О мертвых - ни слова

- Старший лейтенант Петрова.

На балконе у меня за спиной началась возня, потом хлопнула дверь. Я немного расслабилась.

- А что случилось-то? - растерянно спросил субъект постарше.

- Документы, - повторила я ледяным тоном.

Они синхронно, точно два автомата, сунули правые руки за пазуху, вытащили паспорта и протянули мне.

- Прокопов Анатолий Иванович, - прочитала я вслух, посмотрела на фотографию и впилась долгим взглядом в напряженную физиономию мужика помоложе. - И Прокопов Всеволод Иванович. - Я повторила процедуру, подвергнув пристальному осмотру старшего Прокопова, потом перелистнула несколько страниц и уставилась на штампик о прописке. - Ордер на квартиру с собой?

- Да.

- Нет.

Они посмотрели друг на друга, и старший торопливо объяснил:

- Я его в машине оставил. Толик, сбегай вниз, а?

- Ладно, не нужно, - смилостивилась я, решив, что Леша с Марком давно успели укрыться в тамбуре с лифтами. - Можете идти.

Я отлепилась от двери и приглашающе махнула рукой.

- А что все-таки случилось, товарищ старший лейтенант?

- Да вот... подъезд уже весь загадили и лампочки воруют, - удовлетворила я любопытство Прокоповых.

Широкая ряха Всеволода Ивановича вдруг налилась кровью.

- Ты... сопля зеленая... я тебе сейчас...

Коленки у меня дрогнули, но это не помешало мне состроить зверскую рожу.

- Та-ак, - зловеще протянула я. - Оскорбление при исполнении. Пятнадцать суток исправительных работ и штраф... десять минимальных зарплат.

- Сева! Угомонись! - испугался младший Прокопов. - Простите его, товарищ старлей, это он с перепугу. Мы ж подумали, тут убили кого... А что вы хулиганов подъездных ловите, так это очень даже правильно. Смотрите, не успели дом построить, а лестницу уже в сортир превратили. Мерзавцы...

- Да я!.. Да чтобы меня!... - кипел Всеволод Иванович, но Толик схватил его в охапку и вытащил на балкон.

Я прислушалась. Вот хлопнула вторая балконная дверь, потом дверь закутка с мусоропроводом и, наконец, спустя долгую-долгую минуту - квартирная. Уф! Честно говоря, я здорово перетрусила. Вспышка Прокопова-старшего могла привести к непредсказуемым последствиям. Еще немного, и разразился бы скандал, сбежались бы новоселы, и в лучшем случае вояж в больницу пришлось бы отложить на неопределенный срок, а Леша с Марком перетряслись бы от страха - ведь в тамбуре с неработающими лифтами покойника не спрячешь. В худшем же случае кто-нибудь из соседей мог обнаружить Мефодия, и все наши усилия пошли бы насмарку. Нет, расставание с братьями Прокоповыми не слишком меня огорчило, хотя я так и не узнала, какой сюрприз планировал для меня любезный Всеволод Иванович.

Я вышла на балкон и открыла дверь, ведущую к мусоропроводу. Тут меня посетила весьма и весьма неприятная мысль. Чтобы попасть на лестницу, Леша и Марк вынуждены были миновать предбанник, куда выходят двери квартир. А вдруг разгоряченный нашей встречей Прокопов-старший, услышав шум, выскочит выпустить пар?

С замиранием сердца я слушала, как открылась дверь лифтового тамбура... захлопнулась... тяжелые, но осторожные шаги замерли...

Не выдержав напряжения, я в два прыжка преодолела закуток с мусоропроводом, толкнула дверь, ведущую к квартирам, и едва не сбила с ног Марка и Лешу. Увидев их перекошенные физиономии, я поняла, что в своем рвении помочь слегка переусердствовала. Мое внезапное появление вполне могло привести сразу к двум сердечным приступам.

- Ах, простите, - пробормотала я покаянно.

- Бог простит, - процедил Марк сквозь стиснутые зубы и одарил меня взглядом, который кого-нибудь послабее до сердечного приступа довел бы наверняка.

Мы вернулись на лестницу. На первом этаже перед дверью на улицу стояла непроглядная тьма.

- Подождите здесь, - прошептала я. - Надо бы подогнать машину поближе.

- А раньше сообразить не могла? - прошипел в ответ Марк. - Сейчас сюда непременно кто-нибудь сунется.

- И ничего не увидит, - заверила я и, не дожидаясь продолжения дискуссии, выбежала за дверь.

Поставив "Запорожец" в двух метрах от крыльца, я подала гудком условный сигнал, открыла дверцу с пассажирской стороны и наклонила вперед сиденье, освобождая доступ в заднюю часть салона.

Леша и Марк, потные и красные от натуги, подтащили Мефодия к машине и начали запихивать его на заднее сиденье. С первой попытки у них ничего не вышло. Голова покойника уперлась в сиденье, и тело застряло в проходе.

- Нет, Леша, так не пойдет, - сообразил Марк, переведя дух. - Давай вытащим его, а потом ты полезешь в салон и затащишь оттуда.

Они как раз проделывали упомянутую операцию, когда на крыльцо высыпала небольшая толпа молодежи в легком подпитии. Поскольку мой "Запорожец" стоял почти вплотную к крыльцу, не заметить наших манипуляций они просто не могли.

- Ого! - крикнул долговязый парень в красной лыжной шапочке. - Кто-то успел упиться на радостях.

- Помощь не нужна? - жизнерадостно предложил другой молодой оболтус, похожий на годовалого бычка.

- Нет, спасибо, - произнес Марк таким тоном, что вся их веселость куда-то улетучилась.

- А чего с ним? Сердце? - озабоченно спросил долговязый.

- Бубонная чума.

С Лешиной помощью Марк наконец впихнул покойника в машину, плюхнулся на переднее сиденье и изо всех сил хлопнул дверцей. Я тут же рванула с места.

- Ты спятил, - сообщила я, покосившись на Марка. - После твоего бенефиса восторженные зрители обеспечат нам такое паблисити, что как минимум года три жильцы этого дома будут встречать нас овациями. И слухов не оберешься...

- По-твоему, ты выступила менее удачно? - огрызнулся Марк. - Милиционерша балаганная! Тебе еще повезло, что попались такие лопухи. Надо же, поверили! Да скорее уж Прошку можно принять за святого отшельника, чем тебя за лейтенанта милиции.

- Старшего лейтенанта, - уточнила я и въехала по брюхо в жидкую грязь.

- Марк, не отвлекай Варьку разговорами, - отверз уста Леша. - Она за рулем.

- Если бы меня отвлекали ваши разговоры, мы все давно уже пребывали бы в царствии небесном, - проворчала я, включая дворники, поскольку ветровое стекло стало напоминать расцветкой леопардову шкуру. - Или в геенне огненной.

Евангельская терминология направила мысли моих спутников к нашему бессловесному пассажиру, и в салоне повисла тяжелая тишина. Первым нарушил ее Марк:

- Ты знаешь, куда ехать?

- Да. До моста и по набережной. Где-то в районе Павелецкого будет больница, там два года назад лежала Лида. Номера я не помню, зато помню тамошний бардак. Можно хоть вагон с трупами оставить, никто и глазом не моргнет. Единственная сложность - проехать в ворота. Но, кажется, я догадываюсь, как ее преодолеть. Словом, молитесь, чтобы по дороге туда нас не остановил постовой, а там как-нибудь прорвемся.

Не знаю, услышал ли Бог наши молитвы, но милицию мы не встретили. После получасовой езды по набережной я увидела впереди длинную чугунную ограду и остановила машину.

- Ты куда? - нервно спросили Леша с Марком, когда я открыла дверцу.

- Нужно замазать номера грязью. Иначе привратник сообщит куда следует о нашем прорыве.

Чего-чего, а грязи в ноябрьской Москве хватает. Далеко ходить мне не пришлось. Через минуту обе таблички с номерами покрывал ровный слой густой коричневой субстанции, а я вытирала руки ветошью из багажника. Еще через пять минут мимо нас проехала, сигналя о повороте, "скорая помощь", и я медленно тронула "Запорожец" с места. Мы поравнялись с воротами больницы как раз вовремя. Белый фургончик "скорой", мигнув задними огнями, скрылся за длинным больничным корпусом, и створки ворот медленно тронулись навстречу друг другу. В тот же миг я резко вывернула руль и нажала на газ. "Запорожец" шальным зайцем метнулся в сужающуюся брешь и, натужно тарахтя мотором, рванул вслед за "скорой". Я покосилась на зеркало и успела заметить, как из привратницкой будочки выскочил старик в тулупе и истово погрозил кулаком нам вслед. Но мы уже вильнули за угол.

- Не погонится? - тревожно спросил Леша.

- Ему нельзя отходить от ворот, - бросила я через плечо и притормозила.

"Скорая помощь", обеспечившая нам доступ на территорию больницы, остановилась на круглой площадке перед центральным входом в длинное здание. Едва ее мотор заглох, правая передняя дверца распахнулась, чернявый парень в белом халате спрыгнул на мокрый асфальт, торопливо преодолел несколько метров от машины до крыльца, взбежал по ступенькам и позвонил. Тем временем открылись и задние двери фургона. Несколько секунд там ничего не происходило, потом внизу показались ноги в черных ботинках, и из-за дверцы выступил дюжий мужик, сжимающий в огромных кулачищах ручки носилок. Секунду-другую он стоял неподвижно, потом под дверцей появилась еще одна пара ботинок, и оба санитара с носилками устремились к стеклянным дверям, которые уже открыла чернявому доктору немолодая особа в белом. Вся группа исчезла в недрах вестибюля, но немолодая особа перед исчезновением задержалась, очевидно сражаясь с замком.

- Ну и как же ты рассчитывала протащить в это заведение вагон с трупами? холодно осведомился Марк.

Я почесала в затылке.

- М-да. Но кто бы мог подумать, что приемный покой у них охраняется не хуже Мавзолея? Видели бы вы, что творится в палатах! Медсестер не докричишься, санитарок не найдешь днем с огнем, посетители заявляются в любое время и в любых количествах, прямо в верхней одежде, пациенты распивают на лестницах всякую дрянь, а иногда и просто валяются где попало в пьяном бесчувствии... А может, и не в пьяном, только никто не берет на себя труд проверить.

- Тогда зачем нам приемный покой?

- В любом другом месте на нас наверняка обратят внимание. Здесь, как видишь, пустынно, а по лестницам и коридорам шастают посетители и больные. Последние отличаются нездоровым любопытством - должно быть, из-за острой нехватки других развлечений.

- Придется рискнуть, - угрюмо объявил Марк. - Едва ли тетушка из приемного покоя не выкажет любопытства, когда мы предъявим ей Мефодия.

- Погодите, кажется, у нас есть более безопасный вариант, - сообщила я, трогая с места машину.

Между дорогой и больничным корпусом тянулся длинный газон, огороженный кустами с красной корой. Листья давно осыпались, но кусты были насажены довольно густо и могли служить хорошим укрытием. Перед центральным входом кусты образовывали полукруг, повторяя очертания площадки. Я провела "Запорожец" мимо широкого просвета, оставленного для подъездной дорожки, загнала машину в уголок на стыке полукруга и прямой линии кустов и начала раздеваться.

Леша с Марком довольно спокойно смотрели, как я стягиваю куртку, но, когда за курткой последовал свитер, за ним - рубашка и на мне осталась синяя маечка с тонкими бретельками, их спокойствие сменилось тревогой, а когда я выскочила из машины, достала из багажника старые тренировочные брюки и скрылась в кустах, тревога переросла в легкую панику.

- Варвара, вернись немедленно и изволь объяснить свое дурацкое поведение! - раздался у меня за спиной грозный, хотя и несколько растерянный рык Марка.

Но я уже скинула джинсы, а потому не могла подчиниться этому требованию, не вызвав у зрителей нового потрясения. Поскольку их нервная система и без того подверглась сегодня перегрузке, едва ли стоило рисковать. И лишь облачившись в тренировки, я воссоединилась с друзьями.

- Что за маскарад?! - набросился на меня Марк, когда я устроилась на водительском месте.

- Впечатляет? - спросила я и нагнулась, чтобы закатать до колен штанины. Стало быть, мой замысел обречен на успех. - Услышав звук, который издал Марк, я торопливо пояснила: - Вы подложите Мефодия в следующую машину "скорой помощи", а я буду отвлекать внимание шофера.

- В таком виде?!

- Если я буду в нормальном виде, он в лучшем случае удостоит меня ленивым взглядом, а нам нужно, чтобы он пожирал меня глазами на протяжении трех минут. За это время вы донесете Мефодия от кустов до машины, уложите там и быстро смоетесь.

- Идиотский план! - фыркнул Марк. - Только тебе могло прийти в голову изображать шута горохового, когда достаточно просто подойти к шоферу и затеять с ним разговор.

- Ничего не достаточно. Разговаривая со мной, он вполне может кинуть рассеянный взгляд по сторонам или в зеркало заднего обзора, а узрев, как вы устраиваете Мефодия у него в машине, вряд ли станет обращать внимание на мои попытки развлечь его беседой. Нет, необходимо, чтобы он остолбенел от изумления, только в этом случае у нас появится шанс. Эх, для верности стоило бы поскакать перед "скорой" нагишом, тогда хоть целый караван загружай в машину у шофера под носом.

- Ну уж нет! - Марк даже дернулся от возмущения. - Это развлечение тебе не светит, и не мечтай. Нам и без того страшно повезет, если санитары не успеют надеть на тебя смирительную рубашку. Кстати, если это все же случится, мы с тобой незнакомы. Я скорее предпочту объясняться с властями по поводу Мефодия, чем выступать в роли твоего опекуна.

- А как мы узнаем, что в машине остался один шофер и нам пора нести Мефодия? - спросил меня Леша, ловко меняя тему разговора. - Отсюда ведь ничего не увидишь.

- Мы услышим, как за кустами проедет машина, и вы вытащите Мефодия из салона. Выждав минуту, я совершу пробежку по дорожке, не сворачивая к зданию. Когда врач и санитары с носилками скроются за дверью, выбегу на площадку, встану перед "скорой" и начну изображать физкультразминку. Как только услышите бодрое "раз, два, три, четыре", несите Мефодия к машине.

- О нет, только не это! - простонал Марк. - Неужели ты не способна обойтись без балагана?

- Это не я, это вы не способны обойтись без моего балагана. Пожалуйста, предложи хоть один надежный способ отвлечь шофера, и я с удовольствием не стану валять дурака.

Марк промолчал.

- Если шофер будет пялиться на тебя во все глаза, он сумеет тебя описать, - заметил Леша. - Потом, когда в машине обнаружат тело...

- Ну и что? Во-первых, он же и засвидетельствует, что я к машине не приближалась и не имею к подкидышу никакого отношения. Ведь кто-то запросто мог увидеть мои упражнения и воспользоваться удобным случаем, верно? А во-вторых, кто и зачем будет проводить разбирательство? Человек умер естественной смертью, документы при нем и родственники имеются. Кому какое дело, как он попал в больницу?

В это время заурчал мотор, и за кустами прошелестела машина. Леша с Марком подобрались, но тут же сообразили, что это уезжает "скорая", вслед за которой мы просочились в ворота. После минутного молчания Леша вернулся к прежней теме.

- А если смерть Мефодия не совсем естественная? Если он перепил или отравился некачественным портвейном? Тогда у милиции могут возникнуть вопросы к его собутыльникам.

- Сомневаюсь, что у милиции есть время и желание расследовать алкогольные отравления. Судя по статистике нераскрытых преступлений, в том числе и тяжких, им работы хватает.

Но Лешины доводы все же произвели на меня впечатление. Порывшись в бардачке, я отыскала обрывок тесемки, опустила голову и стянула шевелюру в высокий хвост. От тугого узла натянулась и кожа на висках, и, взглянув в зеркало, я с удовлетворением отметила, что мой разрез глаз теперь навевает мысли о Востоке. Особенно если учесть черный цвет волос и смуглую кожу. Правда, с фигурой я ничего поделать не могла, а именно она должна была в первую очередь привлечь внимание шофера, но тут уж придется смириться. Хотя... Я еще раз залезла в бардачок, отыскала резиновый лоскуток и протянула его назад:

- Леша, надуй мне шарик. Только не слишком сильно.

- Зачем? - удивился Леша.

Марк застонал:

- Боже! Эта ненормальная собирается приделать себе брюхо! По-твоему, найдется недотепа, который, взглянув на твои концлагерные ручки-ножки, не сообразит, что оно фальшивое?

- Я собираюсь стать матерью, - заявила я с достоинством и, увидев дрогнувшее лицо Леши, уточнила: - Будущей матерью. Ненадолго.

Успокоенный Леша надул шарик, завязал узлом резинку у основания и вручил мне.

- Отвернитесь, - приказала я и, задрав майку, шарфом примотала "ребеночка" к впадине, на месте которой положено находиться животу. - Ну, как я выгляжу?

- Омерзительно, - передернув плечами, нелюбезно процедил Марк.

Я повернулась к Леше:

- Шарф не заметен?

- Вроде бы нет.

- Отлично. Тогда ждем.

Минут через пять мы услышали подъезжающую машину. Марк выскочил из "Запорожца", спихнул свое сиденье вперед и снова полез в салон за Мефодием. На этот раз он подхватил покойника за ноги, оставив Леше руки и плечи. И хотя нельзя сказать, что все прошло как по маслу, извлекли Мефодия гораздо быстрее, чем погрузили.

Теперь был мой выход. Я покинула теплый салон и спортивной трусцой побежала по дорожке. "Живот" вел себя вполне прилично, но на всякий случай я придерживала его ладонями. Думаю, так моя беременность выглядела убедительнее. Пробегая мимо площадки, я увидела широкие белые спины врача и санитаров и сгорбленную черную спину старика, семенившего рядом с носилками. Вся группа уже поднялась по ступенькам, и, к моему величайшему облегчению, задние дверцы машины остались открытыми. Я пробежала еще с десяток метров, совершила плавный разворот и потрусила назад. В момент моего появления на площадке немолодая особа в белом как раз запирала за вошедшими стеклянную дверь.

Чтобы отвлечь внимание водителя от зеркала, я остановилась справа от "скорой" и под громкий счет "раз, два, три, четыре" побежала на месте, высоко вскидывая колени. Результат меня весьма порадовал. У шофера из рук выпал журнал, а изо рта - сигарета. И его можно понять: субтильная полуголая особа, ожесточенно пинающая собственный шарообразный живот на холодном ноябрьском ветру, - то еще зрелище.

- Раз, два, три, четыре, - выкрикивала я дрожащим голосом, все быстрее и быстрее двигая ногами. Если бы не чертов шарик, который приходилось придерживать ладонями, возможно, мне и удалось бы разогреться, а так с каждым порывом сырого ветра меня пробирало до костей.