Помоги проекту - поделись книгой:
— Но это же очень неудобно. Везде эти раз-зделения на две половины, — пожаловалась нагиня, — эти з-з-акрытые лица… Ещё недавно вс-сё это с-считалос-сь у вас-с ус-старевшим… Очень с-странно…
Варлека промолчала. Змейка растерялась.
— Я хотела только предложить знакомс-ство, — извиняющимся голосом произнесла она, — но, конечно, ес-сли его прис-сутс-ствие чем-то ос-скорбляет ваши религиоз-зные убеждения…
— Нет, что вы, — расплылась в подобострастной улыбке Райса. — Конечно, познакомьте нас со своим… э-э-э… женихом, — подобрала она приличное слово вместо точного шссунхского «мучитель».
— Женихом? — Оффь наклонила голову, сделавшись похожей на умную собаку. — Очень мило. Я запомню. А как это будет по-немецки? У нас-с с-сейчас-с с-страшная мода на вашу клас-сику, — призналась она, — ос-собенно на немецкий и клас-сичес-ский арабс-ский. Это так с-стильно…
— «Жених» по немецки —
— Как тонко! — обрадовалась змейка. - Когда я была маленькой, — доверительно сообщила она, — у нас-с был в моде язык этих… как их… моллюс-сков. Он казалс-ся таким крас-сивым… Но по с-сравнению с-с любым земным языком это прос-с-сто примитив!
— А что вы сделали с планетой этих самых моллюсков? — сухо поинтересовалась госпожа Бурлеска. Она знала, что.
— Из-золировали, — нагиня высунула язык: Варлека знала, что это был шссунхский эквивалент пожатия плечами. — Они же с-совершенно безнравс-ственные с-сущес-ства! Предс-ставляете, они едят друг друга! С-сильные с-съедают с-слабых, и это с-считаетс-ся з-законным! Мы предлагали им отказ-з-атьс-ся от этих ужас-сных нравов, но они убили и с-съели наших пос-сланцев. Что ещё ос-ставалос-сь делать? Я с-слышала, что у вас-с когда-то тоже было нечто подобное, — по телу юной змейки пробежала дрожь ужаса, — но вы же ис-стребили людоедов физ-зически! — змейка снова вздрогнула, на сей раз от омерзения. Мысль о насилии, не связанном с гоном, вызывала у нагов именно такое чувство.
— Ну, возможно… — Варлека не стала спорить, — но если моллюски вам так отвратительны, почему вы переняли их язык?
— Он такой крас-сивый! Что же в этом с-скверного? — искренне удивилась змейка.
Госпожа Бурлеска промолчала. Спорить с нагами о том, что такое хорошо и что такое плохо, было абсолютно бесполезно.
— Так я вас-с поз-знакомлю с-со с-своим женихом? — снова возобновила разговор Оффь. — Его з-зовут Рэв. Он очень образ-зованный. Вам будет интерес-сно…
Варлека не выдержала: это было уже слишком.
— Насколько я понимаю, — голос её чуть дрогнул, — этот интересный и образованный наг однажды вас поймал. И принудил признать своей жертвой. Сейчас вы вместе едете в Лондон, чтобы он там истязал вас в течении трёх недель, пока вы от боли не потеряете рассудка. После этого вы, может быть, станете способной к зачатию, а ваш образованный и интересный мучитель распалится до такой степени, чтобы оплодотворить вас. Потом, когда вы придёте в себя и убедитесь, что зачатие произошло, вы его убьёте… И вы говорите об этом так спокойно?!
— Нет, что вы, я не такая с-самонадеянная, — змейка качнула хвостиком, ловя равновесие, — я, конечно, вз-зяла с-собой друга. Вдруг я не с-смогу убить Рэва с-сама? Кс-стати, он летит с-с нами. Только он с-сейчас-с на мужс-ской половине.
— Он человек или наг? — уточнила Варлека без особого интереса.
— Человек, — змейка извернулась поудобнее. — Мы поз-знакомилис-сь с-с ним с-совс-сем недавно, но с-с-раз-зу подружилис-сь. Он даже прос-сил меня побыть с-с ним в мужс-ском с-салоне, но я отказ-залас-сь. Это же нез-законно.
— А зачем? — удивилась наивная Райса.
— Он хотел, чтобы во время полёта я с-сделала ему это… то, что вс-се люди любят… — Оффь разочарованно свистнула: видимо, не знала слова. — Как это по-английс-ски…
—
Госпожа Бурлеска бросила на неё негодующий взгляд.
— Я поняла. Какая гадость…
— Но почему?! — Оффь широко раскрыла глаза и опустила уголки рта: Варлека против воли чуть было не рассмеялась, до того забавно выглядела мордочка обиженной змейки. — Ведь вам же это очень нравитс-ся! Мы так с-стремимс-ся дружить с-с людьми, делать им приятное… — уголки рта змеи обиженно опустились вниз.
Варлека вовремя вспомнила, что змеи изучают не только земные языки, но и человеческую мимику.
— Есть нравственность, — сказала Варлека, заранее зная, что толку не будет.
— Я з-знаю про нравс-ственнос-сть вс-сё, — вежливо сказала Оффь. — Моему з-знакомому больше вос-семнадцати лет. И он не с-сос-стоит в официальных отношениях с-с другим человеком или нагом. Всё з-законнно.
— Я тоже думаю, что в этом нет ничего плохого, — набравшись смелости, заявила Райса.
Госпожа Бурлеска опустила голову. Она прекрасно понимала, что Райса сама не прочь даться ласковой змейке. Наги тоже получали удовольствие от таких игр, хотя и не сексуальное: им нравилось сжимать в объятиях мягкие и тёплые человеческие тела. Объяснялось это рудиментами охотничьих инстинктов — когда-то предки нагов в шссунхских пустынях вовсю охотились на мелких теплокровных, удушая их в своих кольцах. Как выяснилось после первых контактов с людьми, этот полузабытый инстинкт не уснул до конца. Особенно змеям нравился оральный секс — держать во рту или зарываться головой в живое, влажное и горячее. К тому же наги обожали свежий белок.
Варлеке всё это казалось мерзким. Райса явно не разделяла её мнения — и, похоже, готова была стоять на своём.
«Пусть делает что хочет — но только не при мне» — решила Варлека. «Не в моём присутствии. В конце концов, я её начальник».
— А вы были раньше знакомы с вашим женихом? — аспирантка решила сменить тему.
— Да… мы з-знакомы очень давно, — нагиня осторожно слизнула капельку пота с груди девушки, — Ес-сли бы мы не были з-знакомы, я бы ему не попалас-сь. Мы, с-самки, обычно очень ос-сторожны с-со с-стариками… Но я его з-знала с-с детс-ства. Он был помощником владычицы нашего гнез-зда. Когда была маленькая, он учил меня говорить, — добавила змейка печально.
— Как же он после этого мог?! — возмутилась наивная Райса.
Оффь тихо, печально свистнула.
— Рэв уже с-старый, ему пора думать о потомс-стве, — с-сказ-зала она. — Но мне повез-зло. Он очень умный и ос-сторожный. Он обещал не мучить меня больше, чем нужно для зачатия.
Варлека Бурлеска хорошо помнила тот жаркий весенний день, когда корабли нагов появились в окрестностях третьей планеты Солнечной системы.
Тогда Варлека была молодой аспиранткой, имевшей два несомненных достоинства: сообразительность и осиную талию. А также три серьёзных личных достижения: свежевыученный чешский язык, две авторские публикации в престижном международном журнале «Glocul» и вагинальный оргазм. Всему этому она была отчасти обязана красивому седовласому археологу по имени Густав Водичка, которого Бурлеска в конце концов предпочла профессору Рейке, потому что профессор был слишком церемонен и однонавязчив. К тому же её тогдашняя подруга, Августа Торанс с биохимического, рассказывала, что у профессора имеются некие извращённые пристрастия, а юная Варлека была неопытна и пуглива.
В тот майский день она как раз отдыхала в загородном доме любовника. Она лежала на кровати в ночной сорочке, перечитывала Сэлинджера и слушала, как тихо скулит железная труба в ванной, а хозяйский спаниель молотит по полу авокадовой косточкой.
Сладкая греческая жара распаляла плоть, но навевала дрёму. Она почти заснула, когда зазвонил телефон.
Сначала она не хотела брать трубку, но потом всё-таки взяла. Это был Водичка. Не здороваясь, он попросил её спуститься в подвал, где есть запас воды, сухих галет и лекарств, а также телевизор, который он настоятельно рекомендует включить. Он также велел взять с собой собаку.
Варлека, разумеется, в подвал не пошла, но телевизор включила. Сначала ей показалось, что по всем каналам крутят фантастический фильм тридцатилетней давности: смазанные изображения открытого космоса с какими-то непонятными пятнами среди дрожащих звёзд. Дикторский голос монотонно вещал о правительственных заявлениях и биржевой панике.
Посмотрев минут пять, она пришла к выводу, что и вправду случилось что-то серьёзное: никакое кино просто не могло быть таким занудным.
Тогда она встала, выключила телевизор, нашла спаниеля, взяла его на руки и отнесла в подвал. Сама вернулась в дом, по дороге прихватив бутылку хорошей красной «Франковки» из личных запасов Водички и стала ждать.
Когда тот вернулся, она уже заканчивала вторую бутылку и хотела только одного: пока нелюди из космоса захватывают Землю, испытать ещё один вагинальный оргазм.
Водичка был человеком старых традиций: он сначала удовлетворил Варлеку, потом повёл её в туалетную комнату, усадил в ванну, взял шланг от душа и обливал её ледяной водой до тех пор, покуда она не пришла в себя. Тогда он дал дрожащей от холода и страха девушке махровый халат и сигарету.
Потом они сидели, обнявшись, и смотрели по телевизору, ожидая репортажа о начале вторжения.
Пришельцы оказались пацифистами и филантропами.
Появившись на орбите, — как выяснилось позже, они находились там уже несколько лет, недоступные для земных средств обнаружения, наблюдая и изучая Землю — те первым делом обратились ко всем земным правительствам и народам планеты с предложением, которое выглядело весьма заманчивым.
Каждое государство могло подписать с космическими гостями договор, по которому последние в одностороннем порядке делились с данным государством всеми своими технологиями, включая космические. Немедленного установления райской жизни это не обещало, но авансы выглядели более чем солидно: сверхбыстрые компьютеры, мгновенная связь, полностью автоматизированная промышленность, и главное — звёзды.
Пришельцы, в свою очередь, хотели простых и естественных вещей: получить право жить на территории стран, принявших их помощь, а также приобретать собственность на этих территориях. Разумеется, они были согласны на разумные квоты: инопланетные гости вовсе не хотели становиться хозяевами Земли или даже основывать колонии. Напротив, их привлекала возможность жить в окружении людей и земной культуры, вызывавшей у них искреннее восхищение. Наконец — и это было главное — пришельцы просили об участии в работе правительств и коррекции законодательных систем этих государств, дабы земные законы включали их права и обычаи. Со своей стороны они гарантировали полнейшее законопослушание: звёздные гости терпеть не могли насилие и превыше всего ставили гармонию и взаимопонимание. Тем более, устраиваться на Земле они собрались надолго и основательно: Земля им очень нравилась, люди тоже.
Разумеется, никто не собирался оказывать давление на землян. Чужаки гарантировали, что их ноги не будет там, где им не рады. Впрочем, ног у них не было: звёздные гости были змеевидными существами, лишёнными конечностей.
Население Земли кое-как переварило первоначальный шок где-то за полгода.
Первым согласилось на заявленные условия правительство Республики Чад: этим терять было нечего — республика к тому времени достигла слишком заметных успехов в области экономического и социального воздержания.
После того, как за три месяца африканский аутсайдер превратился в бурно растущую страну, начали подтягиваться прочие: Малави, Западная Сахара, ЦАМ, Верхняя Вольта… Чёрная Африка поняла, что её единственный шанс вылезти из вековой нищеты и отсталости — как можно скорее и на любых условиях договориться с пришельцами.
За расцветающей Африкой по тому же пути последовала разваливающаяся на части Россия, потом — Европа и Северная Америка.
Дольше всех сопротивлялся Китай, Индонезия и почему-то Гондурас, подписавший Кодекс отношений с Шссунхом — так назывался родной мир змеев — последним.
Лето в Париже стояло насмерть. Жаркое, липкое, неотвязное, оно не собиралось сдавать ни пяди зноя, пыли и духоты.
Варлека шла по аллейке, засаженной неправдоподобно аккуратными деревьями с гладкой блестящей корой — кажется, какая-то новая мутация, выведенная нагами. Вдоль посыпанной белым песком дорожки — сквозь тонкую сетку лицевого платка песок казался бледно-серым, как табачный пепел — стояли стандартные железные скамейки, выкрашенные зелёным. Краска на сиденьях коробилась, шла пузырями.
Две немолодые женщины, замотанные платками по глаза, сидели на скамейке и играли в шахматы. У той, что играла белыми, не было какой-то фигуры — то ли слона, то ли ферзя, — и его заменяла блестящая гильза из-под губной помады. Бурлеска попыталась вспомнить, когда она последний раз видела в продаже губную помаду, но не смогла.
Других людей не было.
Как всегда в таких случаях, ужасно хотелось откинуть паранджу, хотя бы на минуточку. Госпожа Бурлеска с трудом подавила это желание. Может быть, в ближайших кустах сидит псих и рассматривает её в инфракрасный бинокль. Сейчас в парках психов просто навалом.
Ну ничего. Очень скоро она прикончит Гора Стояновского и получит за это сто пятьдесят дней свободы. Она сможет всласть гулять по этим аллеям без платка, с открытыми руками и грудью. Пить в маленьких забегаловках панаше и «танго» — смесь пива с гренадином, модную в этом сезоне — ничего не боясь. Ходить одна, не нуждаясь в бдительном спутнике.
Тем более в таком, как сейчас.
— Не беспокойтесь, никого поблизости нет, — прошуршало у её ног. — Можете снять эту штуку.
— С чего вы взяли, будто я беспокоюсь? — неприязненно спросила госпожа Бурлеска, в очередной раз подумав, что напрасно связалась со старым гадом. Он оказался полезен, да. Но слишком проницателен.
— Простите за неделикатность, но я чувствую запах страха, — серьёзно ответил наг, подняв переднюю часть тела. Теперь серебряная голова гада плавно покачивалась возле её бедра, в такт шагам. В этом соседстве тел было что-то непристойное. Не как у Райсы с Оффью, а… Варлека задумалась, но не нашла подходящих слов.
Рэв и в самом деле был стар. Когда Оффь, слегка смущаясь, представляла его Варлеке и Райсе, госпожа Бурлеска была поражена размерами этого существа. Наги росли всю жизнь. Рэв был огромен: судя по длине тела, ему было никак не меньше семидесяти земных лет.
Как ни странно, но беседовать с нагом оказалось интересно. У него, в отличие от присвистывающей змейки, была чистая речь и несомненный талант рассказчика. Кроме того, змей был по-змеиному галантен, предупредителен и к умел брать на себя инициативу.
Знакомство состоялось в аэропорту. Через пятнадцать минут после того, как Оффь церемонно представила их друг другу, Варлека с лёгким удивлением осознала, что они, оказывается, сидят всей компанией в закрытом кабинете какого-то дорогого ресторана — судя по ряду бутиков за окном, на рю де Монтень. Как они сюда добрались, она решительно не помнила, увлечённая каким-то разговором.
Перед госпожой Бурлеска стояло блюдо с охлаждённой ежевикой и бокал шампанского. Непочатая бутылка «Вёв Клико» дожидалась своей очереди в серебряном ведёрке со льдом. Кажется, сообразила Варлека, это уже третья.
Лица женщин были свободны: любезный Рэв заказал гарантии безопасности по высшему разряду. Бурлеска попыталась что-то сказать по этому поводу, но старый наг отмёл все запоздалые возражения лёгким движением кончика хвоста.
Маленькая компания людей и нагов вовсю благодушествовала. Простодушная Оффь зарылась мордочкой в крабовый салат, издавая что-то вроде восторженного похрюкивания. Разрумянившаяся от жары и шампанского Райса, отчаянно кокетничая, кормила Рэва с серебряной ложечки мороженым с горячей начинкой внутри. Разнежившийся наг свернулся под столиком, обвивши кончик хвоста вокруг единственной ножки, и блаженно щурился, глотая холодные комочки крема, тающие в горле и обдающие его жаром.
— Благодарю вас, очаровательная госпожа Ваку, — любезничал гад, облизывая ложку длинным раздвоенным языком, — вы познакомили меня с изумительным сочетанием вкусовых и температурных ощущений. Вы бывали когда-нибудь в сауне?
— О да, приходилось, — лукаво склонила голову аспирантка, явно намекая на то, что она там бывала не раз, и отнюдь не одна.
— На Шссунхе есть развлечение, несколько напоминающее вашу сауну: свернуться где-нибудь в глубокой тени, как следует замёрзнуть, а потом перекатиться на горячие камни. Так любят играть маленькие змеёныши. Эти холодные шарики мне чем-то напомнили детство. Ох, я так надеюсь, у моего потомства будет детство получше. У меня есть что завещать своей кладке. Поэтому они вырастут на Земле, а не среди этих вонючих песков…
— А вам хотелось бы увидеть своё потомство? — ляпнула Райса.
Змей тихо зашипел, как проколотая шина, и немного отстранился от аспирантки.
— Вряд ли, — наконец, сказал он. — Даже если бы это было возможно. Мне бы не хотелось… разочаровываться, — подобрал он нужное слово. — Видите ли, мы все мечтаем о том, что наши дети будут чем-то большим, чем мы сами. Большим и лучшим. Это помогает нам жить… и умирать.
— И всё-таки это ужасный обычай, — вздохнула Ваку. — Я всё понимаю насчёт вашего брачного ритуала, у вас такая биология… Но зачем же умирать самому?
Госпожа Бурлеска почувствовала кожей, как тонкая нить беседы с неслышимым звоном лопнула.
Глупая аспирантка с опозданием сообразила, что перешла грань допустимого, и от испуга выронила ложечку с мороженым. Вещица тихо звякнула на полу.
Змей обвёл взглядом всех присутствующих. Все промолчали.
— Я не думаю, что это хорошая тема для застольной болтовни, — наконец, заговорил Рэв ко всеобщему облегчению. — Тем более, при нагине, готовящейся стать моей жертвой… то есть, говоря по-вашему, моей невестой, — он бережно склонился над юной змейкой и нежно коснулся рыльцем её блестящего лба.
Оффь что-то тихо и печально просвистела на шссунхском, после чего доверчиво подставила Рэву свою измазанную в салате мордочку. Тот несколькими быстрыми движениями языка очистил её от соуса и на секунду выпустил длинные клыки, как бы приобнимая ими рыльце своей будущей жертвы.
Женщины молча смотрели на эти странные нежности.
— Я боюсь только одного, — признал змей, — что могу погубить Оффь во время гона. Я слишком стар и слишком силён, а она так молода… Но я хотел потомство именно от неё. Придётся рискнуть.
Ваку почувствовала, что её бестактность великодушно прощена, и тут же обнаглела вдвое.
— Простите… - обратилась она к Рэву с напускной робостью. — Я давно хотела посмотреть… У людей это не принято, но мне очень интересно. Как культурологу, — добавила она.
Рэв склонил голову.
— Посмотреть? Что именно?
Поделиться книгой: