Помоги проекту - поделись книгой:
– Чего там Пашка наболтал? – спросил Ахманов. – Ты слышала?
– Слышала. Очень извинялся. Еще миллион жалел. Сказал, что финик падает в рот один раз в жизни, а рта ему не раскрыть – такая вот обида! Еще сказал, что от шейха он столько не получит, шейх за миллион весь свой гарем продаст. И добавил: шейху с новым русским не тягаться, зато он молод и приятен девушке. Аллах не велит их разлучать и не простит такого греха. Аллах акбар!
– Акбар, это уж точно, – опять согласился Ахманов и потащил чемодан с деньгами обратно в отель.
С тех пор его мнение о турках изменилось. Конечно, жадные они, жестокие и похотливые – девиц воруют, Саакадзе убили, с нами на Шипке дрались и никак не хотели отдать России град Константинополь с землями и проливами. Это с одной стороны, а с другой, народ все же богобоязненный, почитающий святую книгу и завет Пророка. А потому известно туркам: что Аллах связал, то человек не развяжет.
Хотя в нынешний век это вопрос цены. Новый русский все же выкупил свою Лолиту через консула. За три миллиона.
ВОЯЖ 4. НЬЮ-ЙОРК – ГОРОД ПРИШЕЛЬЦЕВ
В Штаты Ахманова пригласили на конференцию фантастов. Происходила она на Манхаттане, в гостинице «Холидей Инн», но Ахманов, по свойственному ему любопытству, осматривал другие районы Нью-Йорка – Бруклин, Бронкс, Квинс и, разумеется, незабвенную Брайтон-бич. Белые нью-йоркцы перемещаются по городу на собственных машинах или в такси, но Ахманов экономил деньги и ездил в подземке, вместе с неимущими чернокожими.
И вот, возвращаясь с очередной экскурсии, сидит он в битком набитом вагоне метро (кстати сказать, довольно грязном и убогом), а перед ним стоит девица. Смуглая, симпатичная и легко одетая: снизу – штанцы до края попки, сверху – лифчик и бусы, а перед глазами Ахманова – пупок с колечком. Сидит он, значит, и взирает на этот пупок.
Тут ввалилась компания разбитных подростков. В вагоне и без них тесно, а они стали протискиваться в середину, затолкав и слегка полапав девушку. Ахманов смотрит – а пупок-то отклеился! Должно быть, накладной, специально чтобы цеплять к нему украшения, решил он. Но тут девицу опять толкнули, и пупок свалился Ахманову прямо в ладонь. А под накладкой ничего нет! То есть, конечно, имеется живот, но абсолютно гладкий.
– Ваше? – сказал ошеломленный Ахманов, протягивая пупок девице.
– Мое, – ответила она, прилепила пупок на место и ринулась к выходу.
Ахманов вышел из ступора и припустил за ней. Пробежали станцию, поднялись наверх, выскочили на улицу, и тут он ее догнал. И зашептал, путая от волнения английский с русским:
– Вам меня не бояться, я все понимайт, как я есть рашен райтер– фантастик. Вери желать побеседовать. Ван минит! Снизойти к май покорный просьба!
– Райтер-фантастик, – задумчиво сказала девушка. – Ладно, поговорим! Кстати, можем на русском – я понимаю все языки.
Они находились в Гринич Виллидж, где масса маленьких кафешек. Выбрав самое безлюдное заведение, Ахманов усадил девицу за столик под тентом, заказал кока-колу, глотнул для успокоения и спросил:
– Где ваш пупок?
– Нет у нас пупков, мы все из пробирки, – сообщила девушка с легкой гримаской. – Это у вас на Земле дикарский способ размножения – месяцами ходишь с огромным пузом да еще мучишься при родах… Брр! В цивилизованном мире так не принято. У нас воспроизводство потомства не смешивают с сексом.
– Приятно слышать. А как вас зовут?
– Инесса. Это земной эквивалент моего настоящего имени.
– Майкл, – представился Ахманов. – Я из Петербурга. А вы откуда?
– С Малой Медведицы. – Инесса изящно повела ручкой и добавила: – Тут, кстати, много наших.
– Туристы? – поинтересовался Ахманов.
– Отнюдь! Госслужащие из ККБ.
– Это что за ка-ка-бе?
– Комитет космической безопасности, – пояснила Инесса.
Глаза у Ахманова вспыхнули. Мысленно он уже сочинял новый роман.
– И чем же вы тут занимаетесь?
– Спасаем вас от пришельцев с Большой Медведицы. Эти мерзавцы втерлись в земное общество и ведут его к катастрофе. А потом ограбят Землю, все уволокут, воду, воздух, ископаемые и даже вторсырье. Людей расчленят, кого на мясо, кого на органы.
– Ну и ну! – пробормотал Ахманов. – Такое даже Стивену Кингу не приснится!
– Мы вам поможем, – пообещала Инесса. – Но дело это трудное. Негодяи с Большой Медведицы пролезли на руководящие посты, обзавелись охраной и ликвидировать их не просто. Среди них есть даже президент.
– Наш? – ужаснулся Ахманов.
– Нет, американский. Устроил заварушку в Сербии, потом – в Афганистане и Ираке, а теперь мировой финансовый кризис спровоцировал. Цены на нефть поднялись… У вас этой нефти как грязи, на пол-Галактики хватит, а цена все равно лезет вверх…
Тут Ахманов заметил, что трется у входа в кафе какой-то субъект и вроде бы подслушивает их беседу. Невидный мужичок лет сорока в поношенной майке и джинсах; на майке – портрет Че Гевары, на глазах – темные очки, нос – характерных очертаний. Должно быть, эмигрант из русских евреев, подумалось Ахманову.
А Инесса продолжала:
– Этот тип с Большой Медведицы, что здесь президентствует, первый кандидат на ликвидацию в нашем списке. Но пока не можем до него добраться. Дело в том…
– В том, что вы, маломедведские, лопухи и дилетанты, – сказал мужичок в очках, подсаживаясь к их столу. – Вам, ребята, профессионал нужон.
Ахманов уставился на нахала, грозно насупил брови и спросил:
– Ты кто такой, фраер? Кто и откуда?
– Леха я, с Ориона, – отозвался мужичонка. – Вольный стрелок. Шустрю помаленьку в здешних краях. «Хищника» смотрели? Так это про меня. Приукрасили, правда… Голливуд, фабрика грез, что с них возьмешь!
– Ты кончай про Голливуд, ты доказательства предъяви, – молвил Ахманов и ткнул пальцем в лехин живот. – Ну-ка, показывай пупок!
– Сколько угодно!
Леха задрал майку. Пупков у него было целых три. Ахманов их пересчитал, пощупал и решил, что все настоящие. Леха явно не в пробирке вырос. Может, его орионская мама хотела тройню, а получился один сынок, зато вольный стрелок.
– Ладно, – произнес Ахманов, – с твоей генеалогией мы разобрались. Дальше что?
– Дальше – бабки, – сказал Леха. – Будут бабки, будет работа.
– В какой валюте? – поинтересовалась Инесса с очаровательной улыбкой.
– В местной. Где трудимся, там и берем.
– Без обмана?
– Готов представить рекомендации за весь двадцатый век, – с обиженным видом сказал Леха и принялся перечислять, загибая пальцы: – Ленин, Сталин, Кеннеди, Насер… Да и Мао тоже не своей смертью помер. Вот с Леонидом Ильичем у нас осечка вышла… Но с ним не я был в исполнителях, а Витька с Тау Кита. Халтурщик!
– Тогда к делу, – сказала Инесса. – Ваша цена?
– Назову, барышня, назову, но с соблюдением тайны коммерческих переговоров. – Тут Леха покосился на Ахманова. – Вали-ка ты, писатель, домой, не мешай нашему тет-а-тету. Что ухи развесил? Видишь, тема намечается сурьезная! Иди себе, иди!
Ахманов ушел. Добрался до своего «Холидея», вытащил ноутбук и принялся строчить роман о пришельцах с Малой и Большой Медведиц. Время летело незаметно, текст прирастал с огромной скоростью, но через пару дней его отвлекли – стукнул в дверь коридорный и, сделав огромные глаза, воскликнул:
– Сэр! Такое событие, сэр! В баре у нас большие экраны… Спуститесь, сэр, не пожалеете!
Ахманов спустился. Бар был переполнен, народ гудел как пчелы в улье, и все смотрели в телевизор. Бармен, шустрый негр, обливался потом, едва успевая наливать, подавать и смешивать. На экране виднелась лужайка перед Белым Домом. Там, у бездыханного тела, суетились люди, одни в форме, другие в штатском, тащили носилки и тыкали стволами куда-то в небо.
– Доигрался! Достали гада, – сообщил бармен и сунул Ахманову бутылку. – По такому случаю, брат, пиво за счет заведения. Соленых орешков хочешь?
– Хочу! – сказал Ахманов.
Взопревший бармен придвинул к нему орешки, почесался под рубахой, и на стойку выпал пупок. Бросив халявное пиво и орешки, Ахманов схватил его и сунул в карман.
– Отдай! – захныкал бармен. – Не твое, брат! Отдай!
– Мое. Сувенир, – отозвался Ахманов и был таков.
Пупок с Малой Медведицы оказался как раз его размера, только черный. Поэтому Ахманов носит его лишь с темными свитерами и по большим праздникам.
ВОЯЖ 5. ТАИТЯНСКИЙ УЖАС
Вообще-то на Таити писатель Ахманов не собирался. Жена велела ему купить путевки в Таиланд, но писателя занимал новый сюжет о вампирах, и он не обратил внимания, что там идет после «таи». Словом, в турфирме «Голд Тревел» ему всучили Таити вместо Таиланда. Жена, по вредности характера, ехать на далекий остров отказалась, а возврат двух путевок грозил большими убытками. Так что Ахманов вернул путевку супруги и поехал один. На зло своей лучшей половине.
Встретили писателя честь по чести: на шею – душистый венок, в губы – страстный поцелуй, и в каждую руку по кокосу. Даже спели ему на таитянском: к нам приехал, к нам приехал Михал Сергеич дорогой!
Затем Ахманова отвезли в местечко Тонга-Лоа-Хулахуп и поселили в бунгало с гамаком кинг-сайз и холодильником, где стояли шесть калебасов пальмового пива. Ахманов хлебнул это питье и отключился.
Утром его посетил местный гид, вертлявый таитянин лет тридцати, неплохо владевший английским. Звали его Кохау Ронго-Ронго.
– Алоха! – приветствовал гид клиента, разглядывая его цепочку с золотым свистком. – Чего желает бвана писатель? Каких удовольствий?
– Экзотических и знойных, – ответил Ахманов.
– Мальчики? Или годовалые козлята?
Ахманов содрогнулся. Будучи личностью высоконравственной, он помышлял о содомском грехе не больше, чем о скотоложестве. Сообразив, что допустил ошибку в сексуальной ориентации клиента, Кохау рассыпался в извинениях и стал предлагать другое: танцы с нагими вахине под луной, охоту на акул и барракуд, поедание живьем меч-рыбы и эротический массаж. Ахманов выбрал массаж – как наименее опасное и не слишком пагубное для его моральных принципов.
Надо заметить, что таитянки не походили на российских массажных девиц – во всяком случае, на тех, которых Ахманов видел в телевизоре. Таитянки были не в пример упитаннее и мясистей, так что Ахманов полагал, что его как следуют приласкают грудью и другими интимными частями тела. Увы, реальность была проще и грубей! Явилась вахине весом в семь пудов, дала ему в лоб мозолистой пяткой и истоптала до полного изнеможения.
На следующий день опять пришел Кохау.
– Алоха! Доволен ли сагиб писатель?
– Недоволен, – сказал Ахманов. – У нас такой эротики – на каждом углу и в любом подъезде. Еще и в зубы добавят.
– Что не понравилось синьору?
– Все. Я хоть не мелкий мужчина, а под такой бабищей чуть не помер. Тяжелая, стерва!
– Рассчитано на шведов и немцев, сэр. Шведы, они длинные, а немцы толстые, – пояснил Кохау. – Надо было соглашаться на танцы под луной. Там вахине поизящнее.
– Бог с ними, с танцами, – молвил Ахманов. – Что у нас еще в программе?
– Джакузи с сеансом щекотки. Пара вахине не старше семнадцати… Угодно эмиру?
– Не угодно. Вот если бы критики пощекотали…
Ахманов мечтательно сощурился, а Кохау пожал плечами и продолжил:
– Дайвинг в коралловых рифах. Рыбки, мсье, морские звезды, осьминоги…
– Нагляделся в океанариуме. Не пойдет.
– Катание на досках в волнах прибоя, опять же с юными вахине. Три, четыре… сколько раджа пожелает. Оплата почасовая.
– Что ты заладил: вахине, вахине!.. С ними я могу и дома покататься, – рассердился Ахманов. – Мне экзотика нужна!
Гид задумался, уставившись на золотой ахмановский свисток. Потом промолвил:
– Вижу, дон писатель очень важный господин. Для таких имеется кое-что покруче. Особое предложение, бвана, только для вас и всего за триста евро.
– Слушаю, – сказал Ахманов.
– Не совсем законное, – подогрел клиента Кохау.
– Валяй!
– Имитация древнего обряда, сэр… церемониальный каннибализм… только для больших вождей…
– А кого есть будем? – полюбопытствовал Ахманов.
– Кого бог пошлет. Может, поросенка или козленка, – уклончиво ответил Кохау. – Но в остальном без обмана, сагиб. Отвезут на боевой пироге, костер разложат, котел подвесят, песни пропоют, танцы станцуют и приправят перцем… – Агент облизнулся. – Вкуснотища!
– Это годится, – согласился Ахманов. – Песни, танцы и пикник на природе… Хорошо! – И он замурлыкал на русском: – И каждую пятницу, как солнце закатится, кого-то жуют под бананом…
Завтра как раз намечалась пятница.
В ночь, как было обещано, его повезли на пироге шестеро дюжих гребцов. Среди скал уже пылал огонь, и таитянский кулинар, весь в цветах, ожерельях и лентах, загружал приправы. Ахманова раздели, вымыли и тоже украсили цветами. Но цепь с золотым свистком он снять не пожелал и от бритья волос тоже отказался. Сел на циновку с вилкой в руках и стал ждать экзотических песен и плясок. Вилку ему дали большую, острую, котел тоже был приличных размеров, но ни свинки, ни козы в окрестностях не замечалось. Это настораживало.
Наконец повар завел протяжную песню, а гребцы принялись танцевать. Так себе плясали, не ансамбль Моисеева. Но красоты природы были налицо: шелестел прибой, на небосводе сияла луна, и кроны пальм трепетали под ласковым бризом. Огненные языки облизывали котел. Вода начала закипать, потянуло вкусным запахом приправ. Однако поросенка Ахманов по-прежнему не видел, и это ему очень не нравилось.
Повар что-то выкрикнул, и танец внезапно оборвался. Гребцы подхватили циновку с Ахмановым и попытались швырнуть его в котел. Писатель, однако, был начеку: ткнув вилкой одного гребца, он лягнул другого в челюсть, а третьему сунул в нос кулаком. Циновку выронили, и Ахманов оказался на ногах. Вилка застряла в ребрах врага, но у Ахманова все же нашлось оружие – свисток на длинной тяжелой цепочке. Сорвав ее с шеи и раскрутив, он заехал кулинару по лбу и метким ударом ноги опрокинул котел. Кипящая вода хлынула на гребцов, те завизжали, бросились на Ахманова, но он угостил их свистком. Схватка была яростной, но недолгой; вырвав у Ахманова цепочку, противники тотчас бежали к пироге. На поле боя остались котел, штаны писателя и окровавленная вилка.
На другой день Ахманов приставил ее к животу Кохау, выследив мерзавца в туалете.
– Алоха, приятель! Смотрел "Резню бензопилой по-русски"?
– Нет, – признался Кохау, бледнея и отступая к писсуарам.
– Мой сценарий. Пилу я не прихватил, так что обойдемся вилкой. Но мучиться будешь дольше.
Поделиться книгой: