Сердце зверя

— Эд. Проклятье, что с тобой случилось?

— Он не понимает тебя, — послышался шепот из глубины сарая.

Грэйнджер резко повернулся, но ничего не увидел.

— Кто ты? Что здесь происходит?

От испуга Грэйнджер едва не разрядил всю обойму в том направлении.

— Опусти оружие. Оно тебе не понадобится. — Голос был поразительно, до нелепости спокоен, что совершенно не вязалось с ситуацией.

— Выходи на свет, чтобы я мог тебя увидеть, — рявкнул Грэйнджер, продолжая целиться в темноту.

— Хорошо.

Тень начала уплотняться, и тут Грэйнджер услышал за спиной тяжелые шаги. Он мигом обернулся, не желая попасться на удочку.

Грэйнджер ахнул, едва не уронив пистолет: в дверном проеме, сгорбившись и держась за косяк, стоял Гарсия. Эл Хэйс ошибся — их друг вовсе не погиб!

— Тони… — Грэйнджер шагнул вперед и тут же понял свою ошибку.

Гарсия поднял голову, и свет упал на страшную открытую рану на шее, на побуревшее пятно крови на груди. После таких повреждений люди не оправляются и тем более не ходят.

Глухое, звериное ворчание сорвалось с губ Гарсии вместе с хлопьями кровавой пены. Его глаза тоже были дикие, совсем как глаза Эда Карлиона. Глаза зверя. Грэйнджер попятился. Одеревеневшие мышцы отказали объятому ужасом человеку. Какая-то темная фигура скользнула мимо него к Гарсии, который, похоже, собирался, несмотря на жуткие раны, сделать прыжок, но вдруг его свирепые глаза потупились, точно у пьяного или одурманенного. Запал Гарсии явно иссяк — он неуклюже привалился к дверям.

Незнакомец повернулся, и Грэйнджер в первый раз увидел его. Высокий, с бледным лицом, на котором читалась холодная надменность, если не презрение, в пальто из какого-то тяжелого, темного, дорогого на вид материала, с поднятым воротником, плотно обнимающим шею. Несмотря на то что ночь выдалась теплой, мужчина был в тонких перчатках.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, — сказал он, и теперь Грэйнджер заметил, что говорит незнакомец без акцента, по крайней мере различимого.

— Что происходит? Помочь нужно Тони. И Эду. — Он повернулся, но Карлион не шевелился. Застывшая фигура походила на куклу, на чучело — если бы не глаза. В них плескалось что-то чужое, что-то адское.

— Ты видишь, чем стали твои друзья. Вы называете таких оборотнями.

Грэйнджер скривился:

— Не держи меня за дурака…

— Ладно. Подбери слово сам. Но они больше не те, кем были раньше. Никто из них.

— С остальными то же самое?

Незнакомец равнодушно кивнул, словно ему было все равно.

— Теперь их шестеро. И все они здесь.

— Ты сказал, что хочешь помочь. Как?

— Ты собрал отряд бдительных. Ты предполагал, что твоих друзей выслеживали. И был прав. Только ты понятия не имеешь о том, что преследовало их.

Грэйнджер медленно поднял пистолет. Дуло оружия замерло в нескольких дюймах от груди незнакомца, но тот совершенно не обращал внимания на угрозу.

— Ты пытаешься убедить меня, что на них охотился вервольф? Оборотень? Это он изменил их облик?

— Да. И тебе нужна помощь, чтобы уничтожить тварь. Оружие бесполезно. Вся ваша сила бессмысленна, все технологии несовершенны.

— Но ты можешь помочь?

— Могу. Я обладаю силой, которой нет у вас, людей…

— У нас, людей? В каком смысле? Кто же в таком случае вы?

— Мы не из этого мира. И оборотень — он тоже бежал сюда от наказания. Моя раса стремится уничтожить вервольфов. А он собирается укрыться в вашем мире, испортить, разложить вас, заставить служить ему. Ты же видишь — он уже начал.

Грэйнджер метнул взгляд на Гарсию, затем на Карлиона.

— Ты контролируешь их, верно? Не даешь напасть?

— Да. Их создатель скрылся, залег где-то. Но прежде чем мы приступим к охоте, нам предстоит кое-какая работенка здесь. Неприятная работенка.

Грэйнджер молчал. Этот парень чокнутый. Возможно, он гипнотизер: загипнотизировал Эда и Тони, только и всего. Должно же быть какое-то логическое объяснение!

Вдруг откуда-то издалека донесся вой. Грэйнджер чуть было не закричал от испуга, но ледяной ком в горле не дал вырваться воплю. Чужак повернулся и направился к дверям. Не обращая внимания на Гарсию, привалившегося у порога, он обвел взглядом склон, тянущийся за оградой парка.

— Ты сомневаешься. Я ожидал этого, — сказал он. — Оставайся в тени и смотри.

Он и сам отступил во мрак сарая и застыл, ожидая чего-то.

Во второй раз вой прозвучал уже намного ближе. Грэйнджер решил, что это собака, возможно даже, полицейская ищейка, ведущая копов, вызванных Элом Хэйсом, по следу. Вот ее лапы заскребли по грязи у ангара, вот она громко засопела в ночи. В следующую секунду в дверь сунулась черная оскаленная морда с капающей слюной. Казалось, собаке не терпелось ринуться в атаку.

Когда животное, даже не взглянув на Гарсию, ступило на мягких лапах в ангар, незнакомец мягко толкнул дверь, отсекая ночь. При свете керосинки Грэйнджер разглядел, насколько громаден черный пес. Собака уставилась на него, обнажив клыки, не скрывая своих намерений. Но прежде чем тварь успела прыгнуть, чужак негромко произнес что-то, зверь с рычанием повернулся и начал кружить на месте, трясясь, судорожно дергаясь и брызгая слюной.

Глаза Грэйнджера сами собой выпучились: пес менялся.

Он действительно менялся. Не прошло и минуты, как лапы собаки вытянулись и стали толще. Шея удлинилась вдвое, морда стала чудовищной, волчьей, желтые клыки выгнулись кривыми саблями. Существо встало на задние лапы, подтянув передние к груди. Алые глаза не отрывались от чужака, ожидая приказа.

— Я обладаю силой, которой нет у людей, — снова заявил незнакомец. — Как и у того, за кем я охочусь.

Ноги едва держали Грэйнджера, рука с пистолетом вяло повисла.

— О'кей, — выдохнул он. — У тебя есть сила. Господи, но что ты хочешь от нас?

— Ты веришь мне? Ты наймешь меня?

— Найму тебя?

— Я прошу лишь одного. Мне нужно сердце зверя, которого ты ищешь. Я должен быть уверен, что он умер. Твоя раса, люди — рабы любопытства. Они захотят поймать его и посадить в клетку. А мне нужно его сердце. Я должен быть уверен.

Грэйнджер кивнул.

— Ты получишь то, что просишь, — я лично чинить препятствий не собираюсь. — Глаза его по-прежнему не отрывались от вытянувшейся во весь рост бестии.

Незнакомец сказал еще что-то, и пес упал на все четыре лапы, кинулся в тень и пропал из виду.

— Мои друзья, — напряженно выдавил Грэйнджер, посмотрев на них. — Им можно… помочь? Превратить обратно?

С непроницаемым выражением лица чужак покачал головой.

— Однажды оскверненное испорчено навсегда. Я могу держать их под контролем, и только.

— Но как же так, бога ради?! Их нельзя оставлять в таком виде…

— У тебя нет выбора. Вернуть их в семьи невозможно. Или ты все-таки собираешься?

— Но должен же быть хоть какой-то выход! Наверняка в больнице…

— Надежды нет. Проводив их к людям, ты рискуешь заразить остальных.

Грэйнджер взглянул на Гарсию. Он понимал, насколько стремительно «преобразился» его друг. Что же будет, если это продолжится, если станет распространяться, точно смертельный вирус?

— Ты можешь сделать только одно, — сказал чужак и показал на керосиновую лампу.

— Сжечь их? Ты сошел с ума…

Снаружи неслись еще какие-то звуки: шум голосов и лай собак.

— Погоня. Я должен увести их, сбить со следа. А ты обязан уничтожить своих бывших друзей при помощи огня. За твой спиной — факел. И другие четыре оборотня.

Грэйнджер, совершенно сбитый с толку, смотрел, как незнакомец щелкнул пальцами, и юркнувшая куда-то собака снова вышла на свет — к счастью, она уже приняла нормальный облик. А что если страшное превращение было иллюзией? Но нет, Грэйнджера выворачивало наизнанку при одной мысли о том, чтобы увидеть кошмарную трансформацию еще раз.

Чужак распахнул дверь и ласково заговорил с псом. Тот развернулся и бесшумно растаял в ночи, а незнакомец обратился к Грэйнджеру:

— Ты должен сделать это. Я уведу преследователей далеко. А утром полиция найдет это место — и тела. Они не узнают, что случилось на самом деле. Я свяжусь с тобой. Поговори со своими друзьями. Скажи им, что я могу помочь. И помни о цене, которую я назначил. — Взгляд его на миг задержался на Грэйнджере, но мужчина не чувствовал, что чужак шарит у него в сознании или пытается овладеть его разумом.

Потом незнакомец ушел. Снаружи кто-то заорал, но вопли быстро начали затихать вдали, как и гвалт рвущихся с поводков ищеек.

Грэйнджер разрывался на части. Должен ли он отправиться к друзьям, позвать полицию? Но что если незнакомец прав? Нельзя, чтобы Гарсию и остальных нашли в таком виде.

Он стиснул гнутую ручку керосинки. Пятно света упало на Карлиона, озарив его жутким сиянием, воспламенив глаза, переполненные ненавистью — ненавистью, которая не могла быть человеческой. Грэйнджер подумал о незнакомце. А что если это он? Что если именно он осквернил, испортил людей? Но если так, зачем он показался ему?

«Я обязан сделать это, — сказал себе Грэйнджер. — Эти люди — эти существа — должны умереть».

Он прошелся по сараю, подняв лампу. В ее колеблющемся свете он увидел остальных — еще четверых пропавших. Как Карлион и Гарсия, они превратились в жалких, сгорбленных животных, сдерживаемых невидимым барьером. Грэйнджер нашел факел, сделанный из промасленной тряпки, намотанной на железный прут, взял его и поджег: ветошь вспыхнула мгновенно, ослепив мужчину ярким пламенем.

И тут же четверо бывших людей зарычали, замахали руками, скрючив растопыренные пальцы, точно грозили когтистыми лапами, лица их чудовищно исказились. Повернувшись, Грэйнджер увидел, что Карлион и Гарсия подковыляли к своим товарищам.

Мужчина понял, что, как только огонь погаснет, твари беспрепятственно кинутся на него. Сейчас их отпугивало лишь пламя. У него действительно не было выбора, кроме как убить их.

Бессознательное стремление выжить подтолкнуло его. Грэйнджер сделал выпад и ткнул факелом в грудь первого существа. Оно тотчас превратилось в огненный столб, вспыхнув так, словно было сухим трутом, соломенным пугалом. Из разинутой пасти вырвался лишь клуб дыма.

Удачно начав, Грэйнджер стиснул зубы и поджег еще двоих. Оборотни рухнули, объятые ревущим пламенем, яростно, но бессмысленно молотя руками. Грэйнджер отступил, ощутив чье-то приближение, резко повернулся, и пылающий факел скользнул по плечу Гарсии. Результат последовал незамедлительно.

Грэйнджер попятился к дверям. На ногах оставался лишь Эд Карлион. Он неуклюже шагнул вперед, и на мгновение Грэйнджер застыл, опаленный вспышкой памяти, но тут в свете факела сверкнули клыки Карлиона. Грэйнджер ударил — и тварь упала, пожираемая огнем.

Все было кончено. Грэйнджер уже собрался уходить, но в полосе света у двери шевельнулась новая тень. Нужно уничтожить еще одного. В спешке мужчина просчитался. Он поднял повыше факел, который только что едва не отшвырнул в сторону, и чуть не уронил его от ужаса.

Фигура, освещенная пламенем, была его зеркальным отражением.

Она протянула руку к огню.

— Ты сделал достаточно, — произнес голос, который был ему слишком хорошо знаком, — его голос!

Человек не успел среагировать, не успел понять. Существо с легкостью забрало факел. Так до конца и не очнувшийся Грэйнджер шагнул вперед, приоткрыл рот, чтобы заговорить, но тут ощутил толчок факелом в грудь — раз, другой, третий. Огненные тиски сжались. Грэйнджер метнулся в дверной проем, но споткнулся о ржавый мотор и упал на него, сжав в пародии на любовное объятие, а рыжие языки пламени заплясали по корчащемуся телу.

Фигура же метнула факел вглубь сарая, добавив еще немного огня к уже бушующему адскому пламени.

Голос на другом конце провода спросил:

— Это Грэйнджер?

— Да.

— Ты знаешь, кто я?

Не узнать этот голос без всякого акцента было невозможно.

— Да.

— Ты слышал сообщение по радио?

— О пожаре? Да.

— Ты все сделал правильно. Полиция обнаружила достаточно, чтобы выяснить судьбу твоих пропавших друзей. Конечно, они захотят задать тебе кое-какие вопросы.

— Все в порядке, думаю, что справлюсь с этим.

— Как только тебя оставят в покое, я позвоню снова. Еще не конец.

— Я буду ждать. — Существо, называвшее себя Грэйнджером, положило трубку. И я буду готов к нашей беседе. О да, более чем готов.

На листке лежащего у телефона блокнота для записей чернела одинокая небрежная закорючка, невинное сердечко вроде тех, что рисуют на валентинках.