Помоги проекту - поделись книгой:
– Это? – Серебристая флешка блеснула под лампой яркой звездой надежды, взошедшей на моем небосклоне.
Я с облегчением перевела дух.
– Это. Где же ты ее нашел? – И протянула руку.
Однако Артур, вопреки ожиданиям, отпрянул и сжал руку в кулак.
– Я отдам ее тебе. Но…
– Но? – переспросила я, все еще не понимая.
– Но у меня есть одно условие.
Я села за стол, на котором по-прежнему кучей валялись мои вещи – книги, тетради, ручки, карандаши, черно-серебристый раскладной мобильник со смешной подвеской в виде ухмыляющегося сердечка, кошелек, синяя косметичка с оторвавшимся цветком (надо же, я и не заметила, когда это случилось), – и приготовилась слушать.
– Так вот, я верну тебе флешку, но прежде ты должна помочь мне в одном деле. Я знаю, что ты не слишком ладишь с Натали. Она глупая и вздорная девчонка, к тому же мешает моим отношениям с Виолой…
«Так, – подумала я, – у них уже есть какие-то отношения. А что я, собственно, удивляюсь. Тоже мне Золушка выискалась. Только вот нужна ли ты хоть какому-нибудь принцу?..»
– И я хочу, чтобы ты помогла подставить ее перед Виолой. Согласна?
Я смотрела на него широко раскрытыми глазами. Должно быть, мне это снится. Всего лишь сон, вздорный ночной кошмар, игры разума.
– Вспомни, Натали никогда не делала тебе ничего хорошего, а, напротив, всегда пыталась ударить побольнее. Подумай: на одной чаше весов – она, на другой – твое журналистское будущее. Неужели так сложно сделать выбор?
Нет, это не кошмар. Это слишком жестоко для кошмара, а поэтому может быть только реальностью.
– Зачем тебе это? – тихо спросила я.
– Я же объяснил, – пожал плечами Артур.
Он избегал смотреть на меня, и мне вдруг показалось, что и ему больно и противно. А еще он зол. Ужасно зол на кого-то. На меня?..
– Зачем ты со мной так поступаешь? У тебя есть какая-то цель? Может, сразу препарируешь меня, как какого-нибудь дождевого червя на биологии, и посмотришь, что у меня внутри! Ты этого хочешь?
Я уже кричала, напрочь забыв о выдержке и всяких приличиях.
– У тебя есть время до завтра. Советую хорошенько подумать, – сказал он и вышел из класса.
Я осталась одна.
Finita la comedia. Бархатный занавес и шквал аплодисментов.
Ну почему, почему этот снайпер все-таки не попал в меня?!
«А потому, что и ему нет до тебя дела, – сказала я себе. – Никому нет до тебя дела. Корчись, дождевой червяк, пытайся уползти от нависшего над тобой ботинка – все равно жизнь твоя продлится, пока твои страдания кого-то забавляют».
Зазвенел мобильник. Димка беспокоился, почему я еще не в автобусе.
– За мной приедет папа, – ответила я сухо, стараясь, чтобы голос не выдал всю глубину охватившего меня отчаяния: не хватало еще, чтобы Димка прибежал сюда. Сейчас я не хотела никого видеть. Даже его. Мне просто нужно немного побыть одной.
Безразличным взглядом я посмотрела в окно на отъезжающий школьный автобус. Стены давили на меня со всех сторон, я чувствовала себя Гераклом, изнывающим под тяжестью небесного свода.[6] Все кончено. На мне можно ставить жирный крест, играть похоронный марш. Как там было у Цоя: «Муравейник живет. Кто-то лапку сломал – не в счет… А помрет, так помрет».
На меня нашло странное оцепенение. Не знаю, сколько я просидела так, тупо пялясь в окно, а потом встала и принялась собирать свои вещи в сумку. Скорее машинально. В конечном счете все это не нужно, ведь жизнь разом потеряла свой смысл.
Собравшись, я вышла из класса.
В коридоре кто-то стоял. Мой взгляд с трудом сфокусировался на темной фигуре, и я вдруг поняла, что это – Артур.
Он шагнул ко мне, я вздрогнула и крепко зажмурилась. Мне вдруг показалось, что сейчас он меня ударит.
Холодные пальцы коснулись моего лица, очень медленно и сумасшедше нежно провели по щеке, лаская.
Меня мгновенно накрыла жаркая волна, будто я с головой погрузилась в теплую океанскую воду или на меня разом направили десяток лампочек, согревших измученное тело. Я открыла глаза, и он одним взглядом выпил всю мою душу.
Он смотрел на меня так, как не смотрел никогда раньше. В его глазах появилось нечто новое, словно он, как и я, носил линзы и вот теперь их снял. Будто он был заморожен, как куриная тушка в магазине, и вдруг внезапно оттаял.
Боль? Сомнение? Узнавание?
Передо мной стоял совершенно другой Артур. Не такой, каким я привыкла видеть его в школе. И даже не такой, каким он был в тот памятный вечер в кафе.
– Ты?.. – недоверчиво спросила я и не договорила.
Он приложил палец к губам, тихо покачал головой, а затем взял мою бессильно повисшую руку, вложил в нее что-то и скрылся с глаз.
Да, именно скрылся. Вот он был – и вдруг исчез, только молнией промелькнула его куртка.
Время сегодня играло со мной в странные игры. Не знаю, сколько – секунд, минут, часов, вечностей – я простояла в коридоре, скованная сладким оцепенением. Я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть ощущение счастье, которое пригревшимся котенком свернулось где-то в душе.
Никто так не гладил меня по щеке.
Никто не смотрел на меня так.
Я почувствовала, что схожу с ума. Небо и земля давно поменялись местами, а неведомые планеты далеко-далеко в пространстве, должно быть, отплясывали какой-то неимоверный танец.
Почему Артур имеет надо мной такую власть? Почему он ведет себя со мной так странно. И еще… КТО он?
Я не сразу осознала, что моя рука сжата так сильно, что ногти глубоко впились в ладонь. С удивлением разжав пальцы, я увидела на ладони несколько быстро наполняющихся красным лунок – там, где ногти до крови впились в тонкую кожу, а еще – серебристую флешку.
Неужели то, что говорил мне в пустом классе Артур, – всего лишь глупая шутка?
Но почему он использует меня, как лягушку, через которую периодически пропускают электрический ток, чтобы посмотреть на ее нервную реакцию и полюбопытствовать, долго ли она так протянет?!
Спотыкаясь, я пошла по коридору.
По пути меня нагнали Светлана Петровна, учительница физики, и ее закадычная подружка Татьяна Евгеньевна, математичка.
– Полина, – окликнули они меня, – почему ты здесь так поздно? Школьный автобус давно уехал.
– Все нормально. Я задержалась по… учебе… и уже ухожу.
– Тебя подвезти? – предложила Светлана Петровна.
– Нет, спасибо, – поспешно ответила я.
Учительницы оглядели меня, но, на мое счастье, видимо, спешили куда-то и не стали больше ни о чем спрашивать.
– Будь осторожна, – сказала на прощание Татьяна Евгеньевна, – очевидно, в Москве очень неспокойная обстановка, если вооруженные разборки случаются прямо у стен школы.
Я кивнула и вошла в раздевалку.
Здесь я переобулась, накинула короткую кожаную куртку и вышла из школы. Все это я проделывала совершенно бездумно. Мои мысли витали где-то в неведомых сферах, пока я не поймала себя на том, что провожу рукой по лицу там, где его касались пальцы Артура.
Он нажал на знак Андреевского креста,[8] помещенный вверху, и страничка со стихами закрылось. Иногда он мог позволить себе прийти сюда, на Пятницкую, в круглосуточное интернет-кафе. Люди придумали много разных штук, и некоторые из них весьма забавны, приятны и полезны.
Когда-то у него были свои книги. Одну из них он еще долго носил с собой – с пожелтевшими листами, в растрескавшемся темно-коричневом переплете. Золоченая надпись на обложке давно уже стерлась, но ему нравилось медленно переворачивать страницы, источающие запах старой бумаги (нынешнюю он просто терпеть не мог), кожи, пота и пыли, разглядывать на первой странице выцветшую чернильную надпись: «Моему милому мальчику! Съ светлымъ праздникомъ…» Он смутно помнил, что и книга, и надпись как-то связаны с ним, но уже забыл, как именно. А потом книга потерялась. Зато появился Интернет, и он по-прежнему мог читать то, что ему нравилось. А еще – просматривать новости. Вот и сейчас, прежде чем уйти, он открыл ленту новостей. Одна из заметок его заинтересовала:
«В Москве появился маньяк.
Четвертое с начала июля зверское убийство совершено на западе российской столицы. Тело шестнадцатилетней девушки, коренной жительницы Москвы, было найдено на детской площадке, неподалеку от дома убитой. Жертве перерезали горло. Как и в предыдущих случаях, тело было полностью обескровлено.
Оперативники не исключают, что в городе вновь появился маньяк. Все убийства идентичны друг другу…
Внимание неизвестного преступника привлекают брюнетки шестнадцати-восемнадцати лет…
По данным фактам возбуждены уголовные дела. Ведется активное следствие.
Правоохранительные органы призывают девушек и молодых женщин быть внимательнее, не вступать в контакты с незнакомыми людьми и, по возможности, избегать прогулок в позднее время».
Все предсказуемо. Странно, если бы они догадались, куда именно девается кровь. Он закрыл окно, расплатился и вышел из здания.
Времени у него немного. Тем более что другие наверняка тоже ее ищут. Он знал: надо торопиться, однако действовать приходилось вслепую. Если она попадет к тем, ситуация перейдет в разряд критических. Нужно любой ценой не допустить этого. Но пока – он ощущал каким-то шестым чувством – все еще оставалась возможность сыграть. Даже если его новая цель опять окажется ложной. Однако шанс был – он почуял в девушке силу большую, чем в предыдущих жертвах. А значит, рога трубят и охота продолжается.
– Ну вот, Наденька, уже совсем поздно, – мама обеспокоенно взглянула на часы. – Может, дождаться отца? Он сам погуляет с собакой. Или пошли вместе.
– Да ладно, мне полезно прогуляться. А у тебя болит голова. – Девочка отложила книгу, собрала перед зеркалом волосы в хвостик, перетянув их контрастной белой резинкой, и свистнула уже давно нетерпеливо виляющей хвостом собаке: – Ну дождался, пошли гулять.
На слово «гулять» собака радостно взвизгнула и устремилась в коридор за поводком.
– Все-таки интересно, как это у тебя всегда получается узнавать, если у меня что-то болит? – спросила мама, вставшая, чтобы проводить их до двери.
– Интуиция! – отвечала Надя, зашнуровывая кроссовки. – Выпьешь таблетку или тебе боль снять?
– Выпью, не так уж сильно болит. А ты иди, и без того поздно, – мать с беспокойством взглянула на темное окно.
– Да не волнуйся, мы быстро. Только туда и обратно!
Девочка надела на собаку ошейник и вышла из квартиры.
Мать на минуту прислонилась к обитой красным дерматином двери. На сердце у нее почему-то было тревожно. Может, все-таки собраться и пойти за ними?.. Словно откликнувшись на эту мысль, голова заныла с новой силой. Женщина поморщилась. Нет, все-таки лучше выпить таблетку и прилечь на диван. Все будет в порядке, они вернутся раньше, чем пройдет эта мерзкая тягучая боль.
Так она и сделала.
Тем временем девочка и собака уже вышли из подъезда.
Площадка перед домом была знакома обоим до последних мелочей. В чем-то она являлась центром их мира.
Пройдясь до соседней высотки – весь дворик-то небольшой, словно стенами окруженный соседними домами, – они повернули обратно. И тут собака вдруг забеспокоилась. Она залаяла, потом завыла куда-то во тьму и кинулась к ногам хозяйки.
– Все в порядке, трусишка, – попыталась успокоить ее Надя, гладя косматую собачью спину.
Пса била крупная дрожь.
– Ну что ты так испугалась?..
Незнакомец в черной кожанке появился перед ними, будто возникнув из мрака.
Собака истошно взвыла и вдруг, словно сумасшедшая, кинулась прочь.
Наде тоже стало страшно. Говорят, псы умеют распознавать людей. Ее пес всегда был ей верным другом и не раз облаивал не приглянувшихся ему дворников, пьяниц или мотоциклистов, но она никогда не видела, чтобы он кого-нибудь так боялся.
– Отойдите от меня. Я закричу! – предупредила она парня, отступая на шаг.
– Не успеешь, – холодно бросил тот, и она почему-то сразу же ему поверила.
– Однако я могу тебя отпустить, – сказал он. – Хочешь?
– Хочу, – прошептала она ставшими вдруг непослушными губами.
Поделиться книгой: