Горнист

— А почему Сурен его не арестовал?

— Да что, Сережа, бывает так: человек плохой, а документ хороший. Очень богатый Константиниди был… золото бумагу купить может… Только сердитый стал на Сурена. Мимо идет — зубами скрипит. В спину смотрит — как вилами колет. Очень сердитый. Сама видела.

— А может, это он Сурена… убил? — понизив голос, спросил Сережа.

— Ты знаешь?! — вскинула голову Ануш. Потом глаза ее затуманились, и она заговорила, всхлипывая: — Какой человек был! Умница. Красавец… Никому бедный человек обижать не давал. У-у-у, шакалы! Закон все равно найдет — зубы вырвет!.. — Ануш помолчала, вытерла слезы и почти спокойно закончила: — Нет, Сережа. Не он убил… Но он знает! Фаносопуло все черный дела знает… Мне сердце говорит…

С каждой прошедшей и скрывшейся за поворотом машиной настроение ребят все больше падало. Первой заплакала Сонечка, за ней — Нина. Сергей прикрикнул на них. Отозвал Сашу и Виктора в сторону и устроил «военный совет».

— Нужно действовать смелее! Будем останавливать машины. А там, может, и возьмут.

— Да-а, а как ее остановишь? Собьет и поминай как звали…

— Эх ты! А еще Виктор! Шляпа ты, а не Виктор. Знаешь ты, что значит твое имя?.. Виктория — это победа! Так ее, кажется, древние греки называли… А ты: ах, собьет! Ах, уедет! Трус ты. Слушайте приказ. Ты, Витька, пойдешь к лагерю и на повороте шоссе влезешь на тот дуб, где мы в Робин Гуда играли. Когда увидишь, что идет автобус, — смотри, не грузовая или легковая, а автобус! — маши нам наволочкой. На палку привяжи. А Сашка на этот орех влезет. Ему твой сигнал видно будет. Он нам передаст, а мы тут автобус обязательно остановим. Понятно?

— Вот здорово! — восхитился Саша.

— А если вы уедете, а я… не успею. Бежать далеко, — втянув голову в плечи, запинаясь, прогнусавил Виктор.

— Эх ты!.. Ну ладно. Саша, пойдешь туда, к дубу?

— Пойду! Я успею, Сережа, не бойся! Я по деревьям знаешь как лажу! Как пантера!

— Ну ладно, «пантера», беги!

Саша снял тапочки и с наволочкой в руках помчался по шоссе. Сергей подсадил Виктора, и тот, сопя и боязливо посматривая на землю, медленно полез вверх.

— Выше. Еще выше! Да что ты копаешься? — сердился на земле командир. — Видишь Сашку? Да не туда смотришь! Смотри на мою руку. Туда.

Наконец, Витька увидел и заорал:

— Вижу-у-у! Наволочку вижу. А Сашки нет.

— Его и не увидишь. Следи за сигналом. Не зевай. Да привяжись веревкой. А то сдуру еще трахнешься.

Сережа разъяснил девочкам свой план. Они насобирали больших белых камней, сложили в кучу у дороги. И снова потянулось ожидание. Время от времени проносились полные грузовики и легковые машины. А сигнала все не было.

Обшарпанный запыленный «козлик» затормозил у выстроившихся на обочине дороги пионеров. Из машины вышел пожилой мужчина в полинявшей военной гимнастерке:

— Что тут у вас, ребята?

— Да вот никак на станцию уехать не можем, — ответил Сергей.

— Я могу взять кого-нибудь, а то и двух, а?

— Да ведь нас семь человек.

— А пусть пока двое едут. Остальные на других попутках доберутся. Ну вот хотя бы вы двое, — указал он на Сонечку и Нину.

Те было встрепенулись, схватились за рюкзаки, но тотчас, не подняв их с земли, разжали руки.

— Нельзя нам. Нас семь. Мы — один отряд, — ответила за обеих Нина и покраснела. Уж очень неловко было отказывать этому хорошему человеку с ласковыми карими глазами.

— Ну раз так… конечно, — развел руками человек в гимнастерке, — отряд распылять нельзя. Противника нужно бить сообща, — пошутил он. — Будьте здоровы. Желаю удачи! — захлопнул дверцу, и машина укатила.

Девочки тяжело вздохнули. Помрачнел и командир.

— Едет! Едет! — заорал Витька. — Сашка наволочкой машет.

— Начи-най! — скомандовал Сергей.

Девочки кинулись к груде белых камней и стали перетаскивать их на шоссе. Сережа расставлял камни так, чтобы машина не смогла проехать… Из-за поворота выскочил маленький голубой автобус. Все пятеро вышли на дорогу и стали махать руками. Шофер увидел на дороге преграду, кричащих пионеров и резко сбавил скорость. Взвизгнули тормоза. Из окон выглядывали обеспокоенные пассажиры. Шофер выпрыгнул на шоссе.

— Что? Дорога не в порядке? Где обвал?!

— Дядя, обвала нет. Мы второй день не можем уехать на станцию. Нас семь пионеров, — пояснил Сережа, — у нас денег нет на билеты.

— Так что ж вы машину останавливаете?! Кто вам…

— Дяденька, возьмите нас, мы маленькие, — перебил его жалобный тоненький голос Сонечки.

Шофер остановился на полуслове. Переступил с ноги на ногу и сказал уже мягче, с оттенком сожаления:

— Не имею права… все места заняты.

— Дяденька, нам и мест не надо, мы постоим, — просила Сонечка.

— Ну куда я вас?..

Видя, что шофер заколебался, сразу в несколько голосов закричали разомлевшие от жары и трудной горной дороги пассажиры:

— Куда их! И так друг на друге сидим! Дышать нечем! Мы на поезд опаздываем. Это безобразие! Шофер, поезжайте!..

— Да мы в проходе поместимся. Что вам, жалко?! — перекрыл голоса пассажиров гневный голос Сережки.

— А чемоданы наши куда? Себе на голову?! — выкрикнула толстуха с красным, лоснящимся лицом.

— Видите, ребятки, пассажиры возражают. Уберите камни…

И тут все испортил только что слезший с дерева Витька:

— Подумаешь, цаца! Ну и убирай сам!

— Ах ты паршивец! — вскипел шофер. — Да я вам… — Он зло расшвырял сапогами камни и вскочил в машину.

— Дяденька! У нас хлеб есть. Мы можем…

Но шофер уже не слушал. Автобус рванулся, и Сережка, не успевший выпустить ручку дверцы, упал у колес. Вскочил. Хромая, сделал еще несколько шагов за машиной и стал. Девочки кинулись к нему. Подбежал запыхавшийся Саша:

— Что? Не взяли? Вот… — и осекся, увидев сбитое, окровавленное колено Сергея.

Майя открыла сумку с красным крестом. Помазала ногу Сережи йодом и завязала бинтом. Затем девочки стали спешно приводить в порядок разодранную командирскую одежду, на все лады ругая при этом шофера и его зажиревших пассажиров. Потом все набросились на Витьку:

— Кто тебя просил?! У-у-у, болтун несчастный!

В суматохе позабыли о дороге.

— Ой, девочки, едет! — взвизгнула Нина.

По дороге приближалась большая грузовая машина с брезентовой крышей над кузовом. Первым пришел в себя Саша. Он кинулся к дороге. Сорвал с себя галстук и замахал им над головой.

Машина остановилась. Из кузова выпрыгнули парни и девушки. Бросились к пионерам:

— Что у вас? Несчастье? Что случилось? Чем помочь?!

Сергей, успевший уже за кустом облачиться в свои залатанные штаны, хромая, подбежал к ним:

— Ура-а! Вот кто нас выручит! Это же комсомольцы!

И правда. На платьицах и кофточках девушек, на рубашках и гимнастерках парней горели красные значки КИМ.

Сергей рассказал о случившемся. Комсомольцы заспорили с шофером. Потом высокий парень в голубой ситцевой косоворотке с белыми пуговицами, тряхнув чубом, решил:

— Крой, братва, в машину! Правда, нам крюку километров пятнадцать дать придется. Да и времени маловато. Ну да ничего! Довезем вас до самого города.

Сильные молодые руки подсаживали девочек в машину, другие втаскивали их в кузов. Замелькали в воздухе мешки, сумки. Вмиг опустела лужайка под ветвями громадного ореха.

И тут к машине подбежала запыхавшаяся тетушка Ануш:

— Сережа!.. Сережа!.. Иди сюда! Иди!

— Что случилось? — Сергей побежал ей навстречу.

— Ой, Сережа, что скажу тебе. Поймали. Красноармейцы бандитов поймали… который Сурена убили. Сама видела. Черный. Страшный!.. А один бандит — Коста. Завод сгорел, знаешь? Так это сын хозяина завода. Самый главный бандит!.. Кто думал?..

— Ага, сволочи, попались! — обрадовался Сергей.

— А что Ануш говорила?.. Советская власть все найдет! Зубы вырвет!.. До свиданья, Сережа. Фу-у-у, сильно бежала. Думала — не успела. Приезжай, Сережа…

Обрадованный, Сергей мячиком влетел в кузов грузовика. На дороге осталась одна старая тетушка Ануш. Она махала им платком, пока поворот не скрыл и ее, и орех-великан, и все селение.

В кузове было тесно. По-прежнему немилосердно палило солнце. Но ребята были веселы. Всю дорогу не смолкали песни. Вдоль борта машины, чуть не во всю длину кузова, лежало несколько стальных прутьев. На поворотах они перекатывались и звенели.

— А зачем это? — указывая на прутья, спросил Саша.

— Щупы, малыш! — улыбаясь, ответил парень в косоворотке. — Будем хлебушек кулацкий из земли вынимать.

— Как это — из земли? Прямо буханками?

Комсомольцы грохнули смехом. Саше объяснили, как ищут хлеб щупами. В глазах Саши загорелся огонек зависти:

— И весь хлеб себе заберете? Вот наедитесь здорово!

— Что ты, малыш. Мы же комсомольцы. Себе, как всем, пайку хлеба в магазине, по карточкам. А что найдем — государству отдадим. Оно знает, кому послать, где хлеб нужней…

Сергея больше всего интересовало, что везут в больших ящиках, уложенных у самой кабины грузовика. Но спросить боялся, чтобы, как Саша, не попасть впросак. Неожиданно его выручила десятилетняя Сонечка:

— А вам не будет скучно? Так и будете целый день ходить с железными палками?

— Зачем же целый день?! — ответила быстроглазая тоненькая девушка в красной косынке, которую все называли Анкой. — Щупы — это если потребуется. Мы ведь помогать колхозу едем. У нас все специалисты, — с гордостью заявила она. — Степан, вон тот, длинный, и этот, — тыкала она пальцем, — слесари. Будут трактора ремонтировать. Мы и запчасти с собой везем. Видишь ящики? А я и вот они, — показала она на двух ребят и девушку, — курсы трактористов кончили. Будем хлеб молотить, пахать. Все, что надо. Глеб с Гришей — кузнецы. Им работы больше всех будет. Шура — токарь. Вон в том самом большом ящике мы и токарный станок маленький везем. Колхозу в подарок. Сами отремонтировали! А вот это — бригадир наш Петр… Афиногенович. Он у нас, Сонечка, волшебник, машинный доктор!

Вокруг засмеялись. А чубатый парень в голубой косоворотке улыбнулся смущенно:

— Эк ты меня, Анка, разукрасила. Да не слушайте вы ее, ребята. Это она насмехается. Отродясь никто по отчеству не звал. Петя я. Механик… Подожди, Анка, я тебе еще не такое отмочу. Будешь помнить!..

Комсомольцы ехали на Кубань, в станицу Уманскую. Туда посылал их Туапсинский горком комсомола.

Длинная платформа вокзала. Пути, пути… В стороне от пестрой, разноголосой, бестолково-суетливой, спешащей куда-то толпы пассажиров — кучка ребят в пионерских галстуках. С рюкзаками у ног они жмутся к стене вокзального здания. В глазах беспокойство, растерянность…

Приходят и уходят поезда. Чаще — товарные. Длинные вереницы кирпично-красных вагонов, белые громады вагонов-ледников, черные, с лоснящимися боками, круглые цистерны с нефтью, мазутом, бензином. Реже — пассажирские. Впереди — высокий паровоз с громадными красными ободьями колес, блестящими локтями шатунов, поршней, кривошипов. За ними — десять-двенадцать вагонов-коробочек с открытыми и закрытыми окнами, блестящими на солнце медными частями поручней, множеством труб-вентиляторов на крышах.

Сергей с тоской смотрит на крыши и тормозные площадки, думает: «Влезть бы по тонкой железной лесенке на крышу или на тормозную площадку товарного вагона — и пошел колесами версты отстукивать!..» Но взгляд его падает на растерянные лица девочек, и глаза темнеют. Ответственность за них тяжелым грузом легла на командирские плечи.

Уже в который раз ходил он к разным железнодорожным начальникам. Сколько раз пересказывал свою историю. Одни отмахивались: «Подожди, мальчик, некогда. Поезд отправлять надо!» Другие охали и ахали. Удивлялись. Ругали лагерное начальство. Но посадить на поезд, стоящий на путях, Отказывались: «Вот придет другой, тогда…» Или говорили: «Не могу. А ну как наскочит ревизор с дороги? Беда!» И посылали к другому начальнику. И все повторялось сначала.

Отчаявшись, командир решил сесть в поезд самовольно.

— Через тридцать минут отправляется поезд «Новороссийск — Москва». Вот этим поездом мы и поедем, — объявил он свое решение. — Предупреждаю: слушаться с полуслова. Понятно? Никаких ахов и слез! Когда сядем, никуда не выходить. Ни за водой — наберите полные фляжки, ни еще куда… Сходите. Вон красный домик перед водокачкой…

Девчонки фыркнули. Но сначала одна, а затем и другая пара, пошептавшись, сходили прогуляться в сторону водокачки.

Сергей сделал последнюю попытку. Он прошел вдоль вагонов состава и просил проводников посадить их в поезд. Но везде встретил отказ. Все ссылались на «главного» и ревизора. Тогда он махнул рукой и вместе с Сашей исчез под вагонами.

Шло время. Девочки волновались. Паровоз деловито пыхтел, готовясь в дальний путь.

И тут из-под вагонов вынырнул Сашка. Рот до ушей. Глаза горят:

— Быстро! Берите барахло — и за мной! Командир приказал!

Одна за другой, с бешено колотящимся сердцем (а вдруг поедет!), девочки ныряли под вагон. Саша, пригнувшись стоял под вагоном и помогал им перебраться на ту сторону. А Витька, как всегда, замешкался. Заметался туда-сюда, уронил рюкзак под колеса. Тогда Саша схватил его за руку и втащил под вагон. Витька стукнулся обо что-то твердое так, что из глаз посыпались искры, и сел на шпалы. Но Саша потянул за рюкзак и вытащил вцепившегося в лямки Витьку.

Они бежали по мелкой, пропитанной маслом и мазутом гальке, спотыкаясь о шпалы. У седьмого вагона остановились.

— Все? — командир обвел глазами свой отряд.