Новые приключения Стальной Крысы

Штрамма я застал угрюмо взирающим на большой подсвеченный индикатор в ряду других таких же. Постучав по шкале, инженер тяжко вздохнул.

— Что? — спросил я.

— Беда, — отозвался он тоном приговоренного.

— Говорите.

Что он и сделал — с чудовищным переизбытком технических подробностей, как и любой инженер, заарканивший слушателя.

— Как вам известно, этот корабль капельку архаичен. У него нет левитационного поля для взлета и посадки.

— Но мы же взлетели!

— С большим трудом. Когда вы в последний раз пользовались противоперегрузочным креслом?

— В армии…

— Правильно. Все современные гражданские корабли используют компенсаторы перегрузок.

— Но мы же взлетели…

— Взлетели. Но с посадкой у нас будут проблемы.

— Объясните!

Он снова постучал по шкале.

— Показывает полный бак. А бак отнюдь не полон. Я тут вспомнил, как застал здесь этого борова Рифути. И начал гадать, не устроил ли он тут заодно еще какую-нибудь диверсию. Потом проверил этот бак реактивной массы для ядерных ракетных двигателей. Для взлета нам пришлось использовать часть этой массы, а стрелка показывает, что бак полон. Такого быть попросту не может. Так что я прибег к сбросу и перезагрузке — вот так.

Стрелка задрожала и прыгнула из одного конца шкалы в другой. Потом медленно чуть-чуть продвинулась — и замерла.

— Откуда следует?..

— Что Рифути слил изрядную часть содержимого бака. У нас осталось достаточно массы для взлета, да еще чуток сверх того. Но для торможения при посадке у нас ее недостаточно.

— Застряли в космосе! Обречены скитаться среди звезд во веки вечные!..

— Не совсем. Но нам придется порыскать, чтобы найти орбитальную станцию и взять на борт запас реактивной массы.

— А что это такое?

— Вода.

Пошевели-ка мозгами, Джим!

— А больше воды на борту нет?

— Есть. Но немного. Мы можем продолжать ее пить — или использовать для посадки.

— Выбор невелик.

Я прикусил губу, что всегда подстегивает мою мысль, но только сделал себе больно. Думай, Джим, думай!

— А вода — единственная реактивная масса, которой можно воспользоваться?

— Нет, но с ней проще манипулировать скопом. Отшвырните прочь достаточно быстро любую массу — и получите реактивную силу.

Первый закон Ньютона; его проходят в школе. Но что же еще можно взять, кроме воды?.. Вместе с вопросом пришел и ответ!

— Скажите-ка, Штрамм, а что фермы всегда производят в неимоверном количестве?

Он сосредоточенно сдвинул брови.

— Ну не знаю… Я горожанин до мозга костей. Ба!.. — Тут он вытаращил глаза — и ухмыльнулся до ушей. — Швырять можно что угодно!

— Верно! Так что этот звездолет будет первым в истории, применившим для приземления…

— Дерьмовую тягу!

Я был вполне доволен своим нестандартным мышлением. Штрамм же в глубокой задумчивости потирал свою незаурядную челюсть, бормоча:

— Доставка, доставка…

— Не проблема. Вызовем специалиста.

Схватив трубку корабельного интеркома, я переключил его на общий вызов и проговорил как можно более авторитарным тоном:

— Внимание, внимание! Эльмо должен сейчас же явиться в машинное отделение. Эльмо нужен внизу.

Я изучал пломбы на инспекционном лючке бака, когда мой родственничек ввалился, чуть не лопаясь от любопытства, сменившегося блаженством, как только до него дошла суть моего запроса.

— Да это ж распрекрасная идея, кузен Джим! Признаюсь, мне чегой-то невдомек, какого рожна…

— Первым делом работа, объяснения после. Вам понадобятся ведра и тачки, лопаты и вилы…

— Этого-то добра у нас навалом! — Он понесся прочь, и голос его доносился все тише. — Когда мужики прослышат про это, они будут счастливше, чем свиньи по уши в помоях!

Представить, чего ждать от мужиков дальше, было проще простого, а я не хотел иметь к этому ни малейшего касательства.

— Оставляю вас рулить ситуацией, бравый инженер Штрамм. А пока все не будет… завершено… я постараюсь избегать коридоров отсюда до свинарной палубы. Если будут еще проблемы, пожалуйста, обращайтесь ко мне на мостик.

И я постыдно бежал. В отдалении уже гремели ведра, тачки и смачные кондовые вульгаризмы. Присоединившись к Массуду, я принял любезно предложенную им чашку чая. Когда же поведал ему о вероломной выходке Рифути, безмятежная улыбка на лице капитана угасла. Он угрюмо сдвинул брови.

— Я радирую подробности планетарной полиции. Может, они смогут схватить его, прежде чем он покинет планету.

— Держи карман шире, — проворчал я. — Рифути наверняка давным-давно скрылся.

Тут на компьютере звякнул колокольчик, и капитан отставил чашку. Пробормотал что-то под нос, ввел еще несколько чисел и довольно кивнул при звуке сочного зуммера.

— Хорошо. Курсовые поправки введены и корректны. — Он нажал большую красную кнопку. — Готово. Начинаем наше первое Припухание.

Не расслышав, я поковырял пальцем в ухе.

— Наверно, пробка. Я — ха-ха! — ослышался. Мне показалось, что вы сказали «припухание»!

— Так и есть. Звездолет не так уж нов…

При этих словах лицо его омрачилось, как у инженера Штрамма, когда тот говорил о корабле. В голосе его прозвучали глубинные обертона, будто эхо бездонной депрессии.

— Вы видели, какая у нас архаика вместо посадочных двигателей? Ну а маршевый двигатель немногим лучше.

— Он разве не тахионный?

— Куда там! У нас древний, давно вышедший из употребления, устаревший ветхозаветный двигатель, так называемый припухательный.

Я невольно потянулся пальцем к уху, но удержался.

— А вы не против, вроде как… ну, знаете, объяснить чуть подробнее?

— Разумеется. — Он извлек из выдвижного ящика консоли очки в металлической оправе, надел их и сложил пальцы перед собой домиком. И чего это мне чудится, будто в одной из своих многочисленных инкарнаций он был профессором? — Насколько хорошо вы знакомы с ядерной физикой?

— Употребляйте односложные — или более короткие! — слова, и я буду поспевать за вашими рассуждениями.

Угрюмо кивнув, он вздохнул. Я прямо прочел его мысли: дескать, очередной микроцефал.

— Вы слыхали об энергии связи молекул?

— Определенно! В прошлом я весьма успешно пользовался молекусвязными устройствами. — Я не потрудился уточнить, что на прибыльной ниве преступления.

— Тогда молекулярная теория для вас не пустой звук. В этой реакции энергия связи молекул ослабляется, так что другие молекулы могут проскользнуть в существующую структуру. Припухательный двигатель работает аналогичным образом, только куда в больших масштабах — фактически говоря, в два миллиона раз в квадрате — с высвобождением соответствующих сил. Он позволяет молекулам корабля рассеиваться в экспоненциальной зависимости, пока они не окажутся в световых годах друг от друга в самом буквальном смысле.

Пожалуй, я бы тоже не отказался от травки, которую он курит!

— Вы шутите?

— К сожалению, нет. Припухание действует вдоль центральной оси АВ. Без сколько-нибудь заметного смешения точки А и с непрерывным ускорением точки В…

Голова моя пошла кругом.

— Умоляю, попроще!

Капитан снял очки.

— Корабль становится больше и длинней в одном направлении.

— Понятно!

— Так что, когда один конец корабля находится у точки назначения, он начинает снова укорачиваться — в том же направлении. Это напоминает растягивание резинки. Сначала вы тянете ее правой рукой, а затем подводите к ней левую. Растянутая резинка возвращается к нормальным размерам, но уже в новом месте. Точно так же сокращается и вытянутый корабль. Это происходит до тех пор, пока корабль снова не станет маленьким — вот только теперь он находится в новой точке космического пространства.

Профессор снова надел очки, хмуря брови из-за глупости неуча.

— Вот потому-то двигатель и назвали припухательным. Кроме того, он расходует уйму энергии и очень неточен. После его прибытия к звезде назначения делаются астрономические наблюдения, рассчитывается новый курс и выполняется очередное Припухание. Обычно требуется несколько заходов.

— Что ж, спасибо…

Слишком поздно! Он уже припухал на крейсерской скорости:

— Тут задействованы гравитоны. Гравитон — элементарная частица, носитель гравитационной силы и молекулярного притяжения в рамках квантовой теории поля. Гравитон лишен массы покоя, потому что сила гравитации должна простираться до бесконечности, и должен иметь спин, равный двум, потому что гравитация — тензорное поле второго порядка.

Зато в голове у меня к тому времени не было никакого порядка, и я отчаянно нуждался в палочке-выручалочке.

— И как же все это работает? — безнадежно осведомился я — пожалуй, просто пытаясь сменить тему беседы.

— По-моему, я объяснил это достаточно внятно. Гравитоны ориентированы в тензорном поле, как вы видите здесь. — Он указал на светящийся экран, отвел взгляд, но тут же вновь сфокусировал внимание на нем. Челюсть у него отвисла. Протянув руку к экрану, капитан чуть ли не постучал по нему. Потом угрюмо сорвал очки с носа и щелкнул выключателем, резко бросив: — Инженер Штрамм, на мостик! Код красный.

ГЛАВА 8

Я впервые увидел, как наш высокоэффективный капитан теряет хладнокровие. Он злобно заклацал клавишами, быстренько прогнал на компьютере программу, ворча что-то под нос, а затем, вполголоса чертыхнувшись, очистил экран. Но едва примчался Штрамм, капитан развил еще более лихорадочную деятельность. Они колотили по панели управления, прогоняя уравнение за уравнением. И даже стучали по циферблатам измерительных приборов.

— Ребята, что-то не так? — поинтересовался я.

Должен сказать, капитан Сингх выказал изрядное самообладание, не укокошив меня на месте.

— Гравитоны… — угрюмо буркнул Штрамм. Оба глухо заворчали и в унисон недовольно вздохнули.

— Нельзя ли попросить капельку развернуть мысль?

— Эта коварная свинья Рифути… — прорычал капитан. Но тут же взял нервы в кулак и снова возобладал над ситуацией.

— Очередная диверсия. Хитроумный жучила устроил двойные диверсии в надежде, что пока мы будем разбираться с одной, то не заметим его второго черного дела. — Капитан постучал по шкале прибора. — Он слил более восьмидесяти процентов наших гравитонов.

— А их разве не заметили?

— Где там! Они ведь невидимы, бесконечно малы и существуют лишь в квантовом смысле. Может, земля стала тяжелей на пару микросекунд, прежде чем они исчезли в ядре планеты.

— Ну, и что же нам делать?

— Надеяться, что на том конце — когда мы закончим свое Припухание — нас ждет гравитонная заправочная станция.

— Они не так уж и распространены, — заметил Штрамм, усугубив атмосферу безнадежности. — Накопительные станции располагают на массивных планетах с высокой гравитацией, где под рукой уйма гравитонов. — Тут он с улыбкой воздел указательный палец. — Но зато у нас в машинном отделении есть конденсатор гравитонов!

— Я его видел, — угрюмо тряхнул головой капитан. — Это такой же антиквариат, как и все остальное оборудование этого корабля. При работе на всю катушку на планете с тяготением в 1g ему понадобится года два, чтобы набрать достаточно для наших нужд. На планете с 3g вполне хватило бы и трех месяцев. Вот только мы все отправимся на тот свет.

И тут я вбросил в нависшее молчание очевидный вопрос:

— Тогда… что будем делать?

Взяв себя в руки, капитан Сингх выпрямился в кресле и встряхнулся, как пес.