Тихий омут

Я поворачиваюсь, крепко прижимаю губы к его виску, выдыхая сны:

— Спи…

Не нужно, чтобы он мешал. Нервничал, пытался меня схватить. Отвлекал.

Мельком себя оглядываю. Хотя сегодня мне все равно, как я выгляжу, скорее просто по привычке.

Лень спускаться по лестнице. Окно открыто, я опираюсь рукой о подоконник и выпрыгиваю прямо в него. Воздух состоит из множества упругих слоев, правильно используя границу между которыми, можно легко по нему скользить. Я опускаюсь на траву, туда, где луна оставляет на траве дорожку. Иду по ней до четко обозначенного светом пятна, круглого, как монета.

Ах, эта луна! Мое бледное божество! Мое сердце в высоте, недосягаемое и нерушимое. Царица моего мира!

— Моя богиня, — шепчу, стоя перед ней на коленях, и ее свет скользит по моей коже, целует меня, вызывая чувство неестественного возбуждения.

— Моя Мать, — шепчу, вокруг бушуют порывы ветра, они дуют прямо сверху и расходятся кругами у моих ног. Тусклая, потерявшая цвет трава послушно прижимается к земле.

Моя богиня дала мне силу! Дала мне власть распоряжаться ей в свое удовольствие!

Сегодня меня не интересует месть и мелкие пакости. Нет, сегодня у меня особая задача — я хочу знать, насколько моя сила велика. Насколько богиня меня любит.

Я хочу призвать стихию!

Земля слишком тяжела для меня, вода слишком знакома. Ветер меня не интересует, а вот огонь… Малиновая стена на белом стержне, оглушительно треща обливается вокруг чего-либо и опадает над порушенным врагом. Одни угли, подпитка до новой цели.

Я оглядываюсь. Лес! Нет, я люблю лес.

А вот с другой стороны — дома. Мертвое дерево и кирпич. Пластик и железо, прекрасная мишень для огненной мощи.

Я поднимаю руку и пытаюсь сделать пламя. С пальцев срывается послушная струя, взмывая вверх, словно держу факел в руке.

Моя богиня довольна. Хотя нет, не так! Она просто снисходительна. Ко мне и моим мелким шалостям. Что они для нее? Пыль на земной поверхности.

— Играй на здоровье, — шепчет моя богиня и отвлекается. Опустив голову, принимаю благословение, сжимая в руке огонь.

Хлопок!

Я понимаю, что это я… не я…

Она прекрасна. В ней ничего детского, глупого или злобного, как раньше. Она безупречна.

Но она… держит в руке огонь. И собирается его разжечь. Сделать огненную бурю, и посмотреть, насколько сильной та получиться.

Я замираю от ужаса. Ей все равно есть ли там, в домах кто-нибудь.

Там где-то Катя, хохотушка с темными кудряшками. И Лена, тонкая и хрупкая, как веточка. Только не они, прошу ее! Она ни обращает на меня вообще никакого внимания, я для нее меньше, чем комариный писк. Я в отчаянии умоляю ее остановиться, поговорить со мной, но она только с усмешкой пожимает плечиками. Я ей неинтересна.

'У тебя есть столько возможностей быть счастливой', - отчаянно говорю я, — 'лес, река, Кирилл. Только не делай никому больно, иначе с нами случиться что-то страшное, тебя поймают и лишат силы, а может и убьют'.

Эти слова ее заинтересовали. Но не так, как бы мне хотелось.

Поймают? Она смотрит на меня один раз, и, запрокинув голову к луне, хохочет. Поймают, когда надо мной луна? Когда ее свет на моем теле, а в руках столько силы? Какая же ты дура, говорит она мне!

Все, ее внимание полностью потеряно, ведьма возвращается к игре, а мне милостиво дозволяет за этим наблюдать.

'Тебе понравиться', - полным угрозы голосом шепчет она напоследок.

Руки ведьмы поднимаются. На концах пальцев — раскаленная сила.

Я не остановлю ее. Что же будет??

Хлопок!

Теперь я вижу ее со стороны, как будто глазами одной из нескольких темных фигур, стоящих у ворот. Замерев в свете луны, она прекрасна, как древняя статуя. Ее поза настолько женственна, что глаз не оторвать, но вот она замечает гостей и определяет их как опасность. Все мгновенно меняется — ведьма с шипением приседает, как перед прыжком в воду. Руки отставлены назад, пыльцы скрючены, как на картинках про бабу ягу. Голова опускается вниз, прищуренные глаза сверкают слепящим блеском, на лице — оскал, обнажающий зубы. Теперь это не человек, это зверь. Гибкий, сильный, готовый к бою зверь, прекрасный по своей животной сути. И очень опасный!

Ведьма видит, что идут враги. Не то чтобы ее это волновало, скорее, просто отвлекало от дела. Тут она отводит глаза в сторону, сквозь зубы вырывается довольное урчание.

Человек медленно движется, пока не закрывает ее полностью. Это Кирилл, решительный как всегда, и очень хмурый. Его застывшее лицо равнодушно, пока он оглядывает пришельцев, оценивая обстановку. И тогда, вдруг… на его лице появляется такой же оскал, дикая маска зверя, готового к смертельной схватке. Теперь передо мной два бешеных существа.

Хлопок!

В ушах звенит, я стою одна и руки накаляются. То, что я видела — это будущее, мое будущее… и его.

Я рыдаю, тело трясется все сильнее, но я не могу ее остановить.

Теперь я снова вижу Кирилла. Он бежит ко мне от дома, и хватает меня за руки, пытаясь удержать их движение, как тогда, на танцах. Он прижимает мои руки к телу, но я знаю — одно мгновение и я легко отшвырну его, даже не приложив особых усилий.

— Не делай этого, — умоляет Кирилл. — Не бросай меня!

Его голос заставляет меня вытянутся в струну, и я судорожно начинаю следить за действиями ведьмы.

Эта сила… Что-то текучее, как вода, поднимается снизу, скручиваясь жгутами под кожей и соединяется в ладонях толстыми хлыстами, бурлящими от жара. И тогда, в последний момент, перед тем как оттолкнуть Кирилла, я понимаю, что нужно сделать.

Будет больно, запрокидываю голову и сжимаю зубы. Мои ладони направлены к земле, я резко их сжимаю, отсекая поток силы, жгуты падают и разбиваются брызгами. Разжимаю руки и выдавливаю всю воду, что еще плещется внутри прямо на траву. Приятные салатовые волны бушуют вокруг, плывут и наталкиваются на деревья, и тают в траве без следа. Это дается мне непросто, расстаться с силой сродни отказу от воды, когда неделю мучился жаждой. Отказ от силы — большая глупость, но луна так же легко гладит меня по коже. Сила не пропадает, она вокруг, успокаивает меня луна и снова оставляет. Наедине с моей ведьмой.

Она застыла в недоумении. Потом визжит, пытаясь вернуть себе силу.

Я довольно улыбаюсь — во мне пустота, пусть я не могу остановить ведьму, но теперь она даже спичку не зажжет!

В голове сгущается туман, меня шатает и я отключаюсь, падая прямо на Кирилла.

Вот так все и было, прямо как в каком-нибудь кошмарном сне.

Я очнулась на коленях у Кирилла, мы сидели в кресле в гостиной. Вокруг — какие-то люди. Даже в голову не приходит посмотреть, кто они и что тут делают — Кирилл разглядывает мое лицо, как будто пытается рассмотреть что-то новое, а улыбка у него… полная такого тихого, незамутненного счастья, что больше ничего не надо — просто знать, что он рядом и больше упрямо не щурится.

Немного прохладно, не успеваю замерзнуть, как кто-то накрывает нас пледом. Кирилл тут же заворачивает его вокруг меня.

Я слышу чей-то голос, но губы Кирилла не шевелятся, значит, говорит не он, так что я не вижу смысла вслушиваться в чужие слова. Кирилл молчит.

Мир вокруг замирает — мы смотрим друг на друга, и когда на улице светает, наше странное оцепенение проходит оттого, что у меня урчит в животе. Тогда же я с удивлением обнаруживаю, что в доме, кроме нас уже никого нет.

— Доброе утро, — улыбается Кирилл.

— Насколько доброе? — спрашиваю.

Он морщит лоб.

— По десятибалльной шкале? — уточняет.

— Хотя бы.

— Не считая того, что вся лужайка залита зеленкой? — дразнится он.

Любопытство перевешивает все остальное и я приподнимаюсь посмотреть в окно. Лужайка как лужайка — трава немного мятая, ее давно не стригли.

— Учитывая, что шансов не было? — Кирилл притягивает меня обратно, прижимается щекой к моей макушке.

— Все просто потрясающе, — его голос очень тихий и задумчивый.

— Правда? — замираю от счастья, неужели получилось?

— Да, — он отрывается от меня и заглядывает в глаза, — я до сих пор в шоковом состоянии, ты разве не видишь?

Я разглядываю его лицо, зрачки почти во всю радужку и странная улыбка одними уголками губ. Аккуратно дотрагиваюсь до них пальцами.

— Все хорошо. Со мной. Это ты просто остальных не видела! — тут он довольно хохочет. — Формально они оказались правы — ты с ней не справилась. Но ведь ты ее остановила, хоть и таким неожиданным способом. Они вынуждено согласились, что еще месяц никакой угрозы от тебя нет.

С этим бы я поспорила, но не сейчас. Пока вспоминаю, как кто-то ходил вокруг.

— У нас были… гости? — интересуюсь.

— Были, были, — радостно кивает Кирилл. — Моя родня. Уехали уже.

— Мы, наверное, вели себя очень невежливо? Не поздоровались, кофе не предложили?

— А нечего приезжать без приглашения! — бурчит Кирилл.

И правда, зачем напрашиваться, когда не ждут?

— И… Стасик приезжал? — невозмутимо интересуюсь я.

— И он, — отзывается Кирилл и несколько секунд думает. — Повезло, что и он. Только поэтому все уехали — он потребовал, чтоб нас, в конце концов, оставили в покое.

— И…теперь мы бесконтрольные?

— Придется самим ездить за продуктами, — вздыхает Кирилл.

При слове продукты в животе снова заурчало.

— Приготовлю тебе завтрак! — расщедрился Кирилл, поднимая меня на ноги.

Летний солнечный день наливался жарой.

— Пойдем купаться? — спросил Кирилл во время завтрака.

Идея была очень заманчивая.

— Да. Только… что делать теперь?

Он сразу понял, о чем я.

— Ждать месяц и снова пробовать, — просто сказал.

Я испугано замерла, и он погладил меня по щеке, успокаивая.

— Снова?

— Как ты теперь понимаешь, контролировать свою суть совсем непросто. Ведьма не уймется, пока вы не станете одним целым. Другого выхода просто нет, — он замолчал, теперь его рука погрузилась в мои волосы. А потом вдруг засмеялся:

— Ты знаешь, что выглядишь сейчас, как обычный человек? — восторженно спросил он, отдергивая руку. — Никакой силы. Никакой ауры!

— А обычно? — ошарашено спросила я.

— Не считая малахитового свечения, как вокруг лампочки? — невозмутимо поинтересовался Кирилл, но не выдержал и засмеялся, увидев мое лицо.

— Шучу, — выдавил он сквозь смех, и я кивнула, хотя так и не поняла, в чем именно шутка.

Как потом объяснил Кирилл, вылив всю силу, я теперь буду заново накапливать ее, как аккумулятор. Так что последнюю неделю лета можно было ни о чем таком не заботиться, а просто отдыхать. Не знаю как я, а Кирилл отдых точно заслужил, и я делала все, чтобы ему было весело и комфортно. Я даже молчала, когда он, в очередной раз накладывая себе в тарелку мясо, не брал даже салат. А это с моей стороны действительно подвиг!

Просыпались мы почему-то одновременно, и утром, выходя из комнаты, я уже знала, что сейчас столкнусь с ним в дверях.

Мы перестали спать в одной кровати после случая с ежиком, хотя, если честно, ежика вряд ли можно в этом винить.

Тем утром я ждала, пока свариться кофе, когда услышала, как Кирилл забегает на кухню с криком:

— Смотри! На тебя движется ежик! — он показывал пальцем на серое существо, уверенно перевалившегося через порог. Потом ежик, не останавливаясь, быстро потопал в мою сторону. Я насторожилась, что-то не так. Даже если он не боится людей, с чего бы ему так быстро бегать?

— Он хочет тебя съесть! — страшным голосом сказал Кирилл.

Я сделала шаг в сторону. Ежик развернулся и по-прямой опять двинул ко мне, правда, медленнее. Я отступала по кругу, но он все время поворачивал в мою сторону. Краем глаза я увидела, как Кирилл давится от смеха и поняла. Он в этом замешан!

Я бросилась к Кириллу и прижалась к его груди спиной. Ежик шел к нам.

— Как ты это делаешь? — я была в восторге. Кирилл довольно обвил меня руками.