Помутнение

Фред молчал, опустив голову и прикрыв глаза. Он думал: может быть, Донна мне поможет? Донна, пожалуйста, помоги мне.

— По–моему, до гор вы не доберетесь, — сказал Хэнк. — Даже если кто–нибудь вас отвезет.

— Нет.

— Куда вы хотите?

— Посмотрю.

— В федеральную клинику?

— Нет!

Он думал: что значит «не должно быть детей»?..

— Может, к Донне Хоторн? — предложил Хэнк. — Насколько я понял, вы близки.

— Да. Близки… Как вы узнали?

— Путем исключения. Известно, кем вы не являетесь, а круг подозреваемых в группе весьма ограничен. Прямо скажем, группа совсем маленькая. Мы предполагали, что через них выйдем на кого–нибудь повыше. Вероятно, нам удастся сделать это через Барриса. Изучая информацию, я давным–давно понял, что вы — Боб Арктор.

— Кто я?! — недоверчиво спросил Фред. — Боб Арктор?

Нет, это невероятно. Сущая бессмыслица. Это никак не соответствует тому, что он думал или делал.

— Впрочем, неважно, — продолжал Хэнк. — Какой телефон у Донны?

— Она, наверное, на работе. — Его голос срывался. — Магазин «Парфюмерия». Номер телефона… — Он никак не мог справиться со своим голосом. И, кроме того, не мог вспомнить номер. Черта с два, сказал он себе. Я не Боб Арктор. Но кто я? Может быть, я…

— Дайте мне рабочий телефон Донны Хоторн, — велел Хэнк в трубку. — Я соединю вас с ней. Нет, пожалуй, позвоню ей сам и попрошу заехать за вами… куда? Здесь встречаться нельзя. Где вы обычно встречаетесь?

— Отвезите меня к ней, — попросил Фред. — Я знаю, как попасть в квартиру.

Хэнк кивнул и начал набирать номер. Фреду казалось, что каждая следующая цифра набирается все более медленно.

Это тянулось целую вечность. Он закрыл глаза, прислушиваясь к своему дыханию и думая: конец. Ему хотелось рассмеяться.

— Отвезем вас… — начал Хэнк, потом отвернулся и заговорил в трубку: — Эй, Донна, это дружок Боба, сечешь? Он совсем расклеился. У него…

— Донна, поторопись. И захвати с собой что–нибудь — мне плохо… — Он подался вперед, хотел коснуться Хэнка, но не сумел — рука бессильно упала.

— В долгу не останусь. Когда–нибудь и я окажу тебе такую услугу, — пообещал он Хэнку, когда тот закончил разговор.

— Посидите, пока я вызову машину… Гараж? Мне нужен легковой автомобиль и водитель в штатском… Я вижу, вам совсем худо, — обратился он к Фреду. — Может быть, вас отравил Баррис? На самом деле мы интересовались Джимом Баррисом, а не вами. Мы надеялись заманить его сюда… и добились этого. — Хэнк помолчал. — Вот почему я знаю, что все его записи и прочие доказательства — фальшивка. Уверен, что лаборатория это подтвердит. Баррис в чем–то замешан.

— Кто тогда я? — неожиданно громко спросил Фред.

— Нам необходимо было добраться до Барриса…

— Сволочи…

— …подстроено так, что Баррис стал подозревать в вас тайного агента полиции, готового арестовать его или выйти выше. Поэтому он…

Зазвонил телефон.

— Машина сейчас придет, — сказал Хэнк. — Подождите пока, Боб. Боб… Фред… как угодно. Не расстраивайтесь — мы все–таки наложили руки на эту… ну, то слово, каким вы нас обозвали. Вы же знаете, что игра стоила свеч, правда? Заманить его в ловушку… правда?

— Правда.

Он едва мог говорить. Он механически скрежетал. Ждали в тишине.

По дороге в «Новый путь» Донна съехала с шоссе на обочину. У него начались боли, времени оставалось немного. Она хотела побыть с ним еще раз. Но откладывала слишком долго… По его щекам текли слезы.

— Посидим немного, — сказала она, — ведя его за руку через кусты среди мусора и пустых банок. — Я…

— У тебя есть трубка? — проговорил он.

— Да, — ответила Донна.

Надо отойти от шоссе достаточно далеко, чтобы их не заметила полиция. Или чтобы можно было успеть выкинуть трубку, если к ним подберутся. На это времени хватит.

А вот у Боба Арктора времени нет, подумала она. Его время — во всяком случае, выраженное человеческими мерками — вышло. Теперь он вступил в иной род времени. Таким временем располагает крыса: бессмысленно бегать взад–вперед. Двигаться хаотически… Он еще видит огни вокруг, но ему, наверное, уже все равно.

Уединенное местечко. Донна достала трубку и завернутый в фольгу кусочек гаша. Арктор сидел, зажав руками сведенный судорогой живот. Его рвало, штаны пропитались мочой. Удержаться он не мог. Скорее всего, он этого даже не замечал. Просто скорчился с искаженным лицом, дрожа от боли в желудке, и стонал, как сумасшедший, выл безумную песнь без слов.

Донна вспомнила одного знакомого, который видел Бога. Тот тоже себя так вел — стонал и плакал, разве что не гадил. Бог предстал перед ним в одном из глюков. Этот знакомый экспериментировал с огромными дозами растворимых в воде витаминов. Цель заключалась в синхронизации и улучшении нервных связей головного мозга. Однако вместо того, чтобы лучше соображать, парень увидел Бога. Это явилось для него колоссальным сюрпризом.

— Ты не знаешь, случаем, Тони Амстердама? — спросила Донна.

Боб Арктор промычал и не ответил. Донна затянулась из гашишной трубки, посмотрела на лежащие внизу огни, прислушалась.

— После того как он увидел Бога, примерно год ему было очень хорошо. А потом стало очень плохо. Хуже, чем когда–либо. Потому что в один прекрасный день он понял, что ему суждено прожить всю оставшуюся жизнь — десятилетия, может быть, пятьдесят лет — и не увидеть ничего необычного. Только то, что видим все мы. Ему было бы гораздо легче, если бы он вовсе не видел Бога. Он мне сказал, что раз буквально рассвирепел: ломал все подряд. Разбил даже свою стереосистему. Он понял, что ему придется жить и жить, ничего вокруг себя не видя. Без цели. Просто кусок мяса — жрущий, храпящий и вкалывающий.

— Как все мы… — выдавил Боб Арктор.

— Так я ему и сказала: «Мы все в одной лодке, и другие от этого не бесятся». А он ответил: «Ты не знаешь, что я видел. Ты не знаешь».

Арктора скрутила спазма, и он с трудом проговорил:

— Твой знакомый не рассказывал… на что это было похоже?

— Искры. Фонтаны разноцветных искр, как если б у тебя свихнулся телек. Искры на стене, искры в воздухе. Весь мир — словно живое существо, куда ни посмотри. И никаких случайностей: все происходило осмысленно, как будто стремясь к чему–то, к некой цели в будущем. А потом он увидел дверь. Примерно с неделю он видел дверь повсюду: у себя дома, на улице, в магазине… Он говорил, что она была очень… приятная; такое слово он употребил. Обрисованная алыми и золотистыми лучами, словно искры выстроились в ряд. И потом ни разу в жизни он ничего такого не видел, и именно это в конечном счете свело его с ума.

— Что было по ту сторону? — немного помолчав, спросил Арктор.

— Он говорил, что там был другой мир.

— Твой знакомый… туда не заходил?

— Потому он и переломал все у себя в квартире. Ему и в голову не приходило войти. Он просто восхищался дверью, и все. Потом было уже поздно. Через несколько дней она закрылась и исчезла навсегда. Снова и снова он принимал лошадиные дозы ЛСД, глотал бешеное количество этих растворимых витаминов, но больше никогда ее не видел — так и не сумел подобрать нужную комбинацию.

— Что было по ту сторону? — повторил Арктор.

— Там всегда стояла ночь.

— Ночь!

— Всегда одно и то же: лунный свет и вода. Ничто не двигалось и не изменялось. Вода, черная, как чернила, и берег, песчаный берег острова. Он был уверен, что это Греция. Древняя Греция. Ему казалось, что дверь — это проем во времени, и перед ним прошлое. На острове была женщина. Ну, не совсем женщина — скорее статуя. Он говорил, что это Афродита. В лунном свете бледная, холодная, сделанная из мрамора.

— Он должен был пройти в дверь, когда была возможность.

— Никакой возможности не было. Ему привиделось обещание, то хорошее, к чему надо стремиться, что придет когда–нибудь в будущем…

— Он упустил свой шанс. Каждому дается один шанс… — Арктор закрыл глаза от боли, на лице выступил пот. — А что может знать выгоревший торчок?! Что знаем мы? Я не могу говорить. Прости.

Он отвернулся, съежился, зубы застучали, Донна обняла его, крепко прижала к себе и стала легонько покачивать.

Внезапно ей в глаза ударил свет. Перед ними стоял полицейский с фонариком.

— Ваши документы! Вы сперва, мисс.

Донна отпустила Арктора, и тот медленно повалился на землю. Донна вытащила из сумочки бумажник и жестом предложила отойти подальше. Полицейский несколько минут рассматривал ее документы.

— Значит, вы сотрудник федеральной полиции?

— Тихо! — приказала Донна. — Убирайтесь отсюда!

— Простите.

Полицейский отдал бумажник и исчез в темноте так же бесшумно, как и появился.

Донна вернулась к Бобу Арктору. Тот явно не заметил полицейского. Он теперь вообще ничего не замечал.

Ночь была безмолвна. Лишь в сухом кустарнике шелестела ящерица да какие–то букашки колыхали траву. Далеко внизу светилось огнями шоссе 91, но звуки не долетали.

— Боб, — прошептала Донна. — Ты меня слышишь?

Тишина. Все цепи замкнуты, подумала она. Все расплавилось и сгорело. И никому не удастся их починить, как ни старайся…

— Идем, — сказала Донна, потянув его за руку. — Нам пора.

— Я не могу любить, — произнес Боб Арктор. — Моя штучка пропала.

— Нас ждут, — твердо повторила Донна.

— Но что же делать? Меня примут без штучки?

— Примут, — пообещала Донна.

Откуда–то издалека донеслась полицейская сирена. Патрульная машина ведет преследование. Рев хищника, обуреваемого жаждой убийства. Знающего, что жертва вот–вот сдастся.

Донна поежилась — ночной воздух заметно остыл. Рядом с ней зашевелился и попытался встать мужчина. Она помогла ему и осторожно, шаг за шагом, повела к автомобилю.

Рев полицейской машины внезапно прекратился. Ее работа была выполнена. Моя тоже, подумала Донна, прижимая к себе Боба Арктора.

На полу перед двумя служащими «Нового пути» скорчилось вонючее, запачканное собственными испражнениями, трясущееся существо. Оно обвило себя руками, словно пытаясь защититься от холода, который заставлял его биться крупной дрожью.

— Что это? — спросил один из сотрудников.

— Человек, — ответила Донна.

— Препарат С?

Она кивнула и, склонившись над Робертом Арктором, мысленно сказала: «Прощай».

Когда Донна выходила, его покрывали армейским одеялом. Она не оглянулась.

Донна выбрала самое узкое шоссе и врезалась в сплошной поток машин. Среди валявшихся на полу кассет нашла свою любимую — «Гобелен» Кэрол Кинг, — втолкнула ее в магнитофон и достала из–под приборной доски держащийся там на магнитах «рюгер». Потом села на хвост грузовику с кока–колой и под проникновенный голос Кэрол Кинг выпустила в бутылки всю обойму.

Кэрол Кинг нежно пела о людях, заплывающих жиром и превращающихся в жаб; ветровое стекло было в стеклянных крошках и подтеках кока–колы. Донне стало легче.

Справедливость, честность, преданность… О боже, подумала Донна, врубила пятую передачу и на всем ходу ударила своего древнего врага — грузовик с кока–колой. Тот продолжал ехать, как ни в чем не бывало. Маленькая машина Донны завертелась, что–то заскрежетало, и она оказалась на обочине, развернувшись в обратном направлении. Из радиатора валил пар.

Рядом притормозил «мустанг» последней модели, и из окошка высунулся водитель.

— Подбросить, мисс?

Донна не ответила. Она молча шагала вдоль шоссе — крохотная фигурка, идущая навстречу бесконечной череде огней.

Глава 14

— Самое главное в твоей работе, — сказал Джордж, один из сотрудников «Нового пути», — это туалеты. Полы, раковины и особенно унитазы. В здании три туалета, по туалету на каждом этаже.

— Да, — отозвался он.

— Вот швабра. А вот ведро. Ну как, справишься? Сумеешь вымыть туалет? Начинай, я погляжу.

Он отнес ведро к раковине, влил мыло и пустил горячую воду. Он видел перед собой только пену. Видел пену и слышал звон струи… И еще едва доносящийся голос Джорджа:

— Не до краев, прольешь.

— Да.

— По–моему, ты не понимаешь, где находишься, — помолчав, сказал Джордж.

— Я в «Новом пути».

Он опустил ведро на пол, вода выплеснулась. Он застыл, глядя на лужицу. Джордж поднял ведро и показал, как ухватиться за ручку.