Возвращение: Тень души

— И если я сажусь в машину, то я и поведу.

Елена кашлянула. Но никто даже внимания не обратил.

— Я не сяду в машину, если ты за рулем! — в ярости кричал Мэтт.

— А я не сяду в машину, если за рулем — ты, — лаконично парировал Деймон.

Елена откашлялась более громко, и Мэтт, наконец, вспомнил про ее существование.

— Ну, Елена, нельзя был ожидать, что он всю дорогу будет везти нас, — сказал он прежде, чем девушка смогла даже предположить такую возможность.

— Конечно, если мы собираемся отправиться туда сегодня, — добавил парень, резко поглядев на Деймона.

Деймон покачал своей темной головой:

— Нет. Я еду более запутанным путем. И, чем меньше людей знают, куда мы направляемся, тем безопаснее он будет. Вы не сможете проговориться, если не знаете.

Елена почувствовала, как будто кто-то кубиком льда слегка коснулся ее волос на затылке.

Когда Деймон произнес эти слова…

— Но они уже знают, куда мы едем, не правда ли? — спросила она, возвращаясь назад к практичности. — Они знают, что мы хотим спасти Стефана, и они в курсе, где он.

— Ах, да. Они знают, что мы собираемся попасть в темное измерение. Но что за врата? И где? Если мы можем потеряться в них, единственное, что должно нас волновать — это Стефан и тюремные надзиратели.

Мэтт оглянулся.

— Сколько там врат?

— Тысячи. Там, где три линии Лей пересекаются, там потенциальное место врат. Но поскольку европейцы выгнали коренных американцев из их домов, большинство врат не используются или запечатаны, как это было в старые времена.

Деймон пожал плечами. Но Елена ощущала покалывание от волнения и беспокойства.

— Почему бы нам просто не найти ближайшие и пройти в них?

— Путешествие в тюремное подземелье? Ты не знаешь, о чем говоришь. Прежде всего, ты нуждаешься во мне, чтобы попасть во врата, и даже тогда это не будет приятно.

— Не приятно для кого? Нас или тебя? — угрюмо спросил Мэтт.

Деймон наградил его долгим, пустым взглядом:

— Если вы попробуете это самостоятельно, это будет коротко и неизлечимо неприятно для тебя. Со мной будет не совсем удобно, но привычнее. А что на счет того, что это путешествие на несколько дней, ну, в конце концов, там будет видно, — закончил Деймон со странной улыбкой.

— И это заняло бы дольше времени, чем проход в главные врата.

— Почему? — потребовал Мэтт, всегда готовый задавать такие вопросы, на которые Елена очень и очень не хотела знать ответы.

— Потому, что это как джунгли, и пятифутовые[1] пиявки, пожирающие деревья, будут самой малой из ваших забот, или пустыня, где любой враг сможет увидеть вас, и каждый из них — твой враг.

Возникла пауза, во время которой Елена с трудом размышляла.

Деймон выглядел серьезным.

Было ясно, что он действительно не хотел делать этого, и существовало не много вещей, которые беспокоили Деймона. Он любил борьбу. Более того, это была пустая трата времени…

— Ладно, —   медленно проговорила Елена. — Мы поступим по-твоему.

Парни снова одновременно потянулись в ручке водительской двери

— Послушайте, — сказала Елена, не глядя ни на кого из них. — Я поведу «Ягуар» до ближайшего города. Но сначала, я сяду в него и переоденусь в настоящую одежду, а так же посплю несколько минут. Мэтт, если хочешь, можешь найти ручей, или что-то вроде и почиститься. Потом я поеду в ближайший город и позавтракаю. После этого…

-  Можете продолжать спорить, —   закончил за нее Деймон. — Поступим так, милая. Я встречу вас в любой забегаловке, которую вы выберете.

Елена кивнула.

— Ты уверен, что сможешь нас найти? Я стараюсь прятать свою ауру.

— Слушай, пожарно-красный «Ягуар» в любой точке города, который вы найдете на этой дороге, будет так же заметен, как НЛО, — съязвил Деймон.

— Почему он только и делает, что… — раздалось бормотание Мэтта.

Каким-то образом, хотя это была его самая главная претензия к Деймону, парень часто забывал, что тот является вампиром.

— Значит, ты собираешься отправиться туда первым и найти девушку, идущую из летней школы, — прорычал Мэтт, и его голубые глаза потемнели. — И ты набросишься на нее, и утащишь туда, где никто не услышит, как она кричит, запрокинешь ей голову и вонзишь свои зубы ей в горло.

Возникла довольно длинная пауза. Затем Деймон произнес несколько обиженно:

— Почему, нет. Это то, что вы люди можете сделать для меня.

Елена увидела необходимость вмешаться.

— Мэтт, Мэтт, это делал на Деймон. Это был Шиничи. И ты знаешь это.

Она осторожно взяла Мэтта за предплечье, и потянула, пока он не повернулся к ней.

Долгое время Мэтт не смотрел на нее. Время шло, и Елена опасалась, что он отдалиться от нее. Но вот, наконец, он повернул голову, чтобы она смогла посмотреть ему в глаза.

— Хорошо, — тихо сказал он. — Я пойду вместе с ним. Но ты знаешь, что он уходит, чтобы пить человеческую кровь.

— От согласных доноров! — прокричал Деймон, который обладал отменным слухом.

Мэтт вновь взорвался:

— Потому что ты то, что они хотят! Ты гипнотизируешь их, или, нет, не знаю, или влияешь Силой на них и еще чем другим. Как тебе понравится.

За спиной Мэтта, Елена в ярости сделала движение на Деймона, как будто прогоняла стайку цыплят.

Сначала Деймон просто поднял бровь, но потом элегантно пожал плечами, его формы стали расплываться, так как он принял форму ворона и быстро стал всего лишь точкой на фоне восходящего солнца.

— Как ты считаешь, тихо спросила Елена, ты сможешь избавиться от своей палки? Просто это делает Деймона совершенным параноиком.

Мэтт посмотрел вокруг, потом на нее и, наконец, кивнул:

— Я выброшу ее по дороге, когда пойду умываться, — мрачно сказал он, глядя на свои грязные ноги.

— В любом случае, — добавил он, — ты лезь в машину и попытайся поспать. Похоже, это тебе нужно.

— Разбуди меня в два часа, — ответила Елена, с мыслью, что через пару часов она будет сожалеть об этом больше, чем сможет сказать.

Глава 4

— Ты дрожишь. Позволь мне сделать это в одиночку, — сказала Мередит, положив руку на плечо Бонни, когда они стояли перед домом Кэролайн Форбс.

Бонни начала поддаваться давлению, но заставила себя остановиться. Это было унизительно дрожать так очевидно июльским утром в Виржинии. Так же было унизительно, что с ней обращаются как с ребенком. Но Мередит, которая была старше всего на шесть месяцев, смотрелась сегодня более взрослой, чем обычно. Ее темные волосы были откинуты назад, таким образом, ее глаза казались еще больше, и смуглое лицо с высокими скулами представало в наилучшем виде. «Она практически моя нянька», тоскливо подумала Бонни.

Мередит так же была на высоких каблуках, вместо своей обычной платформы. Бонни, в сравнении с ней, чувствовала себя более маленькой и юной, чем когда-либо. Она провела рукой по своим клубнично-русым кудрям, пробуя распушить их и сделать себя на драгоценные полдюйма выше.

— Я не боюсь. Я замерзла, — сказала Бонни со всем достоинством, на которое способна.

— Я знаю. Ты чувствуешь, что что-то исходит оттуда, не так ли? — Мередит кивнула на дом перед ними.

Бонни покосилась на него, а потом снова на Мередит. Внезапно взрослость Мередит стала скорей утешающей, чем раздражительной. Но прежде, чем вновь посмотреть на дом Кэролайн, она выпалила:

— Зачем каблуки?

— О, — протянула Мередит, глядя вниз. — Только с практической целью. Если кто-то попытается схватить меня за ногу, на этот раз он получит сдачи.

Она топнула ногой, и раздался удовлетворяющий стук.

Бонни почти улыбнулась:

— Разве ты не носишь свой кастет?

— Я не нуждаюсь в нем, я проучу Кэролайн голыми руками, если она попытается что-нибудь сделать. Но мы отошли от темы. Я могу сделать это одна.

Бонни, наконец, позволила себе вложить свою руку в тонкую, с длинными пальцами руку Мередит. Она пожала ее.

— Я знаю, что ты сможешь. Но я та, кто должна. Это меня она пригласила.

— Да, — сказала Мередит, изящно изогнув губу. — Она всегда знала, куда вонзить нож. Ну что бы ни случилось, Кэролайн сама виновата. Для начала мы постараемся ей помочь, ради нее и ради нас. Мы постараемся заставить ее принять помощь. После этого…

— После этого, — проговорила Бонни, — к сожалению неизвестность.

Она вновь посмотрела на дом Кэролайн. Он смотрелся каким-то… перекошенным… как будто его было видно через кривое зеркало. Более того, у него плохая аура: черная, просачивалась сквозь уродливые тени серо-зеленого. Бонни никогда не видела у дома такой энергетики. И дышало холодом как из морозилки. Бонни чувствовала, что это высосет и ее жизненную энергию и превратит в лед, если только представится шанс.

Она позволила Мередит позвонить в дверь. Раздалось негромкое эхо, и когда миссис Форбс ответила, ее голос тоже отозвался эхом.

У внутренней части дома тоже было то забавное зеркальное искажение, смотря на это, Бонни подумала, что это вызывает какое-то странное ощущение.

Если бы она закрыла глаза, то можно представить себя в более широком месте, с уходящим под наклоном полом.

— Вы пришли повидаться с Кэролайн? — спросила миссис Форбс. Ее появление шокировало Бонни. Мать Кэролайн была похожа на старуху, с седыми волосами и морщинистым, бледным лицом.

— Она в своей комнате. Я вам покажу, — сказала мама Кэролайн.

— Но миссис Форбс, мы знаем, где это, — Мередит осеклась, когда Бонни положила ей на плечо руку.

Увядшая, состарившаяся женщина показывала дорогу. У нее почти не осталось ауры, поняла Бонни, и была поражена до глубины сердца. Она знала Кэролайн и ее родителей так долго, может, их отношения строились таким образом?

«Я не буду называть имени Кэролайн, независимо от того, как она делает», молча пообещала Бонни: «Не важно, что. Даже… да, даже после того, как она поступила с Мэттом. Я постараюсь помнить что-то хорошее о ней».

Но в этом доме тяжело было думать вообще и думать о чем-то хорошем в частности.

Бонни знала, что они поднимаются по лестнице, она видела каждую ступеньку впереди себя.

Но все остальные ее чувства говорили ей, что они спускаются вниз.

Это было ужасающее чувство, вызывавшее головокружение — резкий уклон вниз, когда она видит, что ноги поднимаются.

Присутствовал так же странный и острый запах тухлых яиц.

Это был омерзительный, гнилой запах, который витал в воздухе.

Дверь в комнату Кэролайн была закрыта, а перед ней на полу стояла тарелка, с вилкой и ножом на ней.

Миссис Форбс опередила Мередит и Бонни, быстро взяла тарелку, открыла дверь напротив комнаты Кэролайн, поставила ее туда, прикрыв дверь за ней. Но перед тем как тарелка исчезла, Бонни уловила движение к горке продуктов на прекрасном английском фарфоре.

— Она сейчас почти не разговаривает со мной, — сказала миссис Форбс тем же пустым голосом, что и раньше.

— Но она говорила, что ждет вас.

Она поспешила мимо них, оставляя их одних в коридоре. Запах тухлых яиц — нет, серы, теперь Бонни поняла, был очень силен. Сера, она узнала запах класса химии в прошлом году. Но как такой ужасный аромат мог оказаться в элегантном доме миссис Форбс? Бонни повернулась к Мередит, чтобы спросить, но та покачала головой. Бонни знала этот жест. Молчи. Бонни сглотнула, вытерла слезящиеся глаза и посмотрела на Мередит, поворачивающую ручку двери Кэролайн. В комнате было темно. Из прихожей лилось достаточно света, чтобы показать, что занавески в комнате были усилены непрозрачными покрывалами, прибитыми над ними. На кровати никого не было.

— Входите, и закройте эту дверь, быстро! — это был голос Кэролайн, с ее типичными язвительными нотами.

Волна облегчения прокатилась по Бонни. Голос не походил на мужской бас или завывание, это была Кэролайн-в-плохом-настроении. Она вступила в полумрак перед ней.

***

Елена уселась на заднее сиденье «Ягуара» и надела бирюзовую футболку и джинсы под сорочкой, на всякий случай, если бы остановился полицейский или кто-то еще пытающийся помочь владельцу автомобиля, остановившемуся посреди пустынного шоссе. А затем прилегла на кресле. Но хотя ей было тепло и уютно, сон к ней не шел.

«Чего я хочу? Правильно ли я поступаю сейчас?» — спросила она себя.