Серый принц

— Они живут в домене Морнингсвэйк и утверждают, что на Коринфоне это единственное место, пригодное для проживания.

— Может, они знают больше нас.

Чейн спросила:

— Ты родился в Олани, Саматдзен?

— Нет. Я ауткер, как и большинство здесь. Я прибыл сюда для отдыха двенадцать лет назад, но разве можно отдыхать, когда Вальтрина и ей подобные все время втягивают меня в деятельность. Здесь самое социально-активное общество во вселенной. Оно очень утомляет меня.

Вальтрина указала на высокую женщину с длинными светлыми волосами. Крупные черты ее лица с обильной косметикой напоминали маску клоуна. «Интересно», — подумала Чейн, — над кем она издевается — над обществом или над собой?» Вальтрина торопливо сообщала им своим грудным контральто:

— Это Глинт Избаш, наша знаменитость. Она сумела обучить трех морфотов играть в десисто. Она секретарь ОСЗ и гораздо умнее, чем старается казаться.

— А что такое ОСЗ? — спросила Чейн. — Прости, но я только что вернулась на Коринфон.

— Это Общество Свободы Зинтарры.

Чейн рассмеялась.

— Разве Зинтарра не свободна?

— Не полностью, — холодно ответила Глинт. — Здесь не все могут делать то, что хотят. Поэтому рабочие стали объединяться в гильдии, чтобы защитить себя, но это привело к тому, что наибольшей властью теперь обладает Директор Ассоциации Гильдий. Нет нужды упоминать о том, как он злоупотребляет своей властью. ОСЗ, я надеюсь, станет силой, которая сможет противостоять засилью гильдий.

К ним присоединился еще один человек: высокий юноша с серыми глазами и приятным открытым лицом. Он сразу же обратился к Чейн:

— Обе группы — и ОСЗ, и Ассоциация Гильдий — поддерживают мою организацию. Следовательно, они обе должны существовать без конфликтов.

Глинт рассмеялась.

— Действительно, обе группы поддерживают ОЭЭ, но по разным причинам.

Чейн обратилась к Вальтрине:

— Меня сводят с ума эти организации. Что такое ОЭЭ?

Вместо ответа Вальтрина бросилась к юноше.

— Элво, это моя очаровательная племянница. Она только что прилетела из Таккиля.

— Очень рад.

— Чейн Маддук. Элво Глиссам. Элво, объясни, что такое ОЭЭ, но не упоминай о моих очаровательных Эрьинах, иначе я выгоню тебя на улицу.

— ОЭЭ — это Общество Эмансипации Эрьинов, — сказал Элво Глиссам. — Только не называй нас сумасшедшими. Мы действительно восстаем против несправедливости — порабощения разумных существ. Вальтрина с ее слугами-эрьинами наша первая мишень, и мы постараемся посадить ее за решетку, если, конечно, она не поймет, что должна освободить эрьинов.

— Ха! Сначала докажите мне две, нет, три вещи. Первое: докажите, что они взамен двух таких же умниц, как мои ласковые красавцы. Я уже хочу купить еще нескольких и обучить их садовому делу.

Один из эрьинов как раз в это время вошел в комнату, катя перед собой сервировочный столик.

— Если бы все зависело от меня, — сказал Келс, — я перестрелял бы всех эрьинов.

Голос Глинт сорвался на крик:

— Если они разумны, это убийство, если нет — это жестокость.

Келс пожал плечами и отвернулся. Несколькими минутами раньше к ним присоединился Герд Джемах. Он заговорил:

— Я что-то не слышал об обществах, которые бы стремились запретить ульдрасам использовать эрьинов в качестве ездовых животных.

— Почему бы тебе не создать такое общество? — рявкнула Глинт.

Эррис Саматдзен хмыкнул.

— Что касается эрьинов и общества их эмансипации, то могу сказать, что гильдии рабочих обеспокоены тем, что эрьины используются в качестве дешевой рабочей силы.

— Естественно. Наша Хартия запрещает рабство. А эрьины — рабы. Совершенно явно тут, в Олани, и менее явно в Уайе. Для Бегущих По Ветру, роль которых в порабощении совершенно игнорируется, эрьины — настоящие рабы.

— Или хорошо прирученные домашние животные.

Чейн заметила:

— Я не могу поверить, что эрьинов можно приручить. Они же свирепы и ненавидят людей.

— Сим и Слим очень ласковые создания, — сказала Вальтрина. — И это действительно так.

Слим, одетый в роскошную ливрею, снова прошел мимо них. Чейн взглянула в его оранжевые глаза, и ей стало не по себе. Ей показалось, что это животное понимает все, что о нем говорят.

Вальтрина снова заговорила:

— Они могут уйти от меня, когда захотят. Я не держу их на привязи. Знаете, почему они работают у меня? Потому что на вилле Мирадоль им лучше, чем в пустыне. Никто не выступает против использования эрьинов, кроме рабочих гильдий, которыми руководят только меркантильные соображения. Они видят в эрьинах угрозу своим заработкам.

Вальтрина вздернула голову и пошла через зал к кучке людей, собравшихся вокруг двух ульдрасов.

Герд заметил, не обращаясь ни к кому в частности:

— Я бы сказал, что эти разговоры только потеря времени, если бы люди не наслаждались ими.

Глинт Избаш холодно сказала:

— Слова — двигатель идей. Идеи — компоненты интеллектуализма.

Джемах ухмыльнулся.

Глинт Избаш покинула их, чтобы присоединиться к Вальтрине. Джемах и Келс пошли в буфет, где Алжер приготовил для них выпивку. Чейн рассматривала светильники из красной глины — изделия ульдрасов. К ней подошел Элво Глиссам.

— Тебе нравятся эти светильники? На них интересно смотреть, но лично я не хотел бы приобрести их.

— Они очень необычны. Эти ассиметричные плоскости вызывают ощущение таинственности.

Чейн кивнула.

— Я думаю, что мое предубеждение навеяно детскими воспоминаниями, когда считалось, что все ульдрасы дики и необузданы. Теперь я понимаю, что регулярность, правильность форм органически неприемлема для них. Они выражают себя посредством трансцедентальной иррегулярности.

— Может быть.

Чейн поджала губы.

— Я сомневаюсь, что ульдрасы мыслят так методично. Они очень горды и придерживаются о себе высокого мнения. Я думаю, что их искусство отражает именно это. Мастер, который делал эти светильники, рассуждал так: мне хочется сделать светильник именно таким, а если кому не нравится, то пусть катится подальше.

— Да, ты права. Скорее всего этот стиль отражает темперамент ульдрасов.

Элво Глиссам посмотрел через комнату на двух ульдрасов, а Чейн незаметно рассматривала его. Ей он нравился: вежливый, тактичный, обладает мягким юмором, умный. К тому же на него было приятно смотреть. Роста он был чуть выше среднего, хорошо сложен, волосы светлые, мягкие, черты лица правильные. Он повернулся к Чейн и доверчиво улыбнулся.

Чейн заговорила чуть быстрей, чем следовало:

— Ты родился на Зинтарре?

— Нет. Я из Дженнета на Диамантии. Скучный город на скучной планете. Мой отец — издатель фармацевтического журнала. Теперь мне, вероятно придется писать заметки о кремах для ног, если мой дед не подарит мне на день рождения выигрышный лотерейный билет.

— А сколько он выиграл?

— Сто тысяч СЕР .

— И что ты будешь делать с деньгами?

Элво Глиссам пренебрежительно махнул рукой.

— Ничего особенного. Расплачусь с долгами, куплю сестре подарок, на остальное буду жить. Мне хватит.

— А что ты делаешь, кроме того, что просто живешь?

— О, у меня много дел. Я работаю в ОЭЭ и собираю военные песни ульдрасов. Они прирожденные музыканты и создали много прекрасных песен, заслуживающих внимания.

— Я выросла под эти песни и могла бы и сейчас спеть несколько штук, от которых кровь стынет в жилах, если бы у меня было подходящее настроение.

— Как-нибудь в другой раз.

Чейн рассмеялась.

— У меня редко бывает настроение, когда мне хочется сжечь свои врагов «одного за другим на шести тысячах костров».

— Может быть, сегодня здесь будет Серый Принц.

— Серый Принц. Он мессия ульдрасов или просто мошенник?

— Он возглавляет течение панульдрасов, куда входят все неподчинившиеся племена. Со временем он хочет подчинить себе племена, подписавшие договор, и затем выбросить из Уайи всех баронов. Здесь его многие поддерживают.

— Включая и тебя?

— Мне не хотелось бы признаваться в этом дочери барона.

Чейн вздохнула.

— Я собираюсь вернуться в Морнингсвейк и жить там. Поэтому я не хочу ссориться с отцом.

— Но ты же окажешься в ужасном положении. Я чувствую, что в тебе есть врожденное чувство справедливости…

— Ты хочешь сказать, что я тоже должна примкнуть к вам? Не знаю. Морнингсвейк мой дом. Во всяком случае меня всегда уверяли в этом. Но вдруг я пойму, что не имею никакого права жить там? Смогу ли я тогда находиться в Монингсвейк? По правде говоря, я рада, что такие мысли не тревожат меня, и я смогу наслаждаться жизнью дома без всяких угрызений совести.

Элво Глиссам рассмеялся.

— Ты, по крайней мере, честна. Если бы я был на твоем месте, я поступал бы так же. Келс твой брат? А кто этот темноволосый парень, у которого такой вид, как будто у него болит живот?

— Это Герд Джемах из Суанисета, домена соседнего с нашим. Сколько я его помню, он всегда был таким.

— Мне говорили — может быть, Вальтрина — что на Келса напал эрьин.

— Да. Это было ужасно. Я по сей день не могу без содрогания смотреть на эрьинов. Я не могу поверить, что эти чудовища поддаются одомашниванию.

— Существует много типов разумных существ. Может, эрьины тоже входят в их число.

— Может быть. Но когда я вижу эти могучие руки, я всегда вспоминаю бедного искалеченного Келса.

— Чудо, что он остался жив.

— Он был погиб, если бы не ульдрас Муффин, который выстрелом из пистолета снес эрьину голову. Бедный Келс. И бедный Муффин…

— А что случилось с Муффином?

— Это длинная и грустная история. Я не хочу говорить об этом.

Некоторое время они молчали. Затем Элво Глиссам предложил пойти на террасу и посмотреть на море.

Чейн согласилась, что это прекрасная идея, и они вышли в теплую ночь. Сквозь зарево, висевшее над Оланью, виднелась ломаная светящаяся линия — Млечный Путь.

— Час назад ты для меня даже не имела имени, а теперь я знаю, что ты Чейн Маддук, и мне очень жаль, что ты уезжаешь. Ты уверена, что тебе хочется уехать из Олани в Уайю?

— Я просто не могу дождаться момента, когда буду дома.

— Но там же пустыня, дикость, тоска.

— Где ты слышал такую чепуху? Уайя великолепна! Небо такое высокого, горизонты широкие, горы, озера, долины, леса. Все полно жизнью. Я не могу описать те ощущения, которыми Уайя воздействует на душу. Мне ужасно не хватало Уайи все эти пять лет.

— Ты так интересно рассказываешь об Уайе…

— О, она прекрасна. Но она часто бывает и жестока. Если бы ты видел, как дикие эрьины нападают на твое стадо, ты не был бы их защитником.

— Значит, ты не понимаешь меня. Я не защитник эрьинов. Я противник рабства, а эрьины — рабы.