Сломанные побеги

2.

Кажется, он немного перебрал. Садиться за руль в таком состоянии рискованно, тем более, в час пик. Придется воспользоваться общественным транспортом. Своего рода экзотика. Павел Михайлович уже много лет не ездил на метро.

Далеко идти не пришлось, главное, не запутаться в переходах и пересадках.

Идея Аркаши приподняла ему настроение, только сейчас он не хотел ни о чем думать. Надо сменить режим на несколько дней, а потом на свежую голову все как следует обдумать и разложить по полочкам.

Сегодня надо отключиться, выдернуть шнур из розетки. Утром издатель его окунул в кипяток, а старый друг макнул его в ледяную воду. Равновесие потеряно. Срочно требуется коньяк. Еще несколько рюмок, и дело в шляпе. Но для должного возлияния требуется не только огненная жидкость, но и кровать, стоящая в нескольких шагах от бутылки.

Пустая, уже холостяцкая квартира его не пугала. Паша считал себя человеком самодостаточным. Одиночество — скорее хорошо, чем плохо. Правда, не хватает аплодисментов. Некому излить свои гениальные идеи. Нужен слушатель. Но иногда Павел любил порассуждать вслух без собеседников. Пообщаться с самим собой. Почему бы не поговорить с умным человеком.

Из вестибюля пахнуло прохладой. Потом турникет, эскалатор, станция, — и не так много народу, как ему представлялось. Какое счастье, тебя везут и не нужно нажимать на педали, крутить баранку и следить за светофорами и дорогой.

Он сидел в вагоне и оглядывал публику, давая каждому пассажиру характеристику. Наблюдательность и внимание к человеческому образу — черта важная и нужная человеку с его профессией. Павел любил наблюдать за людьми и давал им довольно точные характеристики. Многие знакомые его даже просили: «Глянь-ка на того типа, Паша. Что ты о нем думаешь?» Оценка давалась навскидку, в общих чертах и, как правило, он попадал в яблочко. Без деталей, разумеется. Сначала глаза, лицо, потом руки, затем движения. Одежда не имела значения. Деньги и вкус, по мнению писателя, не влияли на суть натуры, а только на характер. Скромно одетые смущались и прятались, сумочки из крокодиловой кожи и швейцарские часы выставлялись напоказ. Виновато воспитание. Не родительское, конечно, а многолетняя нищенская уравниловка.

Его взгляд остановился на красивом девичьем лице. Приятная барышня, ничего не скажешь. На вид лет двадцать шесть. Она, очевидно, почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и, оторвавшись от чтения книги, осмотрелась. Он заметил тревогу в ее светло-зеленых глазах. Редкий цвет, яркий, лучистый. На мгновение их взгляды встретились. Одна-две секунды и все, девушка вернулась к чтению. Загадка. Глаза умные, осторожные, не желающие допускать к своей душе посторонних. И в то же время они его пронзили насквозь, как рентгеновский луч. Во всяком случае, девушка успела дать ему свою оценку. Правильную или нет, вопрос второстепенный. Красивые светло-русые волосы, густые, пышные, но небрежно заколоты в непонятную конфигурацию, которую трудно назвать прической. Шея, грудь, плечи, ноги, все творцом продумано и сделано на совесть. Есть чем полюбоваться. Только руки выбивались из общей картины. Красивые длинные пальцы, ухоженные ногти, но, похоже, что рукам пришлось поработать и немало. Натруженные жилки, мелкие шрамы, морщинки на запястьях. Интересный случай. Одета прилично, со вкусом. Золотишко поблескивает, но не украшает. Не сжилась она с золотом. Похожа на Золушку, у которой все карты легли как надо. Обручального кольца нет. Нашла богатого, как теперь говорят, спонсора? Скорее всего, так. Она не москвичка, это бесспорно. Кто-то привез ее с периферии, соблазнив столицей. Но не бизнесом. Иначе она не ехала бы в метро, а стояла бы в пробках, проклиная светофоры. Сколько же еще можно найти противоречий в данном объекте, пока она не встанет и не выйдет из вагона!

Тут она перевернула страницу, и он увидел знакомую обложку. Загадочная красотка читала его книгу. К сожалению, не лучшую из написанных. Павел помимо мании величия обладал трезвой самооценкой, и даже самокритичностью. Он трезво оценивал все свои шедевры. Этот роман дерьмо, с ним я промахнулся, а этот удался. Что касается мании величия, то говорить о медицинском диагнозе не приходится. Еще кто-то из великих сказал: «Если ты не считаешь себя, по меньшей мере, Чеховым, то незачем брать в руки перо».

Главное сейчас не думать, а действовать. Павел лет двадцать как не знакомился с девушками на улице и забыл, с чего надо начинать. Но если строить планы, то вовсе ничего не выйдет. Тут надо идти в атаку, а не выстраивать стратегию. Перед ним читатель. Не совсем обычный по его меркам, но тем интереснее.

Он пересел на сиденье рядом с девушкой.

— Предупреждаю, я не хулиган, а поклонник этого автора. Что вы думаете о романе?

Девушка не отрывала глаз от книги.

— Слава Богу, думать не приходится. Все разжевано и в рот положено. Успевай глотать. Автор считает всех читателей дураками. О чем же здесь думать? Меня интересуют только интриги. А они состряпаны великолепно. Есть чему поучиться.

— Это первая книга? Или вы уже читали романы Павла Слепцова?

— Пятая.

— Издано пятнадцать и еще две на подходе. Будете читать дальше или хватит?

— Увлекательно. Все зависит от настроения.

— А есть что-то, что вы читаете вне зависимости от настроения?

— К сожалению. Статьи моих коллег. Я журналистка. Девушка захлопнула книгу, встала и подошла к дверям. Она

так и не взглянула на него, зато не хамила. Так, обычный разговор с соседом по купе, с которым предстоит дальняя дорога.

Остаться и сидеть на месте он не мог. В крови еще оставался коньяк, будоражащий воображение. Павел последовал за девушкой, вышедшей на станции, и нагнал ее на эскалаторе.

— Жаль обрывать незаконченный разговор. Я провожу вас немного.

Наконец она подняла на него глаза. А что делать, если он стоял перед ней стеной?

— Вы не похожи на человека, у которого полно свободного времени. Устроили себе выходной и решили покататься на метро и определить собственный рейтинг?

Павел опешил.

Девушка показала фотографию на задней обложке.

— Снимок двадцатилетней давности. По нему меня не узнать.

— А взгляд? В нем есть что-то демоническое. Я смотрю не на лица, а в глаза. И узнала я вас задолго до того, как вы ко мне подсели.

— Вы же читали.

— Еще раньше. Когда вы вошли в вагон. Тогда я и достала книгу из сумочки. Только дочитала я ее утром и не в вагоне. В метро ничего не читаю.

— Шум мешает?

— Взгляды. Взгляды мужчин, сконцентрированные на моих коленях.

— Успех — дело хорошее. Им можно гордиться.

— Успехом в работе можно гордиться, там заложены твои личные заслуги. А тело дано тебе природой, считать его заслугой могут только топ-модели.

Эскалатор кончился, и они вышли на улицу.

— Вы интересный человек. Как вас зовут?

— Лена.

Она шла быстро, цокая каблучками, а он как муха жужжал над ее головой.

— Давайте посидим где-нибудь и выпьем по чашечке кофе.

— У меня мало времени. Интервью я смогу взять у вас в следующий раз, если вы оставите мне свой телефон. Возможно, его напечатают, если вы сумеете кого-то чем-то удивить. Начиная с редактора, разумеется.

— Удивлять обязательно?

— Нет, конечно. Можете оплатить журнальную полосу или две, заказать статью или написать ее сами, дать пару интересных слайдов, и все проблемы решены. Обычная коммерция. Вам нужен пиар или реклама, покупаете место. У нас двадцать полос отведено рекламе. Для статьи можем продать еще две-три. Если вас не напугают расценки. В вашем случае затраты на пиар должно взять на себя издательство.

— Они за лишний рубль удавятся. Их реклама -это«са-рафанное радио»: один прочитал, рассказал другому. Боже упаси деньги тратить на автора. Пусть сам себя раскручивает.

— Что же, если так, то вы себя неплохо раскрутили.

— Телесериалы помогли. Экранизации. А я слишком ленив для пиарщика. Этим должны заниматься молодые энергичные ребята, а руководить ими опытные пройдохи и психологи. Нужна сильная команда с хорошими связями. А меня на тусовки из дома не вытащишь. Нужно мелькать, светиться, а это не мой профиль. Я домосед и мечтатель. Могу часами сидеть и смотреть в окно. Только бы меня не трогали.

— Это так рождаются ваши интриги?

— Не знаю. По-разному. Вспышками. Главное ухватиться за нужную ниточку в определенный момент. А потом пошло, поехало. Катящийся с горы снежный ком уже не остановишь.

— Интервью может получиться, если вы слепите снежную бабу из своих комьев и вставите несколько изюминок вместо глаз.

Девушка остановилась возле открытого уличного кафе и кивнула на крайний столик.

— Минут пятнадцать у меня есть. Кажется, вы что-то говорили о кофе. Только без спиртного. От вас и без того разит коньяком.

Они сели за столик.

Он не приблизился к девушке ни на шаг. Она умела огораживать себя стеной. Лучистые зеленые глаза оставались холодными и непроницаемыми.

— Вас смущают мои руки?

Павел вздрогнул от неожиданности, будто его застукали в момент кражи кошелька.

— Вы и в метро их увлеченно изучали. Как правило, актеры очень наблюдательны. Они даже зачеты сдают по своим наблюдениям. Теперь вижу, что и писатели черпают свои образы из толпы. Значит, вы не только глядя в окно ловите своих персонажей?

— В свое время Экзюпери сказал: «Чтобы писать, — надо жить». Писать я стал довольно поздно. Но жизнь прожил интересную, полную приключений. Это определило жанр. Немало пришлось повидать. В критических ситуациях тоже бывал. Экстремалом себя не назову, но опыт имеется. Одной фантазии недостаточно.

— И о чем вам рассказали мои руки?

— О тяжелом труде. А глаза об экстремальных ситуациях, в которых вам тоже приходилось бывать.

— Что ж, инженер человеческих душ, вы правы. Мой первый муж был геологом, и я ходила вместе с ним в экспедиции. Тайга, медведи, палаточные лагеря. Бездельников нет, все на равных. Удач мало, неудачи всюду. Несколько человек погибло в экспедициях. Среди них мой муж.

— Это первый. А второй?

— Не нашла достойного кандидата. Слишком высокие требования.

— Да. Удивить вас будет трудно, да еще с изюминкой.

— Не меня, а читателя. Требования растут, а вы своего читателя с ложечки кормите. Дайте ему возможность думать.

— Учту.

Официант принес кофе. Лена сделала два глотка и встала.

— Мне пора. Дальше я дойду сама.

— А как же интервью?

Он достал визитную карточку и подал девушке.

— Вы позвоните?

— Я умею держать слово. Обещала, значит позвоню. Она быстро зашагала по мостовой.

Павел смотрел ей вслед и не мог понять, какое чувство им овладевает. Пора выпить. В один день слишком много событий. Для кого-то это будни, а для него перегрузки.

Осмотревшись, он пытался понять, в какой район его занесло, и в какой стороне находится метро.

3.

Главным редактором популярного женского журнала тоже была женщина. Феминисткой ее не назовешь, но коллектив редакции на восемьдесят процентов состоял из женщин. Как считала Надежда Павловна, дамы лучше мужчин чувствуют тему и понимают поставленные перед ними задачи.

Не все журналисты любили свою строгую начальницу, которая не терпела возражений и нередко выбрасывала неугодных на улицу, оставляя только послушных и исполнительных работников. Так создавался коллектив единомышленников.

Когда девушка зашла в приемную, она показалась ей раем. Кругом цветы. Дюжина клеток с пестрыми птичками, щебетавшими на разные голоса. Посреди зала — мраморный фонтан с подсветкой. Вокруг удобные диваны и кресла. Кондиционеры поддерживают ровную температуру, а фонтан — необходимую влажность. Потолок зеркальный, пол паркетный, а стены плотно прикрыты плющом.

Внушительные хоромы не позволили посетительнице сразу же заметить стол секретаря. Ее заметили первой, и к ней подошла высокая девица с огненно-рыжими волосами, похожая на манекенщицу, и спросила:

— Вы по какому вопросу?

— Я Новоселова Елена Сергеевна. Из Екатеринбурга. Мне назначена встреча с Бурцевой на семнадцать часов. Кажется, я не опоздала.

— Посидите. Я сейчас узнаю.

Секретарша скрылась за высокими двустворчатыми дверями.

Редакция располагалась в центре города и занимала трехэтажный отреставрированный особняк восемнадцатого века. Нетрудно догадаться, что у хозяйки издания имелись очень высокие покровители в правящих кругах. Но Бурцева оставалась для всех загадкой. Даже очень пронырливые репортеры, в том числе и ее собственные, о ней практически ничего не знали, кроме того, что она очень богата и совсем недавно стала вдовой. Ее муж похоронен на Новодевичьем кладбище. Но кем он был при жизни, никто не знал.

Секретарша вернулась быстро.

— Надежда Пална вас ждет.

Девушка встала и направилась к открытой двери. Кабинет не выглядел футбольным полем, но места для пальм в кадках здесь хватало.

— Остановитесь в дверях, — раздался хрипловатый женский голос.

Лена замерла на месте. Вспыхнула люстра, полумрак рассеялся. Метрах в пяти, если идти прямо по ковровой дорожке, не сворачивая в джунгли, стоял огромный письменный стол с львиными лапами.

За ним сидела очень красивая женщина лет сорок пяти в изящных очках с пышным пучком на затылке.

— Повернитесь, — приказала хозяйка. — Пройдитесь. А теперь сядьте.

Девушка пересекла кабинет и присела на край жесткого стула.

— Ваша внешность меня устраивает. Терпеть не могу современных пигалиц. Ни рожи, ни кожи, одна косметика и тощие палки, торчащие из-под трусов, если она не забыла их надеть поутру. Я прочитала несколько ваших скандальных статей и навела справки. Конечно, рекомендация моей подруги Зои Федоровны Корпович имеет для меня вес. Без ее звонка я и разговаривать с вами не стала бы. И все же у меня есть свои каналы. Я интересовалась вами. Вы скандалистка. Самоуверенная особа. Урал для вашей персоны уже слишком мал. Так, деревенька. Приехали Москву покорять. И не куда-нибудь, а сразу же в одно из самых престижных изданий пришли?

— В Москве я уже жила, а училась в Питере. Екатеринбург не хуже. Дело не в городе. Сейчас я решила пожить здесь, а потом видно будет. Может мне Париж приглянется. Французский язык я знаю не хуже русского, но забывать стала без практики. Что касается издания, то пошла к вам, потому что оно мне ближе других. Престиж меня интересует в последнюю очередь.

— Если ты заметила, Лена, — перейдя на «ты», продолжала хозяйка, — мы не имеем ничего общего с желтой прессой. Ты специализировалась на уголовных скандалах, а мы имеем дело со светской публикой. Выносить грязь на страницы своего журнала я не буду. Нас ни в один приличный дом не пустят. Элегантность. Вот наш девиз. Даже скандалы должны выглядеть как баловство. Об одном и том же можно написать разным языком и с разным подходом. Язык у тебя подвешен неплохо, талантом не обижена, внешностью тоже. Осталось пересмотреть подходы к работе и научиться хорошим манерам. Могу предложить тебе должность заместителя редактора отдела писем. При этом ты получишь допуск на все светские рауты, интересующие наше издание. На важных тусовках всегда работают мои девочки. Тебе тоже будет полезно обтесаться на публике. Только помни, там хамить нельзя. После каждой вечеринки или приема будешь составлять для меня отчеты. За отдельный гонорар, разумеется. Когда я пойму, что ты готова к самостоятельной работе, тогда получишь должность собкора. А пока только так и не иначе. Я плачу хорошие деньги, за хороший материал. У нас высокие планки. Но начинать придется с низов. Решай.

— Уже решила. Меня все устраивает.

— Испытательный срок полгода. В течение этого времени я могу выставить тебя за дверь, не объясняя причин. По истечении полугода составим договор на год. И так по возрастающей. Гонораров это тоже касается.