Россия против Наполеона

16 марта 1807 года, отслужив в Казанском соборе торжественный молебен, Александр выехал к армии. С ним вместе отправились Будберг и три генерал-адъютанта – граф П. А. Толстой, граф X. А. Ливен, сын статс-дамы Ш. К. Ливен, и князь П. М. Волконский. За месяц перед тем в поход выступила гвардия.

Проезжая через Митаву, Александр посетил в замке герцогов Курляндских брата казненного французского короля – графа Лилльского. Свидание было непродолжительным. Прощаясь, граф Лилльский заверил императора, что день, когда он взойдет на трон Франции под именем Людовика XVIII, будет счастливейшим днем и в жизни Александра. Однако едва успев сесть в карету, Александр тут же сказал своим спутникам, что этот ничтожный человек никогда не сможет царствовать.

20 марта в пограничном местечке Паланга русского императора встретил прусский король Фридрих Вильгельм III, бежавший после взятия французами Берлина в Мемель (ныне Клайпеда) – самый восточный город в его владениях. Здесь, рядом с русской границей, он и жил со своей семьей и небольшим двором, надеясь на скорую победу Александра над Наполеоном. В его распоряжении находился четырнадцатитысячный отряд – все, что осталось от прусской армии после Йены и Ауэрштедта.

23 марта союзные монархи провели смотр прибывшей из Петербурга гвардии, затем Александр навестил лечившегося в Мемеле тяжело раненного под Прейсиш-Эйлау генерал-майора Михаила Богдановича Барклая-де-Толли.

Александр пришел к нему один, без какого-либо сопровождения, и долго беседовал с раненым о сражении под Эйлау и о причинах отступления русской армии. Визит царя к своему генералу не был простым актом вежливости и милосердия – царю нужны были верные, честные и способные помощники, а Барклай как раз обладал всеми этими качествами. Михаил Богданович рассказал Александру, что его преследует мысль о том, что французские войска стоят в трех переходах от русской границы, и потому он непрерывно размышляет о средствах борьбы с этой страшной опасностью. Барклай-де-Толли откровенно сказал царю, что не видит в русской армии полководца, равного Наполеону, и потому считает, что в случае большой войны на территории России следует применить скифскую тактику заманивания противника в глубь страны, сжигая города, отравляя колодцы, уничтожая запасы фуража и продовольствия, растягивая на сотни верст коммуникации и перерезая их действиями летучих отрядов. Этот план Барклай-де-Толли осуществил в 1812 году, когда был уже военным министром и командующим 1-й Западной армией.

Александр расстался с Михаилом Богдановичем, наградив его двумя орденами и присвоив звание генерал-лейтенанта. Но самое главное было в том, что царь правильно оценил потенциальные возможности этого человека и стал энергично способствовать его карьере.

14 апреля в прусском городке Бартенштайн, в главной квартире Беннигсена, русский и прусский министры иностранных дел подписали Конвенцию, провозглашавшую, что «их величества обязываются употребить для себя все свои силы, не отступать от общего дела и положить оружие не иначе, как с общего согласия».

Далее шли статьи, приглашающие правительства Англии, Австрии и Швеции присоединиться к Бартенштайнской конвенции.

Ратифицировав Конвенцию, монархи разъехались: Фридрих Вильгельм поехал в Кенигсберг, а Александр – в пограничный с Россией Тильзит.

С наступлением лета Наполеон начал в Восточной Пруссии новую кампанию.

2 июня пятидесятипятитысячная армия Беннигсена была разбита Наполеоном под Фридландом.

4 июня Александр проводил смотр войск в Олите, когда ему доставили донесение об этом поражении, написанное Беннигсеном.

В конце донесения Беннигсен высказывал мнение о необходимости вступить с Наполеоном в мирные переговоры. После мучительных размышлений Александр разрешил «сие исполнить от Вашего имени», но ведение переговоров доверил не Беннигсену, а командиру 17-й дивизии – генерал-лейтенанту князю Д. И. Лобанову-Ростовскому.

На пути к Тильзиту

После Фридланда в штабе Беннигсена распространилось уныние и капитулянтские, пораженческие настроения. Прусский генерал фон Шладен, представитель Фридриха Вильгельма в главной квартире Беннигсена, писал премьер-министру барону Гарденбергу: «Офицеры за столом генерала Беннигсена свободно говорили о необходимости скорейшего заключения мира, кажется, никто из них не представлял себе, что император может думать иначе, и, в общем, эти господа были уверены в том, что они сами в состоянии осуществить свой план, даже если император не будет согласен с ними».

В это самое время в главную квартиру Беннигсена приехал великий князь Константин. После объявления 16 ноября 1806 года второй войны с французами, Константин до конца февраля 1807 года пробыл в Петербурге и лишь тогда отправился в Пруссию. Там он был скорее свидетелем, чем участником неудачных сражений Пруссии с Наполеоном, и эти поражения произвели на него столь сильное впечатление, что цесаревич стал ревностным поборником скорейшего мира с Наполеоном.

После того как в Тильзит пришло известие о разгроме Беннигсена под Фридландом, Константин стал считать мир с Францией единственно возможным решением. Он выступил решительным сторонником «мирной», или «французской» партии. Среди его сторонников оказался даже любимец армии, храбрец и рубака князь П. И. Багратион. Он написал цесаревичу письмо, в котором поддерживал его мирные усилия.

Константин настаивал на личной встрече Александра и Наполеона, и только два генерала – А. И. Остерман-Толстой и М. Б. Барклай-де-Толли – решительно противились этому. На их стороне были и русские патриоты, которые считали Наполеона антихристом, Беннигсена – изменником, а предание памяти десятков тысяч погибших в последней войне с французами – кощунством. Но все зависело от императора, который никак не мог решиться на что-либо определенное.

Барон Г. А. Розенкампф, хорошо осведомленный в делах двора, вспоминал впоследствии: «Неблагоприятный исход сражения при Фридланде произвел очень сильное впечатление на государя. Так как его армия

была слишком слаба, то он решился еще раз умилостивить грозу, и последовавшее затем свидание в Тильзите разом изменило всю его политику… Император за день перед тем, как решиться на полную перемену своей политики, сидел несколько часов один, запершись в комнате, то терзаемый мыслью отступить в пределы своего государства для продолжения войны, то мыслью заключить сейчас же мирные условия с Наполеоном».

Свидание двух императоров

Наконец Александр решился принять план «мирной» партии, и 13 июня два императора встретились в плавучем павильоне, установленном на плоту посередине Немана, неподалеку от Тильзита. Смысл ритуала встречи состоял в том, что ни один из императоров не был ни хозяином, ни гостем, ибо встречались они на середине порубежной реки, между двумя империями – Восточной и Западной.

После первой встречи оба императора решили беседовать друг с другом без свидетелей – во время катания верхом, пеших прогулок по берегам Немана, свиданий один на один – то у Александра, то у Наполеона. Они обменивались сувенирами и клятвами во взаимном уважении, в вечной верности и совершеннейшей искренности, а в это время их дипломаты готовили договор, кардинально изменявший систему международных отношений.

Договор между Францией и Россией был подписан. Существо договора свелось к тому, что территориальные изменения были произведены прежде всего за счет Пруссии, потерявшей около половины своих земель и населения. Другие статьи касались положения в Средиземноморье, в Молдавии, вокруг Турции и даже во французских колониях, захваченных англичанами.

7 июля был подписан русско-французский договор о мире и дружбе, а через три дня – франко-прусский мирный договор, сразу же окрещенный «карательным трактатом», по которому Пруссия с головой выдавалась Наполеону с молчаливого согласия Александра.

Оба этих документа свидетельствовали о том, что в Европе произошло кардинальное изменение обстановки и что несомненным хозяином положения на континенте стал Наполеон Бонапарт.

Тильзитские мирные договоры

Два договора были подписаны в Тильзите 7 и 9 июля 1807 года. По русско-французскому договору, подписанному первыми императорами Александром и Наполеоном, Пруссия теряла половину территории и населения. Эти земли передавались союзным Наполеону немецким государствам – Саксонии и Вестфальскому королевству. Земли, перешедшие к Пруссии по трем разделам Польши, образовывали Варшавское герцогство, Гданьск становился вольным городом, Белосток передавался России.

Александр признал изменения, произведенные Наполеоном в Европе, обещал посредничать в мирных переговорах Франции с Англией, обязывался заключить мир с Турцией и вывести русские войска из Валахии и Молдовы.

Наполеон согласился восстановить три традиционно дружественных России немецких герцогства – Ольденбург, Мекленбур-Шверин и Саксен-Кобург, – а также выплатить субсидии некоторым немецким князьям.

Одновременно с русско-французским договором был подписан секретный трактат об оборонительном и наступательном союзе против любой державы, враждебной России или Франции. Этот трактат главным образом был направлен против Англии, так как обусловливал, что если Англия откажется от русского посредничества в мирных англо-французских переговорах, не признает свободы морей и не возвратит Франции ее колоний, захваченных после 1805 года, то Россия разорвет с ней дипломатические отношения. По этому же трактату Франция обязалась быть посредницей в русско-турецких мирных переговорах. Если Турция откажется от таких переговоров, то Наполеон вступит в войну с ней.

Второй договор – франко-прусский – был подписан 9 июля. Пруссия соглашалась с территориальными изменениями, предусмотренными франко-русским договором от 7 июля. Кроме того, Пруссия обязалась сократить свою армию до сорока тысяч человек, уплатить контрибуцию в сто миллионов франков и присоединиться к Континентальной блокаде – экономической политике, проводимой Францией против Англии, запрещающей торговлю с Англией, доставку оттуда корреспонденции, предписывающей арест всех английских граждан, оказавшихся на территории Франции и союзных с ней государств.

Отношение к Тильзитскому миру в России

Когда Александр вернулся в Петербург, он обнаружил оппозицию своей новой политике, причем значительно большую, чем ожидал. Против нее были вдовствующая императрица Мария Федоровна, любимая сестра Александра Екатерина Павловна, большинство духовенства, дворянства и купечества.

Если Аустерлиц, Эйлау и Фридланд считали скорее несчастьями, чем поражениями, то к Тильзиту отнеслись как к национальному позору и неслыханному бесчестью. В высшем обществе разлилась волна ненависти ко всему французскому: французские оперы шли при пустом зале, послов Наполеона – сначала генерала Савари, а затем сменившего его генерала графа Коленкура – не принимали почти ни в одном аристократическом доме Петербурга.

Предчувствие смертельной схватки с Наполеоном охватило все русское общество. Адъютант П. И. Багратиона Денис Давыдов чуть позже писал об этом времени: «1812 год стоял среди нас, русских, как поднятый окровавленный штык».

Весьма характерной была реакция на Тильзитский мир простых людей – крестьян, мещан, солдат.

Однако простые русские люди этот факт объясняли совсем по-иному. Русские простолюдины считали Наполеона антихристом. Такую веру поддерживало в них и православное духовенство. Поэтому, когда было объявлено, что православный русский царь встретился с Наполеоном, то есть антихристом, то нужно было придумать оправдание царю в таком страшном грехе.

Тогда-то и пошел среди простых людей слух, что встреча потому произошла на реке, что царь сначала окрестил антихриста Бонапарта в Немане и лишь потом допустил его пред свои светлые очи.

И все же можно констатировать, что сам договор был крайне непопулярен во всех слоях русского общества.

Но Александр продолжал начатое дело и сменил тех министров, которые недостаточно энергично проводили новую политику.

Новым министром иностранных дел стал сын фельдмаршала Румянцева – граф Николай Петрович Румянцев, откровенный сторонник профранцузской ориентации; министром внутренних дел был назначен Михаил Михайлович Сперанский, а в январе 1808 года появился и новый военный министр – А. А. Аракчеев.

А меж тем назревали новые войны, на сей раз с недавними союзниками – Англией и Швецией…

Войны России с Англией, Швецией и Турцией

Сразу же после подписания мира в Тильзите очевидных признаков охлаждения не было, да и откуда им

было взяться, если Россия последовательно шла в фарватере французской политики, а Наполеон немало делал для осуществления взаимных акций, выгодных России.

7 ноября 1807 года Россия объявила войну Англии, а четыре месяца спустя, в феврале 1808 года, русские войска без объявления войны вторглись в Финляндию, принадлежавшую тогда союзной Англии Швеции. Русские войска быстро продвигались на запад вдоль побережья Финского залива, пытаясь захватить как можно больше пространства. 22 апреля была взята мощная крепость Свеаборг, а затем и столица Финляндии Або (ныне – Турку). 7 ноября 1808 года в Алькиоки была подписана Конвенция, устанавливавшая границы между Россией и Швецией.

В это же время шла еще одна война – русско-турецкая, начавшаяся в декабре 1806 года, но 12 августа 1807 года, руководствуясь положениями, выработанными в Тильзите, турки под давлением французской дипломатии подписали перемирие, однако его не утвердил Александр.

Последнее свидание Александра с Наполеоном

Вместе с тем между Россией и Францией возникло и накопилось немало нерешенных проблем. Для того чтобы обсудить и разрешить их, Наполеон пригласил Александра на новую встречу, местом которой был определен немецкий город Эрфурт.

2 сентября 1808 года Александр в сопровождении Константина, Н. П. Румянцева, П. А. Толстого, статс-секретарей, генерал-адъютантов, а также посла Франции Коленкура выехал из Петербурга. Ненадолго остановился он в Кенигсберге, обещая сделать все, что в его силах, чтобы помочь несчастной Пруссии, а потом еще на два дня задержался в Веймаре у своей сестры Марии Павловны – великой герцогини Саксен Веймарской.

Еще далеко от города Эрфурта Александр встретил Наполеона. Увидев карету царя, Наполеон оставил огромную и блестящую свиту и галопом помчался навстречу своему гостю и союзнику. Он сошел с коня и сердечно обнял вышедшего из кареты Александра. Затем два императора верхом поехали по дороге в Эрфурт и въехали в город под звон колоколов и грохот артиллерийского салюта. Здесь их уже ждали десятки немецких королей, герцогов и владетельных князей, съехавшихся по случаю этой встречи. Однако министру иностранных дел Австрии князю Меттерниху во въезде в Эрфурт было отказано.

Начались встречи, балы, смотры и празднества. Наполеон всячески пытался обольстить Александра, расточал ему восторги и ласковые улыбки. Он пытался склонить царя к тому, чтобы продиктовать Австрии угодные Франции условия без войны и без победы над нею, но Александр не поддавался на увещевания Бонапарта и оставался тверд. Однажды, настаивая на своем, Наполеон так разволновался, что бросил на пол свою шляпу и стал топтать ее. Александр молча улыбнулся и спокойно пошел к двери. Наполеон опомнился, взял себя в руки и закончил разговор в спокойном тоне.

Однако несдержанность, да и то весьма редко, Наполеон проявлял лишь при встречах наедине. На людях императоры демонстрировали нежную дружбу и предупредительность, но все же некоторые эпизоды обратили на себя внимание участников встречи в Эрфурте.

Однажды во время смотра своих войск Наполеон быстро помчался вдоль фронта, оставив Александра далеко позади, так что русский император оказался похожим на нерадивого адъютанта, плохо выученного кавалерийской езде, а не на царствующего монарха.

Затем Наполеон остановился и сошел с коня, а навстречу ему вышли офицеры и солдаты, образовав возле него широкий полукруг. В это время подъехал Александр, и Бонапарт пригласил его встать с ним рядом. После этого свита Наполеона замкнула круг, и оба императора оказались в центре пестрой оживленной толпы солдат, офицеров и генералов. Командир полка, участвовавшего в смотре, шагнув вперед, стал по очереди представлять императорам своих молодцов.

Полк отличился в сражении под Фридландом, и церемония награждения началась с того, что первый из французских солдат громко перечислил, сколько русских он убил и взял в плен. Второй рассказал, как захватил полковое знамя, третий – как захватил орудие, четвертый – как загнал группу русских в болото. Так продолжалось чуть ли не полчаса, а Александр вынужден был молча выслушивать все это, не показывая, насколько неприятна ему придуманная французами церемония награждения.

Переговоры в Эрфурте завершились подписанием секретной Конвенции, по которой Наполеон признавал присоединение к России Молдавии и Валахии в обмен на совместные боевые действия против Австрии.

2 октября 1808 года Александр, все еще сопророждаемый Наполеоном, выехал на Веймарскую дорогу. Здесь императоры распрощались. На сей раз – навсегда. А еще через две недели царь возвратился в Петербург.

Ф. Ф. Берг о переходе через пролив Кваркен

Во время русско-шведской войны 1808-1809 годов самой выдающейся операцией был ледовый переход корпуса Барклая-де-Толли через Ботнический залив, из финского города Васа к шведскому городу Умео. Переход происходил в марте 1809 года в исключительно тяжелых условиях и по своему значению и героизму, проявленному солдатами и офицерами, приравнивался к переходу Суворова через Альпы.

Приводим здесь свидетельство одного из участников этого перехода – генерал-майора Ф. Берга: «Насколько мог видеть глаз, простиралась обширная снежная пустыня; гранитный остров казался природной каменной могилой. Нигде не видно никакой жизни – ни кустов, ни деревьев, ничего, что могло бы защитить от ветра и холода. Было 15 градусов мороза, но войска расположились лагерем, частью которого был пролив Кваркен, без палаток и не зажигая костров. С самых первых шагов по ледяному полю солдаты столкнулись с почти непреодолимыми трудностями. Несколько недель назад могучий ураган взорвал лед, нагромоздив целые горы из огромных глыб. Эти ледяные горы создавали впечатление морских волн, внезапно скованных морозом. Переход становился все тяжелее и тяжелее. Солдаты вынуждены были взбираться на ледяные глыбы, а иногда и убирать их с пути, борясь к тому же и со снежной бурей. Брови солдат побелели от инея. В это время поднялся сильный северный ветер, угрожая превратиться в ураган, способный сломать лед у них под ногами…

Продвижение вперед к тому же задерживалось из-за великих трудностей транспортировки по льду тяжелых артиллерийских орудий».

Договоры 1809 года со Швецией и Австрией

Между тем, война России со Швецией продолжалась. В марте 1809 года войска Барклая-де-Толли перешли по замерзшему проливу Кваркен на шведский берег, совершенно внезапно захватили город Умео и заставили Швецию капитулировать. К этому времени Финляндия была уже занята русскими войсками, а 16 марта в городе Борго в присутствии Александра был открыт финляндский сейм, присягнувший на верность России.

В июне этого же года Александр назначил главнокомандующим русской армией в Финляндии и одновременно генерал-губернатором новой российской территории героя минувшей кампании Барклая-де-Толли. В июле Александр еще раз приехал в Борго на закрытие сессии сейма, а затем вместе с Барклаем уехал в Свеаборг, где шесть часов осматривал казематы, подземные галереи, могучие бастионы, гигантские арсеналы, казармы и склады, высеченные в гранитных скалах, способные вместить и на многие месяцы обеспечить всем необходимым двенадцатитысячный гарнизон. Проведенный затем парад завершил поездку царя в Финляндию, а 5 сентября 1809 года в городе Фридрихсгаме (ныне город Хамина) Н. П. Румянцев и шведский генерал Стединг подписали мир, по которому Швеция официально признавала переход Финляндии с Аландскими островами под юрисдикцию России.

Почти в то же время, когда русские вели переговоры со шведами, австрийцы переговаривались с Наполеоном, успевшим за весну и лето 1809 года разбить армию императора Франца, вступить 30 апреля в столицу Австрии – Вену, а еще через два месяца нанести страшное поражение под Ваграмом. Так как русские были союзниками Наполеона, то в сентябре 1809 года по мирному договору, подписанному в Альтенбурге, за чисто символическое участие в войне, Россия прирезала одну из областей Галиции – Тернопольскую.

Создание Государственного совета

Успешно завершив дипломатическое наступление подписанием договоров со Швецией и Австрией, Александр в конце ноября уехал в Россию и по дороге заехал в Тверь к Екатерине Павловне и ее мужу. Отсюда вместе с сестрой и шурином Александр выехал в Москву и 6 декабря был уже там. Восторженно, как и в дни коронации, встреченный москвичами, царь провел здесь всего неделю, но она была наполнена важными делами: Александр в глубокой тайне, внимательно, по многу часов, каждый день читал проект учреждения Государственного совета, разработанный М. М. Сперанским в условиях сугубой секретности. Никто, кроме Александра, не знал о его работе. Государственный совет должен был стать высшим законодательным учреждением Российской империи, призванным рассматривать все законопроекты и давать заключения по ним перед тем, как они поступят на подпись к царю.

В Петербург Александр возвратился с готовым документом и тут же отдал его для рассмотрения, поправок и одобрения Н. И. Салтыкову, П. В. Лопухину, В. П. Кочубею и Н. П. Румянцеву. Последнего Александр предлагал назначить председателем Госсовета, а всех других – его членами. Как видим, среди них не было Аракчеева, и следует заметить, что Александр работал со Сперанским втайне от него. Более того, Аракчеев узнал о существовании проекта не от императора, а от других и, смертельно обидевшись, написал августейшему повелителю: «Не гневайтесь на человека, без лести прожившего, но увольте его из сего звания». В конце концов Александр уговорил Аракчеева принять в Госсовете пост Председателя департамента военных дел, который стоял над Военным и Военно-морским министерствами, сдав свой прежний пост генералу от инфантерии Барклаю-де-Толли.

Открытие Царскосельского лицея

Среди событий культурной жизни начала XIX века одним из самых значительных следует считать создание и открытие Царскосельского лицея – привилегированного высшего учебного заведения закрытого типа для сыновей дворян, учрежденного указом Александра I с целью «образования юношества, предназначенного к важным частям службы государственной». Под «важными частями службы государственной» имелись в виду различные министерства и ведомства и прежде всего Министерство внутренних дел. Лицей имел собственный Устав, разработанный М. М. Сперанским и министром народного просвещения А. К. Разумовским. Устав был утвержден Александром I 12 августа 1810 года. И император уделял лицею постоянное внимание. Он сам отобрал на первый курс тридцать воспитанников в возрасте десяти-двенадцати лет.

Среди принятых 19 октября 1811 года были: А. С. Пушкин, его друзья, в том числе и будущие декабристы – А. А. Дельвиг, В. К. Кюхельбекер, И. И. Пущин. Первым на этом курсе был князь А. М. Горчаков – виднейший дипломат второй половины XIX века.

За шесть лет обучения лицеисты изучали Закон Божий, логику, этику, правоведение, политэкономию, статистику, российскую и всеобщую историю, географию, математику, начала физики, космографию (астрономию и небесную механику), риторику и четыре языка – русский, латынь, французский и немецкий, рисование, танцы и т. п., необходимое светскому человеку, – фехтование, верховую езду и прочее.

За шесть лет юноши получали высшее образование и в зависимости от успехов выпускались в чине от 14-го до

9-го класса «Табели о рангах»: коллежский регистратор – титулярный советник.

В лицее работали лучшие профессора Санкт-Петербурга – Н. И. Тургенев, А. П. Куницын, Я. И. Карцев, И. К. Кайданов, преподававший российскую и всеобщую историю.

В 1811-1817 годах среди воспитанников лицея особенно популярной была поэзия, и лучшим из всех, несомненно, был А. С. Пушкин. На выпускном экзамене его заметил старик Державин и благословил на дальнейшее творчество.

Оценивая роль и значение лицея, Пушкин приравнивал его создание к величайшим делам александровского царствования: «Он взял Париж, он основал Лицей», – писал Пушкин через несколько лет после окончания лицея. За сто семь лет существования лицея отсюда вышли около двух тысяч выпускников.

Подготовка к большой войне

Назначив нового военного министра, Александр начал интенсивную подготовку к предстоящей войне с Наполеоном. Первым делом было решено реконструировать старые и построить новые инженерные сооружения на западных рубежах страны. Государь внимательно следил, как строилась Динабургская крепость в устье Двины возле Риги, как создавалось предмостное укрепление на реке Березине против города Борисова, как укреплялись Бобруйск и Киев. Особенно интересовал Александра укрепленный лагерь на реке Дриссе, создаваемый по инициативе его военного советника – прусского генерала Карла Фуля. Хотя на строительство ушли огромные средства, лагерь был настолько бездарно спланирован, что занявшие его без боя в 1812 году французы называли лагерь образцом невежества в науке укрепления мест, как писал А. П. Ермолов, ставший к 1812 году генералом. «Мне не случалось слышать возражений против того», – добавлял он.

Александр не оставлял без внимания и создание целой сети арсеналов и складов, отводя главную роль Москве, а кроме того, свозя огромное количество оружия, обмундирования, боеприпасов, продовольствия и фуража в Псков, Смоленск и Кременчуг.

Первостепенное значение придавал царь и увеличению численности своих войск, так как в начале 1810 года русская армия насчитывала всего двести тысяч солдат и офицеров, что было совершенно недостаточно для отражения возможной агрессии.

Кроме того, проводилась напряженная работа и по улучшению руководства вооруженными силами, получившими весной 1812 года в высшей степени современное «Учреждение для управления Большой действующей армией», составленное на основании обобщения боевого опыта русской армии и прогрессивных новшеств армии французской.

По инициативе генерал-адъютанта князя П. М. Волконского был восстановлен Генеральный штаб, распущенный в 1796 году Павлом. Серией указов Александр придал всей армии единообразие в структуре воинских подразделений и частей – от роты и эскадрона до дивизии. А 26 октября 1810 года были созданы и первые корпуса.

Однако одно из звеньев подготовительной работы было весьма слабым: русское командование долгое время не могло выработать единого стратегического плана, и, когда война началась, то существовал лишь принцип стратегии, но плана практически не было. А в основе общей концепции ведения боевых действий лежали соображения Барклая-де-Толли, высказанные им Александру во время их встречи в Мемеле в 1807 году. Разница состояла лишь в том, что эта концепция была дополнена подобными же соображениями, представленными царю несколькими русскими и иностранными генералами и офицерами, находившимися на службе в русской армии, -П. М. Волконским, Людвигом фон Вольцогеном, Тейль фон Сераскеркеном, Карлом Толем, Фонтон де Вераноном и д’Алонвилем.

Подготовка к войне с Наполеоном осложнялась еще и тем, что Россия продолжала вести сразу несколько войн. Две из них происходили на юге: с 1804 года шла война с Ираном, а с 1806 года – с Турцией. На русско-турецком театре главнокомандующими были П. И. Багратион, затем Н. М. Каменский – сын старика Каменского, бросившего под Пултуском свою армию, и, наконец, с мая 1811 года – М. И. Кутузов.

Несмотря на то что силы Дунайской армии, которой командовал Кутузов, были ослаблены из-за того, что оттуда было отправлено на западные границы тридцать тысяч человек, Михаил Илларионович одержал ряд побед над противником и в мае 1812 года принудил турок подписать договор о мире.

И наконец, тогда же шла большая морская война с Англией, развернувшаяся на морских коммуникациях от Лисабона до Архангельска, который даже подвергся обстрелу британскими кораблями, но отбил атаку.