Помоги проекту - поделись книгой:
То есть, заклинания на меня действуют, но тому, кто их накладывает, приходится плохо. На любое магическое воздействие джинн во мне отвечает огненным щитом.
Даже колдомедика, который попытался после трансформации просканировать мое состояние, очень сильно обожгло. И сильнейшие зелья еле-еле помогают. Все должно зажить само.
Лейла потрепала ее по торчащему ежику волос.
— Такая смешная… Только страшная, — и вздохнула: — Где теперь твоя красота, сестрица?
Халифа прикрыла глаза. Красота осталась там — на пустыре, недалеко от Хогсмида.
На том месте, где до сих пор, как писал Джордж, еще видна маленькая воронка с оплавленной землей. Все непосвященные считают, что это — работа дракона. Огонь и аура магии… Вот только когда дракон успел незаметно побывать возле Хогвартса?
И снова — Джордж… Не думать о нем не получалось.
Девушка открыла глаза и встретилась с проницательным взглядом Лейлы.
— Расскажи мне о нем, — прошептала та. — Расскажи мне все. С самого начала.
И Халифа заговорила. Слова лились, словно прорвало плотину. Она рассказала все, о чем не могла или не хотела писать в письмах. О своем одиночестве в огромном замке. О подчеркнуто издевательской отчужденности слизеринцев. О череде унылых дней, заполненных порой одними только уроками и домашними заданиями, книгами и собственными мыслями. О Селиме. О похищении в аэропорту. О планируемой князем насильной женитьбе. И о его кошмарном "свадебном подарке"…
Лейла молча плакала, даже не пытаясь вытирать бегущие по щекам слезы. Только теперь она узнала в подробностях то, чем скупо и неохотно делились родители Халифы.
Рассказ продолжался своим чередом. Помолвка с Драко Малфоем. Постоянные склоки с ним — единственное тогдашнее развлечение. Появление нового боггарта. Кровавые кошмары по ночам. И тот самый, судьбоносный поход в Хогсмид… Первый день весны, необратимо изменивший ее тело и душу. Две недели, пролетевшие как во сне, и сны, разрушавшие ее ночь от ночи. Две недели, за которые она превратилась в огненное чудовище…
— Самое странное — это то, что я все-таки осталась жива, — задумчиво бормотала Халифа. — Я до сих пор пытаюсь разобраться, как у меня это получилось. Какой-то дремлющий инстинкт проснулся в нужный момент и подсказал, что нужно делать.
— А что было потом? — не унималась Лейла. — Ты спала всего два месяца, хотя твой отец сказал…
— Да, знаю. Я должна была спать целый год. Но что-то изменилось. Однажды рано утром приехал Джордж и сказал папе, что хочет жениться на мне. Что ему неважно, какая я сейчас, что он помнит меня прежней и ничего не боится. Что они с братом Фредом и их наставником по Алхимии придумали для меня выход, — она улыбнулась. — С того дня я начала стремительно поправляться, как будто у меня открылось второе дыхание, и за последующие две недели стала почти прежней! Почти… Но и кое-что новое появилось.
— Что именно?
Помедлив, Халифа потянулась к стоящей на прикроватной тумбочке свече, зажгла фитиль и накрыла огонек рукой. Язычок пламени принялся безмятежно облизывать ладонь, которую девушка и не думала отдергивать.
Глаза Лейлы расширились.
— О, Аллах! Ты не обжигаешься?! Не больно?
— Нет. Я теперь вообще нечувствительна к ожогам. Можно сказать, закалку прошла.
Халифа продемонстрировала подруге невредимую ладонь.
— Конечно, всему есть предел, и от сидения в литейной печи мне вряд ли поздоровится. Папа собирается летом провести испытание на предел моей устойчивости. Но вот такой огонек совершенно нипочем, и в камин могу руки-ноги сунуть. Даже бодрит…
Лейла восхищенно погладила ее ладошку.
— Здорово! Ты теперь неуязвима для огня!
— Зато все еще очень уязвима для эмоций. Горькая ирония, не правда ли?
Улыбка подруги погасла.
— Тебе теперь вообще нельзя волноваться?
Халифа задумчиво покачала головой, вытащила из-за пазухи висящий на цепочке удлиненный флакон из темно-синего хрусталя, открыла и уже автоматическим движением забросила в рот крохотную полупрозрачную гранулу. Она делала это периодически, примерно каждые два часа — принимала кристаллы наркотического зелья для стабильного самочувствия.
— Не знаю. Я каждый день думаю обо всем, что произошло — и с каждым разом мне все легче и легче. Я как будто обрела логичное завершение. Понимаешь, я словно всю свою прежнюю жизнь двигалась к этому, только недостаточно быстро.
— Ой, ты как скажешь! — протянула Лейла, прижав ладони к щекам. — Тебя послушать — так всех, кто «помог» тебе стать джинном, теперь и простить можно. А то и поблагодарить.
Халифа поджала колени к груди и мечтательно посмотрела на пляшущий язычок огня свечи.
— Я не могу вернуть прошлое, и никто не может. Но что-то во мне изменилось, и меняется с каждым днем. Я словно иду к чему-то лучшему, к чему-то стабильному.
Раньше я была вроде гусеницы — простым существом, ограниченным в своих возможностях, очень слабым. Потом стала беспомощной куколкой, застряла в коконе разрушительных эмоций. Они держали меня в плену, пока я изменялась внутри себя.
И у меня был выбор: либо задохнуться, либо вырваться наружу…
— И стать бабочкой, — с улыбкой закончила Лейла.
— Да! Рано или поздно я все равно пришла бы к этому. Сейчас я постепенно расправляю крылья. Они еще слабые, меня может сдуть малейшим ветерком. Но они крепнут день ото дня, и однажды… — Халифа взмахнула руками. — Я полечу!
— …Пол-унции сушеной ульвы, собранные в полнолуние семена торицы, крылышки шелкопряда, яд и чешуя двухлетнего самца индийской кобры…
Перечисляя вслух необходимые компоненты, Халифа аккуратно расставляла баночки на полке. Котел с практическим заданием — зельем Прояснения внутреннего зрения — аппетитно булькал на огне, а рядом с ним под расписным полотенцем исходил ароматным паром заварочный чайник. Анвар-эфенди заранее предупредил Халифу, чтобы та приходила сдавать Алхимию последней, когда все уже уйдут. Теперь уставший за день Бизаль быстро читал теоретическую часть экзаменационной работы девушки, а сама она в это время без применения магии — было в этом что-то душевное, церемониальное — неторопливо накрывала на стол. Будто все вернулось на пару лет назад, и стало как прежде…
Услышав позвякивание чашек, Анвар-эфенди свернул пергамент и отложил его в сторону.
— Просто прекрасно, — с довольным видом изрек старик. — Ханым, в Британии вы определенно не теряли времени зря.
Девушка грустно улыбнулась и села на стул напротив.
— Увы, — тихо возразила она, отвергая натянутую похвалу. — Теряла. Фактически, я потеряла почти всю зиму и начало весны. Целых четыре месяца, которые можно было провести с гораздо большей пользой.
— Не вините себя, — успокаивающе пробормотал престарелый наставник. — Такие внутренние изменения не могли не повлиять на ваше душевное состояние. Да еще такой возраст — шестнадцать лет! Об учебе ли мысли? Хотя, гормоны тут, конечно, не при чем. Но вы наверстаете, наверстаете…
— Я постараюсь, эфенди, — пообещала Халифа. — И в этом году, как и раньше, хотела бы брать дополнительные уроки.
— Это само собой, — кивнул Бизаль. — Думаю, в Хогвартсе вы не осмелились просить дополнительных занятий?
— Мм… нет, — смутилась девушка. — Я хотела, но… как-то не получилось.
Анвар-эфенди понимающе усмехнулся.
— Северус Снейп не располагает к интенсивному общению, верно? Сложный человек.
За всю жизнь мне довелось увидеться с ним лично всего два раза, и говорили мы только через переводчика, но… Свои впечатления о нем могу характеризовать одним словом — напряжение. Конечно, мое мнение об англичанах довольно субъективно, да и две короткие беседы нельзя считать полноценным знакомством. Но алхимик он гениальный, факт общеизвестный, и в этом нет никаких сомнений. Я рад, что вы смогли поучиться у него, пусть даже и недолго, — Бизаль немного помолчал и добавил: — Мохаммед отзывался о нем очень уважительно. Думаю, в данном случае дело не только в достоинствах Снейпа, как ученого. Я прав?
Сдержанно кивнув, Халифа вернулась к котлу и тщательно помешала содержимое.
Потом взглянула на часы.
— Еще три минуты. Осталось добавить две капли стекловидного тела драконьего глаза.
Бизаль порылся в кармане.
— Это в закрытом шкафчике. Вот, возьмите ключ.
Глядя, как девушка переставляет сосуды с редкими ингредиентами, отыскивая нужный, наставник сообщил ей:
— Да, кстати. В этом году я подготовил новый учебник. Его вот-вот должны издать.
Пойдет как вспомогательный материал для школьной программы.
— Это замечательно! — отозвалась Халифа, оборачиваясь с драгоценным пузырьком в руке. — Как называется? Или это страшная тайна?
— О, нет, что вы! — махнул рукой Бизаль. — "Использование запрещенных к продаже животных компонентов в Высшей Алхимии, их заменители, и совместимость со стандартными рецептурами". Меня давно возмущало отсутствие полных систематизированных учебных данных в этой области. Все монографии разрознены, и мне, и ученикам приходилось перекапывать по несколько увесистых томов ради пары нужных страниц и крупиц информации.
Девушка чуть улыбнулась своим мыслям и спросила:
— Учебник издадут только в Турции?
— Пока да. Я собираюсь подготовить еще экземпляр рукописи на арабском. Но надеюсь, в ближайшие лет десять его переведут и на другие языки.
— Десять лет… — разочарованно протянула Халифа. Но тут же ее лицо осветилось улыбкой. — А давайте я попробую перевести книгу на английский!
Бизаль прижал руку к груди.
— Это большая честь для меня, ханым. — И тут же, хитро улыбнувшись, спросил: — Вы стараетесь только для меня, или старик стал чересчур подозрителен?
Девушка отвела взгляд и слегка покраснела.
— Я так и думал, — спокойно констатировал Бизаль. — Не забудьте принести мне первые английские экземпляры — для дарственных надписей.
Просияв, ученица поклонилась своему наставнику.
— Меня всегда восхищала ваша изумительная проницательность, эфенди. То же самое качество я нашла и в вашем британском коллеге. Возможно, именно оно отчасти спасло мне жизнь.
Девушка принялась процеживать готовое зелье. Анвар-эфенди принял у нее маленький стаканчик, понюхал его содержимое, одобрительно кивнул и произнес:
— Что ж, проверим, — и сделал глоток. — Начинайте.
Халифа села напротив, дождалась кивка наставника и объявила с самым серьезным видом:
— Вы — молодой, коварный соблазнитель.
Бизаль расхохотался до слез.
— Ух ты! Радикально! Но зелье действует… да, превосходно действует! Чистая работа. Еще!
Девушка подумала.
— Я — отвратительное чудовище.
Улыбка враз сошла с лица Бизаля. Он нахмурился и сердито проворчал:
— Не слушайте вы эту пустышку Салтинэ! Она кичится чистотой своей крови, и теперь сходит с ума от радости, узнав, что вы теперь йени, что ваша кровь лишь частично человеческая. Для сепаратистов вроде Хаджер-ханым и ее родни любая примесь — грязная. Даже если эта примесь еще более волшебная, а может, как раз именно поэтому, ведь для некоторых это — повод для зависти. А зависть — повод для ненависти. Но непохоже, чтобы подсознательно вы так уж убивались из-за этого.
Еще!
Халифа вздохнула.
— Ну… раз уж вы видите все так ясно… Я ни о чем не жалею. Я обрела настоящую себя. Я горжусь тем, кем я стала.
Анвар-эфенди откинулся на спинку стула. Брови его сошлись на переносице.
Несколько минут он пристально изучал выражение глаз девушки, внутренне прислушиваясь к эффекту, даваемому зельем. Потом лицо наставника разгладилось.
— Это очень серьезно, — тихо сказал он. — Ваше подсознание полностью с этим согласно. И я вижу, что вы с надеждой смотрите в будущее.
— Это правда, — так же тихо ответила Халифа. — Я стала йени именно потому, что увидела впереди это будущее. У меня есть, к чему стремиться. Я нашла цель… — …которая еще не достигнута, — неожиданно закончил за нее Бизаль. — И дело тут вовсе не в вашей помолвке с англичанином. Это только ступенька лестницы, ведущей вас к чему-то большему.
Девушка удивленно посмотрела на наставника.
— Я сначала думала, что это только мои фантазии! Но это правда, эфенди! Мне даже снится иногда… я не знаю… не помню… Мне стала сниться бескрайняя пустыня и что-то вдали… Что-то зовет меня.
Бизаль потянулся за чашкой с остывающим чаем.
— За свои семьдесят восемь лет я не раз убеждался в том, что люди, отмеченные судьбой, всегда получают ее знаки. Не обращать на них внимания — значит, глупо пренебрегать шансом на полшага опережать роковые события. Сны относятся как раз к таким знакам.
— В этом я и сама уже имела возможность убедиться, — задумчиво согласилась Халифа.
Несколько минут они молча пили чай, наслаждаясь терпким вкусом и тонким ароматом.
Потом девушка спросила:
— Ну так как? Я… выдержала экзамен?
Бизаль многозначительно улыбнулся.
— Полагаю, да.
Пока чай не закончился, об экзаменационном задании больше не было сказано ни слова. Да и вообще, о нем ли шла речь?
Глава 2
Спеши любви предаться, сердце, вот — поприще и подвиг твой.
Ты головою правишь, сердце, и что же стало с головой!
Терзалось ты от старой боли и от нее освободилось,
Но умолчи о том, как страждешь от боли новой и живой.
За кровь свою не требуй платы, кровь только ты и проливаешь,
Пролома не ищи снаружи, внутри — твой ворог роковой.
Вот ворон, он чернее ночи, он не родится белоглазым.
Уж лучше черным оставаться, коль не расстаться с чернотой.
Поделиться книгой: