Помоги проекту - поделись книгой:
Мальчики замолчали и уставились один на другого.
— Ладно, — сказал Эммануил, — собирайся давай, на футбик опоздаем.
А сам подумал: "Вот так да! И ведь Славка не обманывает, не разыгрывает меня — он вообще не любитель розыгрышей. Он на самом деле думает, что подарил книжку Вовану. Но я же хорошо помню…"
И вдруг, словно нарочно, из памяти всплыли слова библиотекаря: "Он приходит тогда, когда книгу уже невозможно восстановить. И он съедает такую книгу, чтобы та никому не причинила вреда. При этом Книгоед старается не попадаться на глаза людям, чтобы не напугать их".
"Интересно, а пропажа книги каким-то образом компенсируется? Например, ложными воспоминаниями о том, чего на самом деле не происходило?" — спросил сам себя Эмка.
Возможный ответ ему очень не нравился.
И еще кое-что Эмке не нравилось, может, даже больше собственных подозрений. Пока добирались до школы, у мальчика то возникало, то пропадало ощущение, что за ними кто-то следит. Но странно так: то следит, то не следит. Как будто смотрит телевизор и переключает программы — и одна из таких программ про Эмку.
Мальчик уже и оглядывался, и специально приседал шнурки завязывать никого не заметил. Но чувство, что кто-то продолжает-таки наблюдать за ним, не пропадало.
Ну да ладно, добрались наконец до школьной спортплощадки. Почти все ребята уже собрались. Даже кое-кто из девчонок пришел: сидят на скамеечках, щебечут, Бочарникова вон снова яблоки свои мучает. Здесь уж точно таинственному шпиону скрыться негде.
Начали игру. Некоторое время всё было нормально, но вот, когда их команде как раз забили второй гол, Эмка почувствовал, что за ним снова следят!
Мальчик улучил минутку, обвел взглядом площадку: никого нет! Ну, конечно, если не брать в счет зрительниц типа Бочарниковой.
Эмка отвернулся и побежал на перехват несущемуся с мячом Фиме Буслу. Фима мчался как угорелый и, казалось, под ноги себе совсем не смотрел. Слева на него налетел Васька Аверинцев, ребята столкнулись — мяч отскочил прямиком к Эмке. А отсюда, если правильно ударить, в ворота можно попасть! Причем шанс получился жирнющий, такой упускать никак нельзя.
Эмка уже занес ногу для удара, когда в окружающем пространстве что-то переменилось. Еще не понимая, в чем дело, мальчик продолжал двигаться — но делал теперь это с трудом и очень медленно. А остальные ребята вообще как будто застыли восковыми фигурами. "Словно по телику показывают повтор матча, с замедленной съемкой", — отстраненно подумал Эмка.
При этом чувство, что кто-то следит за ним, не оставляло мальчика ни на секунду. Оно даже усилилось: начало казаться, будто позади, за спиной, появилась чья-то неясная фигура и теперь приближается к Эмке. Он хотел было повернуться, чтобы взглянуть на чужака, но из-за замедленности движений сделать этого не мог. Да и мяч! — нужно ведь было еще ударить по мячу.
Зато фигура чужака передвигалась с нормальной скоростью. При этом таинственный незнакомец всё время находился у Эмки за спиной, не давая мальчику возможности как следует себя разглядеть. Что-то, похожее на клешню, скользнуло от незнакомца по земле и уцепилось в пятку Эмкиного кроссовка — на той ноге, которой мальчик собирался бить по мячу! Вот незадача!
Эмка разозлился: одно дело, когда за тобой следят, другое — когда мешают играть в футбол! За такое можно и по клешням схлопотать.
Напрягшись, мальчик вывернулся и врезал-таки по мячу. А потом, второй ногой — по противной клешне.
Вокруг снова что-то поменялось. "Включили нормальную скорость", — подумал Эмка, падая на спину. В этот момент кто-то со всей силы ударил его в бок — и рухнули они уже вместе. "Незнакомец!" — в панике Эмка попытался ударить нападавшего, но тот неожиданно тонко вскрикнул и вцепился ему в волосы.
"Вот же гад!" — но настоящие футболисты так легко не сдаются, и Эмка продолжал поединок с таинственным противником. Хорошо хоть, тот клешни в ход не пустил, а то бы мальчику пришлось совсем туго.
Но почему же никто не помогает ему? Неужели остальные ничего не видят?
Да нет, кажется, даже игру прервали, собрались вокруг, разнимают. Смеются.
— Ты чего на Анитку накинулся, Эмка? — и хохот.
Какая еще Анитка?!
Мальчик пригляделся: точно, Бочарникова! Вся зареванная, замурзанная, с прядью его волос в кулаке. Это что же получается?
Получается ерунда: Бочарникова, засмотревшись, выронила очередное яблоко из рук и рванула за ним на поле. А тут как раз Эмка с мячом. Столкнулись бац! — повалились. И Эмка ни с того, ни с сего драться полез. Ду-у-ура-а-ак!..
Казалось бы, на том инцидент и исчерпан, прямо тебе смешная история со счастливым концом. Тем более, что мяч, посланный недрогнувшей Эмкиной ногой таки попал в ворота. И выиграли они в конце концов со счетом 3:2. Хорошо!
Хорошо? А как же таинственный незнакомец с клешней? А как же то место, куда должен был упасть Эмка, не столкнись с ним невезучая яблокопожирательница Бочарникова? Место у самого края футбольного поля, где лежит плоский гладкий камень. Гладкий-то гладкий, но если со всей дури навернуться…
То-то и оно! Вот тебе и «хорошо»! Плюс Славкина книжка про динозавров, пропавшая или «подаренная» двоюродному брату, — с ней-то как быть? И как вообще теперь быть Эмке?
Он шагал домой, усталый и расстроенный случившимся, по-прежнему чувствуя на себе чей-то внимательный взгляд.
"Может, поделиться со Славкой?"
И только открыл рот…
— Славик! Вот как хорошо, что ты меня встретил! Ты откуда, с футбола, да? Здравствуй, Эммануил, — (это Славкина мама), — здравствуй. Ну, на Славик, помоги мне сумки нести.
Такие дела… Тут уже не поделишься. Всё как на зло!
"А может, это специально так происходит, чтобы я не мог ему ничего рассказать. Славка ведь не участвует в этом. Он, как и остальные ребята, не заметил незнакомца. И про книжку не помнит то, что нужно бы помнить. Имею ли я право втравливать его в такое?" — ох, нерадостно было сейчас у Эмки на душе!
Он мог бы убедить себя в том, что всё ему только показалось. Ну, с книжкой динозавровой — на самом деле, перепутал. Ну с незнакомцем — на солнце перегрелся.
Мог бы. Но что делать с правой кроссовкой, аккуратно разрезанной у подошвы? — словно два лезвия сошлись.
"Или две половинки клешни", — обреченно подумал Эмка.
Дома мальчик по-быстрому пообедал и сел дальше исправлять картинки в книжках.
Впрочем, орудовать резинкой быстро надоело.
Эмка отбросил подальше стирательный инструмент, сдвинул ногой часть оставшихся книг, перебрался на диван — мол, была ни была, вздремну чуток. И крепко заснул.
И снился Эмке новый сон. Будто выходит он из лесной чащи и видит прямо перед собой странного мужика — в старинном камзоле, в парике с завитыми локонами, в шапке-треуголке. Мужик удивленно глядит на Эмку, снимает с плеча ружье и досадливо хлопает себя по патронташу: а патроны-то закончились!
Тотчас он достает из кармана персиковую косточку и запихивает ее в ружье!
"Так это ж барон Мюнхаузен!" — догадывается мальчик.
Барон уже успел вскинуть оружие и направить ствол прямиком Эмке в лоб.
"Атас! — кричит сам себе Эмка. — Он же меня за оленя принимает! А косточку персиковую я ему сам вместо вишневой дорисовал! Лучше бы кокос намалевал — фиг бы барон его в ружье втиснул!"
— Мама! — мальчик берет низкий старт, да не тут-то было. Пространство, как и на футболе, вдруг стало вязким — не воздух, варенье! А за спиной Эмка почувствовал какое-то движение, услышал ехидный смех.
Косточка из ружья ракетой, спешащей к неведомой планете, уже летит к мальчику. Правда, летит медленно.
БАЦ!
— Ой! — завопил Эмка. — ОЙ!!!
Боль была невероятная — и мальчик кинулся в лесную чащу. И вязкость пространства не помешала, да и не стало сразу никакой вязкости: пропало невидимое варенье.
Голова болела ужасно.
"Надо просыпаться", — решил Эмка.
Чтобы сделать это, он прибег к старинному способу — ущипнул себя. И снова взвыл от боли.
Итак, проснуться не удалось. Зато за спиной опять раздался противный тихий смех.
"Что же теперь будет, а?"
Эмка брел по лесу, не разбирая дороги, проламываясь сквозь какие-то колючие кусты, ломая ветки, пугая птиц.
Через несколько часов, порядком уставший, мальчик огляделся и обнаружил, что оказался в малиннике. Тут и живот как раз сообщил, мол, неплохо бы перекусить. Эмка вспомнил, как мама с папой строго-настрого запрещали ему кушать немытые ягоды. "Но ведь сон же! Да и воды поблизости нету".
Конечно, тут же захотелось пить. Чтобы хоть немного утолить жажду, Эмка накинулся на малину: все местные медведи-прожоры обзавидовались бы, глядя, как мальчик врубается в заросли, обрывая ягоды и горстями отправляя их в рот. Всякая насекомая мелочь в ужасе бежала прочь.
"И чего это я ем, как не в себя?" — удивился Эмка. "Неужели, расти буду?"
Наконец мальчик наелся, отыскал громадный валун, на котором рос шелковистый коричневый мох, и присел рядом.
"Эх, отосплюсь!"
Он зевнул, прикрыл рот ладонью и только сейчас сообразил, что руки и губы у него липкие от малинового сока. Надо бы вытереть.
Наклоняться к траве было лень, и Эмка повернулся к валуну. Оказалось, об мох руки очень даже хорошо вытираются. Вот только лицо… — и мальчик решил выдрать клочок моха.
Валун вздрогнул и зарычал.
"Медведь, елки-палки!"
И какой медведь — такие, наверное, только в книжках да снах попадаются. Эмка вскочил на ноги и попятился, понимая, что далеко он не убежит.
Вдруг в небе раздалось кряканье, захлопали крылья — и Эмка, и медведь с интересом посмотрели вверх. А поглядеть было на что: штук шесть или семь уток, нанизанных на веревку, неслись над лесом, позади в воздухе бултыхался все тот же барон Мюнхаузен. Но вот он дернулся, еще раз — веревка не выдержала, лопнула, и барон рухнул на землю.
Медведь поглядел на Эмку, на Мюнхаузена, снова на Эмку. Мальчик скорчил зверю страшную рожу и замахнулся. Медведь разочарованно вздохнул и побрел к барону, еще не пришедшему в себя после приземления.
Впрочем, при виде хищника Мюнхаузен резво вскочил, но убежать не успел. Медведь поднялся на задние лапы — и тогда барон ухватил его за передние.
Так они и застыли: медведь в простодушном изумлении, барон — в крайнем напряжении всех сил. При этом одним глазом он ухитрился заприметить Эмку:
— Так вот ты где, мой олень! Погоди, я и до тебя доберусь.
Эмка заплакал от несправедливости и обиды. Ну почему глупый барон охотится за ним?!
Однако, времени рассуждать не было — и мальчик поторопился оставить Мюнхаузена наедине с медведем.
Лес все никак не кончался. "Может, я заблудился? — обреченно подумал Эмка. — Заблудился в собственном сне, и теперь никогда из него не выберусь".
Он уже потерял счет времени. Чаща, по которой он брел, была настолько густой, что солнечные лучи сюда почти не проникали. Да и звери здесь водились какие-то странные: то выбежит навстречу лиса без шкуры, то промчится дивный заяц с восемью ногами: две пары, как у всех зайцев, а две — на спине болтаются… А то было: идет Эмка, а навстречу ему — чудная парочка свиней. Впереди семенит малюсенький кабаненок, а за кабаненком — взрослая свинья, бежит и за хвостик сына держится.
Короче, насмотрелся Эмка чудес — куда уж там вруну-барону!
А голова буквально раскалывалась, слезы текли и текли. В очередной раз вытерев их, потянулся мальчик пот смахнуть — и ахнул! Точно посередине лба выпирали у него рога!
Вернее, не рога, а дерево!
"Проросло уже!" — ужаснулся Эмка.
Он посмотрел вверх и увидел над собой ветки. Дерево не только росло, но и щедро плодоносило. Прямо перед глазами, так, что можно было достать рукой, на ветвях висели, тяжело покачиваясь, алые персики. Мальчик в отчаяньи сорвал один и надкусил. Персик был сочный и сладкий.
"Вкусно!…А ведь получается, сам себя ем!"
Скупые мужские слезы душили Эмку.
Он заревел в голос и побежал по лесу, не разбирая дороги.
Но вскоре странные звуки привлекли его внимание. Он услышал гром кононады. Где-то рядом шла война.
Мальчик направился туда, откуда доносились звуки битвы.
"Пускай лучше убьют, чем так мучиться. А может, помогут. Ведь люди же они все-таки. Да и если война, должны быть какие-нибудь доктора".
Он подоспел как раз к тому моменту, когда осаждавшие крепость солдаты смяли сопротивление. Сдавшиеся на милость победителям хозяева твердыни открыли ее ворота, и бурный поток осаждавших хлынул внутрь.
Эмка подумал-подумал и тоже отправился в крепость.
Войдя в открытые ворота, первым делом пошел к колодцу.
Жажда была настолько велика, что мальчик не обратил никакого внимания на всадника, который туда же подвел своего коня.
Эмка зачерпнул горсть воды, отпил, умыл лицо. Благодать!
Вдоволь напившись, он перевел взгляд на коня.
— А-а-а! — вопль ужаса вырвался из уст несчастного мальчика.
Животное было не целое. Воду пила только передняя половина, а задняя половина отсутствовала — и вода сразу же выливалась. Но мало того — на уцелевшей ужасной половине восседал Эмкин обидчик и мучитель — барон Мюнхаузен.
К счастью, крик мальчика привлек внимание барона не к «оленю», а к собственному животному. И пока барон удивленно разглядывал ополовиненного коня, Эмка уже бежал прочь от крепости, испугавшись, что знаменитый рассказчик и выдумщик стрельнет в него еще какой-нибудь штукой.
Вот мальчик ворвался в лесную чащу, но не остановился передохнуть, а продолжал мчаться, не разбирая дороги. При этом персиковое дерево, выросшее на Эмкином лбу, постепенно теряло и листья, и плоды, и ветки, цепляясь и ударяясь ими о более прочные деревья.
Наконец Эмка выбежал на поляну и остановился.
"Где уж тут по-книжному что-то менять? — в отчаянье подумал он, переводя дух. — Здесь хоть бы живым остаться. Или помереть, но по крайней мере, нормальным человеком, а не персиковым деревом!"
Поделиться книгой: