как Марго удается ладить с детьми. Своих у нее нет, братьев и сестер тоже… Андрей испытывал странное чувство нежности, обожания и счастья обладания этой красивой девушкой. Она была так не похожа на Еву, что уживалась в его сердце рядом с ней. Никогда раньше Андрей не понимал, как можно любить двух женщин одновременно, но сейчас это казалось чем-то самим собой разумеющимся. Возможно, это было неправильно и некрасиво по отношению к пропавшей жене. Возможно, это было просто ужасно, по отношению к ней, но ведь Маруся тоже любит их обеих. И маму. И Марго…
— А это котик!
— Где котик?
Маруся ткнула пальцем в окно. Марго прищурилась, пытаясь разглядеть животное.
— И правда, похож!
— Какой же это котик? — втянулся в игру Андрей. Маруся с возмущением посмотрела на папу.
— Папа, ты что, не видишь?
Андрей сделал серьезное лицо.
— Но это бегемот.
— БЕГЕМОТ? — глаза маленькой девочки округлились.
— Андрей Львович?
— Опять море, — воскликнула подруга писателя Жанна. — Но ты же говорил, что мы теперь пойдем до полюса? Нам что, придется возвращаться к кораблю?
Писатель растерянно пожал плечами. Видно было, что он и сам не очень хорошо понимает, как будут развиваться дальнейшие события.
— Не волнуйтесь, мадемуазель, — улыбнулся Арсений Ковалев. — Станция «Земля-2» прекрасно подготовлена для передвижения во всех средах. Она может ездить по земле, летать по воздуху, плавать по морю и даже погружаться в океанские глубины. Так что нам предстоит увлекательная морская прогулка.
— А предусмотрена ли на этой вашей станции система защиты от морской болезни? — поинтересовался Михаил Беленин. Олигарх держал в руках бокал со свежевыжатым грейпфрутовым соком. — У меня на яхте такая есть, это чрезвычайно удобно.
— Да, разумеется, — поспешил успокоить его Ковалев. — Станция оснащена системой Anti Rolling Gyro, в центре ее корпуса находится массивный гироскоп. Когда начинается шторм, электрический мотор вращается в сторону, обратную ходу яхты, таким образом, векторы волнового движения нейтрализуют друг друга, и пассажиры станции не испытывают никаких неприятных ощущений…
— Ага, — довольно сказал Беленин, — у нас, яхтсменов, это называется «вернуться на ровный киль». Что ж, похвальная предусмотрительность.
— А вы сами управляете яхтой? — приоткрыла ротик подруга писателя. — В открытом море, в шторм? Это же ужасно романтично!
— Деточка, — усмехнулся Беленин, — моя яхта побольше этой станции.
— Ой! — Жанна дернула Журавлева-Синицына за рукав. — Видишь, котик, какие бывают яхты! Не то, что посудина, на которой мы в прошлом году путешествовали по греческим островам! А ты еще говорил, что она ужасно дорогая! Писатель заметно сконфузился и поспешил сменить тему.
— Было бы неплохо выйти на лед и поохотиться на белых медведей, — проговорил он, ища поддержки у Ковалева. — А потом устроить экзотический пикник между скал. Жареная на углях медвежатина, а?
— Вообще-то охота на белых медведей у нас в стране запрещена, — помрачнел Ковалев. — Они занесены в Красную книгу, и их поголовье неуклонно сокращается… А наш капитан чрезвычайно принципиальный офицер.
— Ерунда, — фыркнул Беленин. — Как известно, суровость законов в России компенсируется необязательностью их исполнения. Стоит выписать нашему капитану чек на приличную сумму и он, то есть она, закроет глаза и на Красную книгу, и на белых медведей. Поддерживаю идею насчет охоты! Кстати, давно пора опробовать мой новый африканский штуцер. Я планировал пострелять из него гиппопотамов в Танзании, но арктические медведи ничуть не хуже.
— Если вы договоритесь с капитаном Алферовой, — развел руками Ковалев, — я лично противиться не стану.
Надежда Алферова склонилась над пультом управления и, казалось, не обращала внимания на то, что происходит в рубке. Но стоило Гумилеву направиться к выходу, капитан тут же оторвалась от своего занятия, как будто все время следила за тем, что делает Андрей. Заметив это, он улыбнулся и направился в ее сторону.
— Ну, что скажете? — сказал он, для того, чтобы как-то начать
разговор.
— Я же показывала вам отчеты…
— Ну я думал, может у вас есть свое личное мнение?
— Все хорошо.
— Вам нравится?
— Станция прекрасная, — на губах Алферовой заиграла легкая улыбка.
— Всего лишь?
— Для меня большая честь…
— Надя… Вы можете разговаривать со мной, как с обычным человеком.
— Спасибо.
Надежда задумалась и ее рука, лежащая на пульте, мягко скользнула по кнопкам кончиками пальцев, словно она гладила какое-то гигантское животное.
— Для меня тоже большая честь, что вы согласились сопровождать нас в этом путешествии.
— Это работа, — буднично ответила Надя и убрала руку с пульта.
— Но вы могли отказаться.
— Не могла, — еще более спокойно ответила она. — Я на службе.
— А можно вопрос личного характера?
Было видно, как она напряглась, но кивком головы дала согласие.
— Кто это чудовище, что затащило такую молодую и красивую женщину на службу и превратило маленькую Герду в Снежную Королеву?
Теперь Надя улыбнулась смелее, и Андрей отметил, что так она выглядит еще прекрасней.
— Я люблю свою Родину, — сказала Надя.
Андрей тоже любил свою Родину, но ответ настолько обескуражил его, что он только рассмеялся и отошел в сторону. Что это было? Шутка или искренний патриотизм, который свойственен юным благородным девицам? И почему она так улыбнулась, впервые, кажется, за все время их знакомства. Не хотела говорить на эту тему? Пыталась отделаться от навязчивого поклонника? А если так, то права ли Марго, заподозрившая ее в пылкой влюбленности?
Неожиданный отпор, который дала Андрею Надежда, лишь разбудил еще больший интерес. Алферова ему действительно нравилась. Высокая, статная, с идеальной осанкой и отличной фигурой, Надежда вряд ли могла оставить равнодушным любого нормального мужчину.
— На всех не женишься, — тихо проговорил Андрей сам себе, вздохнул и направился к лестнице.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Мясо с кровью
К вечеру станция успешно преодолела пролив и миновала несколько крохотных островков, называемых Комсомольскими. К вечеру она должна была выйти к небольшому, всего десять километров в поперечнике, острову Рудольфа. Это была самая северная территория России и одновременно самая северная точка Европы. Оттуда ей предстояло продолжить свой путь к полюсу. Пока же перед ней лежал гористый, покрытый вечными льдами остров Винер-Чейштад.
На пути станции встала скалистая гряда в несколько сот метров высотой. Выглядела она устрашающе: кривые каменные клыки торчали изо льда, и их острые вершины вспарывали тяжелые снеговые тучи. Чтобы преодолеть такое препятствие, «Земле-2» нужно было подняться в воздух или совершить обходной маневр.
Фрам просчитал оба варианта и предложил перелететь гряду. Путь по льдам в обход скал занял бы слишком много времени. А прыжок через хребет сократил бы дорогу часов на десять.
Алферова запустила программу трансформации силовой установки станции. Это заняло всего несколько минут. Опорные стойки усилились специальными амортизаторами, в днище станции открылись сопла реактивных двигателей управляемой тяги, по бортам выдвинулись короткие стабилизаторы.
В рубку управления набилась толпа народа — все свободные от вахты и научных исследований члены экспедиции, а также любопытные пассажиры. Андрей, стоя рядом с Марго, разглядывал расстилавшийся за панорамным окном пейзаж. В сумерках он был куда более суров и негостеприимен, чем утром, во время перехода через Землю Вильчека.
У пульта управления стояла Алферова. Она выглядела еще более серьезной и сосредоточенной, чем обычно, и это удивительным образом делало ее еще привлекательнее. На Марго она старалась не смотреть.
— Переходим в режим полета, — Надежда нажала кнопку запуска двигателей. Ровный, свистящий гул наполнил собой рубку, пол под ногами ощутимо задрожал.
Поделиться книгой: