Великие Князья Литовские: Ягайло

— О, это дело будущего! — Воскликнул немец. — Могу лишь сказать, что они тебе не будут стоить и медной гривны.

— Но почему именно Войдыллу я должен послать?

— Во-первых, Войдылло предан тебе как никто другой. Во-вторых, он умен и умеет держать язык за зубами. В твоей земле еще, к сожалению, ненавидят немцев. И наша дружба может повредить тебе, кроме того, пострадают ни в чем неповинные немецкие купцы.

Посвященность немецких послов в дела Великого княжества Литовского начинала не на шутку пугать Ягайлу. Ведь, если немецкому послу известно, что он приблизил Войдылло к себе, значит, у немцев есть свои глаза и уши и в литовском государстве, и в Вильно, и в самом замке. Это значит и то, что при желании крестоносцам ничего не стоит отравить его, Ягайлу. Или же избавиться иным способом…

— Наш Орден богат и могущественен, и тебе, князь, выгоднее иметь его своим другом, чем врагом. — Продолжал посол, как бы уловив ход мысли Ягайло. — Мы будем благодарны тебе, если сохранишь наш разговор в тайне от князя Кейстута. Всем известно его отношение к крестоносцам.

На этом, в общем-то, была закончена та часть беседы Ягайло с послами, ради которой они прибыли. В дальнейшем разговоре они почти не касались отношений между своими державами. Причем, Ягайло по-прежнему задавал вопросы, а послы отвечали.

В разговоре принял участие и Гюи де Виллардуэн, фон Кросберг взялся выполнять обязанности переводчика при нем. Француз был страстным путешественником, и в Литву прибыл лишь для того, чтобы посмотреть невиданный, дикий, языческий край. Таким представляли Великое княжество Литовское у него на родине. Из-за заслуг предков и знатности рода Виллардуэна великий магистр исполнил его желание. Кроме того, через присутствие знатного француза, Орден хотел показать, что на его стороне сражаются народы всей Европы, то есть свою несокрушимость и могущество.

Затем, для дорогих гостей Ягайло распорядился накрыть стол, за который были приглашены и некоторые литовские бояре. Кейстут же, сколько ни просил его племянник принять участие в трапезе, наотрез отказался сесть за один стол с крестоносцами.

Ночевать послы остались в замке, а наутро начали собираться в обратный путь. Перед отъездом Ягайло вручил немцам ответные дары для великого магистра. В большинстве своем это были изделия из дорогих мехов или просто выделанные шкуры куницы, бобра, белки, горностая. Немногочисленные ремесленные изделия были работы русских мастеров. Среди них выделялись: хрустальный кубок, обитый золотом и осыпанный рубинами и большое зеркало, длиною в пять четвертей и шириною в локоть, в раме из черного дерева, покрытого толстыми, литыми из серебра листьями и рисунками. Зеркало это Ягайло обнаружил в числе отцовской добычи. Вероятно, оно было захвачено во время одного из походов на русские земли, а так как это драгоценное творенье не стоило Ягайле ни гроша, он с легкостью с ним расстался. Русские меха ценились довольно дорого на Западе, и надо полагать, магистр останется доволен ответными дарами.

На дорогу каждому из послов было выделено по тридцать гривен серебра, а их слугам по пять. При всей бедности своей казны Ягайло проявил неслыханную щедрость. Три десятка литовских воинов по приказанию Ягайлы провожали послов до самой границы Ордена.

Как быть?

Ягайло тихонько вошел в неплотно прикрытую дверь своей почивальни. Там, пышногрудая девка взбивала его пуховую перину. Тело ее сладко подрагивало в такт ударам по постели. Ягайло, подкравшись незаметно сзади, с наслаждением хлопнул ладонью по месту, что пониже талии.

Служанка смешно подпрыгнула, точно ужаленная, и отскочила в сторону.

— Позови ко мне Войдыллу. — Сказал Ягайло девке, видя, что та поглядывает на дверь с намерением выскочить из комнаты.

— Будет исполнено, князь. Пролепетала девка и, словно бабочка, выпорхнула в дверь. После нее в почивальне остался приятный аромат, вызванный употреблением настоя фиалки.

Вошедший Войдылло застал Ягайлу лежащим в постели.

— Ты звал меня, князь?

— Да, да. Садись, — указал Ягайло на стоящий у ложа стул. — Послушай, Войдылло, у меня из головы не выходят немецкие послы. Они знают о нас все. Более того, они знают положение дел в Великом княжестве Литовском лучше, чем я.

— В этом нет ничего удивительного. Я уверен, что каждый второй иноземный купец в нашем государстве является шпионом Тевтонского ордена.

— Так почему же мы их терпим у себя, Войдылло? Почему бы нам не изгнать всех иноземцев из государства? Мы избавимся от шпионов, а заодно и пополним казну, отобрав у них товары.

— Нет, Ягайло, без купцов нам нельзя. Наши мастера не смогут из болотных руд дать столько металла, сколько необходимо для нас. Без немецкого железа мы не сможем даже вооружить наши дружины. Без торговли угаснут города, а без городов погибнет и народ. Как ни могущественен народ, без городов у него нет будущего. Вспомни князь наших северных соседей — воинственных куршей. Теперь немцы собирают урожай с их нив. А половцы, некогда обитавшие в южных наших владениях и державшие в страхе Русь! Где они сейчас? От них остались лишь печальные каменные бабы, одиноко стоящие в степи. Еще раньше там жили скифы. И от них остались только разграбленные курганы, насыпанные над могилами царей и знатных воинов. И все потому, что жилищем этим народам служила кибитка на колесах. У них не было купцов, ремесленники этих народов больше воевали или пахали землю, чем занимались ремеслом. У скифов и половцев не для кого было строить города, и теперь об этих народах мы можем прочитать только в старых книгах.

— Откуда ты все это знаешь? — Удивленно спросил Ягайло.

— Оттуда, откуда и ты, князь. Тайком я подслушивал рассказы твоей матери, княгини Ульяны, которые предназначались тебе. Прости меня за это… Когда у меня завелись деньги, я стал покупать книги у русских купцов. Многое я прочитал в них и про историю нашего народа, и о твоем великом предке Гедимине.

— Что же написано в книгах про моего деда?

— Великий Гедимин всю свою жизнь покровительствовал ремеслу и торговле. В 1323 году он написал свои знаменитые письма, обращенные ко всем христианам и, прежде всего, к горожанам Любека, Штральзунда, Магдебурга, Бремена, Кельна, Ростока, Грейфсвальда, Штетина, Готланда. В них твой дед приглашает в Литву переселенцев из других стран, сохраняя за ними право верить в своего бога. Для гостей по распоряжению Гедимина были построены два храма римскому богу в Вильно и Новогородке. Гедимин открыл свободный доступ в свою страну, с правом покидать ее: рыцарям, воинам, купцам; а так же всякого рода ремесленникам: кузнецам, изготовителям баллист*, плотникам, каменотесам, сапожникам, кожевникам, мельникам, пекарям, лекарям, мелким торговцам, солеварам, серебряникам, оружейникам. Переселенцам великий князь обещал защиту в городах, местах и селах своей страны. "Скорее превратится железо в воск и вода в сталь, чем я возьму назад свое слово", — писал он в своем письме. И не случайно Вильно было избрано столицей государства Литовского. Это произошло оттого, что город стоял на торговых путях, через него шел кратчайший путь с Днепра к Варяжскому** морю. От нашей столицы протянулись нити торговых путей на Ковно, Ригу, Псков, Новгород, Москву и Краков. И теперь ты, Ягайло, хочешь оборвать эти нити ударом меча. Ты хочешь уничтожить многолетний труд своего отца. Ты хочешь изгнать всех иноземцев. Но ведь благодаря усилиям Гедимина и Ольгерда у нас в городе больше половины купцов и ремесленников — иноземцы. Без них остановится жизнь в городе, шумную площадь торга распашут лошади земледельцев под посевы ржи и проса.

— Так ты считаешь, Войдылло, что следует оставить все как есть. — Нетерпеливо перебил Ягайло своего слугу.

— Именно так, князь. Лучше не трогать змею — она не ужалит, пока не наступишь на хвост. У купцов есть много золота, и всегда найдутся люди, готовые за деньги убить кого угодно. Кроме того, у немецких купцов и ремесленников есть сильный покровитель — Тевтонский орден. Так что, в нынешнем положении изгнание иноземцев из государства для тебя равносильно самоубийству. Вспомни также, князь, о своих соотечественниках, купцах в Риге, Динабурге, Мальборке и других владениях Ордена. Какая судьба их там ждет после того, как ты расправишься с немцами в Литве?

— Хорошо, Войдылло, купцов трогать не будем, собственно я этого делать и не собирался. Я просто хотел узнать твое мнение. — Согласился Ягайло с доводами слуги. — А что ты думаешь, друг мой, по поводу предложенной послами помощи? Стоит ей воспользоваться или нет?

— Зачем же отказываться от помощи, князь? — Усмехнулся Войдылло.

— Так, то оно так. Но не потребует ли Орден слишком высокую плату за услуги? — Засомневался Ягайло.

— А что тебе терять, князь? У тебя, по сути дела, ничего нет, кроме титула — великий князь литовский. Твои старшие братья не желают признавать тебя своим господином. Сначала надо взять власть в своем доме, а уж потом договариваться с Орденом о цене. Чем прочнее будет твое положение в Литве, тем меньше будет заботить тебя Тевтонский орден. Отдавать долги заставляют только слабых, сильным же, боятся даже напоминать о них.

— Так и быть, до осени подожду положенной мне от братьев дани. Воздержусь от действий против них не из-за страха, а во имя светлой памяти нашего отца. — Лицо Ягайлы при этих словах приняло суровое выражение. — Но если к осени они не вспомнят о великом князе литовском, придется говорить с братьями языком меча.

— Как бы не опоздать. Если твои братья объединятся, тяжко будет с ними сладить. — Заметил Войдылло.

— Помолчи, пока я не рассердился. Вечно ты лезешь со своими советами. — Оборвал Ягайло размышления слуги. — Пойми, это же мои родные братья, и я дал слово умирающему отцу, что не пролью их крови. А ты, как всегда, торопишь меня, хочешь, чтобы я стал братоубийцей.

Войдылло сконфуженно молчал, опустив глаза. Он понял свою ошибку. Собственно, ошибки никакой не было — торопиться следовало бы, пока братья Ягайлы не укрепились в своих княжествах и не объединили войска. Понимал это и Ягайло — понимал умом, но сердцем принять не мог. Родственные чувства на этот раз взяли верх.

— Иди спать, Войдылло, уже поздно. — Сказал Ягайло своему слуге, который совсем был сбит с толку проявлением родственных чувств господина.

— Покойной ночи, князь. — Пробормотал Войдылло и удалился из почивальни.

Ягайло задул последние две свечи у изголовья, и в комнате воцарился полный мрак. Но сон упорно не шел к Ягайле. Из головы не выходили проклятые немцы. Помимо разговора с Войдыллом, он беседовал с человеком, который говорил совсем другие слова.

Несколькими днями раньше в длинном замковом коридоре Ягайло лицом к лицу встретился с Кейстутом.

— Что хотели тевтонские послы от тебя, племянник? — С присущей ему прямотой спросил старик.

— Ничего. Просто приехали поздравить по случаю избрания меня великим князем и передали дары своего магистра.

— О чем же был у вас разговор? — Попытался выяснить Кейстут.

— Да, в общем-то, ни о чем. Говорили о здоровье магистра, послы хвастались могуществом Ордена, француз рассказывал о своей родине и предках.

— И больше ничего не просили, не предлагали?

— Нет. — Коротко ответил Ягайло, решив пока утаить от дяди предложения немцев о помощи.

— Что-то не похоже на немцев. Просто так они и пальцем не пошевелят. Но если крестоносцам надо чего-нибудь добиться, они не пожалеют ни золота, ни дорогих подарков. Ты получил от них богатые дары, но ни на мгновенье не верь этим лживым тевтонским псам. Помни, Ягайло, крестоносцы щедро заплатят за то, чтобы посеять вражду между литовскими князьями, а затем прибрать к рукам владения каждого поодиночке. Единственное, что им от нас нужно — это земли нашего княжества, наши ремесленники и землепашцы, которые будут работать на Орден. Напрасно ты отпустил послов, следовало бы заковать в цепи эту немецкую заразу, чтобы другим неповадно было мутить воду в нашем княжестве.

Кейстута можно было понять: вся жизнь его прошла в жестоких схватках с крестоносцами. "Что же говорило в Кейстуте, — напряженно думал Ягайло, — голос разума или злоба, накопленная в многолетней борьбе?"

Ягайло начинает действовать

Пришла осень, а вместе с ней пришло и время сбора традиционной дани виленскому двору — подданщины. Но напрасно ждал ее Ягайло от старших братьев. Так и не получил он ни гривны серебра от Андрея Полоцкого, из Брянска от Дмитрия, из Киева от Владимира. Крупнейшие княжества Литовского государства стали фактически независимыми. А если к этому еще добавить то, что западная часть Великого княжества Литовского находилась в непосредственном управлении Кейстута, то от наследства отца у Ягайлы почти ничего не осталось.

Лазутчики Ягайлы, которых разослал по непокорным княжествам предусмотрительный Войдылло, доносили, что Андрей Полоцкий один за другим шлет послов в Брянское и Киевское княжества, а на днях его боярин Алексей Селява отправился с дарами к великому князю московскому. Ягайло понял, что дальше ждать нельзя. Это твердил ему и Войдылло, описывая шаткость положения своего господаря.

И вот в одно дождливое осеннее утро Ягайло преобразился. Никто не узнавал в решительном человеке былого беззаботного, ленивого юношу. Кипучая жажда деятельности охватила Ягайлу. Он твердо вознамерился силой оружия привести в повиновение своих старших братьев.

Наступили осенние холода. Но, несмотря на то, что военные походы начинались обычно весной или летом, это не остановило Ягайло в его приготовлениях. Спешно начала создаваться дружина. Один за другим из ворот Верхнего замка выезжали на резвых конях гонцы, разнося призывный клич молодого князя по всем землям Литвы. Ягайло понимал, что для войны с тремя самыми крупными княжениями будет недостаточно рати, собранной в немногочисленных подвластных ему землях. Тогда он обратился за помощью к дяде. Кейстут одобрил намерения племянника и призвал бояр своей половины княжества принять участие в предстоящей войне.

Вскоре в стольный град начали прибывать вооруженные отряды из Апуоле, Гриеже, Медвигалис, Берзгайнис, Кернаве. По улицам Вильно, которые протянулись как продолжение трактов из Трок, Полоцка, Укмерге, Медининкай, Рудининкай, непрерывным потоком шли одинокие воины и целые боярские или княжеские дружины. Опасаясь за свои владения, привели воинов князья из династии Рюриковичей: Мстиславский, Слуцкий, Клецкий, Кобринский. Даже из далекого Новгород-Северского прислал дружину брат Ягайлы — князь Корибут.

Наиболее знатные ратники размещались на территории Верхнего замка. Остальные воины располагались в Нижнем и деревянном Кривом замке, что на горе Антария, состоящей из трех возвышенностей — Бекешей, Крестовой и Столовой. Но вышеперечисленные укрепления не могли вобрать в себя постоянно прибывающее количество народа. Вооруженные люди ломились в дома перепуганных местных жителей. Иногда дело оканчивалось кровавыми стычками. Владельцы посессий, обнесенных высокими каменными стенами и превращенных в крепости, давали решительный отпор пришельцам. Но осенние холода, а вслед за ними и первый снег упрямо гнали воинов под крышу. После нескольких неудачных штурмов богатых особняков, ратники довольствовались приютом в убогих домах беззащитного черного люда Литовской столицы.

День и ночь трудились немецкие перебежчики Иоанн Ланцеберг и Фридрих Миссенский, обучая воинскому искусству литовских ремесленников и крестьян. Немало усилий приходилось приложить им для того, чтобы мозолистые руки, всю жизнь державшие соху или лепившие горшки на гончарном круге, научились владеть мечем и сулицей, щитом и луком.

Воины и их учителя-немцы старались изо всех сил, ибо за их подготовкой к войне следил сам великий князь, который помимо того, что мог наблюдать за ходом учения из окна своего замка, и сам был частым гостем на поле мнимых сражений. Сегодня, несмотря на мокрый снег, сменившийся к обеду мелким моросившим дождем, он с Войдыллом наблюдал, как его собственные подданные — жители Крева и Витебска — рубят мечами толстые дубовые столбы, принимая их за воображаемого противника.

Подъехал Витовт. После избрания Ягайлы великим князем двоюродные братья почти перестали видеться. Государственные дела целиком и полностью поглотили Ягайлу.

— Привет, Ягайло, — добродушно улыбаясь, произнес Витовт.

— Здравствуй, брат, — ответил ему Ягайло с той же дружеской улыбкой, которая говорила, что он рад видеть родственника.

— Прими, Ягайло, в свою рать еще одного воина. Отец поручил мне возглавить жмудские дружины.

— Я рад, Витовт, что ты будешь со мной в этой горькой войне. — С благодарностью промолвил Ягайло.

— Не печалься, брат. Ты воюешь за правое дело. Единство нашего великого княжества должно быть сохранено — это завет покойного Ольгерда.

Витовт удалился также неожиданно, как и появился — прискакал гонец и передал какое-то распоряжение отца. Ягайло с Войдыллом снова остались одни, если не считать дерущихся со столбами ратников.

Войдылло о чем-то напряженно думал, изредка бросая взгляды на Ягайлу.

— Тебя что-то мучает, Войдылло? Ты хочешь о чем-то меня спросить? — Догадался молодой князь.

— Воинов нечем кормить, Ягайло. Опустошены все хлебные и мясные лавки. В казне пусто. Если дело так пойдет и дальше, то скоро в Вильно начнется голод. Сегодня к Верхнему замку приходил крестьянин, у которого воины отняли овец. Надо что-то делать, князь, или выступать в поход или искать деньги, корм для лошадей, еду для людей.

— Да, обрадовал ты меня Войдылло, — озадаченно промолвил великий князь. — И самое страшное то, что я не вижу выхода. Ты же знаешь, старшие братья не прислали мне ни единой гривны. Выступать в поход тоже еще рано. Еще не все дружины подошли к столице, а из тех воинов, что находятся здесь, половина не умеет толком держать меч в руке. Придумай что-нибудь, Войдылло, у тебя же всегда находился какой-нибудь выход из любого положения, — умоляющим голосом попросил Ягайло слугу.

— А не обратиться ли нам, князь, к немецким купцам. Помнишь обещание Конрада фон Кросберга? Заодно посмотрим, чего стоят обещания крестоносцев.

— В твоих словах, Войдылло, есть толк, — оживился Ягайло. Бедственное положение заставляло его цепляться и за соломинку. — Когда же ты съездишь к этому всемогущему купеческому старшине?

— Да прямо сейчас, князь. — Ответил Войдылло, не любивший ничего откладывать на потом. Тем более, дело не терпело отлагательства.

Через мгновение лошадь несла княжеского любимца в направлении поселений немецких купцов и ремесленников, а изрядно промокший Ягайло направился к Верхнему замку. У ворот его встречал Богдан, молчаливо ожидавший приказаний господина.

— Приедет Войдылло — немедля проводи его ко мне. — Бросил Ягайло слуге, устало слезая с лошади.

Отобедав, Ягайло прошел в почивальню и улегся в постель прямо в одежде, сняв лишь сапоги. Медленно потекло время в ожидании Войдыллы. Стремительные события последних дней не давали покоя молодому князю, но вскоре обильный обед и усталость сделали свое дело. Ягайлу начало клонить ко сну. Проснулся он от осторожного, но довольно громкого стука в дверь.

— Кто там? — Спросонья спросил князь.

Дверь отворилась, и в почивальню вошел Войдылло. Обрадованный Ягайло встал и бросил взгляд за окно. На землю начали медленно опускаться сумерки.

— Ну, наконец-то явился! — Возбужденно заговорил Ягайло. — Ты что так долго ездил?

— Прости, князь, пришлось отобедать в обществе почтенных немецких купцов.

Его слегка порозовевшее лицо и приторно сладкая речь говорили о том, что обед не обошелся без основательной выпивки.

— Я здесь лежу, волнуюсь, жду, не дождусь, твоего возвращения, а ты в это время хлещешь немецкие вина. — Отчитал Ягайло своего любимца.

— Прости еще раз, князь, но человек с человеком быстрее договариваются за бутылкой доброго вина, нежели без нее. К тому же, я думаю, все твои волнения, господин, окончились сладким сном.

— Ну ладно, выкладывай, с чем приехал. Довольно мне слушать твою пьяную болтовню. — Нетерпеливо перебил речь слуги Ягайло.

— Приехал я ни с чем, а с кем. Меня сопровождал сам старшина немецких купцов — Ганул. Тебе, князь, самому придется договариваться с ним. Эта хитрая немецкая лиса даже спьяну не выболтает ни одной своей мысли, он хочет говорить только с тобой. Но я думаю, что мы получим требуемое золото.

— Что же ты его сразу не привел?

— Не поведу же я дорогого гостя к тебе в опочивальню смотреть, как среди бела дня спит великий князь литовский. — С веселыми искорками в глазах молвил Войдылло.

— Тоже верно, — согласился Ягайло. — Где же он?

— В комнате для приема гостей.

Ягайло слегка освежил лицо водой, привел себя в порядок, и вскоре друзья двинулись по замковому коридору в направлении указанной Войдыллом комнаты. Едва они переступили порог гостевой, как сидевший там человек поднялся со стула и склонил голову в приветственном поклоне. Лицо немца при этом продолжало оставаться ровным и спокойным. В этом поклоне не было ни благоговейного заискивающего трепета подданных, ни надменной самоуверенности властителей. Купец приветствовал великого князя литовского, как равный равного. Можно подумать, что немец ежедневно встречается с владыками государств. Было что-то в умных глазах его, пронзительном взгляде, чертах лица такое, что заставляло Ягайлу мысленно признать купеческого старшину равным себе.

— Ну, что ж, приступим к делу. — Заговорил первым Ягайло, которому не терпелось поправить свое бедственное финансовое положение. — Можешь ли ты предоставить в долг деньги, о которых просил Войдылло?

— Отчего же, князь, конечно могу. Господь учит нас помогать ближнему, хотя люди в наше время часто забывают добрые дела…

— Так дай же это проклятое золото. — Нетерпеливо перебил Ягайло нравоучительную речь, до боли в ушах напоминающую слова послов Тевтонского ордена.

— Деньги ты получишь, светлый князь. — Все так же спокойно и уверенно продолжал купец. — Но в свою очередь, я осмелюсь просить тебя выполнить две небольшие просьбы.

— Что же ты просишь, Ганул? — Впервые назвал купца по имени Ягайло. Надо сказать, что мать в детстве называла купца именем мало похожим на нынешнее. Ганулом его стали называть простодушные литвины, упростившие имя немца до неузнаваемости. Правда, и купеческий старшина ничего не имел против своего нового прозвища.

— Во-первых, светлый князь, прошу предоставить немецким купцам право торговать во всех твоих владениях, платя пошлину только при въезде в Великое княжество Литовское.

— Считай, что твое первое условие выполнено.

— Во-вторых, — продолжал Ганул, — твои воины не должны переступать границы Тевтонского и Ливонского орденов. Если же они придут на территорию, подвластную крестоносцам с целью грабежа, то должны быть наказаны твоей же рукою.

— Куда мне разевать рот на чужие территории. Как видишь, Ганул, я и в собственном княжестве не могу навести порядок.

— Мы, купцы, вынуждены думать о завтрашнем дне. К тому же, в собственном доме порядок ты, можно сказать, навел. Собранного войска достаточно для того, чтобы привести в повиновение твоих братьев. Если светлый князь согласен выполнить мои маленькие просьбы, то пусть он подпишет эту грамоту. Здесь изложено все услышанное тобой. — С последними словами купец, словно волшебник, ловким движением выхватил из левого рукава пергаментный свиток.

Ягайло принял грамоту из рук купца, но подписывать не спешил. Забота купца о государствах крестоносцев насторожила литовского князя. Он вопросительно посмотрел на Войдыллу, но тот утвердительно кивнул головой: «Соглашайся». Еще мгновение, и витиеватая роспись Ягайлы легла на пергамент. Едва просохли чернила, купец тут же отправил договор обратно в рукав.

— Сегодня вечером тебе привезут деньги, — сообщил он князю.

— Не пожелает ли дорогой гость отобедать, — вспомнил, наконец, Ягайло о своих обязанностях хозяина.