Вилла «Белый конь»

— Вас всегда так занимает полицейская сторона работы?

Он отрицательно покачал головой.

— А почему же вы так заинтересовались на этот раз?

— Сам не знаю, — медленно проговорил Корриган. — Наверно, из-за того, что увидел здесь свое имя. Вперед, Корриганы! Один за всех.

— За всех? Значит, вы убеждены, что это жертвы, не преступники? Но ведь может оказаться и наоборот.

— Вы правы. И, конечно, странно, что я так уверен. Может, это я просто себе внушил. А может, из-за отца Германа, он был чудесный человек, все его любили и уважали. И я все время думаю: если этот список был для него так важен, может, дело идет о жизни и смерти.

— Полиция не нашла никаких следов?

— Ну, это длинная история. Здесь проверь, там проверь. Проверяют, кто была женщина, которую он исповедовал.

— Кто же?

— В ней-то как раз ничего загадочного. Вдова. Мы было подумали, что ее муж имел какое-то отношение к скачкам, оказалось — нет. Она работала в небольшой фирме, фирма эта собирает данные о спросе на разные продукты и изделия и пользуется весьма недурной репутацией. На службе о миссис Дэвис почти ничего не знает. Она приехала с севера Англии — из Ланкашира. Единственно странно, что у нее было так мало вещей.

Я пожал плечами.

— Это нередко случается.

— Да, вы правы.

— Одним словом, вы решили принять участие в расследовании.

— Пытаюсь что-нибудь разузнать. Хескет-Дюбуа — имя необычное. Я думал, здесь что-то выплывет…

— Не наркоманка и не торговка наркотиками, — заверил я его. — И уж, конечно, не тайный агент. Была слишком добропорядочная, чтобы дать повод для шантажа. Не представляю себе, в какой список она вообще могла попасть.

Драгоценности она держала в банке, так что объект для грабежа она была неподходящий.

— А кого еще из этой семьи вы знаете?

— У нее есть племянник и племянница, но фамилия у них другая. Муж крестной был единственный сын у своих родителей.

Корриган недовольно заметил, что от меня мало проку. Он посмотрел на часы, сказал, что ему пора идти резать, и мы расстались. Я вернулся домой в задумчивости, работать опять не смог и вдруг, подчиняясь внезапному порыву, позвонил Дэвиду Ардингли.

— Дэвид? Это Марк. Помнишь, я тебя встретил с девушкой, Пэм. Как ее фамилия?

— Хочешь отбить у меня подружку, а?

Дэвид очень развеселился.

— У тебя их столько, можешь одну и мне уступить.

— Так у тебя же своя есть, старик, я думал, у вас дела идут на лад.

«Идут на лад». Слова-то какие противные. Ни с того ни с сего у меня вдруг стало челюсти сводить от скуки… Передо мной встало наше будущее.

Ходим с Гермией по театрам на интересные вещи. Рассуждаем об искусстве, о музыке. Без сомнения, Гермия — прекрасная подруга жизни. «Да, но не больно-то с ней весело», — зашептал мне в ухо какой-то злорадный бесенок. Мне стало стыдно.

— Ты что, заснул? — спросил Дэвид.

— Вовсе нет. По правде говоря, твоя Пэм очень забавна.

— Верно подмечено. Но только в небольших дозах. Ее зовут Пэмела Стерлинг, и она служит продавщицей в одном из этих шикарных цветочных магазинов на Мейфэр. Три сухих прутика, тюльпан с вывернутыми лепестками и лавровый листок, цена — три гинеи, ты эти букеты видел.

Он назвал адрес магазина.

— Пригласи ее куда-нибудь, и желаю вам повеселиться. Отдохнешь. Эта девица не знает абсолютно ничего — голова совершенно пустая. Что ты скажешь, она всему будет верить. Кстати, она девушка приличная, так что напрасные надежды оставь.

И он повесил трубку.

Я с трепетом вошел в Институт цветов. Несколько продавщиц, одетые в узкие бледно-зеленые платьица и с виду совершенно такие же, как Пэм, сбили меня с толку. Наконец я определил, которая из них Пэм. Она старалась правильно написать адрес на карточке, но у нее это выходило с трудом. Еще больших трудов ей стоило сосчитать сдачу, но, наконец, я смог к ней обратиться.

— Мы с вами недавно познакомились — вы были с Дэвидом Ардингли, напомнил я ей.

— Как же, как же, — любезно отозвалась Пэм, глядя куда-то поверх моей головы.

— Я хотел у вас кое-что спросить.

Вдруг я почувствовал угрызения совести.

— Но, может быть, сначала вы поможете мне выбрать цветы?

Голосом автомата, у которого нажали нужную кнопку, Пэм проговорила:

— Мы получили дивные розы. Всего лишь пять шиллингов штука.

Я судорожно глотнул и сказал, что возьму шесть роз.

— И вот этих дивных-дивных листочков к ним?

Я с сомнением посмотрел на дивные листочки, которые выглядели основательно сгнившими. Вместо них я попросил несколько пушистых веток аспарагуса, что сразу же уронило меня в глазах Пэм.

— Я хотел у вас кое-что спросить, — начал я опять, пока Пэм довольно неуклюже составляла букет. — Вы в тот раз упомянули какое-то заведение под названием «Белый Конь».

Пэм вздрогнула и уронила цветы на пол.

— Вы не могли бы рассказать мне о нем поподробнее?

Пэм подняла цветы и выпрямилась.

— Что вы сказали? — спросила она.

— Я хотел спросить насчет «Белого Коня».

— Белого коня? О чем это вы?

— Вы в тот раз о нем упоминали.

— Этого не может быть. Я ни о чем подобном не слыхала.

— Кто-то вам о нем рассказывал. Кто?

Пэм тяжело перевела дыхание и торопливо проговорила:

— Я не понимаю, о чем вы, и вообще мы не имеем права пускаться в разговоры с покупателями.

Она обмотала мои цветы бумагой.

— Тридцать пять шиллингов, пожалуйста.

Я дал ей две фунтовые бумажки. Она сунула мне в руку шесть шиллингов и быстро отошла к другому покупателю. Я заметил, что у нее сильно дрожат руки.

Я медленно направился к выходу. Уже выйдя из магазина, я сообразил, что она мне неверно посчитала за цветы (аспарагус стоил шесть шиллингов семь пенсов) и дала слишком много сдачи. До этого ее ошибки в арифметике, видимо, били по другой стороне.

Передо мной снова встало очаровательное пустое личико и огромные синие глаза. Что-то в них промелькнуло, в этих глазах…

— Напугана, — сказал я себе. — До смерти. Но почему?

Глава 5

Рассказывает Марк Истербрук

— Какое облегчение! — проговорила миссис Оливер со вздохом. — Все уже позади. Благотворительный праздник Роуды удался.

— В этот раз мы собрали больше для Фонда детей, чем в прошлом году, — радостно отметила Роуда.

— По-моему, очень странно, — заявила мисс Макалистер, гувернантка Роудиных детей, — Майкл Брент третий год кряду отыскивает клад. Вот я и подумала, уж не рассказывает ли ему кто-нибудь об этом.

— Леди Брукбэнк выиграла свинью, — сказала Роуда, — и так растерялась — зачем ей эта свинья?

— Очень любезно было со стороны Лагга из «Королевского Ружья» прислать нам дюжину пива для буфета, — сказал муж Роуды, Деспард.

— А что это за «Королевское Ружье»? — спросил я.

— Здешний кабачок, милый, — ответила Роуда.

— А другого здесь поблизости нет? Вы вспоминали какой-то «Белый Конь», что ли, — обратился я к миссис Оливер.

Реакции, которую я ожидал, не последовало. Никто не проявил беспокойства или особого интереса.

— «Белый Конь» не кабачок, — сказала Роуда. — То есть я хочу сказать, сейчас уже не кабачок.

— Когда-то это была старая гостиница, — вставил Деспард. — Ярко выраженный шестнадцатый век. А сейчас это просто вилла. Я еще всегда думал, почему они оставили это название.

Одна из гостей, рыженькая девушка, которую все называли Джинджер[2], возразила:

— О нет, они правильно сделали, название очень забавное, и, кроме того, у них сохранилась от гостиницы прелестная старинная вывеска. Они ее оправили в раму и повесили в холле.

— Кто они? — спросил я.

— Хозяйка виллы Тирза Грей, — сказала Роуда. — Ты ее не видел сегодня? Высокая женщина с короткими седыми волосами.

— Занимается оккультными науками, — добавил Деспард. — Спиритизм, всякие трансы и магия. Черных месс, правда, не служит.

Джинджер вдруг расхохоталась.

— Простите, — сказала она извиняющимся тоном. — Я себе представила мисс Грей в роли мадам Монтеспан[3] у алтаря, крытого черным бархатом.

— Джинджер! — воскликнула Роуда. — Здесь наш пастор.

— Извините меня, мистер Колтроп.

— Ничего, ничего, — улыбнулся пастор и привел какую-то цитату на греческом языке.

Помолчав некоторое время для приличия, я возобновил атаку.

— Я все-таки хочу знать, кто «они» — мисс Грей, а еще кто?

— Да с ней живет еще ее приятельница. Сибил Стэмфордис. Она у них медиум, так я думаю. Вы ее, наверно, заметили — вся в скарабеях, ожерельях, иногда вдруг нарядится в сари, хотя почему — непонятно, в Индии она сроду не бывала.

— И не забудьте про Беллу, — сказала жена пастора. — Это их кухарка, — пояснила она. — И кроме того, ведьма. Она из деревни Литл Даннинг. Слыла там за колдунью. Это у них семейное.

Я посмотрел на миссис Колтроп с сомнением. Неужели она говорит серьезно?

— Как все это интересно! Мне бы хотелось у них побывать, — мечтательно проговорила миссис Оливер.

— Завтра мы с вами к ним зайдем, — пообещал Деспард. — Старая гостиница стоит того, чтобы на нее взглянуть. Они ее очень хорошо переделали: и дом удобный, и сохранили все интересное.

— Я завтра утром созвонюсь с Тирзой, — сказала Роуда.

Признаюсь, я лег спать разочарованный. «Белый Конь», который представлялся мне символом чего-то неведомого и грозного, оказался совсем безобидным. Хотя, конечно, может быть и какой-то другой «Белый Конь».

— Мы сегодня приглашены к мистеру Винаблзу, — сказала Роуда наутро.

— Он тебе понравится. По-настоящему интересный человек. Всюду побывал, все на свете видел. Он перенес полиомиелит, ноги у него парализованы, и передвигается он в специальном кресле. Ему, должно быть, тяжко — ведь он так любил путешествовать. Очень богат. Купил «Прайорз Корт» три года назад.

Дом мистера Винаблза, «Прайорз Корт», был совсем недалеко. Хозяин встретил нас в холле в своем кресле на колесах.